Мой сладкий хорёк, моя грязнокровная сучка

Гермиона и Драко почти одновременно проснулись и синхронно схватились за больные головы. — О, вот черт! — простонала сильно изменившаяся за лето староста старост Хогвартса. — Не шипи, Грейнджер, — ответил ей слизеринский принц, который выглядел горячо и безупречно, даже будучи помятым и воняющим перегаром. Гермиона, сексуально обнаженная, даже несмотря на множественные синяки и укусы, выглядела великолепно, впрочем, как и всегда. Возможно, Драко даже возбудился бы, но головная боль мешала соображать. — Малфой? — простонала Гермиона, разглядывая слизеринца офигевшими глазами, отмечая, как сексуально блестят его серебристые глаза и какое у него восхитительное тело, но, о, Мерлин, нет, она не должна смотреть на него. То, что Малфой был голым ужасно смутило скромную и девственную лучшую ученицу, но ей даже не пришло в голову потребовать от него чем-нибудь прикрыться, более того, она была против этой идеи. — Собственной персоной. Мы где? — своим идеальным и, как всегда, ледяным голосом поинтересовался Драко. — Понятия не имею, — парочка огляделась, изучая комнату. Они находились посреди заброшенного кабинета, коих в Хогвартсе было навалом, и ни в один из них никто и никогда, естественно, не заходил. — Это ты затащила меня сюда, грязнокровка? — вскочил Малфой с кровати, неизвестно откуда взявшейся в школьном классе. — Мы же здесь голые не учебник по трансфигурации читали! Ты меня какой-то гадостью опоила, ведьма? — срывался на грозный крик слизеринский принц, почти не обращая внимания ни на головную боль, ни на болтающееся достоинство между ног. Гермиона, краснея, как самая спелая помидорка, уставилась на стену позади накаченного парня. — Ничем я тебя не поила, что ты несешь? Да и вообще, как ты смеешь так говорить, слизеринский хорек? — заорала вдруг Гермиона, потряхивая растрепанными волосами и сузив шоколадные глаза. Ее нагота и трясущаяся грудь отошли на второй план. — Это ты заколдовал меня, мерзкий Пожиратель! Драко Малфой уставился на идеальную фигуру гриффиндорки, покрытую сексуальными синяками. И пусть девушка была низкорослой, худощавой, с маленькой грудью, но это было именно тем, что всегда так любил в девушках Слизеринский Аполлон. Он так напрягся, стараясь сохранить свое лицо беспристрастным, что на животе четко обозначились восемь кубиков пресса. Гермиона подскочила к обнаженному идеалу красоты, чтобы до полусмерти затыкать его своим тоненьким пальчиком, но в порыве злости случайно сдернула с кровати одеяло. Комнату заполнил звук упавшего нечто. Оба, как по команде, обернулись на звук. Драко поднял с грязного, пыльного пола плоскую коробочку со странным кругляшком внутри. — «Посмотри меня», — прочел он своим сводящим с ума голосом. — Что это? — показав Гермионе диск, он требовательно взглянул на гриффиндорку. — Я спрашиваю, что это за маггловская хуйня? — Это… это компакт-диск, — промямлила Гермиона. Неважно, что она пережила пытки и бегала с Гарри по лесам Британии, скрываясь от Пожирателей. Голый Малфой был пострашнее Волдеморта. — Что еще, нахуй, за диск, блять? — заорал Малфой, прикуривая маггловские сигареты маггловской зажигалкой. Ноги и губы Грейнджер дрожали, глаза Малфоя разбегались и сбегались, не зная, на какую часть тела Гермионы смотреть. Он затянулся, а затем выдохнул, будто хотел скрыть наготу девушки сигаретным дымом. Брови Гермионы поползли наверх, словно они жили отдельной жизнью. Это невероятно — Малфой поддался маггловской привычке! — Малфой, как это неаристократично! — удивилась Гермиона, желая поддеть слизеринца. — Пошла нахуй, грязнокровка! — заявил Малфой, выпивая залпом стакан крепчайшего вискаря, который он налил себе секундой ранее. Бутылка была знакомой. Ну конечно! Этот коллекционный элитный вискарь ящиками таскал из дома Блейз Забини, а потом раздавал каждому встречному слизеринцу. — Не уходи от темы, грязнокровка, зачем эта хуйня? — Малфой всучил девушке в руки диск, а сам пошел к окну, чтобы освободить голову от