Этот глупый осёл

Этот глупый осёл оказался дороже всех. За него под топор. Босиком по горящим ýглям; по угля́ м, по золе, а потом и с разбегу в снег — если надо бежать, если как-то поможет бег — прибежит, и спасёт, и услышит /спасибо/ ругань. Он привык (чуть устал, но решил не ждать ничего, что могло бы смутить или как-то сблизить, потому что так легче, так проще — не получать ни словечка, ни жеста, ни проч. и не огорчать ни отца, ни наставника, ни — Господи-ж-Боже! — мать. И не надо ей знать). Только вот получилось, простите, само и без слов; пострадавших тут нет, как и нет, ну конечно, виновных; так бывало и раньше, и маги влюблялись в ослов… Это было давно. Было правильно. И безгреховно. Он не может смотреть, как король погибает свободным от него и от правды, которую слишком берёг. Погибает совсем и становится частью болот; это больно и страшно, но Мерлин уходит. Идёт. «Я люблю тебя, Áртур, люблю. Да хранит тебя Бог».