Мгхазь

Я ехал на этот стенд ап полторы тысячи километров. Не ожидал, что кто-то кроме меня вообще сюда придет. Любой идиот понимает, что это будет ни черта не смешно. Хотя, насколько плохими бы не были его шутки — я должен смеяться, чтобы поддержать Диму и не обидеть его. Ну, давай, пошути еще, человек-анекдот. Но я всё равно смеюсь, стараясь делать это как можно искреннее и естественнее. Хотя, он всё-таки не дурак, видит, как все натянуто. Судя по всему — я действительно ужасный актер, но он мне так дорог, что лучше уж поддерживать его так, чем вообще не поддерживать. Я устал смеяться как идиот, к тому же кроме меня это вообще никто не делает. Улыбаюсь и смотрю в его карие глаза, он замечает и запинается. Я ухмыляюсь и надеюсь, что никто этого не заметил. Хоть какое-то веселье. Кто-то уже зевает. Если честно, я сам едва сдерживаюсь от того чтобы не уснуть. Я, конечно, предлагал помощь в написании шуток, но он, как всегда, отказался. Конечно, Ларин же у нас самый умный и всё лучше всех умеет. Например, писать не смешные шутки. Черт, я веду себя как девушка, сейчас поссорюсь и помирюсь с ним в своей голове. Наконец-то это закончилось. Люди медленно расходятся. Я же направляюсь в гримерку. Вряд ли кто-то будет смотреть по сторонам и увидит, куда я иду. Захожу в маленькую комнату, здесь странно пахнет, ладно, плевать. Темно как в заднице. Я нахожу рукой выключатель и включаю свет. Пока Дима не придет — я подожду его здесь. Не думаю, что раздача автографов и фото займет много времени. Дима заходит в гримерку, свет выключен. Наверное, он даже не подозревает, что я сижу тут.  — Ты такой предсказуемый, — устало сказал он и включил свет.  — Ну вот, а я хотел сделать тебе сюрприз, — я подошел к нему и обнял, прижавшись к груди.  — Ведешь себя, как маленький ребенок, — буркнул он. Я выпустил его из рук и отошел. Дима скрестил руки на груди и опустил голову.  — Скажи честно, — начал Ларин, — Насколько все было плохо?  — Да ладно тебе, все было нормально, — я попытался соврать ему, на самом деле Дима очень обидчивый.  — Серьезно? Даже ты не смеялся, — тихо произнес он, присев на стул.  — Ты хочешь сказать, что я больше не твоя мгхазь? — я театрально закатил глаза и улыбнулся, пытаясь хоть как-то его рассмешить.  — Клоун, — зло сказал он.  — Да ладно тебе, — я сел рядом с ним и обнял за плечи, — Ты же не бросишь меня за невинную шутку? Я просто ненавижу когда у тебя плохое настроение. — Ну, выражаясь твоим языком, ты всегда будешь моей мразью, — он улыбнулся, хоть что-то. — Ну, вот так уже лучше, — я поцеловал его в щеку, — Пойдем домой, мгхазь, — Никогда бы не подумал, что слово мразь может быть романтичным.