****
В основном летом начинается пора отпусков, деньки в офисах тянутся мучительно медленно, заставляя рабочих, и так изнывающих от жары, выть на настольную лампу из-за скуки. Поэтому, каждый офисный планктон с упоением ждет момента, когда директор, скорчив презрительную гримасу, подпишет разрешение на уход в отпуск. С точно такой же долгожданной бумажкой Канда Юу выходил из ненавистного им клоповника (офиса), садясь в черную Skoda Yeti . Относительно недавно купленная иномарка неспешно скользила по ровному асфальту (мечта всех водителей), направляясь по давно уже известному маршруту. Светофор - зеленый, повезло, следующий перекресток с оным агрегатом - красный, остановка, пару минут, и движение возобновляется. Еще пару светофоров и Skoda со своим водителем за пределом провонявшегося насквозь улья, именуемого городом. За его чертой Канде даже дышать легче. Просторные улочки, сплошь забитые зеленью и лишь кое-где, будто в качестве исключения, небольшие изящные домики, лишенные городской суеты и излишней помпезности. Но самое главное для японца - это прохлада и тишина. Холодный ветерок свободно гуляет по машине, забирая с собой тошнотворный запах смога, бензина и нагретой резины, оставляя после себя свежесть; тишина приятно обволакивает разрывающиеся от недавнего гула мозги, успокаивая нервную систему. Никогда слово "дом" не имело для Канды такое больше значение, как после устройства на работу и, скрипя зубами, знакомства с одним белобрысым недоразумением. С этой жертвой пьяной акушерки в восьмое марта. С этой тупорылой, безмозглой, любимой малявкой! Если бы ему сказали, что он - выпускник университета, будет водить какие-то дела с сопливым школьником (хоть и тоже выпускником), то Канда, с доброжелательным оскалом, выбил бы этому фантазеру два передних зуба. А после, через год, сказали бы ему, что он будет зажимать по углам этого тупого первокурсника, позволяя этой блохе себя целовать - вообще сломал бы пару лишних костей. Но увы, так оно и было, и так оно и есть, с той разницей, что сейчас мелочь - будущий третьекурсник, и они уже не бегают в страхе, что их запалят, по безлюдным подворотням, чтобы хоть раз в пол года увидеть друг друга не с экрана ноутбука, а в живую. Да и мелкий теперь живет не за три девять земель, а под боком. Завернув на одну из улочек, азиат, наконец, прибыл к цели поездки – своему дому. Маленький, но очень опрятный белый домик, гармонично смотрящийся на фоне пышной зелени. Впритык к зданию расположен гараж, сплошь обвитый глицинией. Припарковать машину в гараже, поставить на сигнализацию и закрыть за собой откатные ворота – все это делается на рефлексах. Не сдержав усмешку, Канда Юу заходил в дом, уже представляя, как выльет на беловолосую головенку ведро с холодной водой, дабы разбудить эту мелочь (точно же еще дрыхнет!). Внезапно на него налетел вихрь, который закидал японца сумками и, с криком: «На мооореее!», потащил обратно в гараж к машине. Пришел в себя парень только тогда, когда Мояши упорно пытался его руками завести машину. - Кааандааа! Не тупиииии!! Едем-едем! От душераздирающего на всю улицу крика: «ТЫ ОХРЕНЕЛ, МОЯШИ?!!!»,- пару кошек подавилось мышами, несколько младенцев на месяц стали заиками, а местный дворник преждевременно поседел. POV Аллена Сижу на диване и смотрю в звериные глаза БаКанды. - Я не поеду! - Поедешь. Ты сам мне в покер проиграл одно желание! - Там жарко. - Будешь сидеть в тени. - Там медузы и разный мусор, - сморщившейся фейс. – Я уже молчу про то, что туристы делают в воду, не желая бежать в кусты. - А я и не заставляю тебя купаться! Япошка, хватит канючить! – хватаю гниду за руку, таща обратно в гараж. – Я уже снял комнату в домике, и если ты так боишься того, что делают люди в воде, то мы будем ездить на те пляжи, где ни одного человека нет! Я сам собрал все вещи и даже уже забил маршрут в навигатор! - А ты не думаешь, что мне нужно поспать перед дорогой и перепроверить, что за хрень ты положил в сумки?! - Если что, то остановимся у обочины дороги, и ты поспишь! - А сумки?! Когда мы ехали в гости к Линали, ты, на ДЕНЬ, взял лекарств больше, чем в аптеке! - Тебе ли жаловаться, учитывая, что ты отравился, порезал руку, наступил на гвоздь, загнав его в ногу, тебя шарахнуло током и ты, строитель хренов, ударил себя молотком по пальцу, вследствие чего часть лекарств ушла на тебя? – наконец-то, я (слушая бурчание на тему того, что «я-тогда-очень-сильно-устал-на-работе-задолбали-вот-и-был-невнимательным») смог затолкать упирающуюся тушу за водительское сидение, сев на соседнее. - А теперь, - распеваю, махнув рукой,- Он сказал: «Поехали!» Он взмахнул рукой. Словно вдоль по Питерской, Питерской, Пронёсся над Землёёёёёёёёй…* Смеюсь, слыша обреченный вздох и звук заводящегося автомобиля. 