Carcharodon/Большая белая акула

Чарльз стоял на берегу моря, соленая вода волнами накатывала на его ботинки. Он, вздыхая, пристально смотрел на горизонт. Становилось поздно. Солнце садилось, а океан казался темным и безграничным, охватившим собой весь мир. Холод наступал вместе с подкравшимися сумерками, холодный ветер с моря касался его щек… И ветер нес с собой запах крови. * Прошел еще час, прежде чем он увидел его. Присутствие Эрика знакомым вкусом оседало на кончике его языка, легко узнаваемое, и когда он был таким, и когда он превращался в человеческую форму. Чарльз поспешил вдоль пляжа с аптечкой в руке. Он последовал за окрашенным Эриком запахом, и нашел его за причалом: большую и гладкую тень, поднимавшуюся с песка и слегка дрожащую на открытом воздухе. Он упал на колени. – Эрик, – прошептал он. Акула вздрогнула, и Чарльз почувствовал, как полное боли и страха сознание Эрика сплетается с его разумом. – Тебя поймали в сеть, – сказал Чарльз, соединив вместе обрывочные кусочки воспоминаний из акульей памяти Эрика. Живое биение пульса паники было слишком свежим. – А потом… гарпун? – он вздохнул. – Китобои? Или браконьеры? Но, разумеется, Эрик не ответил. Его бока вздымались, жабры задыхались от недостатка кислорода. Чарльз открыл аптечку и надел пару латексных перчаток, прежде чем осторожно прижать два пальца к основанию головы акулы. Эрик обнажил зубы, и если бы он не был так слаб, то, возможно, Чарльз бы отстранился. Но так как… – Уже почти пора, – сказал он, легко поглаживая. – Ш-ш. Просто подожди. Еще чуть-чуть. Он взглянул на часы. Секунды тянулись слишком медленно, словно растягиваясь на ходу. Это убивало – смотреть, чувствовать, как Эрик жадно глотает воздух, когда океан был всего лишь в нескольких шагах, и все же не иметь возможности помочь. В конце концов часовая стрелка показала ровно девять. Сердце Чарльза замерло. Кожа под его ладонями изменилась, став мягче, теплее. Он чувствовал, как кости ломаются, изменяют форму, а потом восстанавливаются, чувствовал эхо боли в мыслях Эрика, когда его мышцы разрывались, а затем срастались снова. Казалось, это длилось вечно, но несколько секунд спустя Эрик в человеческой форме опустился на песок – обнаженный, без сознания, одна рука была вытянута к морю, словно он пытался вернуть себя обратно в море. – Спасибо, – прошептал Чарльз, и закрыл глаза. * Эрик проснулся восемь часов спустя, медленно моргая в сером свете утра. Он казался бледным – и рассвет не придавал его лицу красок, хотя должен был. Чарльз сидел у его кровати, свернувшись на своем шатком деревянном стуле и наблюдая за ним через полуприкрытые веки. – Эй, – пробормотал он. Он вытянул руку, коснулся кончиками пальцев лба Эрика, словно проверяя, нет ли у того температуры. – Как ты себя чувствуешь? – Устал, – Эрик слегка сдвинулся, а потом поморщился, взглянув на повязки, которые Чарльз бережно повязал на его руках. – Осторожно, – сказал Чарльз. – Ты ранен. – Как сильно? – Я зашил рану. Двадцать четыре шва. И внутривенно ввел тебе антибиотики. Надеюсь, нам не придется беспокоиться по поводу инфекции, – он выпрямился, спустив ноги обратно на пол. – Но, все равно, я бы был осторожнее еще несколько дней, – короткая пауза. – Это значит, что никакой работы на причале. – Что? – Ты слышал меня. Это слишком опасно, Эрик. И я не хочу, чтобы ты поднимал что-то тяжелое, пока ты в таком состоянии. Эрик очень рассердился, что было видно по тому, как его губы сразу стали тоньше. – Я должен работать. Это случается раз в месяц, Чарльз. Это моя жизнь: я превращаюсь