Серпантин

Горный серпантин сделал ещё один головокружительный виток, и «Пантера» недовольно взревела. Из-под правого колеса брызнул щебень, левое пробуксовало по асфальту, в салоне повеяло жженой резиной, и Череп поморщился. — Ничего, — успокоил его Реборн, — можешь мне поверить, паленая человечина пахнет еще хуже. — Может, ты все-таки одолжишь мне пистолет? — в который раз попытался дозваться до совести Реборна Череп. — Я мог бы пострелять по колесам. — Нашим, я полагаю, — ядовито отозвался Реборн и снова без предупреждения выкрутил руль: Черепа бросило вправо. — Впрочем, я не жадный. Покажи мне свой сертификат о прохождении курсов стрельбы, и пистолет моментально окажется в твоих руках. — Какая жалость, — раздосадованно буркнул Череп. — Как раз сегодня я постирал его и повесил сушиться на заднем дворе. У ребят из автомобиля, что следовал за ними по пятам, с сертификатами определенно было все в порядке. Лихая дробь прошлась по камням в том месте, где еще мгновение назад были колеса «Пантеры». Череп побледнел и украдкой покосился на Реборна, — но у того даже мускул не дрогнул. — Дилетанты, — вскользь бросил лучший киллер. Череп полагал, что если бы их автомобили поменялись волшебным образом ролями, противники Реборна уже лежали бы в ближайшем кювете с простреленными затылками, или же, учитывая рельеф местности, летели вниз со скалы, пробив номерными знаками хлипкое ограждение серпантина. — Тогда тебе нужно было пустить меня за руль, — подытожил он. — Права у меня есть вообще-то. А ты бы этих ребят по-быстрому пристрелил, и тогда мы еще успели бы домой к ужину. — А права у тебя не той категории, — пожал плечами Реборн. — Или для тебя нет разницы между буквами А и В? К слову, ты вообще в курсе, чья это машина? Или, во всяком случае, на кого она зарегистрирована? — Джилио Неро, — не раздумывая, выпалил Череп, и тут же до него дошло. — Луче? — В точку. Так что все штрафы с этой малышки приходят именно ей. И, знаешь, я готов поклясться, что Луче не обрадуется, когда ей придет штраф за какую-нибудь сбитую насмерть бабку. А сейчас закрой свою варежку и просто посиди молча. Обычно я не беру с собой напарников, а если и беру, то уж точно не идиотов, и я буду тебе очень признателен, если вечером ты заглянешь к Луче и попросишь ее больше не ставить нас вместе. Наверное, нужно было оскорбиться и высказать Реборну что-нибудь едкое, но Череп промолчал. Он почти что привык: пожалуй, из всех так называемых Аркобалено нормально к нему относился только Фон, здороваясь по утрам с безукоризненной вежливостью, да Луче: она вообще относилась ко всем одинаково по-доброму, не выделяя особо никого. «Никого, кроме Реборна», — некстати прошептал внутренний голос, но Череп отмахнулся от него. Реборна нельзя было не выделять, потому что он всегда заполнял собой все свободное пространство. Череп искренне восхищался им: манерой поведения, гибким умом и талантами — пусть даже и в криминальной области. У Реборна было все, чего недоставало Черепу. Да Реборн сам был воплощением того, чего недоставало Черепу, и если бы он мог выбирать, то непременно выбрал бы себе такого старшего брата. Увы, совершенство крутило баранку «Пантеры» и плевало на Черепа с высокой колокольни. Впрочем, долго молчать Реборн не стал и сам: ему, скорее всего, было скучно. За прошедший месяц в качестве напарника он обычно выбирал Колонелло, а после того, как Луче тонко намекнула ему о том, чтобы он «расширял границы своего общения», Реборн, назло ей, слетал в Рим с Лал Мирч. Газеты потом просто разрывало от сенсационных заголовков, а Черепа разрывало от любопытства, но подробностей ему никто не рассказал. Жаль. Колонелло с Луче наверняка получили детальный отчет в двух экземплярах. Радовало только