Колокольчики и шарф

Впервые Бьякуя увидел ее на церемонии представления наследника клана другим благородным и древнейшим семействам и капитанам отрядов. Среди золоченных нарядов, блестящих шелковой нитью и роскошной росписью, среди удушающего благоухания духов, она, в черной форме шинигами, казалась слишком простой. Но при этом никто не мог сравниться с ней. Она несла свою простоту так, как подобает истинной главе своего клана: гордо, расправив плечи и не обращая внимания ни на что другое. И люди шептались за ее спиной, смотря в белоснежное хаори с обозначением отряда, но в их голосах слышалось уважение и даже... боязнь. Ичиго Шиба, глава клана Шиба. Она пришла на церемонию с сестрой и уже преподнесла свои подарки, высказала слова уважения и пожелания не опозорить традиции и законы семейства Кучики. Как он пропустил ее? Бьякуя был уверен, что ее невозможно не заметить. Черноволосая, статная, стройная, высокая для женщины и слишком мощная, впрочем, как и многие в ее клане. Вокруг нее само по себе образовывалось свободное пространство, и пересечь невидимую черту осмеливались немногие. И ее это смешило. Бьякуя видел усмешку, затаившуюся в уголках полных губ, видел смешинки, пляшущие в карих глазах, как искры, взлетающие от костра в ночное небо. Власть, сила, уверенность - она несла это в каждом движении, каждым шагом подтверждая свой статус. Шею закрывал белоснежный шарф, концы свешивались на спину, сливались с хаори, тянулись следом, как воздушные змеи. Не красивая, боевая и опасная, резкая, огненная, но пока что этот огонь спал внутри нее, подчиняясь железной дисциплине и самоконтролю. Капитан Шестого отряда Сейретей. Она принесла с собой запах колокольчиков. Ее младшая сестра, Куукаку, казалась рядом с ней... маленькой, не такой яркой, но, несомненно, запоминающейся. Члены семейства Шиба, женщины семейства Шиба... всегда оставались личностями, несмотря ни на что. - На что смотришь, малыш Бьякуя? - раздался над ухом довольный, мурлычущий голос. Йоруичи Шихоин, первая женщина-глава семейства оружейников, несмотря на тяжелое, многослойное золотистое кимоно, многочисленные украшения в густых волосах, сумела подкрасться к своему ученику незаметно. Бьякуя в очередной раз отметил разницу между своей наставницей и главой семьи Шиба. Одинаковое положение, у нее даже чуть выше, так как Йоруичи не имела звания капитана отряда. И все равно, именно Шихоин напоминала богиню, спустившуюся с небес, всю в золоте и солнечном блеске, неземную. Ей хотелось поклоняться, служить, верно и преданно, поедать обожающим взглядом, как делала это телохранительница, неотлучно находившаяся за спиной принцессы. Ичиго же жила здесь, на земле, среди смертных. Не ровня им, выше, чище, но не вызывала желания отстраниться. Ее хотелось... любить, боготворить и почитать. Бьякуя сам покраснел от глупых мыслей, навеянных, наверняка, переходным периодом и гормонами, на которые часто ссылался дед во время очередных споров. - О, даже не думай, малыш Бьякуя, - Йоруичи проследила за его взглядом, направленным на сестер Шиба. - Она сожжет тебя своим пламенем, если приблизишься. Глупый мотылек. Бьякуя передернул плечами. Не то, чтобы он нуждался в советах. Но пламя Ичиго, ощущаемое даже с другого конца комнаты, пугало его. И волновало. - Ты совсем загоняла ребенка, - покачала головой Шиба, разливая по чашкам ароматный цветочный напиток. Йоруичи Шихоин ворвалась к ней в кабинет ранним утром, принесла с собой рассветную морозную дымку и утреннюю влажную прохладу. Ичиго словно ощутила на себе капли росы, что дождем просыпались со случайно задетого куста - плечо Шихоин влажно поблескивало в розовых лучах солнца. - Ничего, ему полезно, - по-кошачьи фыркнула женщина, потягиваясь, демонстрируя стройное, гибкое тело, предмет мечтаний многих шинигами Сейретея. Они с Бьякуей играли в прятки. Шихоин срывалась в сюнпо, а задачей ученика являлось найти ее, отследить передвижение и почувствовать отпечаток энергии. Ничего сложного для одного из лучших выпускников академии, если бы... кошка не скрывала рейацу профессионально. - К тому же, он уже не ребенок, - Йоруичи кивнула, принимая чашку, захрустела печеньем. - Слышала, он подал прошение на зачисление в твой отряд, простым рядовым? - Это будет скандал, - Ичиго опустилась в кресло, устало расправила плечи. Наедине с подругой можно немного расслабиться и побыть собой. Им, женщинам-главам, тяжело на своем посту. И приходится держаться вместе. - Будущий глава клана Кучики и вдруг рядовой. Его дед попытается разделать меня на запчасти своим зампакто. К тому же... - она сморщила нос, между бровей залегла морщинка. - Это нерациональная трата ресурса. Бьякуя-кун лучший ученик своего выпуска, ему нечего делать в обычных казармах. А у меня уже полгода нет лейтенанта. - М-м, - протянула кошка, выразительно поднимая брови. И серьезно взглянула на подругу. - Ты что-то чувствуешь? Раз готовишь его.... - Нет... не знаю... ох, как это трудно! - Ичиго сжала пальцами виски. - Ты не представляешь, как я устала! Мне кажется, опасность движется со всех сторон. Что-то грядет, что-то готовится, но где и когда.... Ожидание измучивает намного сильнее самой битвы. Йоруичи задумалась, прикусила кончик большого пальца. Не доверять интуиции Шибы она не могла, Ичиго славилась способностью почти предсказывать грядущие неприятности. Она чувствовала, и это всегда сбывалось. Поэтому в ее отряде процент смертей и потерь был самым маленьким - капитан гоняла их до потери пульса, если понимала, что снова возникло ощущение. Седзи, выходящие во внутренний дворик, резко распахнулись, женщины синхронно повернули головы. - Я нашел вас, наставница.... Хм, - удивительно, но молодой человек слегка покраснел, когда понял, что учитель в комнате не одна. Ичиго с трудом подавила желание рассмеяться, такое выразительное лицо было у ее будущего лейтенанта. А вот Йоруичи не имела привычки противиться искушению и звонко расхохоталась, заваливаясь в глубокое кресло. Бьякуя пошел неровными пятнами. - А Бьякуя-кун выиграл, кошатинка, - задорно заметила Ичиго, подмигивая парню. Тот слегка улыбнулся, что у его холодного клана могло считаться за полноценную, широкую улыбку. Йоруичи возмущенно зашипела на свое прозвище. Находясь рядом с ней, Бьякуя понимал, что ее внутренний огонь, ее сила воли плавит всю внутреннюю сдержанность, что он воспитывал годами. Ичиго не жила - горела. Ради семьи, ради друзей, ради своего отряда. Если драться, так до потери пульса, если идти, то до конца. И она никогда не подвергала товарищей и подчиненных лишней опасности, предпочитала брать ее на себя. Она всегда была в первых рядах, на острие атаки. Ее белый шарф и запах колокольчиков сопровождал мужчину повсюду, манил, терзал, подтачивал самообладание. Кучики ловил себя на том, что жадно ловит каждое ее движение, когда они по вечерам оставались одни в кабинете и заканчивали работу над отчетностью. Ичиго терпеть не могла оставлять бумаги на следующий день, так как завтра могли принести еще больше макулатуры. Хотя и ненавидела всеми фибрами души эту самую макулатуру. А Кучики скользил по ней взглядом искоса, ловил отблески лампы на загорелой, бархатистой коже обнажившихся запястий, покрытых