Мышиная возня

"It's the ghost of my life Bringing past tense to mind Lock and key here ties me From the freedom and sin Oh come let me in I'll start all over again". (с) Smokie – What Can I Do?

«Я облажался» - мигает входящим сообщением телефон в самый разгар совещания. Старк про себя складывает весь известный мат, сворачивает переговоры и выходит из зала, сохраняя непроницаемое лицо и независимость. По совести сказать, поступает он как распоследний идиот или того хуже – как наивная влюбленная школьница, хотя не признает за собой ни наивности, ни влюбленностей. На самом деле, разумеется, все не так. И совещание не особо важное, и середина дня совершенно обычной скучной недели вряд ли могла похвастаться чем-то более занимательным. Старку нравится порой играть в игры разума даже с самим собой, он почти не осознает, насколько его действия сейчас продиктованы собственной выгодой, чем тревогой за кого-то. Это ведь эффектно выглядит, когда глава совета директоров внезапно царским жестом распускает всех в разгар «работы» и мчится куда-то с таким видом, будто в Далласе только что застрелили Кеннеди, и лично он несет ответственность за хреновую организацию безопасности. Так или иначе, но Локи в первый раз спалился, что вообще сохранил его номер. Он никогда прежде не звонил сам, не писал сообщений, не отвечал на них, а чаще всего даже звонки игнорировал. А вот теперь пишет сам, четко в середине дня (да еще и посреди недели), настолько обтекаемо и непонятно, что Старку очень хочется нагрянуть в Хендерсон и как следует Локи потрясти, желательно, чтобы вытряхнуть из него его бессовестную душу. Если она у него вообще есть. Полуденное солнце палит нещадно, Тони цепляет темные очки перед тем как выйти из здания корпорации, садится в поджидающую его машину, кивает водителю – «как обычно» - и только после этого набирает номер. Долгие монотонные гудки нервируют, жаль еще не придумали способ дотянуться до объекта, минуя все эти обходные информационные каналы. «Я облажался». И вот как это понимать? В очередной раз вылетел с работы? Не наскреб вовремя денег на квартплату и готовится получить пинка под тощий зад вместе со своим нехитрым шмотьем? Проебал где-то паспорт? Проснулся рядом с окоченевшим трупом с синячинами на венах? С Локи никогда ни в чем нельзя быть уверенным. И произойти с ним может тоже что угодно, большинство из чего с нормальными людьми почти никогда не случается. - Что опять? – раздраженно бросает в трубку Старк, едва услышав, что тот все же соизволил ответить. Формулировка не вполне верная, Тони не имеет никакого права говорить так, потому что Локи никогда ничего у него не просил, никогда ни по какому поводу к нему не обращался. И даже за тот раз, когда Старк спас ему жизнь, совершенно не чувствовал себя обязанным. Тони знает, что в любой другой ситуации Локи бы подобное обращение оскорбило до глубины души, он бы выдал что-нибудь вроде «Пошел нахуй, Старк», и бросил бы трубку. Но Локи молчит, и тишина эта давит на грудную клетку, выкореживая из нее сердце прямо через трескающиеся ребра. - Что произошло? – нетерпеливо повторяет Тони, выглядывая в окно. Выезд из Вегаса, они только что проехали такой знакомый дорожный знак. Настолько знакомый, что непрошенные воспоминания комом встают у Старка в горле. - Локи? - Я не поеду в Бостон, Тони, - оживает наконец-то трубка знакомым голосом. «Тони». Ну, надо же. Голос, вопреки ожиданиям, такой же, как и всегда, ни малейшей дрожи, ни одной неверной интонации. Но Старк понимает, что за всем этим кроется. Лучше бы он никогда не понимал. - Буду через полчаса. - Как хочешь. У него всегда все «как хочешь». Старк ненавидит это выражение, бесится каждый раз, когда слышит. Локи знает. Знает и отмщено улыбается, забравшись с ногами на диван, глядя искоса насторожено, будто зверек из норы. Дикий зверек, неприрученный, не привыкший просить о чем-то. Он даже валяясь в придорожной пыли, кашляя и утирая дрожащим кулаком покрытые кровавой коркой губы ни о чем не просил. Тони никогда не сможет забыть, каким красивым этот мальчик тогда был – с разбитой физиономией и злющими глазами. Этот мальчик. Старк никогда не думал о нем как-то иначе, но сейчас ему впервые стало не по себе. Локи умел мечтать. И его мечты иногда приобретали слишком навязчивый характер. Он никогда не допускал мысли, что его планы могут потерпеть крах, всегда рассуждал обо всем как о деле решенном. И Гарвард (о, это неожиданное сумасбродство!) тоже был в списке того, что не обсуждается. Теперь, видимо, придется обсудить. Локи отчаянно не любит неряшливости, хотя Старк на эту тему мог думать и воображать что угодно. В его небольшой квартирке, несмотря на обилие старых, но добротных вещей и книг, сваленных вечно не там, где для них место, всегда чисто прибрано. Локи нравится подчинять себе это маленькое жилище, он будто раз за разом доказывает кому-то, что главное – не форма, а содержание. В квадратном коридоре два на два метра для