одно: на этот раз Черепа Реборн хотя бы взял с собой, пусть и с напутствием «не выходи из машины и не открывай рот», а вот с Верде отказался иметь какие-либо дела сразу. Дорога резко ухнула вниз с горы, и Череп не удержался и ойкнул. Реборн расценил этот как повод для беседы. — Можно подумать, ты на мотоцикле гоняешь аккуратнее. — На мотоцикле я один, — бросился защищать свое любимое транспортное средство Череп, — и я же за рулем. Мотоцикл — как продолжение тела! Чувствуешь каждый камушек, каждую выбоину, ты просто един с ним и с дорогой! А машины — так, развлечение для богат…— он замолчал, представив себе реакцию Реборна. — А мотоцикл — развлечение для малолетней шпаны, — хмыкнул Реборн. — Да даже самый паршивый киллер снимет тебя за пять секунд. А машину просто так не пробьешь. Словно в ответ, на Пантеру снова обрушился град пуль, но ничего непоправимого не случилось. — Почему они так редко стреляют? — нервно поежился Череп. — У них преимущество, могли бы давно уже просто продырявить нас… — Тебя. А меня, — Реборн выделил это «меня» особой интонацией, — едва ли можно, как ты говоришь, просто продырявить. Ну и потом, мозгов у тебя немного, но попробуй понять вот что: перестрелки на горных дорогах хороши только в дешевых фильмах, которыми ты, видимо, засматриваешься в ожидании прекрасной, насыщенной приключениями жизни. В реальности же рванем и мы, и они, и вот эти, — он качнул рукой в сторону пакета, прочно зажатого между креслом и коробкой передач, — документы. Признаться, меня несказанно радует, что эти парни поумнее тебя. Ах, да, документы. Вот так, в одном абзаце — и объяснить, и дважды оскорбить. В этом весь Реборн. — Да и потом, — продолжил лучший киллер, — в чем, по-твоему, заключается их преимущество? Документы у нас. Дорогу эту я знаю как пять пальцев и выбрал, разумеется, не просто так. Де Томазо Пантера разгоняется до сотки за пять секунд, а то жалкое детище Фиата, что плетется за нами, лучше всего подходит домохозяйкам, отправляющимся за зеленью в ближайшую лавку. Ты знал, что сам Король в свое время водил Пантеру? — Какой король? — переспросил Череп, не сообразивший, о чем речь, и только потом вспомнил об Элвисе. — И ты называешь себя знатоком колесного транспорта, — закатил глаза Реборн. — А что мы будем делать, когда горная дорога закончится? — невзначай поинтересовался Череп. — Все зависит от того, для кого она закончится, — пожал плечами Реборн. — Держись. К чему относилось это «держись», Череп понял не сразу, а когда понял — было уже безнадежно поздно. Сразу после крутого поворота Реборн выкрутил руль до отказа, Пантеру занесло и бросило на камни. Череп стукнулся головой об стекло, да так, что потемнело в глазах, а потом машина вдруг остановилась — и его рвануло вперед, на приборную панель. Второй удар выбил из груди весь воздух. Автомобиль преследователей вылетел из-за поворота, по касательной снес ограждение, и, как в тех самых фильмах, охаянных Реборном, перелетел через край. Долгие секунды было слышно только урчание «Пантеры», а потом треск — и громкий хлопок, разнесшийся по горам растревоженным эхом. — Сорок семь метров, между прочим, — с удовольствием произнес Реборн и, заглушив мотор, вылез из машины. — Ты знал! — Череп выкатился из автомобиля вслед за Реборном. — Ты знал, что поворот здесь гораздо круче, чем кажется на первый взгляд! — Правило первое, — поднял палец вверх Реборн, — сбавляй скорость на серпантине. Правило второе: не ведись на уловки соперников. Правило третье: не доверяй концерну Фиат. Он вытащил из кармана пиджака упаковку сигарет, поморщился, но все же закурил. — Правило четвертое, — задумчиво проговорил он. — Никогда не пускай за руль женщину. Череп сначала было подумал, что Реборн говорит о