редкими, светлыми волосами с внешней стороны. Только в такие моменты мужчина понимал, почему гейши вознаграждают своих клиентов видом своих обнаженных запястий, выглядывающих из-под широких рукавов нарядных кимоно. Удовольствие, превышающее физическое, острое и более жгучее, чем можно себе представить. Форма капитана не походила на праздничное кимоно, и руки ее были покрыты шрамами, ровным загаром и пятнами от чернил. Не гейша, не принцесса - капитан, боец. Так когда он успел возжелать ее настолько сильно, что хочется слизнуть пятнышко чернил с маленькой родинки чуть повыше тонкой линии запястий? Ощутить въевшийся в кожу запах раскаленной стали, кидо и колокольчиков, уткнуться лицом в шею, откинув надоедливый белоснежный шарф, скрывающий тонкую, гибкую линию с беззащитными ключицами. Зарыться пальцами в густые волосы, пить дыхание с потрескавшихся, искусанных от боли губ. Она всегда кусала их, когда ее ранили или лечили, но никогда не кричала. Лишь крохотные слезинки выступали на глазах. В ней не было ничего женственного, самый сильный шинигами из всех капитанов. Ей пророчили место преемницы сотайчо. Ее боялись, единственная из всех проводников, чей занпакто напоминал огромный тесак в бинтах, который она таскала за спиной. Да и сама - мощная, громкая, шумная. Когда надо. Например, когда дерется с Зараки Кенпачи, главным задирой Сейретея. Бьякуя не понимал, в чем удовольствие - сражаться с тем, у кого даже шикая нет. Но Ичиго каждый раз возвращалась из Одиннадцатого отряда счастливая, хмельная от азарта поединка, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами и порванным напрочь кимоно. И Кучики хотелось прижать ее к стене, впиться в этот широко улыбающийся рот. - Не влюбляйся в нее, - на губах Йоруичи не было привычной усмешки, она смотрела внимательно и печально. - Ичиго... не умеет жить полумерами. Если любить, то всей душой. И требует того же. Каждая ее слезинка, каждая ее царапина, полученная по твоей вине, отольется тебе жуткой болью. Такие, как она, быстро сгорают. Не влюбляйся в нее, иначе тоска утащит тебя за собой, когда ее не станет. Кучики умел читать между строк, и ему хотелось горько рассмеяться. Поздно, слишком поздно. Он влюбился в собственного капитана. В поместье Шиба царила тишина и покой, удивительно. Кучики принес очередную порцию документов, которую переправил гонец для срочного-немедленного рассмотрения, причем именно капитаном. И предусмотрительно смотался прежде, чем разозленный лейтенант опробует на нем свои техники. Придется идти домой к Ичиго, будить ее. Не хотелось бы, она и так слишком мало спала в последнее время. В ее глазах поселилась измученная тревога, и даже Кенпачи не мог ее расшевелить. Она отмалчивалась и кусала губы, а Бьякуя узнал, что Ичиго написала завещание на имя сестры. Это пугало. Он прошел через темное поместье, где никто даже не подумал зажечь огни. Зачем, если Шиба мало времени проводят дома? Ичиго нашлась во внутреннем саду, возле пруда с карпами. На коленях лежал, поблескивая, ее тесак-занпакто. Ничто не нарушало тишины, даже ветер слегка касался черных, распущенных волос, трогал полы синего в мелкий белый цветочек кимоно, распахнутого на груди так, чтобы виднелась соблазнительная ложбинка. И лишь шевелились колокольчики на другой стороне пруда. Ичиго смотрела на них и не видела ничего. Пустые глаза, однако скорбная морщинка между бровей разгладилась, а губы потеряли где-то свою скорбную усмешку. Она выглядела, как человек, который все для себя решил. - Что ты там застрял, Бьякуя-кун? - отмерла, повернулась, весело блеснула черными в вечерних сумерках