Инквизитор

      Финн строит из себя аристократа, что аж самому противно до желчной рвоты. Финна передергивает в отвращении, когда на него, чуть ли не пуская слюни, смотрят такие же, как он люди — крестьяне, бедняки, беженцы со всех уголков мира. Финн через силу улыбается, жмет им руки, а в глубине души прекрасно понимает: если они узнают про то, что Инквизиция их обманывает, люди в первую очередь убьют его. Мнимого Вестника мнимой Андрасте, которой никогда не было. — Потому что я никакой не Вестник, — лихорадочно думает Финн, перебирая в руке четки из вишневых косточек, подарок Лисички. Он боится каждого шороха, каждого взгляда. Чертов замок полон знатных отморозков, готовых убить его, стоит едва им услышать, что вестник Андрасте на самом деле уличный босяк и вор. Что настоящий лорд Тревельян, которым Финн притворяется, водя за нос знать и своих советников, погиб на Конклаве в то время, как Финн украл сферу прямо из-под носа жуткого вида человека (человека ли?) с другого края преисподней, и тем и спасся, что успел сбежать из храма, едва прогремел взрыв. Финн бы с радостью бросил все и убежал бы куда подальше, если бы не проклятый шрам на руке, из-за которого его и поймали. Солас говорит, что метка (так он называет шрам на ладони Финна) прекратила расползаться, однако Финн чувствует, как она болит, пульсируя болью, и вены на запястье уже чуть отливают зеленым.       Люди, что окружают его, отвратительны. У Кассандры взгляд фанатички. Финну кажется, будь у нее такая возможность, она бы выжгла пол -Тедаса. У Каллена, который больше всех из тройки советников нравится Инквизитору, больные глаза и трясутся руки. Лекари говорят, что командор долго не протянет — организм отравлен лириумом. Лелиана — сумасшедшая, страдающая паранойей, со спокойным лицом убивающая людей, стоит ей едва заподозрить человека в измене. Джозефина же просто лицемерка. Это они на самом деле управляют Инквизицией, дергают за ниточки и смотрят, как их марионетка — Инквизитор пляшет под их дудку. Финн врет, потому что боится. Финн врет, потому что так надо. Ему хочется кричать от бессилия и безысходности. Нет никакой божественной метки, люди. Вас обманывают. Не было Андрасте. Нет никакого лорда Тревельяна. Все ложь и обман.       Финн принимает решение — свалить в Денерим при первой же удачной возможности. В бездну Инквизицию. В бездну этих уродов с родословными, как у породистых лошадей. К черту Стражей и проклятый Орлей с его дурацкими масками и никому не нужным гонором. Пусть убьют Селину, пусть небеса упадут на голову, но врать тем несчастным людям и самому себе уже нет сил. Символ Инквизиции — «око Создателя», — Финн срывает с куртки и трясет на ладони. Чистое золото, скупщики из Гильдии воров за эту штучку дали бы не меньше пятисот золотых. Вор лихорадочно кидает в дорожную сумку все мало — мальски ценное, что находит в комнате. Рука болит безумно. Финн достает кинжал, режет по живому, сжав зубы до хруста, кровь льется рекой, но он, наконец, будет свободен. Да, он не сможет воровать как раньше, и обчищать карманы денеримских вельмож, но зато не придется строить из себя того, кем он не является. Он оставляет окровавленную, светящуюся зеленым кисть на столе и прыгает в окно. Подгоняя коня, Финн мчит по дороге на Денерим и не оглядывается. Завтра его хватятся, перероют окрестности и не смогут найти. Завтра Брешь расползется на полнеба. Завтра Солас войдет в комнату Инквизитора. И единственное, что он найдет, будет горстка праха на столе…