На острие

      – Хватит смотреть, – это могло прозвучать как мольбой о пощаде для ксеноса, так и жалобным требованием.       – Нет, – ответил Динэй. – Я люблю смотреть.       И действительно не отводил от Лорана взгляда, пока вводил сразу два пальца, покрытых собственной смазкой.       Кисти у Динэя были хоть и изящными, но достаточно крупными, чтобы гармонировать с его телом. То есть в два раза больше руки Лорана, который в своих опытах не заходил дальше трёх тонких и костистых пальцев. Почти взвизгнув, он выгнулся, впившись пальцами в бёдра. Одно дело – творить такое самому, морально подготовившись, и это невозможно было сравнить с происходящим. Руки Динэя были гораздо горячее, Лоран не мог знать, как именно тот будет двигать пальцами, и это пугало.       Кусая губу и тихо хныкая, невольно напрягаясь и пряча взгляд, Лоран выдавал себя – а возможно, сыграла роль его узость внутри. Он понятия не имел, есть ли разница между пальцами в заднице, хотя бы раз в месяц принимающей член, и его задницей. Слегка нахмурившись, Динэй замедлил движение руки, а другой, склонившись, повернул голову Лоран лицом к себе, пытливо в вглядываясь:       – Скажи честно, детка – ты девственник?       Поймав взгляд синих глаз, Лоран не смог соврать. Все мышцы в теле, казалось, замерли в напряжённом ожидании.       – Да.       Большой палец лежал на подбородке Лорана, и Динэй немного надавил, принуждая приоткрыть рот. Язык погрузился в горячую влагу рта, лаская, успокаивая – ведь, если целует, значит, вовсе не разочарован и не собирается вот прямо сейчас застёгивать штаны и уходить. Замершие было пальцы возобновили движение, уже медленнее, мягче – Лоран чувствовал, как твёрдые наросты на суставах входят в него с натугой и лёгкой болью, и это ощущение захватывало всего его до тех пор, пока Динэй не нащупал, наконец, простату. Вероятно, в этом отношении разные расы не особенно различались…       Это стало последним штрихом, и Лоран расслабился. Обняв Динэя за шею, он пальцами пересчитал позвонки до лопаток, тихо поскуливая от толчков. Наросты каждый раз немного тянули кожу сфинктера, непривычно цепляясь, мешая, но Динэй действовал так мягко, что жаловаться было не на что. Только постанывать в горячие губы, стараясь не двигаться, чтобы не потерять потрясающее ощущение – от прикосновений пальцев Динэя внутри член как будто дёргало, пробивало насквозь судорогой удовольствия.       Пожалуй, Лоран был готов кончить повторно, когда Динэй убрал руку от его ягодиц. Вместо пальцев в него проникло щупальце – более мягкое и, по желанию хозяина, пока что вытянувшееся, тонкое. Стимуляция от него было меньше – гладкая кожа ни за что не цеплялась, – зато постепенно утолщающаяся, твердеющая по мере сжатия плоть очень помогала растягиванию.       – Хватит, – хныкнул Лоран, цепляясь за волосы Динэя на затылке. Он хотел кончить, хотел снова ощутить эту яркую вспышку голого безумия в голове.       – Нет, – снова сказал ему тот, концом другого щупальца пережимая небольшой член у основания. – Я хочу тебя. Сейчас.       Снова потерев простату Лорана, вновь заставив его стонать, Динэй сменил щупальце внутри него на хрящ: от несильного удара головкой в теперь слегка приоткрытый сфинктер хрящевой стержень резко выбросился вперёд – Лоран, не ожидавший подобного, вскрикнул – и вновь скрылся. По оставленной им обильной смазке Динэй постепенно, короткими движениями вталкивал член. Щупальца крепко обхватили стройные бёдра, надёжно фиксируя, лишая возможности сопротивляться неизбежному проникновению. Неспешному, словно впереди у любовников было всё время мира.       От более сильных толчков Лоран чувствовал безболезненные удары тонким мягким шипом – определённо, до достижения высокого уровня медицины предкам Динэя жилось весьма сложно, – но когда такой удар пришёлся на наиболее чувствительный участок, всё-таки взвился вверх, чтобы испытать, наконец, как цепенеют щупальца. Лорану показалось, что его ноги угодили в специфические кандалы – такой крепкой стала хватка на бёдрах. На фоне странного ощущения, показавшегося не то приятным, не то все же ужасающе болезненным, это было страшно. Не настолько, чтобы с визгом сопротивляться, однако Лоран все равно сжал волосы Динэя сильнее, изгибаясь на жёстком столе всем телом.       К счастью, повторения не было. Обнимая его, Динэй в несколько мощных движений вошёл полностью, в процессе столь обильно смазав Лорана изнутри, что более заминок не возникало, как и причин церемониться. Длинные и быстрые полноценные фрикции быстро заставили Лорана позабыть о страхе и вернуться в тягучую власть удовольствия.       