глазами. - Сотайчо прислал бумаги для срочного рассмотрения, - он спустился с энгавы на траву. Шагнул, и словно вошел во внутреннее пространство Ичиго, как будто оказался с ней на одной волне. И по насмешливому взгляду женщины понял, что был последним глупцом, когда считал, что она ничего не заметит. Его жадных, ласкающих взглядов, которые он позволял себе только наедине, его помощи, излишнего рвения и поддержки. Ни поисков в архиве информации о Шибе. Она была истинным, мудрым главой, когда сделала вид, что ничего не происходит. На сколько же лет Ичиго старше его? - Давай сюда, - протянула руку, ткань кимоно соскользнула, обнажив то самое, желанное до безумия, запястье. Тогда, в первый и последний раз, Бьякуя позволил себе дикую вольность. Узнай об этом дед, ему светил бы карцер до тех пор, пока не расскажет наизусть весь кодекс семейства. Но воспоминания о том вечере мужчина унесет с собой в могилу. Он опустился на жесткую землю, безнадежно пачкая широкие брюки, взял ее руку и прикоснулся губами к нежной коже, в том месте, где бился пульс, где она была особенно тонкой и чувствительной. Бумаги разлетелись по траве. Бьякуя забыл свою фамилию, он упивался ощущением бархата на своих губах, горячего, пахнущего травой и колокольчиками, он забыл обо всем на свете. Весь его мир сузился до узкого запястья. Поклонение. Ей хотелось поклоняться. - Бьякуя, - голос звучал хрипло. Тонкие пальцы вплелись в гладкие волосы, которые когда-нибудь украсит кэйсэнкан. Понимание. Восхищение. Он восхищался ее силой, опытностью, знаниями, силой духа, сломить который не могли никакие Пустые. Она шла вперед, только вперед. И вела за собой семью. Уважение. К капитану, к воину, наставнице, что показала много приемов, мягко, весело и шумно научила правильно держать руки при некоторых бакудо и кидо. Когда эти чувства сплелись, сплавились в первую - самую опасную - любовь? Бьякуя не знал и не хотел ничего менять, даже если бы предложили. Сегодня он мечтал никогда не отрываться от запястья и слушать глухой, грудной голос, произносящий его имя. Раздался сигнал тревоги. Пустые прорвались в Руконгай. Ичиго подскочила, вырвала руку. - Собирайся, поднимай наших, - скомандовала она, выслушав донесение гонца. - Слушаюсь, - Бьякуя приготовился раствориться в сюнпо, когда цепкие пальцы ухватили его за рукав. Ичиго хитро улыбалась. - Мы после поговорим, обязательно! В груди взорвался шар удовольствия, Бьякуя помчался к баракам, не чувствуя собственных ног. Поговорят. Они обязательно поговорят. Все оказалось гораздо хуже, чем они предполагали. Пустые были защищены каким-то заклинаниями. Кто их разработал, непонятно. Но косились на Урахару и Маюри подозрительно. - Ничего не получается, - чертыхнулась Йоруичи. Даже ее быстрый ход не помогал. Пока рядовые сдерживали натиск и эвакуировали людей, был собран экстренный совет капитанов. Вариантов не видел никто, пробить защиту не удавалось, даже огромному запасу рейацу Ичиго. Шиба выглядела изможденной, побитой и с трудом подволакивала ногу. По белоснежному шарфу расползались красные узоры. - У нас нет иного выхода, - сотайчо посмотрел на Ичиго. Та кивнула и пошла в самый центр сражения, на передовую. Бьякуя замер, когда увидел своего капитана. Перед ней расступались, не понимая, почему она идет так спокойно, улыбается, немного отстранено, как будто не в себе. Сердце замерло, когда женщина скинула грязное хаори, верхнюю часть кимоно, оставшись в одной тунике, напоминавшей форму Карательного отряда. Она сложила символы, губы ее что-то шептали. И резанула по запястьям, не дрогнув, даже не поморщившись. Пустые