в акулу, и в этом нет ничего… необычного для меня. И это не причина лежать в кровати целую неделю. – Но ты ранен! Если бы ты не… Если бы это не был конец недели, то ты бы умер. Ты уплыл и позволил себя поймать, а потом ты истекал кровью, и если бы не было достаточно темно, я ничего не смог бы сделать. Я думаю, такое более чем заслуживает нескольких дней отдыха. Пожалуйста… Сделай это для меня. Эрик оскалился, но, по крайней мере, не стал спорить. Чарльз пододвинулся к краю стула и наклонился, чтобы поцеловать Эрика в щеку, проведя рукой по его волосам и убрав упавшую прядь ему за ухо. – Спасибо, – сказал он. Эрик вздохнул, но даже для уха Чарльза этот звук был практически неслышным. * – Так значит, у тебя тоже есть ПМС? – Рейвен сидела на краю их кровати, болтая в воздухе босыми ногами; лето было жарким, душным и невыносимым, несмотря на то, что все окна были открыты, а потолки достаточно высокими. – Или синдром предакульей недели, я думаю, ты его так называешь. – Что? Эрик взглянул на неё, оторвавшись от книги, которую он читал, сидя в кресле, которое стояло на крыльце на полпути к двери, пытаясь чувствовать себя на ветру и в тени одновременно. Приближалась неделя полнолуния. Он снова начал носить шелк и чистый хлопок, чтобы имитировать движение воды рядом со своей кожей, принимать долгие ванны и исчезать из постели посреди ночи, чтобы обнаженным искупаться в океане. В эти дни он стал еще более активен в постели: у Чарльза до сих пор остался след, когда Эрик укусил его до крови своими острыми, как кинжалы, зубами. – Ты слышал меня, – сказала Рейвен. Она откинулась на локти, правой рукой лениво перебирая лоскуты их простыни. – Раз в месяц, в полнолуние, ты превращаешься в злую акулу и плаваешь в океане в поисках пищи. Лично для меня это звучит так, словно у тебя свой цикл. А значит, у тебя тоже есть ПМС. – Рейвен, – вздохнув, прервал её Чарльз. Он мог чувствовать злость Эрика частью своего разума, даже если она не могла. – Это недопустимо. – Это шутка, – она перевела взгляд с него на Эрика, который смотрел в книгу так, словно он мог испепелить страницу одним лишь взглядом. – Вы двое, что, шуток не понимаете? Чарльз коротко улыбнулся ей. – Прости, Рейвен, – сказал он. – Не сегодня. Не так близко к полнолунию. Не когда Эрик был практически на грани. Рейвен казалась уязвленной, но лишь слегка. Она всегда так старалась впечатлить Эрика. В конце концов, её мутация, как и у него, была физической. Но он не видел в ней ничего, за что стоило бы стыдиться, тогда как общество придерживалось иного мнения. Однако, Чарльз не думал, что Эрик и чувство юмора Рейвен находились в одной и той же категории. – Ладно, – в конце концов пробормотала Рейвен, убрав локти и упав спиной на кровать, матрас слегка качнулся под её телом. Эрик украдкой взглянул на Чарльза, когда он был уверен, что Рейвен больше не смотрит, и легкое чувство благодарности скользнуло по краю сознания Чарльза. Не за что, – подумал он в ответ. – Хотя, в её словах есть смысл – ты очень нервный в эти дни… Эрик выглядел так, словно его книга вот-вот полетит в сторону Чарльза, так что Чарльз замолчал и, все еще улыбаясь, вернулся к работе. * Они встретились пять лет назад, когда Чарльз только окончил свой курс по ветеринарии водных видов животных, и работал над докторской, чтобы специализироваться на животных морских глубин. Эрик был занят на одной из своих работ, ловя королевскую скумбрию на побережье Северной Каролины. Чарльз видел его несколько раз, сидящим на маленьком пляже около лаборатории, в которой изучали