Потому что настоящий секс оказался восхитителен. Прекрасен. Он пронзал ощущениями с ног до головы, он ослеплял, он окутывал жаром кожи, внимания, желания. Все это ложилось оковами там, где его не обхватывали щупальца, обвивая плотной широкой лентой, в изгибах которой Лоран был безволен, беспомощен, но отзывчив. Сквозь муть и опущенные ресницы Лоран смотрел на нависающего над ним Динэя. Руками тот опирался о стол рядом с ним, и рисунок набухших от напряжения вен был похож на вьющиеся лианы, опутавшие мраморные, вызолоченные закатным светом руки статуи какого-то божества. Ко лбу прилипла прядка, он в напряжении чуть хмурил брови, порой чуть заламывал их в удовольствии, полные губы приоткрывались в тихом охриплом стоне, от которого внутри Лорана все дрожало. Солнечные волосы покачивались от движений, рисуя их ритм всполохами света, когда на глаза набегала влага. Лоран смаргивал её и снова смотрел, пока мог. Пока ощущения не заставили его зажмуриваться, хвататься за руки, волосы, шею Динэя, бессильно выгибаясь в попытке податься навстречу.       Он не думал ни о чём: ни о концерте, ни о банальном предохранении, ни о группе, которая наверняка уже совсем потеряла своего фронтмена. Потеряли значение покрывающаяся синяками спина, растрепавшаяся причёска и наверняка смазавшаяся косметика. Важными были только мощные движения внутри, соединяющие два тела, словно бы протянувшие между ними крепкий канат, становящийся короче от каждого толчка, натягивающийся всё сильнее, до тех самых пор, пока он не лопнул с басовитым гулом, от которого, казалось, заложило уши. Лоран сжался, тонко выстанывая, поджав пальцы ног и крепко вцепившись в золотые волосы. Его любовник оскалил острые зубы, скривив лицо в пугающей гримасе.       Лоран уронил руки на стол намного раньше, чем вывернувшая тело в изгиб судорога прошла. Обмяк на столе, дыша тяжело, почти со свистом. Обнимающие бедра щупальца Динэя то сжимали его ещё сильнее, то слегка расслаблялись, и в одном ритме с ними мужчина продолжал мелко вбиваться в него. Незнакомое, выворачивающее чувство внутри дополняло эти мелкие толчки. Только почувствовав влагу между ягодиц и под ними на столе, Лоран понял, что Динэй кончает, наполняя его спермой. От осознания ноги Лорана дрогнули, он тихо, хрипло застонал и, повернув голову, взглянул на ксеноса. Перед глазами плясали блики, словно в помещении резко включили свет, но оскал он все равно разглядел. Динэй выглядел, как обезумевший хищник, его глаза потемнели, в лице не осталось ничего привычно-человеческого. Зубы, которых Лоран почти не замечал в поцелуе, могли разорвать его горло за один рывок.       Подняв дрожащую руку, Лоран прикоснулся к натянутой из-за гримасы щеке, вздрагивая от пульсирующего ощущения внутри. Динэй был невероятно красив в своей нечеловечности.       Прикосновение словно вывело из транса: дрогнув, заполнившие почти всю радужку зрачки уменьшились, постепенно расслаблялись мышцы лица, разглаживая притягательно-ужасающую гримасу. Медленным движением Динэй подался назад, но Лоран лишь на секунду ощутил неприятную теперь пустоту. То и дело Динэй останавливался и делал ещё один легкий толчок. В сумме это происходило раз пять, и когда с тихим звуком головка оказалась снаружи, самым большим страхом Лорана были потоки спермы, заливающие ноги ещё сильнее.       Их не было. Зато Динэй наклонился к нему и поцеловал в шею. Взял за запястья и поднял тонкие руки Лорана над его головой. Потёрся носом за ухом, прикусил мочку и только после этого прошептал:       – Повторим после репетиции. У меня.       На это Лоран смог сейчас только тихо проскулить, вполне согласно. Как он мог отказать в таком? Как он вообще мог бы отказать этому инопланетянину хоть в чём-то? Особенно после этого ласкового жеста, укуса, от которого мягкой дрожью пробрало все непослушное, тяжёлое тело.       – И ещё, – словно бы вспомнил о чём-то ксенос, и Лоран вопросительно взглянул на него. – Не вытаскивай пробку до вечера. Мне будет приятно думать, что она в тебе.       – Какую пробку?..       Только сейчас, попытавшись свести ноги, Лоран её почувствовал. Нечто мешающее внутри, твёрдое. Не давшее сперме вытечь из тела. Посмотрев вниз, Лоран понял, что обычно впалый живот выглядит почти так, словно он только что плотно поел. Даже при попытке его втянуть.       – Ту, что образовывается из постэякулята, – ответил Динэй, а на удивленный взгляд Лорана добавил: – После спермы выходит ещё жидкость, она быстро твердеет и формирует пробку.       – Твою мать…       Уронив голову обратно на стол, Лоран тихо проклял свою похотливость, грёбаных извращенцев-ксеносов и их альтернативную половую систему. Как теперь не то что ходить, а вообще шевелиться, он представлял слабо. И прощать такую подлость Лоран не собирался. Он должен был отомстить. Страшно отомстить. Вот прямо ближайшим же вечером, ведь Динэй пригласил.       Интересно, а целая ночь секса за месть сойдет?..