Возьми меня в омут

Стараясь отдышаться после спарринга с тренером, где он безапелляционно превзошел меня по всем фронтам, я согнулась пополам и опустила голову до уровня коленей. Какой черт дернул меня за ногу записаться на бои без правил? Безусловно, я согласна, что девушка должна уметь постоять за себя, а учитывая то, в каком районе я живу, тем более, но как я смогу дать кому-то отпор, если еще несколько дней после тренировки едва могу передвигаться? Бред, парадоксальный бред. Услышав характерный скрип открывающейся входной двери, я повернула голову в сторону и закатила глаза. Только его для полного счастья не хватало. И чего дома не сидится? Ведь вчера до упора отзанимались, сегодня силы должен восстанавливать, а не мне глаза мозолить. К тому же после очередной бурной ночи, благодаря которой я в очередной раз не смогла уснуть, из-за слишком тонких стен и того, что у меня люстра ходуном ходила от излишнего усердия хозяина квартиры надо мной, чья спальня была в точности над моей, странно как он вообще мог ходить. Выпрямившись, я окинула скептичным взглядом спортивную фигуру парня, что здоровался со своими друзьями и, как обычно, улыбался во все тридцать два. И где, спрашивается, вселенская справедливость? Почему кому-то достается все, а кому-то ничего? И плевать, что он парень, я, может, тоже хочу круто выглядеть и ловить на себе извечные восхищенные взгляды, быть душой компании и иметь доступ к баснословным вечеринкам города. Ладно-ладно, я согласна, что моей отличительной чертой скромность была в последнюю очередь, но у него она напрочь отсутствовала. Спрашивается: зачем так медленно стягивать с себя майку? Чувак, здесь ведь одни парни, кроме меня, конечно, но я же не в счет. Или в счет? Темно-синие глаза, цвет которых сравним разве что с цветом моря в бушующую грозу, бросили пренебрежительный взгляд в мою сторону, и я на автомате нахмурилась. Вальяжной походкой он подошел ко мне, самодовольно ухмыляясь от того, что я уже начинала раздражаться, и он прекрасно считывал мое состояние с выражения моего лица. И почему между нами зародилась вражда? Что послужило началом холодной войны? Может его извечные потрахульки, из-за которых я спать не могу? А может то, что он занял мое место в университете, став лучшим студентом? Или то, что он переспал с моей подругой, а на следующий день бросил ее? На самом деле, причин была масса, но особенно мне запомнился момент на паре по физкультуре, когда он вломился в женскую раздевалку, а я была практически голая после душа, ибо кроме труселей со Спанч Бобом на мне ничего не было. Выражение его лица нужно было видеть: брови в удивлении приподнялись, глаза расширились, а губы изогнулись буковкой «о», но через секунду он уже ухмылялся и без стеснения рассматривал меня, пока я не сообразила прикрыться, и выдал: «Сиськи зачет!». Господи, какой же кипиш я тогда подняла! В него полетело все, что было в зоне досягаемости моей руки: от расчески до шампуней с полотенцами. А маты с моих губ срывались быстрее, чем я успевала думать о том, что говорю. В итоге, меня наказали за разгром женской раздевалки, а ему все сошло с рук, ибо как же так: «Никиточка же хороший мальчик, он не мог такого сделать». Мог, старая кляча, еще как мог! — В чем проблема, малышка, не рада меня видеть? — грубоватым, но от этого не менее притягательным голосом проговорил парень, встав напротив меня. — И слышать тоже. В следующий раз, когда очередная твоя курица начнет орать, как будто ее режут, сделай милость, заткни ей рот, — не без иронии отчеканила я, сложив руки под грудью, и подленько заулыбалась. — У-у, у кого-то недотрах? — наклонившись ко мне, прошептал Ник, обдавая горячим дыханием мою щеку так, чтобы его слова расслышала только я. — Отвали, дятел, в твоих услугах не нуждаюсь, — отпихнув его от себя, проговорила я, направляясь к тренеру. — Я могу быть настойчивым, юбочка из