Где-то, когда-то...

Руки замёрзли и почти не ощущались. Не то, чтобы дождь был таким холодным, нет. Просто он был, чёрт его дери, всё ещё мокрым. По телу расплескался жар от выпитого виски, поэтому оно прямо-таки молило задержаться ещё подольше на скамейке, но в то же время предательски коченело. Двойственность такого ощущения была настолько ошеломляюще приятной, что хотелось схватить это мгновение за блестящий длинный хвост и обмотать его вокруг всего своего пространства, зарыться в него как пушистый ковёр и раствориться, превратившись в дождевые капли. Август вынул из своего рукава самую прекрасную карту, наотмашь кидая её на потёртый покерный стол, завершая свой идеальный флеш-рояль. А воздух пах предощущением. Всё это, приправленное шумом дождя, играющем на всё ещё по-летнему зелёной листве своими каплями как на ксилофоне и острым чувством завершённости, буквально пригвоздило Дина Винчестера к этой самой скамейке под тяжёлым кряхтящим каштаном. Сейчас для него время текло по-другому, словно он первый раз в жизни открыл для себя само время. Он никогда не задумывался о том, что для каждого человека есть свой собственный пространственный поток, петляющий и протекающий по-своему, как огромная водная горка, и что именно сейчас он наконец-то увидел бортики своей. Если на чистоту, то, конечно, в точности он не осознал всю сложную материю этих ощущений, мало вероятно. Данная мысль просто коснулась его сознания, будто плавающий в открытом море человек случайно коснулся ногой блестящего рыбьего бока. Лёгкое беспокойство, а затем ты плывёшь дальше. В бутылке осталось ещё немного шотландского односолодового, купленного в ближайшем супермаркете и за совокупность той информации, что указана на этикетке которого, и непосредственного напитка, многим шотландцам стало бы нестерпимо стыдно. Но он был дешёвым и пах не слишком тошнотворно, что для старшего Винчестера являлось весомым гарантом качества. Сделав глоток и привычно поморщившись, Дин снова откинулся на спинку скамейки. Дождь стал немного тише, но всё ещё не собирался заканчивать своё существование, придавая мгновению тот самый привкус душистого перца в соус для пасты, из-за которого мы начинаем считать, что именно в этом ресторане она самая итальянская. - Никогда бы не подумал, что ты можешь быть здесь.- шелест крыльев почти скрылся в шорохе каштановых листьев, но всё равно выдав себя неуместностью. Дин даже не обернулся. Низкий голос прибывшего не оказался неожиданностью, словно в его собственном сценарии была прописана эта реплика и это появление, а когда она прозвучит- лишь дело времени. Кастиэль аккуратно присел рядом, разделяя мгновения с ним. На секунду, в голову Винчестера закралась мысль, что именно сейчас произойдёт атомный взрыв, землю располосуют огромные трещины на асфальте, из-за деревьев вырвется гигантская сосущая воронка торнадо- всё было так рассчитано и отлажено, сыграно таким безупречным полонезом на внутреннем фортепиано, что обязано было исчезнуть так же трагично и молниеносно, каким одурманивающе правильным оно казалось сейчас. Определённо, безоговорочно и как можно чаще стоит покупать этот виски. - Привет, Кас. Давно не было видно. Как дела на твоём облаке?- Дин не отводил взгляда от куста неизвестного растения, похожего на горстку маленьких копошащихся зелёных жуков, которые начинали суетится от каждой попавшей на них дождинки. Кастиэль нахмурился. Впрочем, он хмурится почти всегда, так что это абсолютным счётом ничего не могло значить. Ещё секунду в пространстве висел отпечаток от его эмоции. - На моём облаке всё хорошо, Дин. Почему ты здесь? Винчестер откинул голову назад, ловя ухмылкой тёплые капли. Одна из них скатилась вниз по подбородку и проползла за ворот рубашки, обжигая своим контрастом. - Я подумал, что парк- это идеально. - Идеально для чего? - Идеально для виски. Кастиэль кивнул, давая понять, что он понял, хотя, даже тому старому каштану было абсолютно ясно, что он не понял ровным счётом ничего. Дин, всё ещё находясь в том самом состоянии, когда жар и холод танцуют вместе неспешный хмельной вальс, протянул руку, накрыв ею ладонь ангела. Она, нет это не было странно, оказалось сухой, но холодной. Сейчас, когда вокруг дождь рисовал круглые узоры на мелких лужицах, в которых позже вечером намочат лапы собаки и аккуратно обойдут их хозяева, в это самое время, в этом самом воздухе, между ними больше не висел тот большой укоряющий знак вопроса. Были предложения, фразы, абзацы, главы... Множество страниц с различными знаками препинания, множество важных, весёлых, грустных, болезненных и абсолютно потрясающих страниц. Где-то аккуратно выведенных красивых почерком, где-то напечатанных впопыхах, где-то монотонно вбитых на компьютерной клавиатуре, а где-то смазанных то ли рукой, то ли влагой. Прямо между ними продолжала течь их история. - Кас? - Да? - Спасибо. Вся эта временная спираль, в большинстве случаев абсолютно не понятная Дину Винчестеру, закрутилась вокруг гигантской волной, разбившись о скалы. Дождь всё ещё шёл, листья всё ещё шумели, рыба всё ещё плыла где-то в море, а человек, больше не ощущавший вкус шотландского одосолодового, чувствовал теперь только губы того, кто действительно важен. И стоило умереть, чтобы это понять.