Как лучше

Тыквенный сок почему-то пах вереском и свежей выпечкой. Но Гарри, запыхавшийся и взмокший после квиддичной тренировки, не обратил на это ни малейшего внимания и с благодарностью принял из рук своей подруги флягу. Она всегда заботилась о нем. И о Роне. Гермиона. Красивая, умная, только слишком суетная. И непоколебимая. Быть может, ее можно было бы назвать еще более упертой, чем Поттера. И если она решила чего-то добиться, она этого добьется. Просто потому, что она так решила. И дала себе обещание. Девушка выдохнула лишь тогда, когда ее друг выпил семь жадных глотков. Оранжевый сок струйкой тек с краешка его губ по подбородку, сладкие капли ласкали его шею, бегающий вверх-вниз еще совсем по-юношески острый кадык и пятнали алую кивддичную форменную мантию. Гриффиндорец на это внимания не обращал. Он наконец-то утолил жажду и, громко вдохнув, облизнулся. — Ты чего, Гермиона? — он поднял брови и посмотрел на подругу, так и не сводившую с него взгляда. — А? А, да, Гарри. Прости, я задумалась. Все хорошо, — она улыбнулось и забрала фляжку. — Точно? — Да. Просто, я написала по зельям слишком короткое эссе и боюсь, что Снейп вновь снизит мне баллы… Вечно растрепанный, худощавый очкастый мальчишка, ученик шестого курса, только пожал плечами и отправился в раздевалку. И, кажется, забыл этот разговор с подругой, не блистающий оригинальностью. Да и не особенно он об этом всем думал. Куда важнее были более глобальные проблемы. К примеру, то, что он просто-напросто загонял себя. Чтобы не думать о том, что за его спиной. И о том, что впереди. Просто чтобы жить. А еще, скоро рождественский бал. И, наверное, стоит пригласить кого-нибудь. Хоть ту же Лаванду. Потому что если он пригласит ее, то Рон пойдет с Гермионой. А она будет рада этому; ведь в ее взгляде каждый раз, когда она смотрит на Уизли, столько всего можно прочесть… Пусть хотя бы они будут счастливы. А он, Гарри… За положенный вальс он оттопчет Лаванде все ноги и будет сидеть где-нибудь в углу, желательно отлеветировав от себя все букетики с омелой подальше. Пить сливочное пиво. Вспоминать, а быть может, воображать. Потому что когда учителя покинут зал, пожелав веселого Рождества всем оставшимся, ученики, конечно же, найдут чем разбавить и сливочное пиво, и тыквенный сок… А кто-то будет пить, не разбавляя. Просто потому, что хочется напиться. Наверное, он, Потер, тоже опрокинет в себя стаканчик огневиски. На хмельную голову куда лучше удается предаваться мечтам. И куда легче получается в них верить. Ведь в Рождество так хочется быть счастливым… Хоть так. Рон, вышедший из раздевалки, сильно хлопнул его по плечу и похвалил. И правда. Гарри выложился по полной сегодня. Впрочем, как и всегда. Со стороны кажется, что он все же оправился от смерти своего крестного, от ужасных кошмаров, от чувства вины и безысходности. И, кажется, его и вовсе не гнетет предстоящая битва, кажется, не ему предстоит стать убийцей, возведенным в ранг национального героя. Гарри просто жил. Так, будто каждый день — последним. Хотя… Пожалуй, единственной отдушиной были перепалки с Малфоем. Тот к шестому курсу вытянулся, стал чуть шире в плечах, но остался все таким же заносчивым снобом. С виду он так и оставался истинным Малфоем, но… В его жилах текла кровь Блеков. И одно это обстоятельство уже мешало ему оставить в покое своего извечного врага. Они достали всех преподавателей своими выходками, даже профессор Снейп, смотрящий на всех своих учеников волком, не позволяющий и рта раскрыть на своих парах, попросту махнул рукой на их перепалки. Они так и перекидывались записками, портили друг другу зелья, подсыпая в котлы совершенно