Королева мертва

Я осталась в квартире Чармингов, всё равно идти было больше некуда и мне было интересно наблюдать за тем, что они теперь будут делать, когда меня не стало. Так или иначе, они всегда были членами моей семьи, даже заботились обо мне больше, чем моя родная мать. И уж разумеется больше, чем Зелина. Эмма и Генри очень долго не могли заснуть, только в три часа ночи, они задремали в обнимку. Генри… Вот о ком я не могла перестать думать всё это время. Генри через столькое прошел. Мой бедный сын уже пережил смерть своего отца, которого толком не успел узнать. Едва не умер сам в Невеленде, пережил угрозы со стороны Зелины и Круэллы. И вот теперь проходит через мою смерть. Слишком много стресса и боли для одного тринадцатилетнего мальчика. Возможно, Эмма была права, когда хотела увести его отсюда. Возможно, его жизнь сложилось бы лучше, если бы я никогда его не усыновила. Ведь это - правда, что наш сказочный мир полон опасностей и трагедий, почти никто здесь не умирает тихо, в сединах, у себя дома от старости. Я знаю, что он любил меня всегда, даже когда привез сюда Эмму и ушел жить к ней. И ему очень трудно будет смириться со случившимся и жить дальше. Именно из-за этой любви ко мне, он будет страдать. А еще я думала... Очень много думала об Эмме. То, что произошло, когда она хотела уйти с Генри в морг, было странным. Она сказала именно ту фразу, которой я пыталась её остановить. Наверно, это просто совпадение. Должно быть, она сама пришла к выводу, что нельзя вести туда Генри. Слышать невидимых мертвых людей – это слишком даже для нашей, сказочной, реальности. Хотя, я за всю свою жизнь ведьмы в принципе не слышала о призраках… И в тот момент, мне показалось, будто она действительно меня слышала. Но это невозможно и мне нужно перестать выдавать желаемое за действительное. Если только приведения могут желать чего-то. Все живые жители дома уснули в своих постелях, за окном воцарись тишина, а я то упражнялась в полетах, как физических, так и мысленных, то слушала как дышат во сне Эмма и Генри и как бьются их сердца. В одно из таких сонных мгновений неожиданно зазвонил телефон шерифа. Только уснувшая Эмма подскочила, наверно хотела ответить быстрее, чтобы звонок не разбудил Генри, но спросонья никак не попадала на кнопки телефона. А я, пользуясь своей невидимостью, тоже подлетела к телефону, чтобы послушать. - Алло, шериф Свон слушает. - Руби - пропала! Её нигде нет! – сквозь слезы говорил женский голос в трубке. Дальше что-то не внятное. Я не могла разобрать слов, Свон тоже. Уставшая женщина с синяками под глазами стала одеваться, в очередной раз жалуясь, что у шерифа и спасителя нет ни выходных, ни заместителя и даже потеряв дорогого человека, ей приходится идти на службу. Было ничего не понятно, но Эмма и я вместе с ней отправились на этот вызов экстренный в кафе «У бабушки». Там нас, а точнее Свон, уже ждала встревоженная женщина, на которой не было лица. - Она никуда не собиралась – начала рассказ бабушка Руби, когда немного успокоилась и выпила воды - Руби всегда предупреждает, если идет гулять. Она никогда не уходит просто так. Мы легли спать, она пожелала мне «спокойной ночи». А потом, я проснулась. Почувствовала что-то странное, наверно сердце подсказало. Захожу в комнату Руби, а её нет. Кровать расправлена, одежда висит на стуле, её любимое кольцо и телефон – на прикроватной тумбочке. Всё так будто Руби была в комнате пять минут назад, но её нет! И самое странное – я не могу её унюхать. Следа тоже нет. Я машинально взглянула из окна на небо – луна не была полной, значит, красная шапочка не превращалась в волка. Удивительно, но Эмма последовала за мной и сделала тоже самое. Первое, что предположила Свон – у Руби роман с кем-то из гостиницы. Девушка ушла в номер к любовнику, не ожидая, что бабушка будет искать её ночью. Терпеливо выслушивая возмущение каждого жильца, на такое раннее пробуждение Эмма Свон