Луче, хотя и не удивился такой неожиданной смене темы для разговора. Реборн вообще часто сводил к ней свои размышления. Но Череп припомнил, как Луче однажды вскользь обронила, что водить не умеет и учиться не собирается. Получается, что… Реборн поймал его вопросительный взгляд и хмыкнул. —Да, да: бывшая госпожа капитан третьего ранга. Я говорю именно о ней. И если ты хоть кому-нибудь передашь мои слова, я укорочу твой язык на голову, имей в виду, потому что мне вроде как не пристало жаловаться. Но когда в Риме я оказался с ней в одной машине, да еще на пассажирском сидении, я действительно вспомнил, что умею бояться. Это было смелое и неожиданное признание. Череп, по умолчанию считающий Реборна абсолютно бесстрашным, застыл, переваривая информацию. — Она водит так, как будто ей ракету вслед выпустили. Видит Мадонна, за те три дня, пока мы были в Риме, я многое успел передумать и переоценить. — Ты всегда зовешь ее госпожой капитаном третьего ранга. Почему? — ляпнул Череп и тут же пожалел о своем вопросе. Реборн посмотрел на него, как на безнадежного идиота. Конечно, он в большинстве случаев смотрел именно так, и не только в сторону Черепа, но сейчас градус безнадежности в его взгляде даже несколько повысился. — По-моему, мы все успели рассмотреть количество звезд и полосок на кителе. Или ты смотрел только на ее стройные ножки? — Я, вообще-то, не об этом спрашивал, — буркнул Череп. Хотя, признаться, ему все эти звезды не говорили ни о чем, и казалось, Реборн дразнит женщину без какой-либо подоплеки. — Ты никогда не зовешь ее по имени. И не очень-то ее любишь и уважаешь. Почему? — Она отбила у меня лучшего друга, — серьезно произнес Реборн, но когда Череп вытаращился в немом изумлении на киллера, тот закатил глаза. — Мадонна, ну не будь же ты и правда таким идиотом! Или хотя бы молчи — сойдешь за неглупого. Ты вообще представляешь себе, чем занимается мафия? Как живет, какие у нас, — а теперь и у тебя! — законы и порядки? Какого черта ты вообще оказался… как там было… «сильнейшим», сунулся в эту мышеловку, отливающую золотом? Гнать бы тебя взашей, да только кто теперь прогонит… — Но я… — начал Череп, но Реборн хлопнул рукой по капоту Пантеры, и тот приумолк. — Кодекс мафии предельно просто говорит: никаких полицейских в ближайшем кругу. Никаких правительственных шавок и молодых идиотов, вдохновенно отдающих присягу Родине. Я не знаю и знать не хочу, каким ветром, каким приказом эту горячую итальянку занесло в мафию, но капитаны третьего ранга — черт побери, капитаны! — не уходят в мафию просто так! — А Коло… — Череп подавился воздухом, уловив предупреждающе-опасный взгляд Реборна. — А у Коло… и у тебя есть что-то общее. Дурь, наверное, — пробормотал Реборн, хотя Череп снова хотел спросить его не об этом. — Ну, отвлекся? Сопли распускать не будешь? Череп опешил сперва: отвлекся от чего? Но потом вспомнил автомобиль, перелетающий через ограждение, сорок семь метров, представил искореженные трупы где-то там, внизу, и сглотнул. Перед Реборном ему хотелось быть храбрым и смелым: чтобы тот заметил, что Череп — тоже самостоятельная личность. Чтобы подошел, хлопнул по плечу, признал его достоинства и доверил какое-нибудь важное дело. Череп представлял, как в оживленной перестрелке — они же мафия теперь, точно — Череп вовремя подстреливает какого-нибудь парня, подкрадывающегося к Реборну со спины, и лучший киллер потом сдержанно благодарит, пожимает руку, и даже смотрит на Черепа по-другому, как на равного. Пока же лучший киллер смотрел раздраженно и нетерпеливо. Он докурил сигарету и небрежным щелчком отправил ее вниз с горы. Потом, не дожидаясь Черепа, сел обратно в автомобиль, повернул ключ зажигания, но мотор не завелся. — Не понял, — Реборн нахмурился