плюша, — вслед крикнул Макаров и весь спортзал разразился диким хохотом. Я сжала кулаки, мысленно проклиная человека, что придумал эту песню, которую я слышала уже три месяца подряд каждое утро благодаря моему «любимому» соседу. Убила бы, да руки марать жалко. Вадим Никифоров, бывший моим тренером, был старше Никиты от силы лет на пять, но эта разница разительно чувствовалась между ними. Собранный и сдержанный Вадим, никогда не позволял себе лишнего и мог с легкостью, культурно осадить любого, кто смел ему перечить. Никита же предпочитал решать дело кулаками, даже не вникнув в корень проблемы. Вадима не интересовали клубы и сборища пьяных компаний, нередко пребывающих под действиями седативных веществ, в то время как Никита ощущал себя в их обществе, как рыба в воде. Вадима никогда не интересовали кратковременные связи: он ко всем вопросам подходил с умом, в отличие от Никиты, что менял своих девушек чаще, чем я поливала цветы, а о рациональности его поступков невозможно было судить в принципе. Но при всем при этом, Макаров каким-то образом умудрился выбить себе бюджетное место и даже завоевать любовь преподавательского состава, что меня, откровенно говоря, жутко раздражало. Сейчас же Вадим смотрел на меня осуждающе, и от этого взгляда мне становилось не по себе. Я подошла к нему, глупо улыбаясь, выкручивая пальцы в привычной манере, когда я нервничала. — И что это было? — поинтересовался Вадим. — Мы для чего учимся сдерживать эмоции? Для того чтобы первый попавшийся парень с улицы мог вывести тебя из себя, и ты из-за этого стала более уязвимой, чем была? — От выбранного им тона я начинала густо краснеть и мысленно материть Никиту всеми известными мне словами. — Самоконтроль — это главная составляющая успеха, особенно в борьбе. Прошу тебя, запомни это, Ксю, и продолжим тренировку. — Окей, босс. Беспомощно вскинув ладони вверх в жесте «сдаюсь», я поплелась за парнем на ринг, отмечая разогревающегося перед спаррингом Макарова. Его темно-русые волосы взмокли от выбранной им нагрузки, так же как и спортивное тело, на котором проступали капельки пота. Весь его вид говорил о решимости и о том, что он сегодня будет заниматься до упора, пока зал не закроется. Обычно в таком настроении он приходил довольно редко, и как я сразу не заметила, что он был на взводе, а пришел спустить пар, пусть и внепланово, но это все же лучше, чем очередная потасовка с его участием. И с каких пор меня волнует его состояние? Новикова, совсем умом тронулась?!

***

Полтора часа тренировок пролетели незаметно, что было для меня в диковинку, и мне совершенно не хотелось думать, что тому причиной был не кто иной как Ник, со своими колкими шуточками о моей дряхлой фигуре и о том, что я слабачка, каких свет не видывал. Придушила бы, гада. И в который раз за вечер я об этом думаю? В сотый? Что-то маловато за сегодня. Обычно я начинаю гоняться за ним, как ненормальная, по залу в попытках надрать его задницу, но, в конечном счете, надрана она бывает у меня. И дело даже не в плоских пошловатых шуточках, а в том, что их произносит именно он, парень, что когда-то вызывал во мне трепет. Ну не то чтобы трепет, но симпатию точно. Чего только стоило его появление в нашем ВУЗе: красавец, спортсмен, да к тому же с мозгами, душа любой компании. Идеал для сопливых романов, только лишь с поправкой на отвратный характер и поведение. Погруженная в свои мысли, я не спеша дошла до дома, наслаждаясь осенней прохладой после невыносимо жаркого лета. Зашла в исписанный «интеллигентной» молодежью подъезд, подождала пару минут лифт и со спокойной душой выбрала свой этаж, предвкушая крепкий, желанный сон, веруя в то, что сил у соседа на очередные потрахульки не хватит. Но едва двери лифта начали закрываться, как в него с разбегу вскочило тело, которое практически вжало меня в стенку, и тут же выбрало еще и свой этаж. Не узнать в этом высоком, спортивном