попытались атаковать ее, но как будто что-то берегло женщину: все их удары натыкались на купол щита. От запястий побежали по рукам, вверх, по шее к лицу, к глазам, красные ветви узора. Женщина шептала и шептала, а затем.... На поле боя словно вспыхнула сверхновая звезда. Бьякуе показалось, что он ослеп и оглох, пространство заполнила мощная реацу, подобное ему еще не доводилось встречать нигде. Она горела, плавилась, пузырилась, не человеческая, почти демоническая. А когда слух и зрение вернулись к нему, он увидел чистое поле. Никаких следов Пустых. А его капитан оседала на землю. Мужчина бросился к ней, подхватил. - Прости, - Ичиго улыбалась и выглядела довольной, как будто все сделала правильно. - Мы не поговорим позже. Глаза потеряли свой блеск, опустели. Впустив последний вздох, ее грудь больше не поднималась. Капитан Шестого отряда умерла. Бьякуя с ужасом смотрел, как ее тело растворяется, бледнеет, поднимается к небу сотнями мерцающих искорок. Что происходит? Пусть шинигами не совсем живые, умирают они точно так же, как и люди. Их хоронят, сжигают, им ставят памятники, они истекают кровью. Но не растворяются. - Это особенность смертельной техники клана Шиба, - Йоруичи как всегда подошла незаметно. - Только они умеют перенаправлять свою жизнь, создавать из нее убийственное реацу. И только избранные постигают эту технику до конца. Ичиго была из их числа. Опасность в том, что она больше никогда не возродится в мире живых, она растворилась в нашем воздухе. Такова цена расплаты. Бьякуе хотелось ударить ее, причинить боль, равную той, что причиняла ему наставница своими словами. И не мог. Не хотел унижать решение Ичиго таким образом. Только спустя годы он понял, что она на самом деле все для себя решила. Она что-то чувствовала и знала, чем для нее все закончится еще до того, как объявили тревогу. Потому и была так спокойна в тот вечер. Бьякуе осталось только ненавидеть себя. Не смог, не уберег, не защитил. Не пробрался через защиту этих чертовых Пустых. Это тоже пройдет. И на смену горевшему в душе пламени придет лед. Бьякуя остался один в кабинете и позволил себе маленькую слабость - потер виски. Сестра совершила преступление, и именно ему предстояло привести ее на казнь. В кабинете капитана Шестого отряда за сотни лет ничего не изменилось. То же кресло, тот же стол, о который неоднократно билась упрямая черноволосая голова. И казалось, все еще витает в воздухе запах колокольчиков. Только не было второго стола - Бьякуя приказал унести его, он не готов был делиться ни с кем своими воспоминаниями и личным пространством. Раньше это казалось актом мазохизма: сидеть в кресле, в котором сидела она, за тем же столом. Писать ее кистью, из ее чернильницы. Видеть тень ее силуэта возле книжных полок, когда она, покусывая губу, выбирала, что почитать в выдавшуюся свободную минутку. И хранить в нижнем ящике стола маленький засушенный букет колокольчиков. Бьякуя помнил, как капитан прогуливалась по лесу, а он рвал и подавал ей колокольчики. Она улыбалась, немного снисходительно и тепло. Глупый, наивный мальчишка. Первая любовь, что тут скажешь. Он удивился, когда после ее смерти нашел в нижнем ящике тот самый букет. Раньше это казалось мазохизмом. Наверное, поэтому он и выбрал Хисану. Она была не похожа ни на одну женщину Сейретея. Все шинигами боевые, сильные, волевые, их руки гибкие, но жесткие от постоянного ношения оружия. Хисана - женственная, кроткая, нежная и ранимая. Так не похожая на нее. Она не смогла вновь зажечь тот огонь, что оплавил душу Бьякуи, но сумела немного растопить лед своей нежностью. Так не