стучалась в одну дверь за другой. Она не верила никому на слово, поэтому проходила в комнату, звала Руби, даже заглядывала в шкаф и под кровать. Я проходила сквозь каждую дверь чуть раньше, чем Эмма начинала стучать – чтобы посмотреть не будет ли человек, снимающий комнату ,спешно прятать Руби или вылезать из окна. Не знаю, зачем я это делала, ведь всё равно не смогла бы рассказать об увиденном, не могла бы остановить преступника и помочь правосудию, но мне казалось это важным и нужным. Когда Свон прошла по всем комнатам отеля и выслушала критики на пять лет вперед, она решила искать Руби самым простым и действенным способом. Таким способом, которым бы воспользовалась Злая Королева – заколдовать одну из вещей девушки поисковым зельем и просто идти за летящим предметом. Видя как Эмма поливает плащ руби, я невольно пыталась придумать логическое объяснение, где она сейчас может быть и почему ушла ночью… В голову ничего не шло. Мой опыт и моя логика подсказывали, что должно было что-то случиться и Руби пропала неспроста. Так и вышло. Плащ красной шапочки взлетел вверх, и не выходя за пределы комнаты упал на пол. Ошарашенная Эмма и не менее удивлённая бабушка Руби подняли плащ. Блондинка уже начала извиняться и предполагать, что она ошиблась в изготовлении этого зелья – ведь его всегда делала я, а Эмма только смотрела. Но взор Свон упал на пол, на то место, где только что лежала заколдованная вещь. На полу была бабочка, раздавленная, мертвая. Красная бабочка, с маленькими черными деталями на крыльях – поэтому её было не видно под красным плащом. Свон колебалась, я видела это по её лицу – она не решалась высказать свою теорию, стоящей рядом с ней женщине, поэтому решила сначала её проверить. Блондинка закрыла глаза и направила свою магию на бабочку. Бабочка озарилась светом, затем возникло облако – черное облако дыма и через секунду вместо бабочки на полу оказалась Руби. Бабушка вскрикнула и едва не потеряла сознание, а Свон прикрыла рот ладонью – она изо всех сил сдерживала рвотный порыв. Голова девушки была раздавлена всмятку, не было уже не ушей, не лица, не глаз – одно кровавое месиво, с запутавшемуся в нем черными волосами. Руби была разорвана на куски – отдельно лежали руки и ноги, а оставшееся туловище было словно разрезано пополам – вертикально, вдоль позвоночника. Явно тот, кто сделал это – сделал это с Руби в форме бабочки… Он же её в бабочку и превратил. Эмма выбежала в коридор и начала звонить. Первым приехал Вейл, за ним второй шериф - Дэвид. Кормящую Мэри Маргарет решили не пугать таким видом. - Кто мог сделать такое с Руби?! – возмущенно вскрикнул Дэвид, в то время как Вейл держал нашатырь у лица бабушки и всхлипывал сам. - Темное… – пробормотала бабушка умершей, чуть приоткрыв глаза. - Что? – переспросил он. - Черный дым был, остатки магии – казалось женщина несла бред, и только Эмма поняла о чем она. - Тёмный маг! Руби превратил в бабочку темный маг! - Ты имеешь ввиду, что тьма улетела и теперь убивает людей? - Нет. Я имею ввиду, что пока мы горевали о Реджине – Эмма повернулась в мою сторону, когда говорила это… пока мы горевали о Реджине, тьма нашла другого человека, вселилась в него и он или она убил Руби. - У нас новый темный маг – сказал Дэвид, хватаясь за голову. Когда я смотрела на Руби, то осознала еще одно неоценимое преимущество быть призраком – я ничего не чувствовала. Я стояла рядом с убитой жестоким образом девушкой, и моё сердце не содрогалось – потому что оно умерло, мне не было ни грустно, ни радостно. Мне было никак. Нет ни боли, ни счастья. Вечная пустота внутри, возможность размышлять, но невозможность сочувствовать, жалеть. И это было прекрасно. Это дарило чувство невероятной свободы. Всё, о чем я могла думать в этот момент – бессмысленность произошедшего. Прошлый темный маг отличался умом, стратегией, все, что он делал, было не просто так – это была часть его большого плана. Румпель