парне Никиту было невозможно, хоть он и стоял ко мне спиной, а на его голову был накинут капюшон от серой толстовки, что впитала в себя аромат крышесносного одеколона, я не могла его с кем-то спутать. Пару секунд помявшись, я решила оповестить о своем присутствии, которое он попросту решил проигнорировать, что, безусловно, меня задело. — Я, конечно, понимаю, что твоей скромной фигуре всегда места мало, но ты не мог бы перестать вдавливать меня в стенку вместо того, чтобы сделать полшага вперед, — проговорила я на одном дыхании. — Нет, мне так удобно, — даже не соизволив повернуться, ответил Макаров. — А мне нет, имей совесть, — буркнула я и попыталась отодвинуть его, упершись руками в его спину. В этот момент свет замигал, а потом и вовсе пропал, кабина лифта остановилась, немного потрусив нас, отчего я вскрикнула, вцепившись пальцами в толстовку парня, аки рыбка-прилипала, едва ли не запрыгнув на него. — Приехали, — обреченно выдал Никита, шумно выдохнув. Он скинул пятерней капюшон, достал смартфон из кармана джинсов и стал набирать чей-то номер, при этом не обращая внимания на вцепившуюся в него меня. Я, конечно, не первый раз застревала в лифте, но все предыдущие разы свет не гас, и я преспокойно вызывала диспетчера, который устранял проблему, а сейчас такая возможность отпадала. Да и в последнее время свет довольно часто отключали на несколько часов, но при этом предупреждали жильцов, а с утра на доске объявлений никаких упоминаний об этом не было, как это обычно бывает. Да и вообще, они должны смотреть: задействован лифт или нет, а не бездумно отключать электроэнергию. Паникерша из меня, откровенно говоря, была никакая, но, почему-то, именно сейчас я занервничала так, как никогда раньше. Я даже перед экзаменами не нервничала, в то время как остальные, едва ли не душу дьяволу продавали, а сейчас будто задыхаться начала. — Ник, Никит, — жалобно позвала я, продолжая крепко держаться за него, пока он пытался поймать сеть, которая мистическим образом пропадала в кабине лифта. — Круто, из тысячи девушек я остался в замкнутом пространстве со шкетом без сисек, — не без сарказма отозвался парень, убирая телефон в сумку. — Пошел ты, — резко отпустив его и ударив кулаком в плечо, рыкнула я и едко добавила. — Помнится, ты был в восторге от моих сисек, когда вломился в раздевалку! Макаров испустил короткий смешок, и резко развернувшись, подхватил меня под ребра и вжал в стенку. Я забилась в его руках, проклиная всех и все, в то время как он самодовольно улыбался мне в лицо. — Отпусти меня, извращенец! — А то что? — излишне интимно прошептал Ник, потершись носом о мою щеку. От его действий я опешила, ощущая засеменившие по телу мурашки и непонятную мне дрожь. Его прикосновение было столь неожиданным и нежным, что это сбило мою бунтующую натуру с толку. Я практически обвисла в его руках, хмурясь и отгоняя от себя совсем ненужную мне реакцию девушки, которой он когда-то нравился. Но в следующую секунду все изменилось: он так же резко, как приподнял меня — отпустил. Сделал шаг в сторону, присел в удобной ему позе, и стал рыскать по спортивной сумке в поисках чего-то, делая вид, что ничего не произошло. Несколько секунд я находилась в ступоре, анализируя всю нелогичность его действий, после чего фыркнула и плюхнулась напротив него, сразу же включив любимую игру на смартфоне, и погрузилась в нее крепко-накрепко, но это продлилось недолго. Услышав характерный звук открывавшейся крышки, я перевела свой взгляд на Ника, который держал бутылку с коньяком и что-то смотрел на телефоне. Почувствовав мой взгляд, парень вопросительно посмотрел на меня. — Будешь? — предложил он, поколебавшись. — Думаешь, стоит? Обычно алкоголь чрезвычайно мочегонный, а мы отсюда, по всей видимости, к утру не выберемся, — хмыкнув, язвительно ответила я, на что брови Макарова изогнулись, а на губах появилась ухмылка. — Мне