Красный Сын: направление движения

      … Стоящему на небольшом уютном балконе «ближней дачи» практически сразу удалось побороть секундное замешательство — всё-таки, опыт революции действительно ценнее опыта общения с уэллсовскими марсианами.       — Здравствуйте, товарищ… — протянул с осторожным прищуром обитатель дачи, рассчитывая выиграть и время и инициативу в предстоящем диалоге с непринуждённо висящем в полуметре от пола гостем.       — Кал-Эл, товарищ Сталин.       — Хм, товарищ Кал-Эл, думаю Вы поймёте уместность несколько бестактного вопроса, но — кто Вы, и с какой целью прибыли ко мне?       — Товарищ Сталин, на ваш первый вопрос лучше меня ответит запись, сделанная моим отцом Джор-Элом, где подробно рассказано и о родной мне планете, и об обстоятельствах, вынудивших его отправить капсулу со мной на Землю. Вот, я оставлю вам проигрывающее устройство с записью — она достаточно объёмна, поэтому, чтобы вы могли посмотреть…       — Посмотреть?       — Да, товарищ Сталин, технологии моей планеты действительно… несколько выше теперешних для Земли… Так вот, чтобы Вы могли посмотреть её в удобное время, я написал краткую инструкцию к прибору. Она является не только хранилищем информации от моей семьи, но и краткой энциклопедией. На второй вопрос ответить легче — как Вы видите, мои силы смело можно назвать сверхъестественными. Я не только могу летать — моя физическая сила позволяет мне мять самую прочную сталь как пластилин, своим дыханием я могу за секунду заморозить пустыню, мои глаза могут излучать тепловые лучи…       — Тепловые лучи, говорите? — усмехнулся в усы Сталин, успев во время разговора сесть на плетёное кресло, и предложить второе своему гостю. — И на сколько мощны эти ваши лучи?       — Не проверял на всём, но чугунную рельсу разрезали за считанные секунды.       — Значит, — взял со столика спички с сигаретами Сталин, — за секунды?       — Да, товарищ Сталин. И вам не следует курить…       —?       — Кроме теплового, я обладаю и рентгеновским зрением, и хорошо вижу, что Ваши лёгкие далеко не в порядке.       — Кхм! — резко выдохнул Сталин, мысленно досадуя на такие слова под руку. — Лёгкие, говорите… А скажите, товарищ Кал-Эл, зачем ви, — тут акцент, едва заметный до этого, прорезался с удивительной чёткостью, — ви, бэз малого бог, прэшли ко мнэ?       — Товарищ Сталин, я изучал вопросы…       — И изучьили?       — Товарищ Сталин, я уверен, что способности подобные моим нельзя держать под спудом, — с неожиданной даже для себя горячностью заговорил Кал-Эл, — ведь враждебное окружение…       — А, враждебное окружение… — вновь без акцента протянул каким-то усталым голосом Сталин. — И помочь трудовому народу каждого уголка Земли хотите, так ведь?       — Товарищ Сталин, я рад, что Вы меня понимаете…       — Понимаю, товарищ Кал-Эл, прекрасно понимаю. Вот только Вы товарища Сталина не понимаете. Вы видите ту же Мировую Революцию в вооружённом экспорте оной из СССР, но товарищ Сталин, как завещал товарищ Ленин, смотрит глубже, и понимает, что важно созревание революционной обстановке согласно единственно верным законам Маркса и Энгельса. Вы думаете, что для победы коммунизма хватит механическом завоевания планеты? По глазам вижу, что думаете. А победа в преодолении «родимых пятен» старого мира, в становление человека нового типа, человека завтрашнего, а не вчерашнего дня, которое зиждется в качественном изменении самой структуры его жизни.       Тут Сталин осёкся, увидев убитый взгляд молодого и наивного бога. Усмехнувшись себе в усы, Сталин продолжил, добавив теплоты в голос:       — Вам лучше осмотреться в нашем мире, да не просто, а с научным и системным подходом. Скажите, какое у вас образование?       — Среднее, семь классов.       — Значит, Вы решили не откладывать дело такой важности, и отправились ко мне?       — Родителям я сказал, что отправляюсь в Москву получать образование — и хотя меня никогда не оставляла мысль о том, как могут быть полезны мои силы здесь и сейчас, я прибыл именно за высшим образованием… Но уже в Москве я окончательно понял, что как должен поступить…       — Хм, говорите, высшее образование? А это хорошая идея, товарищ Кал-Эл, очень и очень. И о каком образовании идёт речь?       — Понимаете, в школе я сначала помогал, а потом редактировал местную газету, и…       — Журналистика, да? — усмехнулся Сталин, возможно вспомнив другого пламенного журналиста и революционера. — Хороший выбор. И смотреть научат, и сами оглядитесь, да ещё и оклад будет.       — Но товарищ Сталин, как же я…       — А весьма просто. — даже как-то повеселел Сталин. — Вы ведь, я так понимаю, назвались мне именем своей родной планеты, а не тем, под которым росли здесь, так? Вы не назвали мне имени своих приёмных родителей, а значит, сможете с чистой совестью поступить на факультет журналистики под своим «земным» именем. А — поднял палец Сталин, не давая себя перебить, — когда возникнет неизбежная потребность в Ваших выдающихся талантах, вы сможете выступать как Кал-Эл, используя для маскировки эту, как я понимаю, национальную одежду с Вашей старой Родины.       — И в этом будет моя помощь?! В игре в «Красных дьяволят»?! — с удивлением и какой-то горечью спросил Кал-Эл.       — Ваша помощь, товарищ Кал-Эл, — резко посуровевшим голосом сказал Сталин, — помощь нам всем, будэт заклучатся в том, что такой выдающыйся маладой чэловек как ви узнаэт всю правду и всю ложь нашей жизни, и, став, как этаго трэбует наша рэальность, полноценной многогранной личностью, пастигнув марксистские законы социального развития, полностью сознательно станет в передний ряд борьбы за наше великое дело.       — А теперь, — вновь смягчившимся голосом сказал Сталин — теперь, товарищ Кал-Эл, думаю, вам лучше отправиться к себе, и хорошенько всё обдумать. Особенно, куда именно вы будете поступать — уже начало августа, как-никак.       Кал-Эл на этих словах встал, попытался попрощаться, но не найдя слов, просто кивнул Сталину, и взмыл в верх.       — Мда, «вам лучше не курить», понимаешь-ли… — Сталин ещё несколько секунд с тоской смотрел на сигареты, после чего тяжело вздохнув, махнул на них рукой, и не забыв оставленный пришельцем выпуклый диск с рядом кнопок и двойным листком в клеточку из обычной школьной тетради, направился внутрь, бормоча в усы «… лёгкие далеко не в порядке… надо же, небось и каждый хрип и посвист сосчитал, шельмец…». День выдался трудней, чем казалось вечером.