Кадры живых сновидений

Выцветший кадр в сторону, бесконечная мимолётная зелень как россыпи изумрудных пятен, ловится солнечная тишина с треском и щебетом птиц, а шум ветра — свежая лёгкость. Фото ещё, ещё, свежей, вот холод, запах тёплых ночей звучнее, в вышине слова лезут на облака курчавые и ватные, зелено, не сдаются на холсте, подавай голубые да малахитовые краски, оставленная сейчас прелесть. Окунёмся последний раз, любимей, теплей как ненадолго, волны мелодий рвутся с ручьями небес. Следующий кадр — на память — жёлтые точки, брызги другой гуашью, холст тот же, а жизнь начинается снова. Есть что-то восторженное, беззаботное, столковение — никак не понять, витает в прозрачном стылом воздухе на мир, реет, вьётся словно шелкотканная паутинка; вроде знаешь, или нет. То ли идея, искушённая безмолвием кисти, то ли мысли в полётах вниз, к янтарю солнца. Созерцай. Отбросили фото — золотого много, бой яростней, идёт красная кавалерия, зелёные в обороне, будто изумруд поливаем раскалённым свинцом. Ты у окна, оно запотеет, вдохни; тебе тепло, а там губы синеют. Горячий солнечный чай, грей мягкую душу, растопи, ты со свитером пара, волосы распущены, янтарь на границе холста, бренному времени память — а кадру стоп — художник взвёл курок, возненавидев зелёное с голубым, окропил холст алой своей кровью, добавляя ещё жёлтое. Родео медвяных капель, текущих по одной вверх, к холодной границе горизонта. Кадр летит в забытие. Новый здесь. У художника тот же холст, те же кисти, тот же набор. Зелёные проиграли бой, отступили, а нам меланхолия. Буйство жёлтого, сверху серость. Первый холод, втяни душой запах свежесваренного кофе и выпечки из соседнего окна, там витает любовь и золото. Нам молчать — и жизнь льётся чередом, но нас заменили — смели как ненужную пешку с края доски даже не заменив на ферзя. Шах, мат, не мы ходим на работу, не мы совершаем покупки в магазинах и дышим тоже не мы. Нашу одежду носят чужие тела без остатков душ. Шах плюс мат, всё просто, комбинации. Миллионы комбинаций. Чёрный король повержен, скачут кони, бродят ладьи, хохочет белый король, ликуют пешки — мир наш, но и не наш в то же время. Мат. Нам и тебе, нет вражеской армии, всё так просто. Кадр возлюби. Делай тёплый чай из солнца и снов, когда он на века. Свитер с мишками. Тёплые шерстяные носки. И кресло-качалка рядом с камином. Ноги под пледом, любимая книга на двухсотой странице. Трещат седые дрова, жарко, огонь восходит золотым блеском, возлюби картину. И снова холст, серый сверху он убил голубое напрочь, а там мёд против изумруда и рубины. Ты у окна, сидишь на подоконнике, чай или кофе — как выберешь — на коленях книга, взгляды в мир, там пахнет дождём. Следующий кадр, села батарейка, нет электричества, исчезли люди, меланхолия течёт по проводам — а за окном холста идёт дождь из золота и кровавых капель художника. Ветер нежный, наивный, свежий, в нём бьются бабочками живые огни, которые нашей лампы увидели свет и спасаются в попытке выбраться; вестники прохлады, здесь ангелы падают с печальных небес словно огарки восковых свечей горят и горят — как же нежно, мимолётно, эхом отражаются от стен и уносятся прочь, где о них уже забыли. Делай чай, кадр выброшен, шах и мат. Художник опустил кисти в воду и сбрызнул на холст — здесь дождь неритмично стучит в окно; витают ароматы вечера. Звёзды и ангелы, земля укрыта медово-медными океанами, карты сожжены, когда рядом лёгкая прелесть. Холст стоит на обозрение, плачут миллионы милллионов глаз. Только жёлтая гуашь, потеряли зелёную акварель, абстрактно. И ты знаешь, сейчас будет смена кадра. Фото в забытие. Это наша картина, горизонт укрыт опавшими листьями, небо не глядит солнцем, лишь меланхоличные облака, дождь да карканье воронов чёрных, лужи, листопад, деревья облеплены ворохами монет, тут брызнута прохлада и жизнь. Окунёмся в осень, первый раз, задержи дыхание, послушай как пахнет ночь. Я принёс тебе её, когда ты открыл дверь, впустил дуновение. Сожжём охапку листьев в камине, на улицу выйдем — ты в шапке, скрывающей длинные волосы, пальто и шарф вокруг шеи. Тебе дарю тайны золота с мёдом, возлюбим ночной листопад... Кадров больше нет, это невечно. Как и наше счастье.