▼ ▼ ▼
Когда Ынён, набравшись смелости, спрашивает ее об этом пару дней спустя, Уён отвечает так просто и легко, будто Ынён поинтересовалась прогнозом погоды на завтра. Или уточнила домашнее задание. Смеется: – А что? Похожа? Ынён краснеет и мотает головой. Уён, конечно, то, что называют «дерзкая девчонка»: она любит рэп, носит вызывающие вещи и ведет себя слишком смело, чем могла бы себе позволить Ынён. Уён понравилась Ынён с первой секунды – харизматичная, смелая, уверенная, она словно олицетворяла то, какой Ынён хотела быть сама. И Ынён совершенно не может понять, почему она решила, что ее новая соседка – лесбиянка. Но Уён беззаботно смеется и перекидывает ногу на ногу. – Да. И если ты скажешь, что у меня мужика нормального не было, то я трахну тебя большим черным страпоном, что лежит у меня в тумбочке. Щеки Ынён горячо заливает красным. – Ты хранишь у себя в тумбочке большой черный страпон? – недоверчиво щурится она. Уён смеется. – Конечно, нет, наивная, – она поднимается с кровати и прихватывает полотенце, явно направляясь в душ. Проходя мимо кровати Ынён, она на секунду останавливается и наклоняется к девушке, обдавая запахом своих сладких кофейных духов. Шепчет: – Он нежно-розовый, – и громко смеется, когда захлопывает дверь. Ынён хлопает себя по горящим щекам; состояние – смеяться или плакать, еще не решила. Или она ожидала чего-то другого от Уён? Ей все еще стыдно, когда она все-таки начинает собираться в универ. Белая прилегающая блузка, любимая юбка в складку и черные гольфы чуть повыше колена, потому что на улице ощутимо прохладно. А еще эти гольфы очень нравятся Уён, но это, разумеется, не играет никакой роли. Ынён не лесбиянка и не би, как сейчас модно; ей нравятся мальчики, а Уён… просто классная. Когда Уён идет по коридору, многие парни заглядываются ей вслед. Неудачники, думает про себя Ынён. Иногда Уён кажется ей просто потрясающей. Преподаватели говорят: Уён – личность. Пусть со сложным характером, но сформировавшаяся и самодостаточная, готовая заявить о себе миру. А Ынён – как лист белой бумаги, по которому совершенно некому рисовать.▼ ▼ ▼
– Ты смотришь на меня так, будто я тебя собираюсь как минимум сожрать, – говорит Уён через пару дней. От неожиданности Ынён роняет белый вязаный свитер, который собиралась надеть, и так и остается в джинсах и белом лифчике. Она оборачивается – Уён запихивает в сумку учебники (Уён и учебники? серьезно?), но ее жесты кажутся Ынён нервными какими-то, что ли. Ынён торопливо поднимает свитер с пола, бормоча что-то, что означает «разумеется, нет», но Уён насмешливо фыркает. – Что-то изменилось с тех пор, как ты узнала, что мне не нравятся мальчики? Ынён ныряет в свитер, вытягивает руки и оправляет ткань. Они с Уён достаточно близки, чтобы не стесняться друг друга, но… но. – Меня не волнует твоя ориентация, пока твой язык остается в твоем рту, а не в моем, – парирует она и, подхватив рюкзак, выходит. Стук каблуков оглушает ее саму и разносится, кажется, по всему общежитию. Разумеется, Ынён врет. Разумеется, Уён видит все насквозь.▼ ▼ ▼
Дожди, дожди, дожди. Одни чертовы дожди. Серые лужи по асфальту, мокрые следы на пороге и звуки падающих капель за окном почти круглые сутки. Кап-кап. Кап-кап. Кап-кап. Уже действует на нервы. Уён приносит в комнату апельсины – много-много, целый пакет – и раскладывает их в большой глубокой тарелке. – Хоть что-то яркое, – говорит она, выбрасывая пустой пакет в мусорку. Апельсины очень сильно пахнут летом. Ынён сжимает один в руках и вздрагивает, когда Уён неслышно подходит сзади и обнимает за плечи. – Не грусти, – смеется Уён, – а то сиськи не будут расти. Ынён только фыркает. Уж у ее соседки с этим проблем точно нет. Грудь у Уён красивая, мягкая (последнее Ынён ощущает в полной мере, потому что Уён сильно прижимается к ее спине). – Хочешь, покажу своего жениха? – спрашивает Уён и задорно смеется с удивленного лица Ынён, когда та оборачивается в кольце рук. Забавно, но Уён всегда смеется. Это здорово, наверное. На экране айфона Уён обнимает высокого худощавого парня с высветленными волосами. Улыбке Уён могут позавидовать голливудские звезды, а парень, кажется, чувствует себя очень неловко, обнимая девушку за талию. – Мы дружим почти десять лет, и мама, кажется, уже выбрала мне платье на нашу свадьбу, – рассказывает Уён, листая фотографии. – Вы были бы классной парой, – тихонько вздыхает Ынён. Несмотря на деревянность, парень все равно жутко симпатичный, и он очень нравится Ынён. Уён смеется и щелкает девушку по носу. – Возможно. Он клевый – внимательный и заботливый. Но у внимательных и заботливых парней обычно тоже