морских существ, с закатанными рукавами и всегда смотрящим на волны в сторону юга, вглядывающимся в бесконечно простирающееся черно-зеленое море. Он заметил Эрика, но они ни разу не поговорили. Только до той ночи, – когда Чарльз решил провести восемь часов на пляже, выслеживая детенышей черепах на берегу, вместе со своим блокнотом подмышкой и ручкой за ухом. Было темно – хоть глаз выколи, но его глаза привыкли к освещению настолько, чтобы все вокруг казалось серым. И именно так, он впервые по-настоящему увидел Эрика: бледного и сверкающего в слабом свете звезд обнаженного мужчину, поднявшегося из морских волн, идущего к берегу широким, уверенным шагом, и даже в ночи Чарльз мог видеть его сильные бедра, упругие и мощные мышцы под кожей. – Хэй, – сказал – позвал – он, прежде чем успел как следует подумать. Мужчина повернулся и взглянул на него. И… Боже, подумал Чарльз, он был потрясающим – ровные линии его тела, влажные, забранные назад волосы, и он стоял перед ним, не стыдясь своей наготы, которая… Ох. Ох. Хорошо, что было темно, потому что щеки Чарльза внезапно словно обдало жаром. Что ж, это объясняло отсутствие стыда. Мужчина смотрел на него несколько секунд – совсем чуть-чуть, – прежде чем начать идти снова. К дороге. Все еще без одежды. – Погоди! – Чарльз бегом бросился за ним. – Погоди, хотя бы… Возьми хотя бы мою куртку – сейчас холодно. Он снял куртку со своих плечи и протянул её мужчине на вытянутой руке, прежде чем мужчина успел ответить. – Пожалуйста, – сказал он снова. Мужчина помедлил, но потом кивнул и принял куртку. Чарльз был слегка разочарован, когда его тело исчезло под толстым слоем серой шерсти. Но он ничего не мог с этим поделать – на самом деле, это просто случалось время от времени, хотел он того или нет, – и уже сколько раз он умудрялся западать на людей, которых даже не знал. Он видел Вселенную в миллионе различных градаций синего, чувствовал движение воды рядом со своей кожей, которая скользила сквозь его пальцы – пробовал рыбу, мидии, лобстеров, и все другие деликатесы сырыми, с кровью, но они все равно были восхитительно вкусными… Он познал боль изменения, но и удовольствие от него же. Он познал свободу, которую другие могли бы назвать заточением. Он вынырнул из разума мужчины – Эрика, Эрика Леншерра, – из разума Эрика, чувствуя себя так, словно ему внезапно стало трудно дышать, ночь, песок, соль и звезды на небе внезапно стали слишком яркими, переполняя его ощущениями. Эрик уставился на него, белки его глаз сверкали в свете луны. – Что ж, тогда, – сказал Чарльз секундой спустя, когда мир снова вошел в привычные рамки. – Я – Чарльз. Чарльз Ксавьер. Тебя не нужно подбросить до дома? * Иногда Чарльз смотрел на Эрика, на самом деле смотрел на него и удивлялся, почему ему так повезло. Как долгая ночь и незнакомец на пляже смогли обернуться чем-то вроде этого… Руки Эрика на его бедрах, удерживающие Чарльза на месте, пока он вбивался в него, растягивая Чарльза так сильно, что было почти больно, хотя, когда он кусал его кожу, было еще больнее – Эрик стонал имя Чарльза, и с силой проводил ногтями по его бокам, в те тяжелые и странные дни, когда снова подступала Луна, Эрик шептал в шею Чарльза: люблю трахать тебя, люблю чувствовать тебя на моем члене, хочу держать тебя и кончить на твое лицо, черт, черт, ты прекрасен, Чарльз, да… да, черт, я так сильно люблю тебя… И то, как они лежали, обнявшись, после этого, горячая сперма Эрика подсыхала на бедрах Чарльза, их ноги были переплетены вместе, и лоб Эрика прислонен к его, их дыхание сплеталось