манипулировал людьми, так, что они даже не замечали этого. Но сейчас… В убийстве Руби не было никакого смысла. Это была жестокость ради жестокости, абсолютно без цели. Либо цель настолько скрытая и сложная, что я её не понимаю. Информация о том, что где-то в городе появился темный маг, распространялась стремительно. А информация о том, что кинжал темного мага пропал из сейфа Белль, и его никто теперь не может контролировать, стала просто бомбой. Пролетая над городом, я видела группу людей, возглавляемую сплетником Лероем, в которой обсуждали новую опасность и размышляли, что делать. Но поскольку ни магии, ни идей у этих людей не было, то они всего лишь нагнетали обстановку и разводили панику. Бабушке Лукас было настолько плохо от случившегося, что её госпитализировали, а доктор Хоппер сказал, что ему предстоит очень большая работа, чтобы вернуть женщине покой и равновесие. Организация обоих похорон была на Мэри Маргарет. Ей предстояло похоронить свою лучшую подругу и свою мачеху. Я шла попятам за ней, когда она выбирала для меня гроб. Он оказался из темно коричневого дерева, лакированный, прямоугольной формы. Женщина зашла в мой дом и выбрала одно из моих черных платьев. Хоронили сразу и меня и Руби. Сначала несли гроб с моим телом в мой склеп. Пришла целая толпа людей. Там громко плакал мой сын,а Эмма положила красную розу на мой гроб. Ещё там был Робин и, к моему удивлению, на похороны привели Зелину из психушки. Это был первый раз, когда я видела сестру, после своей смерти. Я думаю, они хотели проверить, не стала ли она темным магом, потому что когда девушка подошла к моему гробу, Эмма пыталась колдовать за её спиной, а затем отрицательно покачала головой глядя на Мэри Маргарет. У всех были ужасно трагичные лица, даже у Зелины – люди понимали, что эти двойные похороны только начало горестей, которые принесет им новый темный маг. Руби хоронили второй, её закрытый гроб медленно опускали под землю под крики бабушки и плач Вейла. Засыпав девушку землей и помолчав минуту люди стали расходиться и жить дальше. Наши, местные слишком привыкли к такому – хоронить и жить дальше. Они пережили войну с ограми, когда каждый день кто-то умирал, множество войн между королевствами, гнев со стороны меня, а я порой убивала и сотню людей каждый день. Только Эмма, которая была не отсюда очень сильно восприняла похороны. Казалось, что за это время она похудела и побледнела. А я не знаю почему, но всюду шла именно за ней. Вот и сейчас после похорон я сделала также. Эмма пошла не домой, она отправилась вместе с Крюком в гостинцу. Там, сидя на диване, за небольшим журнальным столиком блондинка долго смотрела в одну точку и , кажется, даже не дышала. Её веки тряслись, как будто она хочет заплакать, но Эмма не плакала. - Что с тобой, любимая? – как ни в чем не бывало начал Киллиан. - Я только что похоронила мать моего сына и мою хорошую подругу. А ещё Руби убили. Ты не заметил? – с небольшой агрессией отметила Свон. Мужчина промолчал, дав девушке снова упасть в подсознание и пропасть там, но затем обошел Эмму и начал массировать ей плечи. - Тебе нужно расслабиться, Эмма. И я использую своё очарование, чтобы помочь с этим. Теперь уже молчала блондинка, она лишь состроила гримасу и усмехнулась, когда пират стал говорить про свое очарование. Мне всегда не нравился Крюк, я всегда считала, что он не пара для Свон. Теперь, сидеть рядом с ними на кресле, быть частью их свидания… с одной стороны, я знала, что должна была уйти, но с другой свободная от стеснения и неловкости, я хотела посмотреть, что предпримет грязный пират дальше и как ему ответит Эмма. Несколько минут он вел себя прилично и действительно массировал угрюмой Эмме плечи и спину, стараясь показать всё своё искусство массажа. Будто и правда помочь ей в этот момент было его целью. Но так продолжалось не долго, вскоре он медленно опустил свои руки с плеч и положил их на грудь Эммы, воспользовавшись