2 часа спустя Подпираю рукой подбородок, смотря в окно. Лес, лес, лес. Я обожаю смотреть в окно, когда мы куда-то едем, но когда пейзаж не сменяется с тех пор, как мы выехали с города – увольте. Зеваю, слыша приятный женский голос, гласящий: «Поверните направо». Приблизительно через час нашего пути, я пытался разговаривать с этой дамочкой, после переспорить, а потом, когда получил подзатыльник и яростное шипение: «Не мешай!»,- опять отвернулся к окну. Еще я включил на весь салон Slipknot, но, когда Канде надоело мое вытье (я просто пытался им подпеть!) и мыканье (когда я не знал слов), я снова получил подзатыльник, да и к тому же, Пони заметил, что я не пристегнут. В итоге, он сначала пытался меня, матюками, заставить пристегнуться, потом пытался одной рукой меня пристегнуть и, когда мы чуть не влетели в дерево, потому что я его укусил за руку, остановил машину, любяще ударил меня под дых и обвязал меня ремнем безопасности, пристегнув. Хорошо, что хоть не вокруг шеи, а то если все тело так сдавливает… - Каандааа. - Если ты не заткнешься – я затолкаю тебя в багажник к сумкам. - БаКааанда. - Или заведу глубоко в лес, привяжу к дереву и оставлю, - улыбаюсь, тыкая пальцем в щеку япошки. Увлекательная игра «Залюби мозг ближнего» началась! - Или сразу закопаю,- слышу загробный голос. Смотрю на моську-кирпичик. Интересно, как долго он сможет оставаться внешне спокойным? Думаю, последней каплей стало то, что я, потягав его за нос, начал закрывать его глаза руками, дебильноватым голосом спрашивая: «Угадай, ктоо это?» Пока БаКанда припарковывал у обочины машину, я, с горем пополам, размотал узел на ремне безопасности. Вы когда-нибудь видели, как улыбается анаконда? А ёкаи? А я видел и, будь у меня такая возможность, поседел бы еще раз… Погоняв меня по лесу (чуть не заблудившись), дав пару пинков под зад и подравшись со мной, патлатая смерть успокоилась, за шкирку затащила меня на переднее сидение, сказав «Придурок!» (интересно, кому это?) села за водительское и направила наш небесный экспресс в р-а(д)й. Посмотрел на себя в зеркало, посмотрел на БаКанду. Ндаа, красавцы. Хоть на свадьбу так идти. У Канды пару царапин и гематом на щеке и носе, от гордого имени «конского хвоста» ничего не осталось, кроме еле держащейся резинки для волос (я что виноват, что, когда падал, нечаянно схватился за его волосы?). И до того «добрый» взгляд, стал более «добрым», про помятую, мокрую, местами порванную и истыканную хвоей одежду я вообще молчу (это касается и моей). Так же ручаюсь, что эта сволочь имеет пару ярких синяков на теле. Мое лицо – это вообще песня… маньяка-садиста. Разбитые губа, нос, бровь, и так не послушные волосы взлохмачены во все стороны света, моя любимая (и не любимая япошкой) белая (теперь черная) футболка с принтом ядреных цветов вообще разорвана. - Куда я положил сумку с одеждой? Еще 2 часа спустя - Ка…ай! Зачем сразу по голове бить?! - Не мешай. - Дай поводить? – и чего это он скривился и побледнел? Нормально я вожу! А то, что уже пять раз падал с мотоцикла, еще ничего не доказывает! - Нет. - Почему? Мне же нужно начать практиковаться! Да и на машине легче, она на маленькой ямке не перевернется, и на заднее колесо на ней не встанешь. - Я сказал – нет. - Почему? – косо смотрю на руку ДураКанды, которой он пытается мне, глядя на дорогу, дать подзатыльник или нащупать ухо. - Хотя бы потому, что я еще не выплатил за машину кредит и до этого не дам тебе разбить ее в хлам! - Канда! Ты же уже засыпаешь! Я не для того получал права, что бы постоянно сидеть на пассажирском сидении! Остановив машину, азиат подозрительно пялился на меня пару минут, потом, буркнув «Разобьешь машину – зарою», вышел из транспорта, за ухо запихнул меня на свое место, сев на мое. - Урааа! Теперь вся власть в моих руках! – демонически смеюсь, слыша сбоку тихое «Ками-сама». Так, с чего на этой тарантайке нужно начать? - На нейтральную поставь, - вздох, полный обреченности, горя и боли. – И чему тебя только учили в автошколе? Показываю язык и кусаю пальцы Канды, которыми он хотел схватить мой язык. Через пять минут, под возглас «Случилось чудо!», я завел машину и поехал. По моему, у япошки появились седые волосы, когда я разогнал авто до 100 км/ч. БаКанда был бы не БаКандой, если бы, не назвав меня блондинкой и не дав с матами подзатыльник, не заставил ехать со скоростью 40 км/ч.****
