Луч

      Когда в твоей жизни столько дерьма, начинаешь ощущать подставу от мироздания. Жизнь вынудила Хлою стать устойчивее. Каждый раз, когда луч, озарявший все ее существо любовью и счастьем, мерк — приходилось бежать в непроницаемой тьме на ощупь. Утирать слезы, кричать в пустоту, срывая горло, карабкаться, пробираться, и бежать, бежать как можно дальше. И будь что будет.       Все говорят, что сбегать от проблем — слишком просто, да и не выход.       Сбегать от проблем со скоростью Хлои — все равно, что на реактивной тяге влететь в посудную лавку; нажить с сотню, а то и тысячу новых.       Все в образе Хлои отталкивающе-притягательно. Вспыльчивость, резкость, бесцеремонность и постоянная ложь, ложь, много лжи на поверхности вкупе с кристальной, почти детской доверчивостью.       Никто не научил ее быть ответственной, но теперь учить поздно. Теперь она знает, что лучшая защита — нападение, и покажет тому, кто вздумает говорить с ней о правилах.       Покажет всю свою глупость.       И страх остаться одной.       — Ну как? Похожа я на панка? — демонстрируя очередной наряд, Макс упирает руку в бок и вздергивает курносый нос. Хлоя сидит на сбитой постели в позе лотоса и бросает на ту взгляд эксперта.       — Скорее на молодящуюся старпершу, — комментирует она и, хохотнув, поджигает припасенный косяк. Сладкий тягучий дым наполняет комнату, пожалуй, слишком быстро, и как будто замедляет время. Смотрите-ка, не только у Безумной Макс есть суперсила. Хотя, кто из них безумен — отдельный вопрос.       — Я не верну ему деньги.       Максин поднимает непонимающий взгляд. Хочет упрекнуть, но не решается. Потом без лишних слов опускается на край кровати, садясь рядом, и слушает.       — Эта мразь их не стоит. Я его не боюсь. А если опять станет угрожать, отвечу пулей в пах.       Ее ответ теряется в шуме прибоя. Он звучит, словно сквозь незримую толщу воды. Хлоя слышит гулкое, темное море изнутри, едва разбирает слова и только через несколько долгих секунд заглядывает Макс в лицо.       — Хлоя, — только и можно разобрать по губам. Все остальное — в глазах. Понимание, сомнение, сочувствие и вера в лучшее; и ясно, что все ерунда, что дерьмо не вечно, что выглянет из-за туч если не солнце, то хотя бы сверкающая луна, и все это — в мягкой кайме голубых, блестящих, любящих глаз.       Она просто берет Хлою за руку, а та уже кинулась, чтобы одеться, подхватить ключи и мчать с заветной суммой под самую безумную песню, отдать злосчастные деньги — скинуть с шеи хотя бы этот камень. За ним — еще один. А потом и все остальные.       — Чего сидишь, Супер-Макс? — Хлоя прячет пеструю макушку под шапкой и распахивает окно, выветривая приторную сладость курева. — Скорее к делу, причинять добро и наносить пользу!       Макс смотрит на нее с шутливым упреком, как на ребенка. Такая же, как они. Правильная. Но, в отличие от старых козлов, хотя бы умеет промолчать, когда действительно нужно.       Этого Хлое достаточно, чтобы позволить осветить свою жизнь.