stupid butterfly

Ночан бездумно тыкает мышкой, залипая на щелчки, которые почему-то очень так подходят под новый бит, а потом решает послать все нахер. Вернее, он-то как раз ничего не решает - все само давно идёт нахер, куда его никто особо и не посылал. Он роняет голову на стол, не убирая ладони с клавиш мыши, коротко вдыхает через нос и ведёт свободной рукой по колючему ежику отросших волос. За окнами темно, гроза, гром гремит и тоже, надо сказать, вписывается в концепцию звучания - все сейчас невероятно в атмосферу, аж блевать хочется, как сильно. В коридоре хлопает дверь, кто-то топчется на гулком полу и отфыркивается по-кошачьи от дождевых капель, уже войдя в комнату. Ночан знает, кто это, и потому не поднимает головы. Ночан так ненавидит себя за ускорившееся сердцебиение, что хочет самостоятельно выгрызти себе сердце, чтобы не чувствовать того, что чувствует. Донель подходит к нему, скидывает мокрую куртку на диван и облокачивается на ночановскую спину обеими руками. Тыкается подбородком в затылок, внимательно изучая дорожки на экране. Один раз тыкается. - Где все? Второй раз. - Ты один? Дай послушать. А Ночану бы взбрыкнуть сейчас, резко подняться, дернуться, ломая собственной головой чужой вездесущий нос, но он только отвечает глухо и немного гнусаво: - Ната сегодня не было, все разошлись. Шиен опять пошёл не домой, - говорит, как рапортует, а сам завидует, завидует, блять, этому гребучему Шиену, который может запросто пойти не домой и гирибоить (читай - депрессировать) там не в одиночку, орать на Хончоля или не орать, или трахаться с ним, или что они там ещё делают такого, потому что Хончоль никому ничем не обязан и не связан чертовыми семейными узами, как некоторые. - Не хочу, - бурчит Чанджун после. - Он не окончен, нескладный. Это так про бит - ничего не получается, под него не только рэп читать, но даже полы мыть стыдно, и текст не ляжет поверх, и вообще волосы бы на себе рвать, если бы они были. Донель отходит, и Ночан уже через секунду скучает по давящей тяжести его рук. Ха, действительно! Как будто ему давящей тяжести внутри недостаточно. Но недостаточно ведь, чёрт. Очень. - Не получается, хён. Ничего не выходит. Снова про бит говорит, но сам-то знает, что это вроде ящика с двойным дном, потому что это Чанджун весь нескладный, неровный, дурацкий, и ничего у него не получается, кроме ебанной безнадеги. - Ты отдохни, - советует Васко, рассматривая обложку комиксов, оставленных кем-то на столе. - Нельзя же безвылазно здесь сидеть. "А то ты не знаешь, почему я здесь сижу!" - хочет крикнуть Ночан, но молчит. Знает он, как же. И про то, как хочется развернуться знает, и про то, как хочется встать, подойти, ударить и поцеловать тоже. И про Хьюго босс, от которого крышу сносит, тоже знает, иначе почему с завидной частотой пользуется?.. Ночан разыгрывает драму у себя в голове. Донель хмыкает: - Может, ты выпить хочешь? Ну, чтобы муза вернулась. Вдруг поможет. Чанджун не понимает, почему хён не понимает, что его муза здесь, но нихера не видит. Вообще нихера не видит кроме музыки и своего мелкого сыночка, своего единственного сыночка, и это пиздец, пиздец полный, потому что Ночан, кажется, завидует пятилетнему ребёнку, который ну вообще ни в чем не виноват. Разве виноват он в том, что какой-то уебанский идиот по уши в дерьме и влюбился в его папу? Разве виноват в том, что неосознанно стал той цепью, той колючей проволокой с током по проводам, благодаря которой к Васко-хёну не только невозможно подобраться, но даже и пробовать подбираться кажется самой глупой и неправильной затеей со времён сотворения мира?.. А, нет. Ещё было создание атомной бомбы, точно. Донель со стуком ставит перед ним бутылку пива и поучает противным я_ничего_не_подозреваю голосом: - Ты