Мне кажется, что мы уже вечность так плетемся. Нет, я рад, что Пони задремал, но уже пятый раз нас обгоняют, причем чаще всего, показывая в окно своих средств передвижения неприличные знаки, или же выкрикивая их (хорошо, что это Юу не видел/не слышал).****
После того, как я (на безлюдной дороге и от скуки!), попытался сделать дрифт (пони спал – нельзя было не воспользоваться такой возможностью!), меня пинками выгнали с водительского сидения на заднее. Обидно. Сижу и смотрю, как на дышащую свободой и спокойствием планету медленно опускается тьма, забирая в свои владения даже самые освещенные светом солнца места. Теперь хозяйка этих безлюдных мест ночь. Она смогла себе присвоить все, кроме городов и мегаполисов. Темные очертания деревьев значительно поредели, позволяя увидеть удивительнейшую картину – средних размеров город, о существовании которого можно узнать только благодаря золотистым огонькам. Эти огоньки будто насмехаются над царицей Ночью. Над тем, что ее, такую могущественную, обвело вокруг пальца такое, по сути, простое и теперь уже прижившееся изобретение человечества. Есть в этом что-то притягательное и магическое. Будто смотришь на звезды, но не обычные, а на те, которые созданы человеком.****
Знаете, что я больше всего люблю в поездке на море? Это когда ты с уже угасающим интересом и жуткой сонливостью (потому, что всю ночь не спал, взирая на городские огни, а потом на то, как встает солнце) смотришь на бескрайние поля или непроходимые леса, и тут, почти сливаясь с небом, показывается тонкая полоска воды. Тебя переполняет детская радость, безумно хочется выпрыгнуть с машины и добежать самостоятельно до моря, чтобы наконец-то искупаться в нем. Но нет, еще несколько часов дороги, потом распаковка вещей и только потом, если не слишком поздно, можно пойти на пляж. - Хватит ерзать, а то дырка скоро будет. - Окстись, нечистый! Мы уже на моооорееее! Море-море! Мир бездонный! Пенный шелест волн прибрежных. Над тобой встают как зори, над тобой встают как зори нашей юности надеееееееждыыыыыы, - вою во всю глотку. - Только не это, - смеюсь, видя, как у пони дергается левый глаз и весь его вид говорит о том, что он, если бы руки не были заняты, давно бы уже задушил меня.****
- Заткнись. - Море-море! - Ты уже пятый раз горланишь один и тот же припев. - Мир бездонный! - Клянусь – доедем до этого чертового дома – я вырву тебе язык, - не обращаю внимания на косые и «миролюбивые» взгляды БаКанды, а так же на его ухмылон. – Или засуну что-то в твою глотку. - Фи! Как пошло, Канда! - Кхм. Я вообще-то имел в виду какую-нибудь тряпку. Мелочь-мелочь, я, конечно, знал, что ты извращен, но что бы настолько… Лицо заливает краской, глупо открываю и закрываю рот, пытаясь хоть как-то огрызнуться, глядя в насмешливые глаза япошки. - Я не... - Ты – да! - Да ты сам извращенец! Может, я посчитал это пошлым, а не то, о чем ты подумал! – бормочу, размахивая руками. Неужели Канде настолько надоела болтовня, что он засунул в мой рот носок? К счастью, он чистый, но совершенно не вкусный, о чем я известил БаКанду, выплюнув его в моську Пони.****
Не слишком тесные, но и не широкие мощеные желтым камнем улочки старого города. Двухэтажные дома с более чем столетней историей грациозно возвышаются над пешеходами и автомобилистами, показывая, что в этом городе ОНИ хозяева, а не привычные всем небоскребы, которых, к слову, даже в новом городе нет. Со старинных кафешек и ресторанов в машину проникает умопомрачительный запах различных сладостей, жареного мяса, пряностей и чая. Но есть еще один запах, еле уловимый, его издают не кафе и не люди, а сам город. Это пленительный и необъяснимый запах моря. На этой улице время течет неспешно, выставляя напоказ свою гордость. Оно в этом месте откровенно насмехается над суетой, вовлекая в плен медлительности каждого, кто находиться тут. Черная Skoda уже пятнадцать минут петляла по этим улочкам, которые явно не хотели выпускать двух парней, сидящих в машине, из своих владений. - Мелкиий! Ты точно помнишь, куда нужно ехать? - Я – Аллен! Да точно-точно! Я в этом городе уже пару раз был. Думаешь, я не запомнил бы, как выехать со старого города и доехать к набережной?! Нужно повернуть направо, и там будет огромное здание Оперного Театра. - Почему мы не можем поехать налево? По карте так явно быстрее и не придется делать круг! - Хорошо! Поворачивай налево, но я сомневаюсь, что наша машина способна перелететь через бордюр! И учти, улица там ооочень узкая! - Тч! На карте это нарисовали бы! Что, старость не радость? Старческий склероз уже настиг тебя? - Ехидничай-ехидничай! Я точно помню, что там ограждение. 