не проблема отлить тут, — без тени юмора твердо произнес он. — Ты ужасен, — фыркнула я. — И чем ты всем нравишься? Непроизвольно вырвавшийся вопрос застрял у меня посреди горла, когда я поняла, что сказала. Взгляд Никиты приобрел серьезность и, прищурившись, он проговорил: — Показать чем? Я ощутила, как мои щеки порозовели от собственных мыслей, которые унесли меня куда-то далеко, в мир моих фантазий о том, что он все-таки делает со всеми своими девушками, которые потом практически умоляют его повторить. — Кажется, я говорила, что не нуждаюсь в твоих услугах. Даже мне мой голос показался неуверенным, что уж говорить про Макарова, ухмыляющегося во все тридцать два и делающего неспешные глотки с горла. — Как давно у тебя был секс? — непринужденно поинтересовался парень, заинтересованно рассматривая меня. Да ладно, так открыто? Мы, правда, будем обсуждать мою интимную жизнь? Хмыкнув, я проигнорировала его вопрос и снова включила телефон, как Ник плавным движением оказался надо мной, убирая его в сторону. Я зло посмотрела на него, он лишь искусно улыбнулся. — Как все запущенно, — иронично произнес он. — Ксюш, это ведь здоровье, им нельзя пренебрегать. Секунда молчания, потому что он впервые назвал меня по имени, и слегка приоткрывшиеся губы в изумлении оттого, что он знает мое имя. Мгновение, и он нежно целует меня, оставляя за собой изысканный привкус коньяка, и я окончательно теряюсь в ощущениях. Он приподнимает мое лицо за подбородок, углубляя поцелуй, что уже становится наваждением. Влажно и горячо он играет своим языком с моим, прикусывая губы. Я отчего-то не возражаю, а наоборот прижимаюсь к нему и обнимаю его за шею, позволяя своим пальцам зарыться в его мягкие волосы. Легко и непринужденно, он поднимает меня вместе с собой и вжимает в стенку, позволяя крепко обвить его бедра ногами и почувствовать нарастающее возбуждение. Я не отдаю отчет своим действиям и продолжаю неистово целовать его, ощущая прохладную ладонь оголенной кожей, когда он немного приподнимает батник. Ник скользит пальцами: медленно и осторожно, ласково касаясь ребер, впалого животика, что благодаря полугодовым тренировкам заметно подтянулся, и продвигается ниже, заставляя меня смущаться и предпринимать попытки не дать ему расстегнуть пояс джинсов. Отрываясь от моих губ, он ухмыляется и трется носом об мою шею, неожиданно прикусывает кожу и сразу же целует. Его действия вызывают разливающийся по телу жар, я сипло постанываю, ощущая, каким мокрым становится мое белье. Что же ты делаешь, Макаров? Зачем весь этот цирк? И пару часов без траха обойтись не можешь? К черту! Плевать, на все плевать! Я хочу его, до безумия хочу, здесь и сейчас. Неважно, что завтра я буду краснеть, а потом и вовсе избегать его, что будет достаточно сложно сделать из-за того, что мы посещаем один университет, ходим в один спортзал, практически в одно время, да и живем к тому же в одном доме. Но все это будет потом, а сейчас я хочу почувствовать его в себе: всего, без остатка. Хочу почувствовать, как это — быть с Ником Макаровым, давно желанным, но таким недостижимым. Я первая расстегиваю его ремень под удивленным взглядом темно-синих глаз, в которых пылает желание. Аккуратно проникаю рукой под резинку его боксеров так, чтобы не поцарапать его хоть и короткими, но все же ногтями, ощущая его возбуждение, которое не иначе как льстит мне. И когда мои мысли стали настолько порочны? Взять у него в лифте? Верх, просто верх абсурда. Ощущение горячей, едва подрагивающей плоти в своих руках сносит последние барьеры моих моральных принципов, что оставались на островке здравого разума. Но мне не удается осуществить свои грязные мысли, так как ладонь Ника проникает под мои трусики, и он довольно ухмыляется, всматриваясь в мои глаза. — Какая же ты мокрая, малышка, — хрипло произносит он, и увлекает меня в сладкий поцелуй. Я отстраняюсь от него, бесстыдно