еще раз крутанул ключ. — Что за фокусы? Череп оббежал «Пантеру», поддел крышку капота и откинул ее. Из недр пыхнуло неестественно теплым воздухом. — Да это ж охлаждающая система полетела! — воскликнул он. — Ну-ка, что у нас… Эээ, Реборн, этим автомобилем давно пользовались в последний раз? Антифриз лет шесть не меняли, вот что я скажу, смотри, какой осадок! Чудо, что мы вообще куда-то смогли на нем уехать. У тебя на приборной панели что, не загорелся индикатор температуры охлаждающей жидкости? Реборн нехорошо прищурился. — Он сломан, но я не сразу это заметил, а потом уже было поздновато. Надо будет провести воспитательную работу с механиками Джилио Неро, если такие вообще в природе существуют, — заметил он. — Что ж, придется оставить «Пантеру» тут и возвращаться своим ходом. — Своим? — Череп отпустил капот, который тут же обрушился вниз, чуть не прихлопнув его руки, и неуверенно посмотрел вниз. Серпантин вился причудливой лентой вдоль гор явно не на километр-другой. — Ты видишь поблизости еще автомобили? — поднял брови Реборн. Он с силой захлопнул за собой дверь, сунул пакет с документами под рубашку, заткнув за пояс брюк. — Про обед, конечно, придется забыть, да и про ужин тоже, но ты, если хочешь, можешь остаться здесь. Рано или поздно доблестные синьоры полицейские взберутся на гору, чтобы проверить, откуда слетели как птички вон те бравые ребята, ныне покоящиеся внизу. — А… А наша машина? — тупо переспросил Череп. — Она же на Луче зарегистрирована, разве копы не пробьют ее по базе, когда обнаружат? Реборн вздохнул и покачал головой. — Ну не на ее настоящее имя же, — нетерпеливо разъяснил он. — Хотя штрафы все равно приходят именно Луче, не сомневайся. А теперь я пошел вниз. Буду счастлив, если ты решишь остаться тут и не досаждать мне больше. Реборн бодро зашагал в обратном направлении и буквально через пару секунд уже скрылся за поворотом. Череп постоял, покачиваясь с пятки на носок, и кинулся вслед за киллером. Потянулась нескончаемая серпантинная дорога. Когда они ехали наверх, в пылу погони, на адреналине, показалось, что с момента, когда Реборн запрыгнул в припаркованную машину со словами «Ну попробуйте догнать, недомерки», и до окончательной остановки в горах прошло минут пять; теперь же стало ясно, что на самом деле — гораздо, гораздо больше. Реборн больше не собирался болтать, и Череп тоже решил экономить силы. Изредка он пинал ботинками придорожный щебень, и тот с тихим шорохом катился вниз со склонов или же бесшумно падал вниз с обрывов. Наконец, спустя бесконечно долгое время, отвесные каменистые скалы сошли на нет, и шоссе вывернуло на пологий склон горы. Под аляповатой вывеской приютилась крохотная заправка, рядом кто-то предприимчивый разбил забегаловку «Двадцать четыре часа». — Сюда! — рявкнул вдруг Реборн и затащил Черепа в тень чахлых деревьев на обочине. Череп хотел поинтересоваться, в чем дело, но Реборн шикнул на него, вытащил пистолет и замер. Вскоре послышался звук мотора, и мимо заправки, не останавливаясь, проехали две машины, как раз в ту сторону, откуда только что пришли Реборн с Черепом. — Это за нами, друзья тех орлов, — пояснил Реборн, пряча пистолет и снова выходя на дорогу. — Удачно разминулись. Десять минут назад пришлось бы встретиться лоб в лоб между скалой и обрывом. Не самое удачное место. И, готов поклясться, ниже по дороге они оставили ещё парочку машин… Все-таки неплохо мы их разозлили с этими документами. Видать, и правда что-то важное. Череп поспешил за ним. —Ты даже не знаешь, что это за бумажки? — возмутился он. — Понятия не имею. Зато знаю, что на своих двоих мы отсюда уйти не сможем, скорость не та. Реборн принялся внимательно оглядывать заправку, и Череп последовал его примеру. Вокруг было