в воздухе. Эрик водил кончиками пальцев по лицу Чарльза, дотрагивался до его носа, линии челюсти и россыпи веснушек на щеках. Он смотрел на Чарльза так, словно никогда не видел ничего подобного, и Чарльз не мог не думать: нет, друг мой – нет, из нас двоих это ты – тот, кто является чудом. Что-то необычное и пугающее, что-то, чего этот мир еще не видел. * – Как ты думаешь, ты когда-нибудь уплывешь отсюда? – спросил Чарльз как-то ночью, когда они вместе лежали в постели, голова Эрика покоилась на его животе, пока Чарльз рассеянно водил пальцем по его спине. – Что ты имеешь в виду? Чарльз отстраненно покачал головой, смотря в потолок. – Ты не думаешь, что однажды захочешь уплыть куда-нибудь еще? На другой пляж. В другой океан? – Зачем? – Эрик приподнял голову, чтобы положить подбородок на живот Чарльза, и поймал его взгляд. – Ты хочешь уехать? Чарльз взглянул вниз: лицо Эрика было в тени, его разум был достаточно расплывчатым, чтобы Чарльз мог прочесть его мысли, не погружаясь слишком глубоко. – Я поеду, куда бы ты ни захотел, – сказал он. – Я просто подумал, почему ты привязан именно к этом берегу. К Северной Каролине. Эрик улыбнулся, но эта улыбка была короткой и мимолетной. – Ты имеешь в виду, что меня держит здесь кроме тиранической власти над всеми жителями моего королевства акул на Дальних Берегах? Нет. Ничего конкретного. Чарльз рассмеялся, и Эрик снова расслабился, прижимаясь щекой к животу Чарльза. Его щетина уже начинала отрастать в это время ночи; от этого у Чарльза на животе к утру останутся едва заметные царапины. Глаза Эрика закрылись, его разум стал глубоким и мутным, когда он начал погружаться в сон. – Может быть, мы сможем отправиться на юг, – сказал он. – Мне нравится тепло. * Чарльз снял швы Эрика спустя неделю после того случая. Эрик, выпрямившись, сидел на своем кухонном стуле, не двигаясь, несмотря на то, что боль заставляла его сжимать челюсти. – Болит? – спросил Чарльз, смотря на него. Эрик покачал головой. – Нет, – сказал он. – Просто… странное ощущение. Чарльз разрезал ножницами еще пару стежков, после чего выбросил нити в мусорный контейнер, который стоял у него под ногами. – Я знаю. Почти все. Эрик наклонил голову, чтобы взглянуть на аккуратную работу чарльзовых рук. – Отлично. Может быть, тебе стоило стать медбратом. – В другой жизни, – сказал Чарльз, и они обменялись быстрыми улыбками. Чарльз разрезал последние стежки, убрал щипцами концы и потянул. – Вот, теперь все. Эрик почти осторожно коснулся загрубевшей кожи, которая осталась на спине. – Выглядит хорошо. Это значит, что теперь я могу вернуться на причал? Чарльз с трудом подавил желание закатить глаза. Он уже проиграл эту битву. – Только носи грузы на голове. Эрик притянул его для поцелуя – он был коротким, но Чарльз все равно почувствовал, как его глаза закрылись, когда их разумы объединились; ощущение присутствия Эрика было таким сильным, что Чарльз думал, что самому ему в жизни было не почувствовать такого ощущения целостности в одиночку. * Чарльз пошел с Эриком на пляж в первую ночь его трансформации. Эрик изнывал от нетерпения – Чарльз чувствовал его напряжение, которое, казалось, проникало до костей. Он был рад. Он чувствовал запах моря и хотел погрузиться в него. – Ты готов? – спросил Чарльз, смотря на него. – Как никогда, – ответил Эрик. Когда он улыбнулся, его улыбка была как всегда белоснежной и острой. Эрик снял с себя одежду, сложил её и передал Чарльзу. Ткань все еще была теплой от жара его тела. Чарльз сунул её за пазуху, положив обе руки в карманы – и в этот раз