образа обнаженной Гермионы. Грейнджер повертела в руках найденную вещицу и пришла к выводу, что одеваться совершенно необязательно, а вот превратить тапок во что-то приспособленное для просмотра — самое оно. Простым взмахом палочки она трансфигурировала свой правый тапок в навороченный DVD-плеер, а левый тапок — в плазменный телевизор последней модели. Нельзя же ударить в грязь лицом перед аристократом. Челюсть Малфоя встретилась с каменным полом, но тут же вернулась на место, потому что Драко умел стирать с лица эмоции, словно нажимая на кнопочку. Малфой выкурил еще две сигареты, дымя как паровоз, ведь он мужик, мужики только так смолят, а потом присоединился к Гермионе, которая уже вставила диск в плеер и села на кровать, при этом Драко демонстративно вытер плечо, которым случайно соприкоснулся с Гермионой, словно вымазался в грязи. — Включай свою маггловскую ерунду, грязнокровка! — сжав зубы до хруста приказал он, уничтожая сразу полбутылки вискаря. Гермиона гордо вздернула носик и запустила руку под голый зад Драко, который подпрыгнул на месте от приятнейшего прикосновения, но, как оказалось, Гермиона всего лишь искала пульт. — Заткнись, хорек, — прошептала Гермиона, надеясь, что Малфой не услышит, несмотря на то, что он сидел почти вплотную к ней. Она навела пульт на телевизор и нажала на кнопочку. Экран засветился. Гермиона потыкала еще несколько кнопок, заставляя плеер воспроизвести видео с диска. И вот, наконец, кино началось… Сначала ни Малфой, ни Гермиона ничего не могли понять, пока декольте Гермионы не оторвалось от объектива камеры. — Кажется, включила! — раздалось в колонках. — Ты уверена? — кричал пьяный голос. На экране Гермиона глупо хихикала прямо в камеру. — Вот так! Сейчас я покажу тебе, как магглы хранят воспоминания! — сказала экранная Грейнджер, пьяно икнув. — Покажи же мне все, моя заучка! — промурлыкал Драко, подойдя к Гермионе сзади и шлепнув ее по заднице, предварительно задрав коротенькую юбочку, одну из тех, которые стала носить сильно изменившаяся за лето Гермиона. Он начал водить руками по бедрам, медленно стягивая с нее чулочки в сеточку. — Моя любимая грязнокровка, дай я поцелую тебя, ах ты шаловливое маггловское отродье! — ласково сказал Драко, кусая Гермиону в обнаженное плечо. — Мерзкий хорек, меня так возбуждает, когда ты называешь меня так! — Драко на экране тут же поцеловал Гермиону, прокусив ей губу до крови, да так, что алая жидкость закапала прямо на воротник форменной рубашки. — Ах ты моя грязнокровая подстилочка, иди сюда, я выебу из тебя всю твою грязнокровость, — через слово пьяно хрюкая, взревел Драко. — О, мой слизеринский принц, я уже жду твоего дружка! — застонала Гермиона, очаровательно покраснев и высвободив из брюк воистину великанский член Малфоя. — Ммм, моя заучка! — облизнулся Драко и разорвал на ней рубашку, осыпав пуговицами пол. — Подожди! — выдохнула Гермиона и подошла к объективу, загородив обзор. Как только ее грудь отдалилась, на экране оказалась кровать, которую, как теперь смутно вспоминала протрезвевшая Грейнджер, она трансфигурировала сама. Видимо, Гермиона подвинула камеру поближе, желая, чтобы все было видно. Не могла же главная хогвартская умница что-то пропустить, чтобы потом наутро чего-то не знать. Драко запустил руку под юбку девушки, проверяя, как сильно намокли ее кружевные трусики, настолько откровенные, что казалось, будто Гермиона на днях ограбила секс-шоп. Гермиона оказалась настолько возбужденной, что выгнулась, как только его сильная рука прикоснулась к ее сокровищу. — Я не могу больше, моя грязнокровая сучка, — простонал Малфой, умирая от нечеловеческого возбуждения. Гермиона неловко положила руку на его жезл страсти, обхватив тот тонкими пальчиками, и начала медленно водить, чувствуя, как под юбкой у нее разверзся Ниагарский водопад. — Да! — выкрикнул Малфой, дрожащими руками пытаясь расстегнуть на Гермионе застежку не менее откровенного бюстгальтера, но не тут-то было, этот кубик Рубика совершенно не хотел поддаваться. Тогда