Гамельнский крысолов

На исходе зимы, когда Уилл вывалил на стол целую кипу рекламных бумаг и всевозможных счетов, которыми ранее почти до упора был забит его почтовый ящик, на стол также скользнула небольшая почтовая открытка. Глянцевая картинка на твердом прямоугольнике картона. На обороте лишь адрес Уилла, выведенный аккуратным, до боли знакомым почерком, и выбитая в левом верхнем углу типографская поясняющая надпись на нескольких языках. «ПАРИС БОРДОНЕ (1500-1571). Явление Сивиллы императору Августу. 1550-е. Холст, масло», - гласила она. Уилл раздраженно потер виски и потянулся за аспирином. Не нужно было быть гением дедукции, чтобы понять кто именно отправил ему открытку. Уиллу вообще редко приходили открытки, если массовые рождественские рекламные рассылки можно вообще называть открытками… «Доктор Лектер, даже если бы вы крупными буквами поперек написали «от Ганнибала», это и то было бы менее заметно», - подумал про себя Уилл, вертя открытку в руках, - «менее заметно, и куда менее претенциозно». Даже исчезнув в неизвестном направлении, Ганнибал продолжал быть источником регулярной головной боли, не говоря уже о последствиях фееричного отбытия оного. Алана, едва выписавшись из больницы, в которой она провела почти два месяца, собрала чемоданы и уехала на неопределенный срок в небольшой частный, хорошо охраняемый санаторий где-то в Чехии. «Не удивлюсь, если у них там своя пивоварня… Хотя вряд ли врачи разрешат ей пить», - подумал тогда Уилл, сидя напротив Джека, читавшего ему вслух оставленное для них Аланой письмо. Письмо было кратким, хотя было заметно, с каким трудом Алане давалось каждое написанное в нем слово. Она просила у них прощения, за свое недоверие, за то, что закрывала глаза на слишком многие вещи, находя для Ганнибала все новые и новые оправдания, чем в результате подвела не только себя, но и Джека с Уиллом. «Мне тяжело сейчас встретиться с вами лично, слишком многие вещи следует обдумать, переосмыслить. Но, надеюсь, я смогу найти вас после своего возвращения». Они с Джеком никогда не обсуждали это, ни сразу после прочтения, ни после. Хотя времени у них было вдоволь. В больнице, в которой их оставили на реабилитацию, заняться было особенно нечем. Кое-какие книги и телевизор, вечерние прогулки в саду и несколько простых настольных игр в общей гостиной. Непрочитанные книги быстро закончились, шахматы и нарды со временем тоже приелись, а телевизор, по которому крутили лишь документальные передачи про животных и космос, лишь утомлял и раздражал. Иногда к ним заглядывала Фредди со свежими газетами и новостями, но долго терпеть ее присутствие было еще утомительней. А к Эбигейл никого не пускали. И огромную часть времени в больнице Уилл провел, часами созерцая идеально белый потолок, перебирая в памяти воспоминания о событиях, предшествующих его попаданию в больницу, восстанавливая самые мелкие детали, вспоминая тогда казавшиеся незначительные, случайно брошенные фразы. И каждый момент вставал на свое место, образовывая цельную картину. Но вместе с воспоминаниями вернулись и ночные кошмары. Лечащий его врач довольно резко и категорично отказал ему в снотворном, заявив, что это может негативно сказаться на выздоровлении. И даже для самого элементарного – аспирина, который Уилл привык пить при мучавших его головных болях, приходилось вызывать медсестру, так как доступ к медикаментам был строго ограничен. День выписки казался Уиллу тогда лучшим днем в его жизни. Но теперь, разглядывая полученную открытку, Уилл подумал, что в больнице было не так уж и плохо. При детальном осмотре, его внимание привлек почтовый штамп, хоть и немного выцвевший, но под лупой можно было разглядеть название и индекс почтамта места отправления. «Briefzentrum 02 ma». Потратив еще полчаса, Уилл выяснил, что открытка пришла из Германии, городка под названием Баутцен. Можно было бы туда отправиться, но искать там Ганнибала было все равно что искать иголку в стоге сена. А если учесть тот факт, что город находился у самого границы с Чехией, то Ганнибал уже давно мог быть где угодно. Хотя то, что он был так близко к Чешской границе как-то неприятно кольнуло. Умом Уилл понимал, что скорее всего это просто совпадение, так как Ганнибал просто не мог знать, что Алана находится в чешском санатории. Или мог? Тем не менее, Уилл чувствовал все нарастающее внутри него беспокойство, а потому, быстро накинув куртку, немедленно отправился к Джеку. К опасениям Уилла Джек отнесся весьма скептично, а вот сам факт того, что Ганнибал снова объявился в их жизни обеспокоил его куда сильнее. Ведь Ганнибал никогда ничего не делал случайно, и ошибки совершал крайне редко. Они вместе еще раз внимательно изучили открытку, а вместе с ней и историю картины, изображенной на ней, но никаких зацепок, кроме названия городка в Германии так и не смогли найти. О любви Ганнибала к искусству, в том числе к картинам эпохи Ренессанса, они знали и так. Зато после экспертизы у графолога, никаких сомнений в том, что открытку отправил именно доктор Лектер, не осталось. Джек связался с заграничными спец.