несовместимые ингредиенты так, что котлы взрывались… Профессор даже балов не снимал, сознавая, что это бесполезно. После этого их просто заставляли отмывать весь класс. Вдвоем и без магии. А потом отпускали на все четыре стороны, с пожеланием споткнуться на лестнице, когда та будет менять направление и свернуть себе шею. А эти двое разбредались в разные стороны, стараясь молчать и друг на друга не смотреть. До следующей перепалки, до следующих оскорблений, до следующего сражения их маленькой войны. Впрочем… В Рождество все пошло не так с самого начала. Лаванду Гарри пригласил, но та ему отказала, краснея и извиняясь. Уже занята, значит. Идти одному не хотелось, но присутствовать он был обязан. Хотя бы, чтобы дождаться ухода учителей и получить свою порцию выпивки. А пока что — сливочное пиво, классическая музыка, которую играл призрачный оркестр под предводительством профессора Бинса и огромное количество омелы, которая была зачарована на то, чтобы подлетать к скучающим парочкам и зависать над ними. Пары танцевали. Девушки, надевшие свои лучшие платья, юноши в шелковых струящихся мантиях… Все это напоминало Гарри стиральную машинку, в которую напихали до невозможности много цветных вещей и запустили. Все точно так же крутилось. То в одну сторону, то в другую, сливочное пиво пузырьками искрилось в бокалах, в зале стоял веселый гвалт… Он сидел один. Под проклятой омелой. Сняв очки. Чтобы не видеть всего этого столь отчетливо. Только крутил в руках изящной работы серебряный кубок с из-под полы добытым огневиски. Глаза уже закрывались, после нескольких ночей с непрекращающимися кошмарами, хотелось спать. — Что с тобой, Поттер? — такой знакомый голос совсем рядом. И так не хотелось ни видеть, ни слышать того, кому этот голос принадлежал… — Не твое дело, слизняк! С дубового стола, отполированного до блеска, бряцнули и исчезли очки. Послышался нехороший смешок. — Сука! Верни! — Гарри тут же вскочил со своего места и, чуть пошатнувшись, взял не сопротивляющегося Малфоя за грудки. — Не хочу, — он ухмыльнулся и посмотрел в чуть подернутые хмельной дымкой зеленые глаза. — Ах ты… — Поттер просто задохнулся от своего возмущения. Хотя… Нет. Он знал, как отомстить белобрысому слизняку. Он прищурился, убеждаясь в своих догадках и… Потеровские очки полетели на каменный пол большого зала. Круглое стекло треснуло, но так и не прекратило отражать двух целующихся юношей, которые вцепились друг в друга так, словно каждый был для другого последней надеждой. Они кусали губы, неловко сталкивались носами, рычали и сжимали объятья все крепче… Так, чтобы почти невозможно было вздохнуть и уж тем более, что-то сказать. Им сейчас, хмельным не столько от выпивки, сколько от сладких губ друг друга, было плевать на то, что за ними наблюдали. Гермиона, примерная ученица Гриффиндора. И Панси Паркинсон, примерная ученица Слизерина. Девочки стояли, притаившись в нише и смотрели на этих двоих, не веря своим глазам. Ведь они не ожидали… Такого. Когда варили зелье на основе Амортенции. Получившееся варево должно было подтолкнуть заклятых врагов к дружбе. Потому что обеих уже до чертиков достала миниатюрная война, которая разворачивалась, стоило этим двоим хотя бы увидеть друг друга издалека. Они хотели как лучше. Вышло же… Нет, ни одна из девчонок не решилась оттащить их друг от друга. Даже когда они разорвали столь страстный поцелуй, отдышались и принялись целоваться вновь, шаря руками под мантиями и путаясь в складках струящейся и холодной ткани… Девушки переглянулись и ушли, синхронно вздохнув. Хотели как лучше, а вышло… Вышло, конечно же, хуже. Хотя… Кто знает, к чему приведет подобное?