обуви всегда было отдельное место – аккуратная низкая полка – и даже притаскиваясь домой под утро, Локи маниакально утруждал себя ритуалом аккуратно разуться. На вешалке для верхней одежды никогда не висело что-то не по сезону или то, что уже не носилось. И большое зеркало сияло идеальной поверхностью, отражая часть узкого прохода в крошечную кухню, которая тоже содержалась в образцовом порядке. Пожалуй, иногда даже в чересчур образцовом. Старк вечно норовил оставить грязную тарелку в раковине, посадить кляксу на скатерть или расплескать кофе по белому покрытию столешницы. Он все время что-то ронял, просыпал и разливал, особенно когда с силой хватал Локи и властно нагибал его за шею к себе. Это каждый раз забавляло, но Локи со смешком подчинялся, не забывая, однако, то и дело проезжаться по тому факту, что мистер Меня-Все-Хотят не вышел ростом. Он стоит посреди комнаты, обводя ее взглядом, будто видит впервые. Имея весьма смутное представление о том, что чувствует человек, находясь на пороге великих перемен, Локи машинально собирает с дивана книги (Диккенс, Манн, Пруст, Боккаччо – тот еще винегрет), ставит на полку. Вытащив из кармана джинсов шоколадный батончик, садится на пол по-турецки, вертя в руках пульт музыкального центра. Слушать музыку из примитивных колонок ноутбука он считал чуть ли не оскорблением всего сущего. Тишину привычно и заунывно разрывают Smokie, и Локи кажется, что та их песня, которую он слушает чаще прочих, каким-то мистическим образом была написана именно для этого мига в его жизни. Шоколад горчит во рту, заставляя мечтать о фантомном вкусе сигарет, но в пачке осталась одна, последняя, а она еще пригодится. Локи смотрит на часы. Тони всегда пунктуален, за исключением тех случаев, когда звонит спьяну, заплетающимся языком признаваясь в любви то ему, то своей жене Вирджинии, клянется приехать «прямо сейчас, только подожди, я возьму вертолет», а через какое-то время делает вид, что этого не было и он ничего не помнит. А может, и правда не помнит, черт его знает. Локи для него – всего лишь мальчик, по каким-то нелепым причинам ставший ходячим воплощением давно ушедшей молодости. Тони проживает свою молодость рядом с Локи, но тот вовсе не просит себя любить. Однако, Тони действительно всегда пунктуален, и в тот момент, когда Локи сминает в ладони фантик от батончика, уже коротко стучит в дверь его квартиры. Стучит, потому что звонка отродясь тут не было, а ключи ему выдать Локи и не подумал. Еще не хватало. Эта короткая требовательная дробь слишком не похожа на стук судьбы, но Локи кажется, что именно так Тони Старк стучит в его сердце, появляясь на пороге ровно тогда, когда он больше всего нужен, и в то же время меньше всего хочется его видеть. Не иначе как черт его дернул тогда тормознуть на обочине. В тот вечер небо на западе сохраняло излишне яркие краски. Старк оценил иронию, когда с отстраненным интересом наблюдал, как тощий и порядком потрепанный пьяный в стельку парень пытался подняться на дрожащие ноги, до умиления напоминая новорожденного жеребенка. Или олененка скорее, учитывая громадные зеленые глазищи, которые Тони разглядел уже позже. У парня ничего не получалось, он шмыгал кровящим носом и то и дело упирался перепачканной ладонью в землю. Старк подозревал, что у этого чуда природы, как минимум, сломаны пара ребер, но пацан шипел и огрызался, решительно отказываясь от помощи. В конце концов, он кое-как сел, опираясь спиной в дорожный знак поворота на Лас-Вегас. На правой скуле цвел огромный синяк, под носом собиралась кровь, чертя дорожки вниз и заливая тонкие стервозные губы, надорванные с одной стороны. Грозовые тучи на горизонте клубились так низко к земле, что закатное красноватое солнце окрашивало их в багрянец. - Как тебя зовут? – спросил Старк, сделав неслыханное и высунувшись из своего бентли. Пацан был жалкий, грязный, избитый, и кажется не только это, но держался с какой-то бешеной, почти королевской статью. - Иди нахер, - слабо пробормотал он, откинув голову назад, упираясь затылком в столб. Растрепанные лохмы черных волос соскользнули с узкого остроскулого лица. Долго препираться у него не вышло. Буркнув еще пару раз что-то в ответ, в конце концов вырубившись, мальчишка как-то странно завалился на бок, и только тогда Старк вышел из машины. Он не считал себя благородным спасителем каждой заблудшей души в этом мире, но тогда, стоя над еле дышащим телом, почему-то не смог сесть обратно и уехать. Локи своей кровью угваздал ему весь салон, безнадежно испачкав дорогущую обивку сиденья. Хотя то, что побитого щенка зовут Локи, Старк узнал намного позже. Вместе с информацией о том, что парень чист, как пасхальный кролик и ранее не имел приводов и судимостей, что у него, как Тони и думал, сломаны два ребра, плечевой вывих, сотрясение мозга и малоприятный бонус в виде изнасилования. У Локи оказалась на редкость красивая фамилия, Старк представил себе, с какой гордостью, должно