почти что пусто, не считая одного парня, изучавшего уличное меню забегаловки. Он присел на корточки перед доской, на которой мелом был написан сегодняшний ассортимент, потыкал в неё пальцем, а потом, решившись, зашёл внутрь. Мотоцикл — видимо, именно его, — остался стоять у импровизированной жалкой клумбы. На руле болтался старенький шлем. — Сможешь угнать? — вдруг спросил Реборн, щуря глаза из-под полей шляпы. Череп опешил. Он мог предположить все что угодно, но Реборн, который выбирал мотоцикл как средство передвижения, был за гранью его фантазий. И уж тем более еще дальше был Реборн, просящий Черепа о чем-то, кроме «заткнись» и «включи мозги». — Обижаешь! — ухмыльнулся он. — Две минуты, и этот малыш будет нашим. Конечно, это было неправильно. Чёрт побери, это было просто аморально. Череп не был уверен, что мафия занимается угоном старых мотоциклов, но Реборн смотрел выжидающе, и он решился. Разумеется, Череп знал, как завести мотоцикл без ключа. Вся хитрость состояла в том, чтобы вскрыть панель, отключить сигнализацию и правильно вытащить провода из клемм: с новыми моделями такой фокус провернуть бы не удалось, пришлось бы подбирать ключ и искать глушилку для сигнализации. Но этот конкретный экземпляр был собран лет семь-десять назад, и даже свежая покраска не мешала ему быть на деле старой развалюхой. В кармане куртки Череп всегда носил много полезной мелочи: монетки, карамельки, зажигалка, кусочек пластыря — и, конечно, маленькая отвертка: болт на панели поддался на раз-два. Он поддел желтый провод сигнализации, потом откопал из глубины еще пару проводов и безжалостно отсоединил их. Стоило нажать на педаль, как мотоцикл завелся с жутким звуком, подпрыгивая на ровном месте. — Прошу! — милостиво предложил Череп Реборну, и тут же плюхнулся на место водителя вперед киллера. — Послушай, — Реборн нагнулся к его уху, — может, за руль все-таки сяду я? — У тебя права не той категории, — ухмыльнулся Череп. — Садись! Я на мотоцикле с семи лет гоняю. — Этого-то я и опасаюсь. — Реборн примостился за спиной Черепа, и места сразу стало критически мало: такое транспортное средство было предназначено исключительно для одного человека. — Сними пиджак и выбрось, — посоветовал Череп. — Он будет только мешать. — Он стоит дороже, чем все твоё имущество, вместе взятое, — сообщил Реборн, торопливо стягивая пиджак и с удовольствием отправляя его прицельным броском в урну. Впрочем, пачку сигарет он предварительно переложил в карман рубашки. — Слушай внимательно. Поедешь сейчас по дороге вниз, и буквально через полминуты вслед за нами понесутся наши новые друзья. Твоя задача — оторваться от них в Алькамо. Потом… В этот момент от забегаловки раздался гневный вопль: владелец мотоцикла уже выскочил на улицу, потрясая в воздухе кулаками. — Стоять, суки! Стояяяаать! Я вас уе… Остаток эмоционального монолога потонул в реве мотора, потому что Череп за секунду кое-как нахлобучил на голову шлем, поддал газа и стартанул вперёд. — Держись за что-нибудь! — проорал он Реборну, оборачиваясь через плечо и приподнимая щиток на шлеме. — Как будто у меня такой большой выбор! — огрызнулся в ответ Реборн, хватаясь за плечи Черепа — самый устойчивый элемент в мешанине из ревущего железа и людей. Мотоцикл, наращивая скорость, полетел вниз по серпантину. Прогнозы Реборна оказались поразительно верны: за первым же изгибом дороги у обочины были припаркованы два чёрных автомобиля. Завидев мотоцикл, здоровенные мужики, до того беспечно курившие, прислонившись к черным полированным бокам своих автосредств, тут же захлопали дверями, рассаживаясь по салонам. Череп, вывернувший шею, чтобы оценить степень угрозы, оказался свидетелем небывалой картины. Реборн распростер правую руку и с