бы домой сходил, что ли. Зачахнешь тут над своими битами. Ночан залпом выпивает треть бутылки и хочет больше не слышать этот голос, больше не видеть легкой обеспокоенности в этих глазах и изгиба губ, хочет больше не видеть этих глаз и этих губ вообще, всего Васко-хёна хочет не видеть. Но, видит бог, видеть хочет больше. Через пару-тройку часов он пьян в хламину. Гроза за окном только усилилась, ветер завывает свистящим голосом и гром оглушает, а у Ночана в организме пива больше чем крови, потому что не стоило Нату оставлять целый ящик за процессором. Младший глушит седьмой литр, в то время как Васко заканчивает второй, не пытаясь остановить его или читать нотации или что-то ещё в этом роде - Ночану кажется, что он только делает вид, что ничего не понимает, и это провокация, но такие мысли делают плохо только ему. Он опирается на Донеля, удобно устроившись головой на его плече, и ему так легко и так сложно одновременно. Он как бабочка за стеклом, глупое создание, которое знает, где выход, но все равно упрямо продолжает биться в одно и то же место, наивно надеясь, что клетка в один прекрасный момент поддастся и выпустит на свободу. Тупая дура - Чанджун ловит за хвост вдохновение и думает, что, наконец-то, нашёл название для своего нового трека. Васко дёргает плечом: - Ну как? - как будто знает, в какой именно момент надо было это спросить, чтобы не было ни поздно, ни рано. Ночан не отвечает - не хочет отвечать. Он только поддаётся своим желаниям и не думает о том, что будет после, потому что ему уже все равно. Он разворачивается, изгибаясь под немыслимым углом, так что спина ноет, и притягивает Донеля к себе за воротник футболки. Не смотрит ему в глаза - стыдно - а целует сразу, прижимается губами к губам крепко и неловко, и слишком... слишком наигранно это все, как в голливудских фильмах или тупых дорамах от студии фьюджи. Донель не отвечает, не размыкает губ, но проводит мимолетно рукой по ночановской спине, будто хочет успокоить. Ночан хочет разбить ему в кровь лицо за этот взгляд, которым он смотрит потом - сочувствие и лёгкая насмешка. - Может, тебя с девочкой познакомить? - предлагает старший, будто ничего не было. До Чанджуна эти слова доходят не сразу, а когда доходят, такое чувство, что внутри все обрывается. Падает в бездну как ебучий waterfall, и не остановить. - Не нужна мне девочка, хён, - вздыхает он и садится прямо. Он думал, будут гореть щёки и сердце будет биться, как сумасшедшее, но он слишком много выпил, и хочется смеяться не смотря на то, что происходящее совсем не смешно. Ночан ждёт, что Васко-хён спросит логичное "А кто нужен?", чтобы он ответил "Ты, тупой ты идиот", но Васко-хён не спрашивает, проницательная сука, он знает. *** Девочку он все же приводит спустя сколько-то дней. За окнами вечер и розовое от заката небо, истекающее кровью облаков, Ночан заканчивает трек о себе и не оборачивается на звук шагов. Донель говорит псевдорадостно: - Это Хэён, Чанджунни. Я про неё тебе говорил, помнишь? Как же не помнить, зло думает Ночан. Как же забыть, когда твоя блядская рожа мелькает постоянно перед глазами, и что делать, если эта блядская рожа - единственная рожа в мире, которая мне нужна? Ему жаль девчонку, но он не собирается вести себя прилично. Васко хлопает дверью, пожелав им приятного времяпрепровождения и даже не позаботившись о том, чтобы создать хотя бы иллюзию дружественной атмосферы, и Ночан очень скоро чувствует прикосновение тонких пальчиков к своим плечам. Он не может устоять перед соблазном обернуться и посмотреть, кого Донель-хён считает способной перебить его самого в чужом мозгу, но когда он видит... Хэён спрашивает тихо-тихо, почти шёпотом: - Ты тоже, да?.. А Чанджун видит в глубине её глаз всё ту же бьющуюся об стекло бабочку.