быть, мальчишка выписывал ее на учебниках в школе. Теперь изысканно-томное «Лафейсон» значилось в прикрепленной к больничной койке медкарте. Старк стоял и смотрел на спящего - ссадины его уже обработали, кое-где заклеив пластырем. Отек на лице был еще заметен, но Тони все равно не назвал бы парня очень уж красивым, даже если бы тот предстал перед ним во всем блеске. Однако что-то в нем такое было, даже в резковатых чертах лица, каких-то откровенно кельтских, а может быть в голосе, пусть даже единственное, что Тони пока от него слышал, было хриплым посылом подальше. Локи не был похож на американца, он и на простого человека-то был мало похож, и должно быть, именно это заставило Старка в ту ночь остаться в больнице Хендерсона, в первый раз забив на предстоящие финансовые дела и прочие обязанности. Утром Локи очухался, и первое, что сделал, сев в постели и увидев Старка, это усмехнулся какой-то не слишком приятной ухмылкой. - Я уж думал, ты мне в угаре приглючился. Тони стало смешно. Ослабив узел галстука, он подошел ближе, внимательно глядя в прозрачные глаза. Зеленые. Красивый, в общем-то, цвет. - Сейчас ты будешь выкобениваться и строить из себя бывалого торчка, Бэмби? Я в курсе, что ты паинька. Локи не нашелся, что ответить, только зыркнул злобно, лег обратно и отвернулся, не сказав больше ни слова. «Бэмби» его явно оскорбило до глубины души. Старк, посмеиваясь, вышел. Минут через десять Локи принесли завтрак, который тот умял с невиданной скоростью, а потом опять нахально уснул, не реагируя на попытки Старка его разбудить. Тони так и уехал тогда ни с чем, оставив Лафейсона в больнице, впрочем, зачем-то все-таки велев своему секретарю раздобыть его домашний адрес. Распахнув дверь, Локи привычно тут же разворачивается и идет обратно, явно предлагая Старку самому закрыть нехитрый замок, держащийся на честном слове, который добросовестный чистюля Лафейсон сам лично чинил дважды. Многое в этой крохотной квартирке было примерно в том же состоянии, что и дверной замок, и если бы только Локи не был таким неслыханно гордым, Тони уже давно бы прикупил ему жилье поприличнее хоть в Вегасе, хоть в Лос-Анджелесе. Или где там еще этот мелкий захотел бы. Но Локи не хотел, Локи презрительно фыркал, морща нос, и гордо заявлял, что подачки ему не нужны и он сам в состоянии себя обеспечить. Старк спорить не решался, испытывая даже что-то вроде невольного уважения к Лафейсону. Уважение он испытывает и сейчас, проходя в как всегда сумрачную комнату с задернутыми шторами. Локи выглядит так, будто ничего не случилось, но что-то в нем выдает с головой такое дикое волнение, растерянность и отчаяние, что Тони до безумия хочется сгрести его в охапку и прижать к себе. Тот явно будет отбиваться, шипеть, брыкаться и требовать отпустить себя, но ей-богу, так даже слаще. Каждый раз. - Ну что, укатали тебя крутые горки, олененок? – Старк сам не понимает, зачем сейчас с разгону проезжается Локи по больному месту. Тот даже дергается, как от пощечины, и переводит на него серьезный взгляд. С такими глазами убивают, долго и с наслаждением прокручивая нож в чужом брюхе, распарывая внутренности. - Ты так радуешься, сочувствуешь, или философствуешь? - Я ведь говорил тебе. Помощь моего фонда не была бы тебе лишней, правда? - Засунь себе в задницу свой фонд, Старк. Они стоят близко-близко друг к другу, Тони ненавидит это, потому что вынужден смотреть на Локи снизу вверх. И взгляд упирается каждый раз в губы, на которых слева виднеется пара крохотных белесых шрамов после той потасовки, которая кончилась для Локи сломанными ребрами и кучей мелких травм. Он смотрит на Тони почти спокойно, но в какой-то момент срывается и хватает его за узел галстука, но тянет не к себе, а отталкивает – резко, почти брезгливо. Старк глотает ком в горле. - Ты знаешь, что я прав, Локи. В этом мире слишком многое решают деньги. - Не для меня. Какое-то время они еще смотрят друг на друга с холодной ненавистью, затем взгляд Лафейсона перестает дробить ледяными глыбами все живое, и он плавно разворачивается, уходя в кухню. - Будешь кофе? – доносится следом, и Тони тихо смеется, ослабляя галстук и потирая шею. Невозможный мальчишка. Невозможный. - Сахар, сливки как всегда, - он останавливается в дверях, привалившись боком к косяку и сложив руки на груди, и смотрит, как легко двигается Локи по кухне. Включает чайник, стучит ящичками, ставя на стол кружки, доставая сливки, кофе (растворимая гадость, но Старку думается, что вкуснее он не пил никогда и ничего), упаковку каких-то печенюшек. Тони прикрывает глаза, в который раз понимая, что в своей обычной, знакомой до мелочей настоящей жизни никогда не пил такой дешевый кофе и никогда не ел такие дешевые сладости. Да и не хотел бы, наверное. Но рядом с Локи мистическим образом он вдруг тоже ощущает то самое стремление к простой жизненной философии: деньги в этом мире все-таки решают не все. И чем свободнее человек – тем он проще. - Ну чего ты