наслаждением показал «орлам» интернациональный жест, который по недоказанной теории брал свои корни из самого сердца Италии. Оскорбление сильнее в данной ситуации было сложно придумать, неприкрытая провокация сработала на все сто. Честно говоря, Череп не ожидал такого от Реборна. Да, он сам частенько использовал этот жест, чтобы досадить своим соперникам по мотогонке или просто найти повод для драки в баре, но в его окружении это считалось чуть ли не нормой поведения. Хотя Реборн на мотоцикле смотрелся странно и нелепо сам по себе. Выжимать все соки из почти что рухляди было несколько проблематично. Черепа спасало только то, что мотоцикл был гораздо маневренней автомобилей и мог входить в поворот не сбавляя скорости. К тому же, два автомобиля сзади постоянно мешали друг другу: пропуская одного на повороте, второй должен был ощутимо притормозить. Однако главная проблема была вовсе не в старой модели: Черепу доводилось крутить руль таких допотопных агрегатов, что слой ржавчины на металле был толще самого металла. Сложнее всего было ощущать за спиной довесок, который мешал маневрировать и разгоняться. Череп раздраженно цыкнул — и сам себе поразился: он назвал — пусть даже мысленно! — Реборна ненужным довеском. Сама по себе идея была кощунственной, но каждый раз, чувствуя физически, с каким трудом мотоцикл ложится на бок и как тяжело проворачивается руль, Череп не мог не думать о том, что одному ему было бы гораздо проще. Горы закончились: впереди показались очертания Алькамо. Реборн ощутимо тыкнул Черепа в спину, и, судя по всему, что-то сказал. Поднимать щиток на скорости в 150 километров в час было почти что самоубийство, но Череп сделал это одним рывком, поворачивая голову и ощущая, как сильный ветер растягивает губы и сушит глаза. — Они будут стрелять! — проорал Реборн, которому без шлема, да и без нужных навыков приходилось еще сложнее. Ему некуда было деть ноги, и он поджимал их как можно выше и прижимал плотнее к корпусу мотоцикла. — Срежь через деревья и петляй! На конкурсе навигаторов Реборн занял бы последнее место, но пилотам на гонках обычно не грозят седьмыми калибрами в спину. Череп послушно вильнул на обочину, переднее колесо подняло в воздух столб пыли. На траве и земле скорость несколько снизилась, а низкие ветки непрестанно хлестали по шлему и плечам, однако жизнь была всяко дороже временных неудобств. Череп срезал через подлесок, вылетев на параллельную дорогу. Судя по знакам, километра через два она обещала слиться воедино с тем шоссе, которое они только что спешно покинули, и Череп снова поднажал, стараясь опередить автомобили на расстояние, недостаточное для выстрела. Мотоцикл разогнался почти до двухсот километров. Реборн, кажется, уже приноровился, и теперь без труда наклонялся в нужные стороны при малейшей смене курса, облегчая сопротивление воздуха. Лицо от ветра он прятал за курткой Черепа, прижавшись лбом к его лопаткам. Понемногу, Черепа одолевало знакомое чувство, когда в крови закипает адреналин, сердце начинает биться в едином ритме с мотором, а в голове — абсолютная пустота: только лишь дорога и препятствия на ней. Вполне возможно, что это была самая главная гонка в его жизни, где приз перевешивал любые деньги, кубки и трофеи. Эта дорога была не столь пустынна, как параллельная. Череп то и дело обгонял машины, удостаиваясь гневных гудков клаксонов, периодически поглядывая направо и пытаясь прикинуть расстояние между ними и их противниками. Когда дороги сошлись в одной точке, оказалось, что выиграть удалось около ста метров. Расстояние критически небольшое, однако из-за посторонних водителей на дороге доставать пистолеты и стрелять никто не решился. Реборн снова похлопал Черепа по спине, и тот приспустил щиток. — Ты