похожей на ее. Принятое решение контролировать эмоции, следовать правилам не спасает от одиночества, но... спасает от боли. От воспоминаний, что со временем не поблекли совершенно. - Стойте! Рукия! Кучики повернул голову. Они с лейтенантом Абарайей вели Рукию к вратам в Сейретей. За ними кто-то бежал. И кричал им подождать. - Что вы собираетесь делать с Рукией? - голос звенел от напряжения. Сердце пропустило удар. Перед ним стояла рыжая копия его бывшего капитана. Резкие черты лица, совсем не женственные, горящие возмущением и решимостью глаза. Такой взгляд он всегда видел у Шибы, когда предстояла опасная вылазка. Рот скривился, а рука, покрытая пятнами от школьных чернил, уже тянулась к громадному тесаку за спиной. Интересно, его зовут Зангетсу? Кучики стряхнул наваждение, кивнул лейтенанту. И тот проучил девчонку. Не сильная рана, шинигами выживет, если вовремя оказать помощь. Но глыбы льда с хрустом и скрежетом ворочались внутри, когда он видел, как растекается под рыжей головой пятно темной крови. Глыбы стонали и скрипели, осыпаясь ледяной крошкой, когда он отворачивался и уходил от нее домой. Не засечь рыжую риоку невозможно. Та совершенно не умеет скрывать свою реацу. Да и в догонялки с Йоруичи он научился играть профессионально. Особенно помогло то, что он знал, куда Шихоин поведет рыжую. Он слышал, что когда-то она там тренировалась с капитаном двенадцатого отряда. Просторная пещера рядом с целебным источником. В силу своего расположения, блокирует любые всплески энергии. Идеальное место, если нужно быстро пробудить банкай. Бьякуя затаился за камнями, скрыл свою энергию, не понимая, почему не сдаст их страже, почему сам не выйдет и не убьет преступниц. Он просто стоял и смотрел. Почему - не понимал. Оправдывал себя тем, что непрошеные гости от Сенбозакуры не уйдут наверняка. Значит, можно проследить, вызнать их планы. Рыжая риока сидела на камне, болтала ногами, пока Йоруичи распиналась внизу, расхаживая по редкой траве, чудом пробившейся между камнями. - Он странный, - вынесла вердикт рыжая, даже не слушая наставницу. - Ичиго Куросаки! - возмущенно вскинулась Шихоин. - Тебе нужно больше обращать внимания на то, что я говорю! Иначе никогда не пробудишь свой банкай. Глыбы льда ворочались и хрипели. Ее имя... Ичиго. Девушка вытянула руку с тесаком, вокруг закружилась духовная энергия, стала завиваться густыми, тягучими спиралями. Бьякуя подумал, что лучше бы он ослеп и оглох - так эта сила напоминала ту, другую. А в следующий миг тесак превратился в насыщенно черный меч с квадратной гардой. - Не паникуй... кошатинка, - хитро усмехнулась Ичиго. Никогда раньше никому не доводилось видеть принцессу Шихоин такой ошеломленной, с вытянувшимся лицом. - Ичи... Ичиго? - прошептала она, едва шевеля побледневшими губами. Бьякуя сам не заметил, как до боли вцепился в скалу, под ногтями выступила кровь, марая белоснежные перчатки. - Бьякуя-кун... изменился, - все еще не замечая ничего, продолжала рассуждать Ичиго, покачивая мечом. Йоруичи сбила ее с ног, когда бросилась вперед и повисла на шее у подруги. С блестящими глазами она обнимала ее, грозя вот-вот задушить. Но Ичиго лишь отложила меч и крепко обняла подругу в ответ. Шихоин терлась о нее по-кошачьи, и Бьякуя почти с ужасом услышал, как она слабо мяукает и мурлычет. - Йору... чем больше чувств, тем меньше слов, - с улыбкой произнесла Ичиго. - Ты совсем не изменилась. Я рада. Но, кажется, сто лет в кошачьей шкуре не прошли для тебя даром. Ты хотя бы не вылизываешься? Ай, ой, не стоит меня убивать! Мне еще Рукию спасать! Шихоин отстранилась, села рядом. - Когда