упрямишься? – все-таки смягчившись, хотя до последнего рассчитывал как следует поколотить заносчивого пацана по нервам, Старк усаживается на стул, поддернув слегка рукава безупречного пиджака. Пиджака, который в комплекте с костюмом стоит больше, чем ежемесячная квартплата за Лафейсоново жилье. Локи кривится, снимая чайник с плиты: - А что мне, от радости скакать, что у меня есть папик, который и квартирку купит, и машину подарит, и в Гарвард пристроит, только попроси? Ах да, после того как хорошенько оттрахает. Этот грязный треп задевает Тони настолько, что он бы вскочил и ушел, если б только мог. - Мы оба знаем, что все у нас не так. - «У нас»? Вау, мистер Старк. - Прекрати. - Значит, не так «у нас»? – Локи обидно передразнивает его интонацию, - А как? Держу пари, ты и сегодня резинки прихватил, как обычно. Тони давно разучился краснеть, если у него вообще было такое умение, но если бы мог, наверное, он покраснел бы. Потому что Локи, чертов ловкач, бьет как всегда во все десятки. И как только ему это удается? - Допустим, - хмыкнув, он подвигает к себе кружку с кофе, довольно жмурится, вдыхая аромат. Ни один кофе не пахнет так, как тот, что делает Локи. Хотя ровным счетом ничего сверхъестественного в нем нет. - Что и требовалось доказать, - печенье с хрустом ломается, крошки сыплются на черную футболку Лафейсона с красным принтом сатанинского козла. - Может, ты мне нравишься… - задумчивый Старк опять смотрит на его губы, которые тоже усеяны крошками. И на два мелких чертовых шрама. - Скажи еще, что влюблен в меня по уши. Горячий кофе, хоть и со сливками, обжигает горло. Тони не скажет этого никогда, потому что влюбился он один-единственный раз в жизни – и это была его жена, которую он по-прежнему любит. И ничего общего к этой любви не имеют случайные связи на одну ночь, смазливые девчонки или голливудские красотки. Ничего общего к этой любви и к случайным связям не имеет и то, что Старк чувствует к Локи. Потому что назвать это как-то определенно не представляется возможным. То ли одержимость, то ли нежность, то ли желание быть им. Вот таким молодым, свободным, анархичным, не признающим никакие правила. Старк смутно понимает, что однажды все это Локи погубит. И возможно это тоже одна из причин, по которой он таскается в Хендерсон вот уже полгода, ведет дела из Лос-Анджелеса, до которого несколько часов езды, а не как раньше из Нью-Йорка на другом конце страны, и не может себя заставить вырвать из груди этот сорняк. Сорняк смотрит на него и мило улыбается, случайно или нарочно (нарочно, конечно нарочно!) касаясь его ноги своей узкой босой ступней, заводя ее все дальше, подбираясь к бедру. А, пошло оно всё. Тони одним глотком допивает кофе, вновь обжигаясь, поднимается со стула и хватает Локи за тощее плечо, дергая к себе. Тот поддается, хотя мог бы и врезать, и податливость его фальшива насквозь. Он кусается в поцелуй, обжигает горячим дыханием, не дает обнять себя, сбрасывает тяжелые жаждущие руки. Пустая кружка Старка летит на пол, к счастью не разбиваясь, но это отвлекает Локи ровно настолько, чтобы Тони успел перехватить его и прижать как следует, резко ткнув носом в стенку. - Почему с тобой всегда так? – угрожающе рычит он в аккуратное маленькое ухо, такое ужасно розовое и невинное. Пронизанное множество раз идиотскими блестящими железками. Но все равно как приятно его целовать, облизывать, нежно кусать хрящик, пока Локи не задрожит, не затрепещет в его руках. - Тебе иначе будет неинтересно, - задушено выдыхает Лафейсон и дергается опять. И тут до Старка наконец доходит. - Будет. Мне – будет. Развернув его к себе лицом и не делая больше попытки облапать или поцеловать, он смотрит Локи в самые зрачки, уверенный, что сумеет распознать в них ложь. - Покажи письмо. - Что?.. – слегка надорванные шрамом губы изумленно выталкивают воздух. - Письмо из Гарварда. В котором тебе сообщили, что ты не прошел вступительные и не будешь зачислен в число студентов в этом году. Покажи мне его. В прозрачной зелени глаз что-то дрожит и полыхает. И это первый раз, когда Старк обставил Локи по всем статьям. Он верит, что вдумчивый глубокий поцелуй хотя бы немного сгладит горечь поражения, и целует Локи так, что у того очень скоро подгибаются колени, а длинные тонкие руки сами обвиваются вокруг его шеи, пальцы с наслаждением зарываются в темные, слегка начинающие седеть волосы. «Шикарный мужик» - думал Локи совершенно невольно, все-таки не в силах игнорировать этот факт. Притащившийся зачем-то к нему домой через три дня после выписки Тони Старк и в самом деле был шикарным. Прежде Локи видел его физиономию в новостях и журналах, смутно помнил, что вроде бы тот помимо успешной торговли оружием занимается еще и какими-то ядерными разработками и вообще тот еще бабник и денежный мешок. И выскочка. - Неужто апельсины принес выздоравливающему? – съязвил Локи, забившись в угол продавленного дивана, оценивающе смерив взглядом увесистый пакет, который