знаешь карту города?! — крикнул Реборн, вплотную прижимаясь к Черепу и приблизив лицо к самому шлему. — Средне! — гаркнул в ответ Череп. По Алькамо он гонял пару раз за последний месяц, однако знания о перекрестках, тупиках и объездных дорогах были у него самые посредственные. — После… большого сквера… повернешь налево! После третьего … третьего перекрестка — направо! Направо! На первом… На первом перекрестке — направо! Там! Узко! Всегда пробки! Оторвемся! Потом через центр! На Палермо! Трасса! — Реборну приходилось напрягать голос изо всех сил и повторять дважды некоторые фразы, прежде чем Череп согласно кивнул и опустил щиток шлема обратно. В Алькамо они влетели под канонаду клаксонов. Череп лавировал между машинами, разделительными полосами и канализационными решетками, мелькали дома, бельевые веревки, вывески и люди, все слилось в один единый порыв, цельное, монолитное непрекращающееся движение. Зеленый сигнал светофора. Поворот. Зеленый. Зеленый. Реборн спрашивал его, почему он попал в семерку сильнейших? Череп был чертовым везунчиком, баловнем судьбы. Смерть всегда проходила в миллиметре от него, задевая своим плащом, но ни разу — косой. Зеленый. Судя по напряженному Реборну, преследователи не отставали. Впереди, как Реборн и говорил, шоссе было довольно загруженное. Череп притормозил, сомневаясь, что впишется между рядами машин, стоящих почти вплотную друг к другу: если бы не Реборн, он бы перепрыгнул через бордюр на обочину, но прыжки с пассажиром были чреваты потерей оного. Зеленый сигнал впереди мигнул и сменился на красный, пришла в движение перпендикулярная дорога на крестообразном перекрестке. Один из черных автомобилей уже почти догнал их и теперь заходил сбоку, пытаясь перегородить проезжую часть. Череп прикинул шансы и решился. Он направил мотоцикл ровно в просвет между двумя рядами машин, молясь, чтобы ноги и широкие плечи Реборна не остались размазанными по крыльям чужих автомобилей. Они с Реборном прошли в миллиметрах от стальных корпусов машин, сшибли чье-то зеркало, Богу известно, как вписались в пространство между двумя грузовиками, а потом Череп вылетел на перекресток на красный. Реборн явно кричал что-то, наверняка, что «поворот направо в Италии запрещен, придурок», а его пальцы впились в плечи Черепа до синяков, но мотоцикл уже ринулся наперерез сплошному потоку машин. Немыслимым усилием Череп развернул его направо, пригибая мотоцикл почти параллельно земле, так, что ботинок Реборна чиркнул по асфальту. Резина пробуксовала, и мотоцикл по инерции, почти что плашмя, влетел под колеса серебристой Мазды, только чудом выровнявшись в последний момент. Людские крики не смолкали, и под овации ужаса Череп пристроился в поток машин, оставляя преследователей далеко позади на перекрестке. Как выехать к центру, а оттуда — на палермскую магистраль, Череп интуитивно догадывался. Он сбавил немного скорость, но все равно продолжил ехать довольно быстро, чтобы не столкнуться случайно с преследователями еще раз. Наконец, попетляв немного по улочкам, мотоцикл снова вырвался на широкое загородное шоссе. День клонился к закату, жара летнего дня потихоньку спадала. Череп ехал все вперед и вперед, не думая останавливаться, окончательно свыкнувшись с тяжестью Реборна за спиной, и чувствовал себя чертовски счастливым и переполненным жизнью: как каждый раз после опасного трюка или головокружительного поворота. Это было в десять раз лучше, чем на смертельных мотогонках, и в сто раз лучше, чем в кино на экране. Это было по-настоящему. Мотоцикл они бросили, когда стрелка на дисплее уровня бензина ушла в ноль: на выезде из Палермо, прямо на дороге. Солнце было готово рухнуть за горы и окончательно погрузить Сицилию во тьму, а до дома Луче