молчанием девушки, он начал водить по ним руками, то сжимая, то поглаживая через лифчик. - Киллиан, что ты делаешь? Я уже говорила, я не в настроении. Прекрати. - Брось, любимая – не убирая рук, говорил мужчина – тебе нужно отвлечься, забыть о всяких смертях, о темном маге. Что может быть для этого лучше, чем секс с чертовски привлекательным пиратом. Эмма поморщилась, попыталась убрать руку Киллинана, но он положил её на место и вновь сжал грудь Свон. - Пожалуйста, Эмма, для меня. Тебе же не сложно. Хм, а секунду говорил, что это для неё, чтобы отвлечься. И что нашла в нем Эмма? Он же полностью лишен эмпатии. Любому нормальному мужчине, хочется, чтобы секс был приятен для обоих. А что он? Эмма сидит почти убитая, с печальным лицом, словно находится не здесь. По её реакции видно, что она не хочет. А ему плевать. Он думает только о себе всегда и везде. У него не будет потом никакого чувства вины, от того, что она не очень то хочет, а он настаивает. Мужчина расстегивает Эмме лифчик и вытаскивает его из под блузки. Ещё несколько мгновений водит по ней руками. Мне стали видны соски Эммы проступающие сквозь клетчатую рубашку, которые затвердели под руками Крюка. Затем, он поднимает Эмму за руки с дивана и подводит её к себе, обнимает медленно спуская руки со спины ягодицам, сжимая одну из них так, что даже отстраненная Эмма вскрикнула, а не его лице наоборот появилась самодовольная улыбка. - Пойдем на кровать или будем на диване? - все таким же монотонным голосом спросила Эмма. - Не хочу ни кровать, ни дивана. Хочу тебя прямо здесь – каким-то диким голосом сказал Крюк и начал расстегивать джинсы Эммы. Он быстро справился с ремнем Эммы и кинул его в сторону. Спустив штаны и розовые трусики Эммы до колен мужчина сделал тоже самое со своими трусами и штанами, не зная что предстает голым снизу не только перед Эммой. Если бы я была жива наверно мне было бы неприятно видеть эту картину – грустная женщина, а рядом с ней этот озабоченный мужчина. Член самодовольного мерзкого пирата был среднего размера, на глаз сантиметров пятнадцать, густо заросший кудрявыми черными волосами. Резко развернув Эмму спиной к себе, мужчина наклонил её к спинке дивана и обхватив руками за талию сделал резкий толчок. Лицо Эммы, а сейчас не было видно только его, сначала не выражало никаких чувств, словно она была мертвой как я и ей было плевать, что вообще происходит, но с усилением толчков Киллиана она сделала неприятное лицо, толи морщилась, то ли корчилась, всё сильнее сжимая пальцами обивку грядушки дивана. В этот момент… я будто что-то почувствовала. Этого не должно было быть, но в моем мертвом духе, словно что-то ёкнуло. Я должна была напомнить ей кто она. Я встала, глядела прямо на Эмму и закричала, рассчитывая на один шанс из миллиона, что она меня услышит. - Эмма, не позволяй ему так обращаться с собой! Блондинка быстро развернулась, отталкивая рукой Крюка в сторону и начала натягивать на себя трусы. Прежде, чем Крюк успел спросить в чем дело Эмма начала говорить сама. - Киллиан, здесь кто-то есть! - Любимая, что с тобой. Мы одни, давай продолжим – он уже пытался снова стянуть с неё штаны, но Эмма вновь оттолкнула его и сделала шаг в сторону. - Кто здесь? – крикнула блондинка оглядываясь и вытянув руки вперед. - Это я! – я вытянула руку вперед тоже. Эмма слышала меня. Она меня слышала и шла прямо на мой голос. Её рука стремительно приближалась к моей руке, оставляя позади тупого пирата без трусов. Вот между нашими руками всего несколько сантиметров и последний шаг делаю я. Наши руки соприкасаются. Именно соприкасаются – моя рука не проваливается сквозь её, она упирается в мою руку. Я.. чувствую? Чувствую тепло руки Эммы, а она видимо чувствует холод моей бестелесной руки. Мы стоит так, а затем наши руки сплетаются – её пальцы проходят сквозь мои и мы уже сжимаем руки друг друга. - Реджина? – растеряно произносит Эмма, держа меня за руку.