припер Старк. - Могу сгонять специально для тебя, - Тони принял пас, неприятно улыбнувшись, будто намекая на скромность жилища. Локи это задело. - Спасибо конечно, но не бедствую. Ушиб на лице уже почти прошел, но синяки и парочка ссадин остались. А еще на надорванной губе наверняка будет шрам, но Локи на это плевать. Можно будет продеть в губу кольцо, и след станет почти незаметным. Старк поставил увесистый пакет на письменный стол Локи, где помимо ноутбука громоздились стопки книг и какие-то тетради. Пробежавшись взглядом по записям, Тони присвистнул. - Ого. Научные статьи для Гарварда, исследование древнескандинавских надписей, обнаруженных во время археологических раскопок? – щелкнув пальцами по блокноту с набросками, Старк как-то по-новому взглянул на свернувшегося в комок на диване парня. – А я думал ты обыкновенный говнарь. Собираешься поступать в Гарвард? Локи не ответил. Медленно выпрямил свои длиннющие ноги, легко поднимаясь с дивана, будто не у него все еще были сломаны ребра и травмированы другие части тела, более интимные, и подошел ближе к Старку, впервые посмотрев на него вот так – сверху вниз. Просто потому что был на добрых полголовы выше. - Не твое дело, - процедил Лафейсон так ядовито, что сам удивился. Он не любил делиться своими планами на жизнь, но обычно реагировал куда спокойнее и не огрызался вот так на людей, которые, в общем-то, пришли с добром. Но в Старке было нечто особенное. Локи чувствовал, как жаркая волна поднялась откуда-то из низа живота и прокатилась по всему телу, настойчиво подталкивая шагнуть к блистательному Энтони Старку еще ближе. Вблизи он, кстати, был чуть менее эффектным, чем с расстояния нескольких шагов или по телеку. Локи слышал, что глава Старк Индастриз крепко поддавал порой и у него случались серьезные загулы, обычно заканчивавшиеся в казино Сизарс Палас. Темные, влажно поблескивающие глаза на смуглом лице не давали отвести взгляд, и Локи поймал себя на том, что пытается рассмотреть очертания зрачков в этой карей густоте, в то время как Старк спокойно смотрел на него в ответ. И черт знает, что он в его лице выискивал. - Нравлюсь? – с вызовом фыркнув, Локи еле сдержал в руках дрожь. Дрожь желания прикоснуться к этому баловню судьбы старше его лет на двадцать, любимцу женщин и торговцу смертью. Лафейсон ненавидел таких, как он, хотя сам со смертью был на ты. Красиво очерченные губы дрогнули в усмешке. - Тебя только-только оттрахали в зад и выбросили на обочине как проститутку, Бэмби, неужто ты уже оклемался достаточно, чтобы вешаться на шею очередному мужику? Вся кровь бросилась Локи в лицо, и он замахнулся, от души врезав по этой наглой морде. Старк расхохотался. И чем сильнее Локи злился, тем обиднее он хохотал, просто до упаду, и только скулу потирал, явно ничуть не оскорбленный ударом. Локи скривился. - Я никому не вешался. Никогда. Пошел к черту. И дверь за собой захлопни. Тони Старк разумеется даже не подумал его послушать. Ощутив боль от тянущей его за волосы на затылке руки, Локи зашипел, пытаясь развернуться, но руки ему ловко заблокировали и прижали спиной к себе, а потом толкнули ни диван. Стоило ему болезненно охнуть – сломанные ребра дали о себе знать – и хватка тут же ослабла, стала почти нежной, горячей. Локи засопел в диванный валик и попытался вывернуться, но Тони сам неожиданно ему это позволил, вот только при этом оказался сверху. Прижимал к дивану и не давал встать, мягко оглаживая взглядом его побитое лицо. А потом наклонился и тронул губами еще не заживший надрыв на губе – так осторожно и нежно, что Локи сбился с дыхания. Никто еще его так не касался, особенно после непонятного недоразумения, напоминавшего борьбу. - Тише, Бэмби, тише. Не брыкайся так. Ты ведь зачем-то меня впустил, - Старк шептал ему в губы, касаясь их, но не целуя. Локи захотелось взвыть, и он сам приоткрыл рот, чуть приподнимаясь на локте, только бы ему уже дали, наконец, почувствовать чужой вкус. - Уж точно не за этим, - задушено шепнул он в ответ и согнул ногу между бедер Старка, угодив ему коленом четко по вставшему члену, натянувшему ткань дорогого костюма. Тони куснул его за губу и жадно крепко поцеловал, положив ладонь на шею. Лафейсон будто ухнул в бездну вместе с диваном, и летел долго, очень долго, пока его что-то не заставило вынырнуть на поверхность. И он не сказал Старку ни слова о том, что по согласию мужчин у него прежде можно сказать, что и не было, а того что именно случилось тогда на выезде из Вегаса, он толком не помнил. Старк же ничем не намекнул, что явно не новичок в этом деле и точно знает, что да как, но это было заметно, очень заметно, Локи потом уже, позже подумал, что молодость Тони пришлась на 80-е, а через 80-е в Нью-Йорке мало кто прошел абсолютным натуралом. Но сейчас думать ему не хотелось, он позволил стащить с себя футболку и очень осторожно размотать плотную фиксирующую повязку на ребрах. В тот раз у них случилось все довольно странно. Помня о больнице