ты все вспомнила? - В подвале, когда Урахара во мне силу пробуждал. С Зангетсу снова встретилась.... Рядом появилась черная, рваная тень, которая постепенно трансформировалась в мужчину в плаще и в очках. - Меч шинигами - это порождение его души, мыслей и стремления, - глубокий голос раздавался под каменным потолком. - В любом теле ты - это ты. А значит, я твой меч. - Любишь ты наводить туман, - сморщила носик девушка. А Йоруичи переводила взгляд с одного на другого. - Я думала, только клан Шиба владеет техниками по произвольному переводу занпакто в материальный мир. Риока пожала плечами. - У меня отец - Шиба. - Больше нет вопросов. - А мать - квинси. Йоруичи побледнела, развела руками. - Даже знать не хочу. - Мой занпакто на самом деле - Пустой. А этот... - она кивнула на Зангетсу, пожала плечами. Они с мечом поиграли немного в гляделки, наконец тот кивнул. - В общем, сотрудничаем, пока нам это выгодно, - вынесла вердикт Куросаки. Йоруичи потерла переносицу. - Твоя жизнь напоминает мне бразильский сериал. - О, ты их смотришь! Юзу оторваться не может! Кошка приложила ладонь ко лбу, Зангетсу приложил ладонь ко лбу. Бьякуе захотелось повторить их подвиг. Он никому бы не признался, какое облегчение ощутил, когда на пути огненной птицы встала высокая фигурка в плаще с гербом Шихоин. Рыжая риока спасла его сестру. И вызвала на бой его. Ее острые, полные яда слова жалили, а внимательные взгляды, полные сочувствия, раздражали. Хотелось встряхнуть ее, показать, что он уже не тот лейтенант, которого она помнит. Что он - глава семьи Кучики и многого достиг за сотни лет. Больше всего хотелось обнять ее и не отпускать, уткнуться носом в растрепанные рыжие волосы и узнать, правда ли они пахнут цветами, или ему показалось. Рыжий ей идет больше, он предупреждает об огне внутри Ичиго. Он звал ее только полным именем, чтобы отделить от давнего образа. Казалось, она это понимает, ее насмешки стали еще жестче. Он разозлился. И понял, что имела в виду Йоруичи, говоря, что ее боль станет его болью. Его рука впервые подрагивала, когда он опускал меч, смотря на раненное плечо девушки, на струйки крови, текущие по лицу. Почему-то он тоже чувствовал боль. Глыбы льда медленно таяли, как будто риока засунула ему внутрь огненного феникса. И оплавленная душа возвращалась к жизни. Спустя многие годы. - Прекращай так много думать, - в окно комнаты, что выделили ему в Четвертом отряде, сунулась знакомая лохматая рыжая голова. В связи с махинациями и восстанием Айзена, было решено присвоить Ичиго Куросаки звание исполняющей обязанности шинигами. Бьякуя помнил, как она усмехнулась своим мыслями, когда Кьораку вручал ей печать. - Разве ты не ищешь мою сестру, Ичиго Куросаки? - холодно спросил он, поднимая бровь. - Я и так знаю, где она, - отмахнулась девушка, перекидывая ноги через подоконник. - И это тебе следовало бы поговорить с Рукией. - У нас еще будет время. - А, ну тогда пускай ее Орихиме ищет. У меня есть дело поважнее. И надо бы было понять, когда на губах возникла хитрая усмешка, а глаза сверкнули, как у Йоруичи, поймавшей добычу. Она подошла к кровати, забралась на нее, оседлав бедра мужчины, обхватив его за шею. Ошеломленный поведением Ичиго, тот даже не воспротивился. - Подслушивать не хорошо, Бьякуя-кун, - насмешливо пропела она. И поцеловала. Крепко, сильно. Глыбы льда с грохотом рухнули, ледяная стена превратилась в обширную реку под давлением огня. Обнимая девушку за тонкую талию, вдыхая запах ее пушистых, немного жестковатых волос, впиваясь пальцами в ее ребра, Бьякуя подумал, что так и должно было происходить. Он должен