оставалась всего-то километров семь-восемь. — Слушай, и все-таки я не понимаю, зачем все это было нужно? Мы выкрали… Хорошо, хорошо! Пока я сидел в машине и не отсвечивал, ты выкрал какие-то документы у какой-то мафиозной семьи, при этом сделав все возможное, чтобы они тебя заметили, потом сбросил их машину — хорошо, хорошо! Сделал так, чтобы их машина слетела со скалы. Теперь ты кругом виноват. А смысл в чем? — Смысл? — Реборн хмыкнул и покачал головой. Он шел нетвердо, немного покачиваясь, как будто все еще сидел на мотоцикле. — А смысл в том, чтобы немного расшевелить Вонголу, семью, заказы которой я частенько выполнял до того, как присоединиться к этому безумному проекту под названием «Аркобалено». Да, для тебя, конечно, логическая цепочка неочевидна, но все же… «Какая-то», как ты их обозвал, семья первым делом непременно подумает, что я в очередной раз поработал на Вонголу, Вонгола, узнав о претензиях, забеспокоится. Я понятия не имею, зачем нашему нынешнему покровителю это все нужно, но теперь не я выбираю, что мне делать. Ко мне Вонгола с претензиями не придёт, я же вольный художник, и на том спасибо. — Не понимаю, — Череп понурил голову. Адреналин потихоньку растворялся в крови, и на смену восторгу от скорости и чувству насыщения эмоциями пришло осознание произошедшего и запоздалые переживания. — Я дурак, что влез во все это, да? — Не то слово, — Реборн мыском ботинка спихнул в кусты какой-то камешек с дороги. — Ты не приспособлен к жизни среди преступного мира, твой потолок — карточное шулерство, да и то если научишься быстро бегать. Все остальные достаточно сильны, хитры и изворотливы, чтобы выкрутиться из любой ситуации, но ты… Ты просто в рубашке родился, или Мадонна бережет твою бестолковую голову. Я охотно верю, что ты был лучший на трассе, но на двух ногах ты слишком беспомощен. Еще километр они прошли молча. Солнце уже зашло, луна была еще слишком бледной, и идти по дороге приходилось практически наугад. — Интересно, завалялось ли что-нибудь с ужина? — пробормотал голодный Череп и вздохнул. — Не переживай, — Реборн остановился, прислонился спиной к дереву и вытряс из упаковки последнюю сигарету. — Героям полагается награда из рук принцессы, а также ее поощрительный поцелуй. — Ты бы, конечно, не отказался ни от того, ни от другого, — с иронией произнес Череп. — Конечно, — согласился Реборн. Череп порылся в бездонных карманах куртки, нашел зажигалку и дал прикурить Реборну. В темноте вспыхнула тлеющая красная точка. Они помолчали немного, думая каждый о своем, а потом Реборн предложил: — Если тебе принципиально так хочется, чтобы я мог без опаски за свою и твою жизнь доверить тебе пистолет, сначала придется тебе найти язык с госпожой капитаном и развести ее на пару уроков обращения с огнестрельным оружием. Череп вскинулся — и тут же приуныл, вспомнив зверские методы воспитания Лал. С другой стороны, это была достойная цена за уважение от Реборна. Впервые он предложил что-то подобное. Кроме того, разве в его словах не слышалось обещание пойти на задание вместе еще хотя бы разок? — Но сейчас, — ухмыльнулся Реборн, — у меня есть идея получше. Как насчет того, чтобы прокатить госпожу капитана на твоем мотоцикле? Скажем, по Палермо в воскресение, когда дороги будут забиты машинами. Покатаешь ее немного… на скорости сто пятьдесят километров в час. А я буду тебе должен. Это станет прекрасной местью за мои «римские каникулы». Череп фыркнул — а потом засмеялся, запрокидывая голову назад. Признание его талантов вышло каким-то не таким, как он себе представлял — ну и пусть. Пусть. Реборн смотрел на него снисходительно, но вовсе не презрительно, а в глазах притаились легкие смешинки, и это грело душу посильнее последних лучей ушедшего солнца.