и о том, почему Лафейсон вообще туда попал, Старк не сделал ни единой попытки его трахнуть по-настоящему, но покрыл поцелуями все тело так, что довел обалдевшего Локи до трясучки. Они перебрались в постель, Тони раздел его, нарочно зависая в процессе и рассматривая после каждой стянутой шмотки, и ласкать начал почему-то с пальцев ног. Целуя в финале тонкую худую лодыжку, он как-то странно улыбался, глядя на стонущего и закатывающего глаза Локи, который вообще никогда не испытывал такого. Даже не думал, что футфетиш – такая чертовски приятная штука. Старк вылизал его везде, где только мог, наставил засосов на шее и на тонкой коже локтевых сгибов, прослеживая языком буйные вены, закусал соски так, что из бледно-розовых они стали ярко-красными и болезненно ныли от малейшего прикосновения. Травмированные ребра были тщательно обцелованы, хотя Локи ерзал и крутился - Тони щекотал его своей пижонской бородкой, и уже одно это заставляло его член подняться и ронять на живот капли смазки. Устроившись между его бедер, Старк долго сосал ему, то чуть ли не в горло забирая, то вылизывая тяжелеющие яйца, то раскрывая языком головку и засасывая ее так сильно, что Локи несколько раз порывался кончить. Но держался, то ли из вредности, то ли желая поразить Старка своей выдержкой, и только в волосы ему зарывался все сильнее, сжимая пальцы на затылке, вздыхая и коротко вскрикивая. Шершаво-болезненные поцелуи на внутренних сторонах бедер стали последней каплей, и Старк это понял - быстренько вернулся к его члену, увлеченно заработал ртом, одновременно сунув в приоткрытые губы Локи два своих пальца, заставляя их сосать. Лафейсон не удержался и, кажется, куснул его один раз, во всяком случае, мстительный Старк прервался и поднял голову, облизывая влажные губы. - Ну, давай же, детка, - хрипло разрешил он, свободной рукой поглаживая рвано вздымающуюся худую грудь с яркими заласканными сосками, - Давай, хочешь ведь… - Да!.. – вскрикнул Локи, резко вскинув бедра, и со стоном кончил Старку в рот, долго дрожа в оргазме. Взмокший, ошалевший от ласк и зацелованный, он тяжело и поверхностно хватал пересохшими губами воздух, не обращая внимания на режущую боль в будто вывернутых наизнанку легких. Отдышавшись, он тут же полез возвращать должок, но Тони его неожиданно остановил. Улегся ближе, лицом к лицу, просто опустив руку Локи вниз, к своему члену. И тот отдрочил ему за милую душу, хотя готов был гораздо на большее, но Старк просто смотрел ему в глаза и будто говорил «Потом. Позже». Кончал он тихо, очень тихо, только губу закусил так, что остался след, и напрягся всем телом, через секунду расслабившись, оставляя в ладони и на пальцах Локи белесые брызги. Его самого все еще перетряхивало после бурно накатившего оргазма, не было сил упираться и язвить, и Локи прильнул к разгоряченному Старку. - Тебя не смущает, что ты смотришь на меня снизу вверх?.. – все-таки вяло поддел он Тони, чувствуя, как тот хмыкает ему в макушку и мягко ведет рукой по его спине между лопаток. - В постели все девушки одного роста. Локи возмущенно вскинулся, забыв о своих несчастных ребрах. - Я тебе не…! - Заткнись, - Старк впервые очень властно прижал его к себе, не давая трепыхнуться. - Заткнись, малыш. Ты такое чудо, когда молчишь или просто стонешь. Постонал ты уже вдоволь, теперь помолчи. А потом Тони сам лично бинтовал ему грудную клетку, накладывая новую повязку, целовал разбитые колени с обширными синяками, и так и уснул, обнимая со спины, прильнув жарко и тесно. Впервые в жизни Локи спал с кем-то под одним одеялом, в горячем коконе обнимающих рук, и ему не было неудобно или жарко, не хотелось уйти или выгнать. И то, что Старк довольно громко похрапывал ему куда-то между лопаток, тоже ни капли не раздражало. - Поздравляю, мой мальчик, - криво ухмыльнувшись, Старк отбрасывает обратно на заваленный письменный стол распечатанное письмо с эмблемой Гарвардского Университета. Локи на него не смотрит. Сидит на подоконнике с коленом торчком, в кои-то веки отодвинув извечную плотную штору. Становится заметно светлее и Тони машинально наблюдает, как кружится мелкая комнатная пыль в снопе ползущего по вытертому ковру солнечного света. - С чем ты меня поздравляешь? – после некоторой паузы вяло интересуется Лафейсон, по-прежнему глядя на улицу. - В первую очередь с поступлением. А во-вторую с тем, что ты хорошо врешь. - Почти так же, как ты. Старк не понимает. Решительно не понимает, для чего эти игры, эти пляски, в конце концов, это вранье. Локи получил письмо, информирующее его о том, что он поступил в Гарвард – сам, без чьей-либо помощи – но решил солгать, что пролетел и не едет в Бостон. И, наверное, он действительно назло не поехал бы, застрял здесь, в этой дыре с единственной перспективой спиться через несколько лет или устроиться работать швейцаром в отель Стардаст. Невада – удивительное, странное место, дикое и скучное одновременно, здесь соседствуют бездумная мишура и не