10 минут спустя - Ксо! Бордюр! - Да ты чтоооооо?! Напомни мне, старику, тебе случаем никто не говорил, что на этой улице поставлена преграда? - Заткнись. - Что ты, милок, как можно меня, почетного старика, затыкать? Старость - не радость, да и поговорить не с кем. Сдали меня в престарелый дом, никто не навещает бедного старика. Так как, внучек, не предупреждал тебя старик, что нечистая сила на этой улице не пропускает ни одну святую механическую силу? - Мелкий, не мешай мне ехать задом. - Лучше бы ты перестал ДУМАТЬ задом!****
POV Аллена. Только где-то под вечер (БаКанда все пытался найти «короткую дорогу» вместо того, что бы ехать тем путем, который я указывал), мы смогли выехать из старого города к набережной, а оттуда (спасибо навигатору) к нужному домику. Нет, домик находился не у моря, о чем мечтают многие, но, что тоже очень хорошо, всего в пятнадцати минутах ходьбы к набережной. Припарковав машину под деревом, растущим рядом с воротами, мы, нагрузив себя сумками и открыв железные двери с помощью введения нужного кода, вошли в уютный дворик, с трех сторон окруженный четырьмя пристройками и одним домом. Каждая пристройка сдавалась отдельной семье, включая в себя одну комнату с кроватями и шкафом, небольшую комнатушку с обеденным столом, стульями, холодильником и душевой кабинкой за ширмой. Все остальное (печки и, кхм… две комнаты для уединения) находилось в доме, в котором живет хозяйка. Посередине дворика гармонично расположилась клумба, в которой хаотично растут различные растения. В таком же безалаберном стиле растут разнообразные кустики-деревца-цветочки рядом с пристройками. - Ох. Шош ты так свою бабу-то нагрузил! - Арэ? Это она кому сейчас? Судорожно оглядываюсь вокруг себя, ища еще какую-нибудь новоприбывшую «семейку». - Это я тебе говорю, бес с каменным лицом! К БаКанде подошла миловидная старушка лет шестидесяти пяти, одетая в длинный фиолетовый халатик с цветами всех расцветок радуги. Старушонка, явно чем-то возмущенная, размахивала перед носом «немного» удивленного Канды небольшой тяпкой. - Шош ты думаешь, отрастил себе патлы, аки девица красная, - еле сдерживаю смех, видя, как Пони, «вопросительно» приподняв левую бровь, посмотрел на женщину так, как смотрит лорд на свой сапог, вымазанный в гов..кхм…в общем, с удивленной брезгливой заинтересованностью, - так можно свою спутницу, - на меня указали тяпкой (не понял…) - загружать сумками?! А ну тут же все взял! Ишь, какую моду взяли! Равноправие-равноправие… Закрываю рот БаКанды рукой, зная, что он, из уважения матюкать не будет, но пошлет надолго, и нас выпрут отсюда. - Простите, но вы ошиблись, я парень, а не девушка. - Нет, милочка, ты его не выгораживай! – старушка, с завидной скоростью, перевешивала все мои сумки на плечи и шею прибалдевшего японца. – И не надо мне тут вашего «равноправия полов»! Ишь, чего удумал! – меня окинули оценивающим взглядом. – Такую бабу беречь надо! Ну и что, что плоская? Зато глянь какой задок! Бабуся схватила Канду за кисть руки, положив его ладонь на мою филейную часть тела. Мое лицо покраснело, когда этот гад сжал ягодицу. Отскакиваю от наглой старушки и умалишенного Пони. - Дааа, зад у моей девушки что надо, - возмущенно смотрю в насмешливые глаза, безумно желая врезать по ухмыляющейся роже. - Вот-вот! Так шо не давай ее в обиду! - Послушайте! – стараюсь не превышать голос, но не очень получается. – Я парень! Па-ре-нь! - Так, касатик, это, конечно, хорошо, что ты разрешил ей так коротко постричься, но тебе нужно чаще напоминать ей, что она девушка! – пожилая женщина, с довольным ухмылоном посеменила в пристройку, находящуюся ближе всего к домику. – Вот тут вы будете жить. Стены, к сожалению, толстые, так что когда будете заниматься любовью – шумите, - мне это послышалось? Удивленно смотрю то на явно довольного Канду, то на бабушку. – Сериал у меня закончился, так что порадуйте даму хоть раз! - Не волнуйтесь. Порадуем. И не раз, - ухмыляйся-ухмыляйся, Пони. - Ааах! Нравишься ты мне, касатик! – старушка, вытерев слезу умиления и отдав Канде ключи, пошла к клубмочке, по пути шлепнув меня по заду. Минут пять стою по стойке «смирно», большими глазами глядя перед собой. Мой мир никогда не станет прежним. Из транса меня вывело дружелюбное обращение БаКанды: «Мелкий, я понимаю, что ты вжился в роль девушки, но хоть открой дверь!». Сердито посмотрев на ошибочную ветвь эволюции, я забрал ключ у Канды и открыл хлипкую дверь, войдя внутрь пристройки. Справа – ширма и душ, напротив двери – обеденный стол, два стула, а рядом с дверью – маленький холодильник. Слева – еще одна ширма и спальная комната, состоящая из двухспальной кровати, шкафа и двух кресел. На кровати лежало белое накрахмаленное аккуратно сложенное постельное белье. И опять этот будоражащий запах моря. Пока Канда, бурча «А это зачем? А это?! Точно блондинКА!» разбирал сумки, я постелил постельное белье, вырыл в сумках большое полотенце и с гордым видом пошел в душевую. Стою, мою голову и думаю, как же классно после долгой, а главное ЖАРКОЙ дороги принять прохладный душ. Горячее тело постепенно остывает под прохладным струями воды, в сознании приятная сонливость и все движения слишком заторможенные, веки слипаются. Очень хочется сесть на пол и заснуть в таком положении. - Что, разомлел, гадёныш мелкий? – такое чувство, будто ледяной водой окатили – сонливость, пискнув «нам своих ужасов хватает», успешно ретировалась с моего сознания, оставив после себя намек на предстоящую предсмертную агонию. - Эммм, - нервно улыбаюсь, стараясь отлипнуть от кафеля, в который меня вдавили с нечеловеческой силой. – Ну, теперь уже, как видишь, нет. Нэ, БаКанда, может, ты меня отпустишь? - Нееет, я хочу старушку порадовать, - чувствую, как лапищи Пони лапают мой зад с таким усердием, будто там спрятан эликсир долголетия. - Эй…эй!! Куда ты полез?! Убрал оттуда руки! Я говорю – убрал руки от моего седалища! – дыхание стало более учащенным, когда парень провел пальцами по ложбинке между ягодиц. Дергаю руками, которые японец держит у меня над головой. - Разве тебе не нравится, мелкий? Сдерживаю стон, чувствуя, укус в шею. - Я не собираюсь стать главным героем реалити-сериала для старушки! - со всей силы дергаюсь назад, вырывая руки и толкая Канду в сторону ширмы. Маты, которые орал Юу при падении на спину (поскользнулся на мокрой плитке), были настолько экзотическими, что даже старушка, которая поливала цветочки под нашим окном, попросила БаКанду повторить их, что бы записать.****
Смотрю на япошку, развалившегося на кровати, аки император. Гад. Ну ударился позвоночником об угол стола, ну чуть не разгромил его и получил от хозяйки лейкой по голове, но не убился же! И вообще, это не повод сгонять человека с кровати на пол! Тут жестко, неудобно и дует!****
5:30 утра Солнце властвует в этом городе, постепенно прогоняя остатки былой тирании ночи – холод . Может показаться, что все еще спит, поскольку улицы безлюдны (не считая несколько засыпающих на ходу тел), не раздается привычного днем рева машин, смеха и криков, даже часы, вот уже несколько сотен лет украшающие одно из зданий центральной площади, отбивают время тише, чем днем. Но, вы знаете, что это не так? Во всех мало-мальски приличных кафе и ресторанах уже вовсю кипит жизнь – все жарится, варится и шипит на сковородках. Пекарь уже поставил в печь тесто, чтобы после запах свежевыпеченной сдобы разбудил жителей близлежащих домов. В кофейнях поджаривают кофейные зерна, чтобы его крепкий вкус окончательно разбудил пока еще спящих работников и жителей города. Все уже ожило, но действует тихо, будто боясь, что в любой момент вернется ночь и накажет их за излишний шум. Люди, приезжающие сюда на отдых, стараются поспать как можно дольше, выходя из своих убежищ после обеда. Немногие жертвуют своим сном, чтобы полюбоваться на безлюдные пляжи, и лишь единицы могут встать так рано, чтобы встретить рассвет. Явно не среди тех самых «единиц» был беловолосый мальчишка, да и к «немногим» он очень редко когда относился. Аллен Уолкер преспокойно спал на полу, даже не подозревая о нависшей над ним опасности – Канде Юу. Японец с хищным оскалом вылил под штаны парня воду со льдом, проорав: - С ДОБРЫМ УТРОМ, МОШКАРА! Молодой человек, открыв глаза и проорав что-то нечленораздельное, побежал в душевую кабинку, на ходу стаскивая с себя пижамные штаны и радуя своим голым задом соседку, зашедшую к необычной паре за солью. POV Аллена. Стою под теплым душем, пытаясь отогреть свои яй… кхм… ноги и придумать коварный план мести. Канда, судя по звукам, выпер из комнаты соседку, не способную разборчиво выговаривать слова. Конечно, не