службами, отправив им портрет и краткое досье на Ганнибала вместе со списком преступлений, которые тому вменялись, но никакого ощутимого результата это не дало. А Уиллу продолжали приходить открытки. Иногда практически ежедневно, иногда с интервалами в несколько недель, но тем не менее с настойчивой регулярностью. Репродукции картин, фотографии статуй и древностей, реже – обычные туристические открытки с видами популярных и не очень достопримечательностей. Германия, Нидерланды, Бельгия, Люксембург, Франция… Складывалось ощущение, что Ганнибал над ними издевается. Развлекается, путешествуя по Европе, постоянно меняя место своего пребывания, но с должным упорством оповещая о своих передвижениях. На одиннадцатой открытке кроме адреса появилась небольшая приписка: «Сегодня в Генуе пасмурно. И хотя сидеть около побережья довольно приятно, кофе здесь подают паршивый». Уилл изучал предметы искусства и их историю, надеясь найти между ними хоть какую-то взаимосвязь. На стене в гостиной висела карта Европы, усеянная разноцветными флажками. Ярко-оранжевая линия маркера примерного маршрута Ганнибала образовывала кривую, чем-то напоминающую спираль. Но с каждым новым днем Уиллу все чаще казалось, что оранжевая кривоватая спираль больше похожа на удавку, все туже и туже затягивающуюся вокруг его шеи. Спать без таблеток он уже давно не мог. «Во Флоренции весьма недурно готовят Fegato di Pollo». «Тебе обязательно стоит попробовать виноградный джем Savor в Равенне». «В Риеке интересный подход к приготовлению рыбных блюд». «Удивительное место Загреб. Некоторые итальянские блюда здесь лучше, чем в самой Италии». «Уилл, тебе должно понравиться в Веспреме. Выдающееся барокко в архитектуре и венгерские вина определенно стоят твоего внимания». Джек мрачнел с приходом каждом новой открытки и проверял криминальные сводки за месяц во всех местах предполагаемого местонахождения Ганнибала, но они не смогли найти ни одного убийства с характерным почерком Чесапикского Потрошителя. Также Джек мониторил и без вести пропавших в каждом отмеченном им регионе. Но никаких зацепок, кроме открыток, по-прежнему не было. Ситуация казалось тупиковой, а оттого все более раздражающей. Корреспонденция приходила уже третий месяц подряд, Уилл привык ежедневно проверять почтовый ящик и стал неплохо разбираться в архитектуре, скульптуре и живописи. Но ничего общего между изображениями на открытках, кроме их общей принадлежности к европейской культуре, не было. Последняя открытка, пришедшая Уиллу, была с репродукцией картины Николая Ге «Ахиллес оплакивает Патрокла». На обороте же значилось «12 сентября в Státní opera Praha будет выступать балетная труппа с Die Zauberflöte. И, поверь мне, «Волшебная Флейта» действительно волшебна». Больше открыток от Ганнибала не приходило. До озвученной даты оставалось полмесяца. Уилл понимал, что это западня, что это слишком очевидно, что ловят «на живца» и, скорее всего, Ганнибала в том зрительном зале не будет, но сделать с собой он ничего не мог. Билет до Праги он заказал еще неделю назад, и теперь не находил себе места, не зная, стоит ли показывать эту открытку Джеку. Как отреагирует Джек, Уилл себе неплохо представлял. 11 сентября, сидя в небольшом ресторанчике недалеко от здания Пражской оперы, Уилл, сидя у окна, рассеянно разглядывал прохожих. Курьер должен был принести последнюю открытку Ганнибала Джеку грядущим вечером. Уилл понимал, что это глупо, но не верил, что Ганнибал снова попытается его убить, по крайней мере завтра. В какой-то момент музыка, играющая в ресторане, привлекла его внимание. Прислушавшись, он смог разобрать слова: "Look what they've done to me. I cannot run. I cannot hide." Уилла передернуло, но, сделав еще глоток кофе, он подумал, что в некоторые моменты остается только смеяться. И не смог сдержать ухмылки. "Что ж, это может быть действительно весело".