менее бездумная смерть. Старк вспоминает, что не так уж давно тут был крупный ядерный полигон. Давно почивший отец Тони и основатель корпорации Говард Старк работал на правительство в то время, когда здесь, на этой земле, точнее под ней, еще проводились испытания. А теперь Невада – это в первую очередь сверкающий Лас-Вегас, где время будто замерзло. Должно быть, все эти городские легенды не лгут и здесь действительно можно выйти из зала игровых автоматов глубоким старцем, не поняв, как и на что была потрачена жизнь. - Ты мог бы отсюда уехать… - тихо говорит Старк, подходя ближе к сидящему на подоконнике Лафейсону. Кладет ладони на его острые египетские плечи, утыкается лицом в черные волосы. Они стали длиннее с момента их первой встречи, будто Локи нарочно отращивал, зная, что Тони нравится вдыхать их запах. Запах полыни и пепла. - Да, мог бы. Но с чего ты взял, что я хочу отсюда уезжать? Это какое-то странное, непостижимое существо, вносящее хаос везде, где появляется. Локи умудрился внести хаос даже в и без того не слишком-то упорядоченную жизнь Старка, наглядно показав, что у истинного падения не существует дна и всегда есть, куда лететь дальше. Тони не считает себя праведником. Но Локи иногда его просто пугает этой своей тягой добиться и разрушить. Как сейчас. - Ты что, хотел, чтобы я, как твой верный хороший мальчик был у тебя под рукой, ведь из Бостона до Нью-Йорка всего триста километров? А через пару месяцев ты переберешься на Восточное побережье на всю зиму и в Неваде появишься от силы один-два раза? О да, не поверишь, но я знаю, - издевательски хмыкнув, заметив удивление на лице Старка, Локи дергает плечом, уходя от его прикосновений. - Я не обещал тебе ничего, если помнишь. - Конечно, ты ничего не обещал. Ты вообще такой интересный: никогда ничего не обещаешь, но таскаешься сюда исправно, как по расписанию, черт бы тебя побрал. Эй, Тони, тебе жена еще сцены не устраивает за такие отлучки, когда ты возвращаешься к ней довольный, как нагулявшийся кот, весь покрытый живыми доказательствами своего блядства? Она вообще знает, что ты пялишь парня, которого подобрал на обочине? Старку хочется его ударить, привести в чувство, но он не может поднять на Локи руку, понимая только, что пацана всего мелко трясет. Если это истерика, то подобное странно видеть, просто потому что Тони не верит, что у кого-то может случиться истерика из-за него. Он шагает назад, прячется в тень не до конца раздернутых штор, благоразумно считая, что сейчас от Локи лучше всего держаться подальше. - И только из-за перспективы снова оказаться так близко ко мне, ты решил соврать и положить болт на Гарвард? Маленький идиот, - Старк жалеет, что фляжка с виски осталась в машине. Сегодня он точно надерется. - Ты такой же, как мой отец, - внезапно и резко звучит в ответ, и вот это уже что-то новенькое. Локи никогда не говорил ему о своей семье, вообще ни слова о том, откуда он взялся. Создавалось впечатление, что Лафейсон просто однажды появился в этом мире, не зная о нем ничего, и влипал первое время постоянно, растеряв до последней крупицы и веру в добро и вообще какие-то положительные эмоции. В нем всегда чувствовалось напряжение и опасный надлом, трещина, которая ширилась все больше, почти осязаемо, Тони чувствовал это, четко понимая, почему каждый раз, когда он с Локи, у него возникает это отвратительное чувство падения. Единственное, что хоть как-то выдавало в Лафейсоне то, что он, скорее всего, родился не в штатах – акцент. Но Тони нравилось, как звучит голос Локи, как четко и гладко отлетают слова от его губ и зубов, и он просто не задумывался. - И кто же твой отец? Впрочем, не важно. - Это и в самом деле не важно. Его больше нет. Оттолкнувшись от подоконника, Локи медленно идет через всю комнату, на ходу вынимая из заднего кармана скрипящих кожаных штанов пачку сигарет. Курит он крепкие, настолько крепкие, что от одного дыма Старк морщится. Раньше он считал это еще одним пунктиком выпендрежа, неизбежно сопутствующего вызывающей молодости Локи. Возможно, он ошибался, и мальчик умен не по годам не только в силу характера. Возможно, что-то случилось в его жизни, о чем Старк не знал, да и не хотел знать. «Это все такая мышиная возня, зачем мне это нужно» - так часто думал он прежде, напарываясь каждый раз на злобную непримиримость Локи, его вспышки раздражения, его непонятную и дикую манеру упираться до последнего, рычать из угла. Теперь, чувствуя тяжелый плывущий по комнате запах его сигарет, Старк знает, что возня это далеко не мышиная. И еще вопрос, кто на чью удочку попался. Кто на кого в действительности запал. - Ты был мне совершенно не нужен, Тони Старк, но ты случился. И от того, что я не могу выкинуть тебя из своей жизни, все мои беды. - Ты тоже был мне не нужен, Бэмби, - автоматически отзывается Старк, слыша шаги за спиной и медленно накрывая тонкую руку, скользнувшую по ремню его брюк. Сжимает, тянет ближе, вынуждая Локи приблизиться