каждый день видишь чужой… понятно что. Будь я девушкой, сам был бы возмущен! Стыдно-то как. Завязав на бедрах полотенце, я вышел из душа и сердито посмотрел на бесстыжего Пони. Кое-как я нарыл в недоразобранных сумках синие плавки, черные бриджи и белую футболку с принтом галстука. Гордо задрав голову, я направился обратно в душевую кабинку, что бы там переодеться. - Ну и чего я там еще не видел, мелКАЯ? – язвительные нотки проскальзывают в каждом слове - Я просто не хочу давать повод для твоей извращенной фантазии, Пони! А то еще потом придется объяснять хозяйке, откуда эти белые пятна! – кричу с душевой, надевая плавки и бриджи, а так же слыша подобное копошение за ширмой. Тоже одевается, что ли? - Ну да, ты же их оставишь, тебе и объяснять. - Я не нарцисс, что бы сам на себя рукоблудствовать! А вот ты на меня, судя по мозолям на твоих руках, не просто практикуешь это - данное стало твоим призванием! Рык и меня за шкирку вытаскивают с душевой, вгрызаясь в мои губы поцелуем. Не заставляю себя ждать, отвечая в той же манере, почти прокусив нижнюю губу пони. Парень крепко обнимал меня одной рукой за талию, вжимая в себя, второй - копошась в волосах на затылке. Жар тела этой гниды моментально передался мне, каким-то магическим образом заставляя тело обмякнуть. Мягкий язык глубоко проникал в рот, из-за чего сделать хотя бы один вдох не получалось, а легкие, из-за недостатка кислорода, сжимало и жгло огнем. Цепляюсь руками за черную безрукавку, пытаясь оттянуть от себя Канду. Да, оттянуть. Ну и что, что со стороны выглядит так, будто я вжимаюсь в него и пытаюсь прижать к себе? Зарываюсь в прохладные волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, и сжимаю их, когда рука Канды спускается с поясницы на пятую точку, сминая ягодицы. Мокрый звук поцелуя сильно смущает и одновременно возбуждает. - Ишь, ты… еще лучше, чем в «Семейных узах»! В затуманенный разум проникла фраза, явно не принадлежащая к этой ситуации. Отскакиваю в сторону, ошарашено глядя то на такого же удивленного япошку, то на ухмыляющуюся во все тридцать два вставных зуба довольную бабушку. - Какого х… - вовремя зажимаю рот БаКанды руками. - Доброе утро, - пытаюсь выровнять дыхание и выглядеть настолько спокойно, насколько это возможно. - Простите, что вы тут делаете? - Так я, внученька… - Я парень. - …зашла, чтобы спросить, как вам спалось на новом месте? - Отлииичноо, - почти прошипел япошка, оторвав мою руку от своего рта. Удивляюсь, как от его взгляда старушка не воспламенилась. - Тогда чего так тихо? – удивленно спросила пожилая женщина. - Да ничего у нас не было!!!- хватаю взбешенного парня на руку, пока он не опустился до того, что бы обматюкать женщину, и выталкиваю на улицу к машине. - Закройте, пожалуйста, дверь и ключ положите под коврик! – закрываю за собой ворота, садясь в машину. – Едем-едем! Канда, скрипя зубами, сел за руль, направляя нашу машину за черту города. - Если это еще раз повторится, то я поступлю так, как Раскольников*! Проехав для надежности пару километров, Канда припарковал дерево в тени немногочисленных деревьев. Бесконечный пляж, одна часть которого посыпана галькой, другая – песком. Лишь только у самой дороги растет трава и пару деревьев. Пока Пони, нагрузив себя пляжным зонтиком, пледом и бутылками со льдом и водой, пытался найти невозможное (прохладное место), я сделал то, о чем мечтал всю поездку – скинул с себя ненужную одежду и, наконец-то, побежал в мооре! Невозможно передать ту радость, которая бушует в человеческой душе, когда ты идешь по еще не нагретому песку, в небе, совсем немного раздражающе, кричат чайки, а ты полной грудь вдыхаешь непередаваемый запах моря, ассоциирующийся со свежестью и долгожданной прохладой, с бесконечностью и неизвестностью, с жизнью и смертью. Ты стоишь на мокром песке, привычные для моря волны выкидывает на берег, почти ласково щекоча и охлаждая ступни ног водой и пеной. По всему телу бегут мурашки, когда холодная вода обволакивает нагретое солнцем тело. Зайдя по живот я, задержав дыхание, нырнул в воду с головой, уплывая на глубину. Успокаивающая тишина и спокойствие, заполняющие все естество, но кислород в легких закончился и пришлось выплыть. Не открывая глаз, я «лег» на спину, позволяя волнам нести себя ближе к берегу. - А я думал, что ты утонул,- открываю левый глаз, глядя на брезгливо сморщенное лицо Пони, стоящего в воде по грудь. - Оооо, кошак решил искупаться? Удивительное и редкостное явление,- закрываю