Малфой, будучи невероятно сильным, просто разорвал это предмет одежды прямо на Гермионе. Ее клитор так набух, что его было видно даже двум молчаливым зрителям этого кино, охуевающим от происходящего на экране. — О, Мерлин, как аппетитно ты пахнешь, моё сладкое маггловское отродье! — зарычал Драко. Он раздвинул ноги Гермионы в стороны и впился ртом в ее истекающее соками лоно. Гермиона выгнулась дугой, упираясь в кровать лишь головой и пятками, и издала оглушительный стон, от которого лопнула парочка забытых кем-то пузырьков, валяющихся на полу среди прочего мусора, и, кажется, барабанные перепонки Малфоя тоже. Он выпивал ее сладкий нектар, мед ее страсти, словно пчелка опыляет полевой цветочек. Малфой, сидящий перед экраном, чуть не захлебнулся вискарем, а Гермиона натянула одеяло прямо на свою покрасневшую, как свекла, голову. Гермиона кричала так, что содрогался Хогвартс, но они не думали об этом, наслаждаясь страстью. Драко оторвался от ее киски и заглянул в глаза лежащей и стонущей Гермионе, не смущаясь физической невозможности этого действа. Продолжая ласкать языком ее раздувшийся до размеров Марса клитор, он умудрялся еще шептать ей ласковые ругательства, демонстрируя свои воистину волшебные способности любовника. — О, Малфой, я умоляю, войди же в мою Нарнию! — застонала Гермиона, на что Драко лишь ухмыльнулся прямо в ее половые губы. — Ну уж нет, моя заучка! — снова зарычал Малфой, будто утратив способность нормально разговаривать, и принялся теребить торчащие соски Гермионы. — ДА, ПОДРОЧИ МОИ СОСКИ!!! Мои кнопочки ждут, когда ты возьмешь на себя ручное управление моим авиалайнером! — застонала Гермиона, но этот сексуальный мутант уже устал тыкаться своим хозяйством в постель и с готовностью раздвинул ее бедра, припарковав между ними свой Мерседес. Наконец он одним резким движением впустил своего Василиска в Тайную Комнату гриффиндорки. — У тебя там кулак, да, Грейнджер? — зашипел Драко. — Я же девственно чиста, мой хорек, — выкрикивала с каждым толчком Гермиона, надеясь, что он не узнает про вагинальные шарики в ее шкафу. Он яростно вдалбливался в такое податливое тело Гермионы, и они оба как-то позабыли, что она до этого была девственницей. Она обильно кончила, выкрикивая фамилию слизеринца, не беспокоясь о том, что это кто-нибудь услышит. Малфой влил в нее целый литр своей любви и устало рухнул на кровать. По ее щекам текли соленые слезы, грозясь затопить подушку, на которой лежала девушка, слезы счастья и удовлетворения. Драко отдышался, а затем перевернулся на спину, закуривая сигарету, пока Гермиона приходила в себя, благодаря Мерлина, что не задохнулась под этой грудой мышц. — Вот же пиздец… — прошептал реальный Малфой, в очередной раз наливая себе стаканчик вискаря. Гермиона поставила кино на паузу, выхватила стакан из тонких пальцев блондина и залпом выпила, лишь немного поморщившись. Мучающиеся от похмелья, к которому теперь примешивалось еще и чувство стыда за вчерашнее, студенты нервно выдохнули и пересеклись взглядами. — Ну, эммм… — замялась Гермиона, теребя свои волосы, — смотрим дальше? Малфой, естественно, не выдал ни одной эмоции, а просто молча кивнул, хлеща вискарь в перерывах между затяжками сотой сигаретой. Дрожащими пальцами Гермиона нажала на воспроизведение. Экранная Грейнджер взглядом влюбленной идиотки смотрела на смолившего Малфоя. Затем она хитро улыбнулась и залезла на парня сверху. Слизеринец поперхнулся дымом и закашлялся, да так сильно, что Гермионе пришлось протянуть ему вискарь, чтобы он попил и прочистил горло. Пока Драко успокаивал свой кашель, шаловливая гриффиндорская умница спускалась своими губками все ниже и ниже по телу великолепно сложенного аристократа, пока не достигла заветной цели — вновь стоящего колом орудия мужественности ее любовника. Она касается головки его славного рыцаря и проводит губами по всей длине ствола, а Драко шипит, как иногда во сне шипел Избранный, когда ему снилась Тайная Комната. Гермиона посасывает его, словно