начиная заполнять стонами кабину лифта, прекрасно понимая всех тех девушек, из-за которых я не могла заснуть. Его пальцы вытворяют невиданные вещи с моим клитором: ласкают, поглаживают, нередко щипают и глубоко проникают в меня, первоначально заставляя вскрикивать с непривычки от мимолетной боли, а позже стонать так, что уши закладывает. Но ему это нравится: я вижу улыбку на его губах, прожигающий насквозь взгляд, и чувствую наполненные страстью поцелуи, которыми он осыпает мою шею. Мои волосы липнут к взмокшей коже, а я продолжаю надрачивать ему, ощущая, как стремительно я приближаюсь к разрядке. Я утыкаюсь носом в его шею, вдыхая крышесносящий аромат его одеколона, и он резко прекращает ласкать меня, отчего я едва ли не задохнулась разочарованным выдохом и резким вдохом. — Размечталась, — испустив короткий смешок, иронично произносит Ник, заставляя меня посмотреть на него. — Я хочу, чтобы ты кончила, когда я буду в тебе, — выдыхает он в самые губы, а я готова растечься лужицей у его ног, от переизбытка будоражащих мою кровь эмоций. — А ты уверен, что сможешь довести меня им, — указывая на его пах, в тон отвечаю я, прекрасно зная, как сложно обстоит дело с этим вопросом. — Ты была бы не ты, если бы упустила возможность съерничать, — проговорил Макаров, извлекая резинку из кармана джинсов. — Взаимно, ты был бы не ты, если бы не носил с собой защиту, — расплываясь в улыбке, ответила я. Покачав головой, он ухмыльнулся и раскатал презерватив по твердому члену, в то время как я нетерпеливо облизнула пересохшие губы, любуясь его размером. — Будем болтать или трахаться? — резким толчком проникая в меня, заставляя прогнуться в пояснице, сказал Ник, шумно выдыхая. — Какая же ты узкая, Ксения, узкая и до черта влажная. Мне не хватало воздуха, чтобы что-то сказать. Я погибала в сладостных, нестерпимо приятных ощущениях, что обрушились на меня, сильнее сжимая бедрами его таз. Ник стремительно наращивал темп, заставляя меня стонать громче и громче, пока я не почувствовала как срываю голос. Но это не остановило меня: я продолжала хрипло, рвано постанывать, не без удовольствия прислушиваясь к стонам парня, что пристально смотрел на меня, бездонными омутами темно-синих глаз. Чувствовать его в себе было бесподобно. Он как будто идеально подходил мне, заполняя меня целиком, без остатка, принося с собой волны удовольствия, что оседали глубоко внутри меня. Я никогда не хотела никого так сильно, как его сейчас. Я желала вкусить его всего, и мне удавалось срывать поцелуи с его губ, в то время как он продолжал в неистовом темпе проникать в меня. Воздух в кабине стал тяжелым, затрудняя дыхание, опаляя легкие. Наши взмокшие тела, под одеждой, которую мы не удосужились с себя снять, как будто плавились от исходившего от нас жара. Но мы вопреки всему продолжали неустанно трахаться, не обращая ни на что внимания, сосредоточившись на удовольствии друг друга. Сладостная волна наслаждения накрыла меня первой, завлекая в пучину сказочной неги, о которой я могла лишь мечтать. Ник же продолжал врываться в меня, не сбиваясь с ритма, а когда его толчки стали резче, но с большим временем между проникновениями, я завлекла его в поцелуй, переплетая наши языки и заставляя простонать прямо в мой рот в тот момент, когда его накрыл оргазм. Несколько секунд мы не двигались, стараясь восстановить рваное дыхание и грозящее вырваться изнутри сердце. После чего Макаров вышел из меня и отпустил, нежно поцеловав в кончик носа. Я смахнула взмокшие волосы со лба рукой, жадно ловя воздух ртом, не смея смотреть в его сторону. Мои щеки, впрочем, как и тело, пылали от эмоций и наслаждения, что я испытала, вот только дерьмовое чувство закралось глубоко внутри меня. Мерзким голосом говоря: «Шлюшка, очередная его шлюшка». И я была полностью согласна с этим чувством. Ведь лучшей характеристики для того, что я сейчас сделала, не найти.