глаз, продолжая наслаждаться прохладой и одновременно теплыми лучами солнца. - Это мне говорит планктон? – шипение, на мою грудь надавливают со всей силой, топя в воде. Встав на ноги и отплевавшись от соленый воды, я вышел на берег и, найдя «змеиное логово», отправился к Патлату Горынычу. Канда, закутавшись в полотенце с головой так, что было видно только два злобно поблескивающих глазища, и трепетно обняв бутылку с ледяной водой, сидел в тени зонтика. - А если бы я захлебнулся насмерть? - наигранно горестно смотрю, пытаясь отобрать бутылку. - От тебя дождешься! – бутылку мне так и не отдали, посмотрев на меня так, будто хотят толи просто сожрать, толи убить и надругаться над моим бренным телом. Ну, точно змеюка в логове. - Пойдешь со мной купаться дальше? - улыбаюсь. - Нет, я в тот рассадник бактерий не пойду. - Нуу, как знаешь,- коварно улыбаюсь, быстро хватаю пригоршню песка, кинув ее на вовремя увернувшегося БаКанду, убегаю обратно в воду.****
Улыбаюсь, как идиот, смотря в медленно звереющие глаза парня. -Эмм, понимаешь, Канда…там под водой большие камни, покрытые мхом…нога соскочила…а там есть острые грани…ну я и порезался…вот…но это же не сильно…вот, - бормочу всякую ахинею, надеясь хоть как-то спасти свое смертное(!) тело. Тихий взбешенный рык, зверь встал со своего логова и, вцепившись в мое запястье мертвой хваткой, тащит к машине, припаркованной в тени деревьев. - Эй, ну я же не мешок с рисом, что бы меня так таскать! Руку отпусти, нечестивый! Синяк останется! Язык мой враг. Разозлившись еще больше, японец запихнул меня на задние сидения машины, дав мне подзатыльник. - Заткнулся, ублюдок малолетний! – шипение. Слишком сильно захлопнув дверь, Канда сел на водительское сидение за руль, направляя машину в сторону снимаемого дома.****
- Ммм…ха…Б-БаКанда…пожаа…нгх…луйста… Я так больше не могууу! Ну сделай уже это! Прошуууу, - выгибаюсь и начинаю ерзать, жалобно скуля. Нога немеет, там будто все горит огнем и кожу пронзает иглами, до безумия хочется… - Терпи! – рык и немного грубые руки сильнее проходятся по тому месту, обжигая кожу, - Я тебе уже сказал, что не собираюсь этого делать! Ты сам заслужил такое наказание! Так что не скули теперь, все равно не поможет! - Садииист! Честно стараюсь терпеть, но разве можно ТАКОЕ стерпеть? Это просто выше моих сил! - Я больше не могу! - Терпи! – отпихивает мою руку, тянущуюся к тому месту, что бы хоть как-то облегчить адские страдания. - Сволооочь! Пожааалуйстааааа! Гнида ухмыляющаяся! Как же мне хочется ударить этого патлатого говнюка, чтобы стереть это насмехающееся выражения с его лица! - Повторяю, я дуть не буду! С ненавистью смотрю на парня, протирающего мою рану йодом. Когда эта гнида бросила меня на кровать, со словами «Смажу раны йодом – дуть НЕ БУДУ!», я думал, что он шутит, но он и правда не дует! Это просто ужасно! Рана безумно печет, будто раскаленных углей на нее положили, кожу вокруг нее болезненно стягивает и покалывает. Еще и этот скот дуть не хочет! Хоть немножечко! - Вот и все, - хмыкнул пони, убирая ненавистную мне баночку с йодом и выкидывая пропитавшуюся лекарством и кровью ватку в урну. - Я ненавижу тебя, - обиженно бурчу, махая тетрадкой на свою ногу. – Садист. Что скалишься? Нравится смотреть, как я страдаю? Сволочь, скот, – продолжаю бормотать ругательства на всех языках мира, не обращая внимание, как поезд под названием «Рассудок БаКанды» мееедленно, но верно трогается со своей платформы. - Ааааа! Убивают! – я еле успел увернуться от мухобойки! - Тыыы…моль седая. Какого хрена ты вообще полез к тем камням?! А если бы ты ногу сломал?! - Плавал бы с гипсом! - Тогда, заодно и не жрал бы пару недель ничего, кроме каш! - Почему это? - Я бы тебе челюсть выбил! – на этот раз фортуна повернулась ко мне тем самым местом, по которому меня ударили со всей силы мухобойкой. Подпрыгиваю, хватаясь за зад. - Эй! Ты, жалкий смерд, не смей покушаться на святое! Я же сидеть не смогу! - Как ты меня назвал? – звериный оскал не придает ему дружелюбия, хочу вам сказать, да и в комнате как-то похолодало. - Эммм. Я же совсем забыл положить в холодильник воду! Я это…пошел, - задком отхожу к двери, с ужасом смотря, как БаКанда, на манер плетки, постукивает по ладони мухобойкой, подходя ко мне. – Положу в морозильник…бутылку,- лихорадочно пытаюсь, не глядя, открыть дверь. Замок, что ли, заел?!