ему не пришлось скрывать свой взгляд, который оценивающе скользнул по обнаженному телу Эрика. Эрик повернулся и подошел к океану. Его плечи слегка распрямились, когда он, медленно и глубоко, вдохнул морской воздух. Чарльз видел, как он зашел за береговую линию, вода дошла ему до колен, и когда он скользнул в разум Эрика, чтобы понять, каково это – когда сама Луна связывала Эрика, создавая тугой узел где-то у него в груди, и зазывая его дальше, за линию горизонта – то, как он восхищался моментом, когда весь мир исчезал и наступала тишина, одиночество, мир, принадлежащий только Эрику – соленая вода снова бежала по его венам – сколько он себя помнил. – Увидимся через неделю, – сказал ему Чарльз, перекрикивая шум ветра и прибоя. Эрик взглянул на него через плечо и улыбнулся – а затем нырнул в воду. Чарльз смотрел, ожидая, что он покажется на поверхности, но этого не произошло. Эрик изменился. Чарльз взглянул на океан, на рябь, бегущую по волнам, на кусочки водорослей и ракушек, которые скрывал песок, касающийся его ног. А затем… Чарльз наклонился, положил вещи Эрика на сухой песок пляжа. Он развязал шнурки и положил обувь рядом с одеждой Эрика, а потом быстро разделся донага, оставив между дюнами два свертка одежды. Он погрузился в океан. Вода была холоднее, чем он ожидал, учитывая, что на дворе была середина лета. Он обхватил себя руками и постарался сдержать инстинктивную дрожь, которая пробегала по его спине. Он внимательно смотрел на поверхность в поисках любой необычной ряби, любого признака того, что Эрик был поблизости. Он не останавливался. Он продолжал двигаться, идти, пока больше не смог – пока дно не ушло из-под его ног, и он не остался на плаву, поднимаясь и опускаясь вместе с гребнями волн. Кончики его волос намокли и слиплись, касаясь задней стороны его шеи. Холодок страха пробежал по его коже, дойдя до самых кончиков пальцев – его сердце лихорадочно колотилось, а дыхание стало резким и быстрым, от чего он почувствовал легкое головокружение, и если он немного дрожал – что ж, по крайней мере, этого никто не увидит. Ни один человек. Он раскинул широкую сеть своей телепатии, пытаясь найти знакомый разум. Он знал, что смог бы контролировать Эрика в случае необходимости – даже в этой форме – но это знание мало успокаивало. Он… …Он был слишком близко. Чарльз заметил разум Эрика, но было слишком поздно. Эрик был здесь – Боже, как Чарльз не почувствовал его раньше, как он мог не увидеть его, плавающего прямо под поверхностью воды, на расстоянии вытянутой руки. Он почувствовал прикосновение кожи Эрика к своей. Она казалась более жесткой, как наждачная бумага, как щетина Эрика ранним утром, скользя по его бедру. Страх снова поднялся в нем – но атаки не последовало, никакого взрыва противоречия в акульем разуме Эрика, никакой боли. Вместо этого Чарльз почувствовал… что-то странно теплое. Страх исчез, и Эрик проплыл рядом с ним снова – в этот раз у живота. Чарльз протянул руку и нашел элегантный изгиб головы Эрика, резкий подъем его плавника, дрожащую плоть его боковых плавников. Хвост Эрика двигался рядом и касался его бедра. Чарльз рассмеялся и почувствовал эхо своего смеха, возвращающееся к нему через связь с Эриком. – Хорошо, – сказал он. Хвост Эрика снова дернулся в воде, отправив в лицо Чарльза тучу брызг. – Хорошо, хорошо! Я в игре. Снова кожа Эрика, нежно касающаяся его ног. Чарльз быстро взглянул на небо, такое же черное, как и вода внизу, на яркую луну, сияющую посреди темноты. Чарльз сделал вдох – наполнил свои легкие кислородом – и нырнул под воду.