леденец или эскимо на палочке. На мгновение оторвавшись, она обращается к почти потерявшему сознание от наслаждения Драко: — Я еще так неопытна, — сладким голоском сказала Гермиона, хлопая длинными ресницами, — направь же меня, о мой сенсей! — Драко положил свою руку на голову Гермионы, запуская пальцы в растрёпанные волосы. Он с силой надавил на затылок, заставляя глубже принять его баклажанчик и наращивая темп. — У тебя природный талант, о, моя грязнокровочка! Что ты со мной делаешь, о Мерлин! — стонал Драко, лишь немного поправляя Гермиону и задавая ей нужный темп. — Драко, ты так прекрасен! Ты просто секс-машина! — Все потому что /меня стирают Лаской — магия секса, лол/ я, прожженный бабник, перетрахавший половину Хогвартса и уже взявшийся за мужскую его часть, кончаю только от одного твоего прикосновения. Давай же, Грейнджер, двигайся, ведь ты такая умная, что у тебя все с первого раза получается. Гермиона заглатывала жезл малфоевской страсти все глубже и глубже, и Драко краешком сознания умудрился подумать, что Гермиона ни в какое сравнение не идет с известной блудницей Пэнси Паркинсон. Пэнси будто сосиску на обед съесть хотела, но диета не позволяла, а Гермиона умудрялась ласково, словно домашнего котика, обласкать эту магическую палочку, одновременно играя с его бубенчиками. Остановившись за мгновение до того, как Малфоя охватил сокрушительный оргазм, она уселась на него сверху. Слегка прибалдевший Малфой быстро сориентировался и начал насаживать ее на свой шампур, впиваясь в ее бедра пальцами, да так сильно, что оставлял на них синяки. Но Гермиона, естественно, ничего не заметила, поскольку была слишком сильно увлечена этими задорными скачками. Она скакала, словно на батуте, представляя себя наездницей, позволяя испробовать Малфою вкус своего шашлычка. Ее и без того покалеченные губы уже были напрочь истерзаны, так как Гермиона кусала их, пытаясь сдерживать стоны, но у нее ничего не получалось, и от ее криков с потолка сыпалась штукатурка и дрожали несущие стены замка. Комната была переполнена запахами их страсти, Гермиона, сидящая у экрана, отчетливо вспомнила, что это великолепие напоминало час-пик в маггловском метро, когда твой нос вжимается в чью-то прекрасную подмышку, и ты проникаешься неземной любовью к незнакомцу. Ее ноготки до мяса исполосовали грудь Драко, а сама она задыхалась в трехстах оргазмах, следующих друг за другом, словно пулеметная очередь, а все потому что пулемет работал исправно, а танки его были быстры, да и его патроны просто бесконечны. Драко чувствовал, что сейчас водрузит свой флаг на ее Рейхстаг. Еще мгновение — и вот его пушка взрывается залпом обжигающей страсти. — Моя развратная гриффиндорка! — кричит Малфой и кончает в нее, как из брандспойта, туша пожар ее страсти своим огромным огнетушителем. Гермионе кажется, что в ее животе летают тысячи пикси, так хорошо было наконец лечь на грудь мистера секса /свистнули у Мориарти, да/ и ни о чем не думать, не чувствовать дрожащих ног и вытраханной норки между этих ног. — Это было незабываемо, — мурлыкнула Гермиона, нежно прикусив его сосок. — В другой раз я насую тебе в совальне, моя грязнокровка! — промурлыкал Драко, зажмурившись от удовольствия. — О, да мой господин, накажите же свою покорную рабыню! — простонала Гермиона, оторвавшись от сосков Драко. — Ты будешь моей Беллатрисой, а я буду твоим Темным Лордом! — вдохновенно продолжил Малфой, и экран погас. Замершие с открытыми ртами главные старосты Хогвартса переглянулись и снова уставились в экран. — И что ты об этом думаешь? — просипел Драко. — Я… э-э-э… я… — у Гермионы закончился весь ее богатейший словарный запас. — Боже, я трахнул грязнокровку! — начал сокрушаться юный аристократ. — Какого хуя? Это все ты! — вскипел Малфой, вскакивая со своего места. — Успокойся, хорек! — последовала его примеру задыхающаяся от возмущения Гермиона. — Грязнокровка! — Хорек! Старосты замерли, не договорив последние слова. Затем оба похотливо улыбнулись и бросились друг на друга.