Будь моим... стоматологом

Я шел по почти пустому Арбату, куря последнюю сигарету. Морозный воздух неприятно щипал щеки и нос, а руки уже окоченели и я едва их чувствовал – перчаток я не надел специально. Ветер забирался под расстегнутую куртку и продувал насквозь свитер «жемчужной» крупной вязки, купленный в прошлом году. Сигарета, докуренная почти до фильтра – горчила. «Паленая». А я шел, медленно переставляя ноги, смотря на закрытые магазинчики сувениров, на одиноких коров, смотрящих на меня в ответ своими коровьими, большими глазами. Бесстрастными, нарисованными. Люди, которые еще были на улице, шли либо как я, не спеша, кто-то покачивался, стараясь ставить ноги ровно, чему явно не способствовали алкогольные пары, что ударили в мозг. Хотя, холодно. Куда хуже пьянчужкам, набравшимся в вечер понедельника будет в теплом подъезде. Или квартире, под боком у ворчащей располневшей жены. Или, не под боком. Возможно, их встретит погашенным светом пустая квартира и телевизор, который работает всегда. Чтобы можно было думать, что все же, тут кто-то еще живет. А алкоголь – способ отрешиться от всего этого. Наверное, мне тоже стоит напиться. Но только не хочется. От меня шарахаются даже укутанные в фирменные куртки мужики, раздающие флаеры и листовки. Она бросила меня сегодня. Просто так. Потому что надоел. Спустя три года. Я думал жениться на ей. Уже выбрал кольца… Девочка ушла к другому. А мне как свет выключили. Я не понимаю, что происходит. И, вроде бы, пальцам левой руки стало чуть теплее – сигаретный фильтр тоже начал тлеть и вонять. Хотя, плевать на это. Отбрасываю бычок в снег, что не убранной жалкой серо-белой полосой лежит у памятника и иду дальше. Наверное, надо купить еще курева. Шарю по карманам, ища мелочь. Семьдесят четыре рубля нужно, нахожу только пятьдесят, скомканную обертку от жвачки, чью-то визитку. Смотрю на белоснежный листик, с адресом и телефоном. И именем, конечно же. Антон Александров. А на обратной стороне – широким, но аккуратным почерком: приезжай, когда хочешь… С трудом вспоминаю, чья это визитка. Ее мне дал стоматолог, улыбчивый молодой парень лет двадцати трех, когда я был у него на приеме. Он немного странно себя вел, я так и не понял причин. А теперь и понимать не надо. Внутри темно. И даже не падают снежинки, как тут, на Арбате, почти в центре Москвы. Там – вакуум. И я понимаю, что не в силах заставить себя нормально дышать. Не то, что бы нечем, а просто трудно. Так, будто кто-то сжимает в кулаке мои дыхательные пути. Жутковато. *** Негнущимися пальцами набираю номер и долго жду ответа. Равнодушные гудки равномерно отсекают время и режут почти тишину улицы. - Алло? – у него усталый голос. Еще немного и я передумаю. Хотя… - Помнишь, ты говорил, что я могу приехать, когда хочу? – не весело ухмыляюсь. Может, хоть напьемся с ним. Мне, наверное, нужно выговориться… - Да… Это вы, Евгений? – он помнит мое имя? - Так я приеду? Через… - смотрю еще раз на визитку, прикидывая, сколько мне ехать. - Минут тридцать. У метро встретишь? - Эм… Ладно, - видно, он немного ошарашен тем, что я воспользовался его предложением. Хотя… Сам виноват. Полупустые вагоны, знакомый с детства запах и мерное покачивание. Это все убаюкивало, давало возможность заснуть. Представить на минутку, что ничего не происходит. И не происходило. Вот я засну на ее плече… «Станция Киевская. Переход на Кольцевую и Филевскую линии…» Ничерта. Я сейчас все же хочу нажраться. Созрел, что называется. И творю всякую глупость. Зачем еду к тому… Как его… А, не важно. К тому стоматологу? Смысл? Хотя, позвонить и все отменить… Не хочу. Будь, что будет. *** Он встречал меня у выхода из метро, как и договаривались. Я его узнал с трудом, ведь был у него на приеме почти месяц назад. Чудо, что визитку не выкинул. Стоматолог улыбался мне во все свои тридцать два и протянул руку, сняв с нее перчатку. Я ответил на рукопожатие, чуть поморщившись от ощущения того, какие у него теплые руки. На улице же холодно, а он… Даже я в метро не согрелся. Словно кровь прекратила нормально циркулировать по организму. Теперь она только приливает и приливает к сердцу, пока его не разорвет. Хотя, все это – фуфло, сопли розовые. Мне просто херово. Но все пройдет. Не умер никто. Не произошло ничего непоправимого. Я – это все тот же я. Наверное. Стоматолог улыбался, все время болтал о чем-то без умолку, ведя меня в свое логово. Мне даже стало интересно, где он живет. Какая у него обстановка. Ведь в кабинете – стерильность, белая до скрипа и пахнущая хлоркой, дешевой и вечной. Все оказалось таким, каким я и ожидал увидеть. Обычная холостятская «берлога», со срачем, не вытертой пылью и запахом одиночества. Как забавно, я уже думал о таких вот квартирах. И телевизор. Маленький и старый, даже не плоский, включен. Без звука – там идет какая-то муть по ТВ-3, но картинки мелькают, отбрасывая на продавленный диванчик причудливые тени. На этом диванчике мы и сели. Он достал пузырь – водку. Как я и думал. Он будто прочел мои мысли, понял, что хочу нажраться до зеленых чертей перед глазами. Чтобы не понимать ничего. Будто, их там, в медвузах стоматологических, учат не только как правильно наркоз делать, но и психологии… Или, психиатрии. А, может, у меня на лбу было написано что-то такое. Ну бывают же такие вот люди… Которые чувствуют. Я все же напился. Не видел чертей, это досадно, хотя… Соображать я перестал точно. Именно поэтому, я… Мы… Мы с этим стоматологом сосались, как подростки. И было абсолютно плевать на то, что оба бухие в хлам, нам было весело и беззаботно. И голова была такой легкой… А еще мы раздевали друг друга, медленно и отвлекаясь на что угодно. Да хоть поржать над тем, что показывали в телике. Мы скатились с диванчика, на ковер, не шибко чистый, в крошках. И целовались-целовались-целовались… И, вроде как, я решил, что совсем мужик, поэтому… Парень не ждал похоже, от меня такого напора. И стараний. Хотя… Я тоже не ждал. Но мне было восхитительно плевать на все это. Я не задавал себе вопросов, я делал. Все, что мне позволяли. А мне позволяли все, какая ирония. Я отстраненно понял, зачем этот Антон звал меня тогда. И… Не имел ничего против. Я просто имел. Этого самого стоматолога. Заставив его встать раком, уперевшись о продавленное и немного скрипучее сидение дивана, выпятив жопу и тихо поскуливая в сгиб локтя. А я… Старался не думать о том, что ему больно. И о том, что вообще-то, это все не гигиенично. И что нужно было надеть презерватив. И еще о куче всего я просто не хотел знать. Было тесно, горячее и хорошо. И… Как-то горько что ли, одновременно с этим всем. Будто пьешь сначала приторный ликер, а потом хряпаешь джинтоника. Отвратительно. И… *** На утро я проснулся от устойчивого запаха перегара, головной боли и щелкнувшего будильника – часовая стрелка встала на цифре семь и, видно, он бы начал звонить, если бы не был выключен. Я возблагодарил того, кто вырубил этот адский механизм и огляделся. И тут же резко встал, вспоминая, что же было вчера. Выходит, что ничего хорошего. Я напился с… С ним – взгляд упал на стоматолога, лежащего рядом со мной, на ковре, в неглиже и укрытого только рубашкой. Кажется, моей. Я сдавленно застонал, хватаясь за голову. Ну как же так? Неужели я… - Жалеешь? – на меня смотрели чуть покрасневшие от недосыпа серые глаза. И я понял, что ничего не могу ему ответить. Нечего. - Воды бы… И… Проветрить тут, - пожимаю плечами и плетусь в уборную. Ссать. А еще, налакаться воды прямо из под крана, даже не чувствуя ее железного привкуса. Я чувствую, как на меня пристально смотрят. Неприятное ощущение. - Так жалеешь? – он почти выкрикивает мне вслед. Когда вновь вхожу в комнату – там почти прибрано. И настежь открыто окно, от чего сифонит по полу. А я босиком, поэтому зябко веду плечами, не смотря на владельца квартиры, сидящего все на том же диване. Молча собираю одежду, потом кое-как напяливаю ее на себя. Мне не противно. Мне никак. - Можешь больше не приходить, - он не смотрит на меня, скрестив руки на груди и вообще прикрыв глаза. Они у него серые, я помню. Наверное, ему неприятно. Хотя, он сам желал подобного. Иначе не звал бы. - Не приду. Уходя, захлопываю за собой дверь и слышу его крик, заглушенный этой стальной створкой. Вздыхаю. И медленно спускаюсь по лестнице, в зассанный и маленький лифт мне не хочется совсем. Хлопает дверь подъезда, отгораживая меня от той пьяной ночи и от того человека. Белый прямоугольник визитки летит в ледяное серо-коричневое грязное месиво под ногами. Навсегда. Наверное, нужно начинать новую жизнь. К примеру, сегодня.