сильнее, вжаться грудью в его спину, дышать на ухо. Прижавшись губами к узкой раскрытой ладони, Тони опускает взгляд на нее и вдруг замечает, что линия жизни у Локи раздвоена. Где-то в самом начале от основной ветки отходит другая, не менее четкая, но идет она не параллельно. Другая жизнь, неведомая – та, о которой Старк, может, и хотел бы узнать, если бы ему не было так страшно даже представить, какие покойники плавают на дне тихого омута Локи. Хотя теперь, по крайней мере, об одном он имеет представление. Ведь Лафейсон – слишком красивая фамилия, чтобы быть настоящей. А Локи Лафейсон слишком чист для полиции Лас-Вегаса чтобы быть реальным. - Как тебя зовут на самом деле? – тихо выдыхает Тони, слегка повернув голову в бок, краем глаза любуясь тонким профилем Локи. Все-таки Локи. - Тебе не нужно этого знать. Ухо обжигает северный ветер. Локи разворачивает Старка к себе, удерживая в тонких пальцах тлеющую сигарету очень аккуратно, чтобы не задеть дорогой пиджак. Подается вперед и целует, неся на своих узких надорванных губах привкус полыни. - Знаешь, я ведь действительно так хотел жить другой жизнью. Поступить в Гарвард. Учиться. Закончить. Стать кем-то в этой жизни, перестать быть призраком. У меня почти получилось, почти. Слова уходят оттяжкой в хрип, Локи никак не может перестать голодно, жадно целовать его, и Старк не хочет, чтобы он переставал. Крепко стиснув его за талию, собрав в кулак футболку на спине, он не отпускает, в какой-то момент проводя языком по длинной белой шее, смыкая губы на мягко выступающем кадыке. - Что мешает убрать это «почти»? Локи охает и роняет дотлевшую до фильтра сигарету. - Наверное, ты. Я тебя не предусмотрел. Я не просил тебя тогда тормозить и везти меня в больницу. Зачем ты это сделал? Я же был наконец-то свободен, делал только то, что хотел. - Может, ты мне понравился, - в очередной раз повторяет Старк, вдруг понимая, что не лжет. И еще, что он, кажется, вжимает Локи в край стола. - Скажи еще, что влюблен в меня по уш… Тони грубо зажимает ему рот рукой. Гладит щеку, заглядывает в глаза. С закрытым его ладонью ртом Локи выглядит еще желаннее. - Скажу я или не скажу – это уже ничего не изменит. Прозрачные глаза Локи вспыхивают. Старк может поклясться, что именно так выглядит колдовской огонь. *** Он понимал, конечно, что больше ему в этой квартире Локи не застать. Недели две Тони не мог сюда выбраться, то ли осознанно отодвигая этот миг, то ли представив Локи иллюзию выбора, то ли уважая его личное решение. На третью неделю он долго колотил в дверь, пока сверху не спустился какой-то плюгавый мужик с мерзким техасским выговором, велев убираться прочь, ибо жилец съехал. Заплатил до конца месяца, собрал свои пожитки, прыгнул на байк и был таков. Ни о каком Локи Лафейсоне хозяин квартиры знать не знал, утверждая, что сдавал ее некому Адаму, а вот фамилию он не запомнил. Официантка Старбакса через дорогу, разумеется, помнила Локи, вот только знала она его исключительно как Тони - именно это имя каждое утро красовалось на стаканчике капучино, который он тут заказывал. Старк готов был расхохотаться, что и сделал, стоя прямо посреди улицы, пока Хеппи – его неизменный личный водитель – не запихнул его в машину, порекомендовав проржаться в менее людном месте. Тони иногда вяло гадал, под каким именем Локи живет теперь. И узнал это очень скоро, когда однажды погожим октябрьским днем его внимания вдруг принялся добиваться какой-то совершенно незнакомый номер. Бостонский. - Привет, Старк, - мягко прошелестел в динамике знакомый голос с британским акцентом. Он мгновенно вырубил видеоконференцию, оттолкнувшись от письменного стола. Глядя в окно на гудящий Манхеттен, невольно ослабил узел галстука. Рефлекс, черт возьми. - Привет, Бэмби, - выдал Тони первое, что пришло в голову. И к его удивлению, Локи на том конце не обозлился и не зашипел рассерженной змеей, а засмеялся. - Теперь можешь звать меня Фредди. - Крюгер? Локи шутку не оценил. - Пейдж. Фредди Пейдж. И Фредди Пейджу очень нравится Массачусетс, кто бы мог подумать. Даже больше, чем Невада. Локи замолчал, и в наступившей тишине Старк различил на фоне громкие голоса детей, должно быть, с гиком гонявших голубей. Когда-то бесконечно давно он тоже любил бывать на площади возле бостонской палаты общин. Октябрьское солнце лилось сквозь стеклянные стены башни, Тони оперся ладонью в окно, слушая в трубке знакомое чуть прерывистое дыхание. Оставалось только понять, кто же был настоящим – Локи Лафейсон из Невады, некий Адам, снимавший квартиру в Хендерсоне, Тони, заказывающий каждое утро капучино в Старбаксе, или студент-первокурсник Гарварда Фредди Пейдж. Или все вместе. - Старк?... – тихо позвал его Локи. - Я здесь, - отлепившись, наконец, от окна, Тони взглянул на часы. Если он выедет прямо сейчас, часа через полтора может быть в Бостоне. – Ты выиграл, северный олень. Пожалуй, я все-таки кое-что тебе скажу. - И в этот раз это что-то изменит? - Думаю, да.