есть парни. Ынён вздыхает еще раз, совсем незаметно, и сцепляет руки в замок. Она никогда не умела выбирать себе парней, вон, даже первый понравившийся на фото, и тот оказался геем. Уён показывает ей еще фото, где в обнимку стоят уже два парня: тот же блондин и брюнет пониже – они выглядят абсолютно счастливыми, а Ынён становится смешно и грустно одновременно. Завидовать гомикам, потому что сама не можешь устроить личную жизнь. Браво, просто браво. – Не грусти, – повторяет Уён, словно чувствуя настроение подруги. – Кажется, капитан баскетбольной команды приглашал тебя на свидание? Ынён кивает, задумчиво листая фотографии дальше, пока Уён чистит апельсины, складывая дольки на блюдечко. Ей попадается одна, где Уён целует девушку – красивую, с блестящими русыми волосами, но немножко удлиненным лицом. Ей сразу становится жутко неловко, и она торопливо закрывает галерею и возвращает телефон Уён, делая вид, будто ничего не случилось. Завтра у нее свидание с Сокджином, на которого заглядывается половина (и не только женская – миром правит гомосексуализм) университета, и ей лучше и приятней думать о предстоящем вечере, а не о том, каких девушек предпочитает Уён.▼ ▼ ▼
Сокджин внимателен, заботлив и ведет себя как настоящий джентльмен. Он водит Ынён по кафе и в кино, дарит цветы, говорит комплименты, но почему-то не делает ни малейших попыток превратить скромные поцелуи на прощанье в нечто большее. На третьем свидании Ынён это умиляет. На пятом беспокоит. На седьмом злит. А потом Сокджин говорит: – У нас ничего не получится. Говорит: – Я просто не хочу тебя. Говорит: – Прости, но я хочу быть честным. Он провожает оторопевшую девушку до метро и целует в лоб, оставаясь холодным и отчужденным. Ынён не удивится, если и Сокджин окажется чертовым геем. Может, она просто притягивает к себе людей радужной ориентации? Уён терпеливо выслушивает жалобное нытье соседки по телефону и предлагает: – Купи чего-нибудь погорячее и покрепче. Устроим посиделки и будем ныть друг другу о несложившейся личной жизни. Ынён радостно соглашается и сворачивает в магазин. Она проводит кучу времени, выбирая между шампанским и микадо, но останавливается у витрины с печеньками и ее рука сама тянется к кошельку. Уён поймет.▼ ▼ ▼
Глядя на пакет гранатового сока и пачку печенек с шоколадом, Уён реагирует так, как и ожидала Ынён – смеется и тащит девушку к себе на кровать. Из колонок льется тягучий грустный бит, а тоскливый голос завывает наверняка о чем-то грустном и невеселом – Ынён ни черта не понимает по-английски. Но Уён говорит что-то про любимого канадского эфиопа. Что-то вроде «идеально для хандры», и Ынён соглашается. Ведь и правда – идеально. А ей так грустно, что в самую пору догоняться депрессивным саундом и делать глупости. Ынён догоняется и делает. Она заглядывает в лицо Уён и, краснея, спрашивает: – Неужели я такая никакая, что меня нельзя захотеть? На губах Уён играет мягкая улыбка – совсем не такая, к которой привыкла Ынён. Уён гладит Ынён по волосам раз, второй, и ее рука остается у девушки за спиной. – Хочешь проверить? – шепчет Уён, чуть надавливая Ынён на поясницу. Ынён хлопает глазами и замирает как парализованный кролик. – Я не лесбиянка, – тихо выговаривает она, стараясь не смущаться от того, что ладонь Уён поглаживает голую кожу между задравшейся майкой и домашними шортами. – Я знаю, – слышит Ынён в ответ. Что-то подсказывает ей, что это неправильно. А что-то – что ей стоит послать все предрассудки в задницу и в кои-то веки расслабиться. Уён настойчивая и нетерпеливая, как неустанный дождь за окном. Она сильно сжимает руки Ынён, когда заваливает ее на спину, и раздвигает коленом бедра. И это простое в общем-то движение возбуждает Ынён гораздо сильнее, чем должно было бы. Уён целует ее шею, кусает больно, сжимая зубами кожу, и Ынён слабо сжимает ее плечи. Черт возьми, Ынён даже не пьяна. Но ей хочется побыть отвязной, и она сама дергает края футболки Уён, снимая вещь с девушки. К слову, на ней самой ни майки, ни шорт уже нет. Уён хитро щурится и выдыхает ртом, когда Ынён сжимает в ладошках ее грудь. Она гладит лежащую под собой девушку по животу, по рукам и скатывает с плеч бретельки бюстгальтера. Руки у Уён нежные, но холодные, пальцы цепкие и настойчивые. Она давит Ынён на плечи, когда та пытается подняться, выдыхает на ухо: – Скажи, если вдруг передумаешь, – и, спускаясь, прижимается губами к нежной коже на внутренней стороне бедра. У Ынён горят щеки и жарко тянет между ног; она, все еще стесняясь, зарывается пальцами в роскошные черные волосы Уён, которые щекочут ей бедра. Ынён уверена, что она не передумает.