был оплавить свою душу, закалить ее льдом, чтобы сейчас суметь удержать и сохранить в полученной форме новое пламя, более сильное, более бесконтрольное. Он целовал ее, прижимая к себе. Под бинтами вспыхивала боль, которой мужчина упивался. Как и ее глухими стонами, ощущением пальцев в волосах. Ичиго совершенно бесстыдно терлась о него, прижималась. В конце концов, ей уже не одна сотня лет. - Я ведь обещала, что мы поговорим, - выдохнула она, с трудом шевеля распухшими губами, когда Бьякуя сумел ненадолго оторваться от нее. Шальной взгляд, абсолютно сумасшедший, бешеная реацу, окутывающая все кругом. И огонь, огонь повсюду, под тонкой кожей, в пухлых губах, в ее сладком дыхании. Кучики послал все к черту, вновь притягивая к себе своего бывшего капитана. Она возродилась. Вопреки всем словам о расплате за технику. Он ее не отпустит, теперь у него есть силы ее удержать, быть ей равным. - Ано... Капитан? С грохотом упал деревянный чурбачок и ножик, Ренджи стоял на пороге комнаты с почти квадратными глазами и отвисшей челюстью. - Выметайся! - прозвучал синхронно командный рык. Лейтенанта как ветром сдуло. Ичиго с Бьякуей посмотрели друг на друга. - Методы воспитания лейтенантов Шестого отряда с годами не меняются, - задумчиво произнесла девушка. Бьякуя водил пальцами по гибкой спине, забрался под черную униформу шинигами. Какая разница, что готовит им будущее! Наверняка скажется и папа-Шиба, и мама-квинси. И даже странный Пустой внутри в компании зампакто-не-Зангетсу. Но все это будет позже, гораздо позже. А пока.... - О чем ты так напряженно думаешь посреди ночи? - сонный женский голос вырвал главу клана Кучики из воспоминаний. Мужчина повернулся к жене. Капитан Пятого отряда носила черную униформу и белый хаори. А еще белый шарф на шее. На столе у нее всегда стоял букет колокольчиков, и ходили слухи, что новобранцы ее отряда сражаются за возможность нарвать цветов для капитана. Женщина старательно не замечала этих слухов, она радовалась цветам, ответственным подчиненным. И гоняла их в хвост и гриву, благодаря чему они любили ее еще больше. Отряд опального Айзена вновь стал чуть ли не одним из лучших. И пусть с дисциплиной у них не всегда был полный порядок, на это никто не обращал внимания. Да разве и может быть по-другому с капитаном, который в молодости, чуть ли не в каждый свой визит в Сейретей, разносил половину его до основания? Капитан Пятого отряда носила фамилию Кучики вот уже больше двадцати лет. - Вспомнил, как вновь встретил тебя. - Угу, - женщина зевнула, подтянулась поближе, уткнулась носом в шею мужа. - Весело было. И она говорит про реакцию на их союз остальных. Действительно... занимательно. - Значит, так! - Ичиго уже окончательно пробудилась, села в кровати и серьезно взглянула на мужа. Серьезность не сильно вязалась со следом от подушки на щеке и растрепанными рыжими волосами. - Если ты не хочешь спать перед собранием капитанов, предлагаю подумать о другом важном вопросе. - Каком? - с готовностью и настороженностью откликнулся Бьякуя. Это может быть что угодно: от экскурсии в Уэко Мундо до попыток перевоспитать Айзена в тюрьме. Квинси, Подчиняющие, Арранкары и многие другие на себе ощутили энтузиазм тогда еще Куросаки. - Гинрей у нас есть, в Академию пошел, - стала загибать пальцы женщина. - Хисана есть, терроризирует Маюри и Урахару. Мне не хватает Масаки! - категорично произнесла она. Бьякуя слабо застонал и пожелал повторить подвиг Йоруичи, которая после каждой идеи своей новой-старой подруги хлопала себя раскрытой ладонью по лбу и прикрывала ею глаза. А с другой стороны.... Почему бы и нет?