- А то будет слишком горячей…пить будет неприятно…эту…воду… - В другую сторону. - Что? – тупо смотрю на пони, убирающего ногой стул, который я поставил как преграду. - Дверь открывается в другую сторону, - БаКанда, подошедший ко мне почти в притык, «ласково» провел рукояткой мухобойки по моей щеке. - А может, не надо? – с надеждой на светлое смотрю в глаза Канды, который явно вошел в азарт, что не предрекает мне ничего хорошего. - Надо, Мояши, надо. Поворачивайся ко мне задом. Деланно обреченно вздыхаю, якобы желая повернуться к двери передом, а к БаКанде…ээээ…спиной… По-моему, Юу маленько приафигел, когда я, с криком «Спасем популяцию Мояшей!» проскочил между его ног и спрыгнул на Божью землю с единственного в нашей комнате окна. Бабуль, спасибо, что сдала нам комнату без москитной сетки на окне! Вы когда-нибудь видели, как парень постарше, повыше и посильнее бегает по дворику среднестатистической бабуси-цветочкофилке за вторым парнем, который явно уступает ему в росте и возрасте, с мухобойкой в руках и лупит «меньшого» по заднице? Нет? А бабуля, сдающая нам пристройку ее домика, видела. Видела, ела семечки и еще выкрикивала:«Так ее, окаянный! Лупи свою бабу! Будет знать, что ты ее любишь!». Обидно.****
Обидно, а главное - больно! Уже минут тридцать лежу на животе и пытаюсь прожечь взглядом дырку в бренном теле Канды, сидящего на кресле, которое этот Пони поставил напротив кровати, на которой я, собственно, и лежу, дуясь на него. Я бы еще стерпел мухобойку, но вы знаете, что «попалось» под руку обуявшей пони, когда я выхватил у него мухобойку? Нунчаки! Вас когда-нибудь били нунчаками? МЕНЯ ДА! ЭТО БЕЗУМНО БОЛЬНО! Зачем милому божьему-одуванчику-бабусе нунчаки? «Милочка, это что бы цветочки подпирать». Цветочки, етить их! Еще я не понимаю, почему бабуля считает меня девушкой? Я парень! Не милый мальчик-нюня-большие-глазки-и-пухлый-зад-гей, а нормальный парень! Почти нормальный… - Ну и долго ты будешь на меня обижаться, Мелочь? – язвительный хмык. - Лопнешь сейчас. Фыркаю, возмущенно смотрю на довольного собой Канду. - Долго! Ты меня лупил нунчаками! - Тч! Мелкий, не нарывайся, ты сам это заслужил! - Чем?! – кидаю в нахальную узкоглазую морду подушку. – Нет, чтобы пожалеть, на ранку подуть! Мне, между прочим, было больно! – сердито и настороженно смотрю, как пони подкидывает в руках подушку, насмешливо поглядывая на меня. - Мелкий, ты хочешь, чтобы я тебя пожалел и сделал приятно? Хмурюсь, глядя на севшего в кровать Канду, сдерживаясь от того, чтобы не цапнуть его за руку, гладящую меня по голове. - Хочу! – выдыхаю в губы наклонившегося ко мне БаКанды и слышу тихий хмык. -Тогда, расслабься и получай удовольствие, Шмакодявка.****
- Ха…мммах…Да…вот так. Прошу, Канда, бы…ах…стрее…пожалуйста…дааааа! - Какой ты шумный, мелочь, что обычно, что… - Это слишком….ммм…приятно… и вообще, не болтай! Возвращайся к своему делу! - Тч! Не наглей, а то ведь перестану это делать! - НЕТ!!! НЕТ-НЕТ-НЕТ! Не прекращай, - умоляющий шепот,- я прошу тебя…продолжай…ах…Вот так…даа…нгх…дааааа, - откровенно млею от того, что делает БаКанда. От его движений крышу напрочь сносит, мысли текут лениво, иногда спутываясь между собой. - Сильнее, пожалуйста. - Мелкий! Прекрати командовать! У меня и так рука уже устаёт! Я из-за тебя уже мокрый! - Ну, Кааандааа, - умоляюще смотрю на парня. А ведь и правда уже весь взмок. Не сдерживаюсь и начинаю разглядывать БаКанду: до предела сосредоточенное лицо, чуть прикрытые практически черные глаза, темная футболка липнет к напряженному телу, по виску стекает капелька пота, которую до безумия хочется стереть, провести подушечками пальцев по губам, подбородку и ниже, а потом… - Все! - Что? – непонимающе смотрю на парня, вытирающего тыльной стороной ладони пот со лба. - Хватит с тебя, мелкий, вот что! – фыркает, начиная махать тетрадью на свое лицо. - Ну, БаКааандааа, помахай еще! – приподнимаю пораненную ногу, указывая на нее руками. - Нет! – моська-кирпичик. - Гад!****
- Почему я должен был готовить? – со смехом смотрю на вошедшего Канду, поверх его одежды на нем надет зеленый фартук в цветочек. - Потому, что я инвалид, - с обидой показываю на свою ногу. На БаКанде. Милый фартук. Только не захохотать, а то спагетти, которые он приготовил, окажутся на моей голове. - Не скалься, ублюдок малолетний. Ты пожизненно инвалид на голову, - мне в тарелку положили большую часть стряпни. - Угу, - закрываю рот рукой, делая вид, что зеваю, на самом деле пытаясь сдержать смех. БаКанда и фартук. Оживленно ем спагетти, иногда давясь ими – Юу так и не снял фартук, а я пытаюсь не засмеяться. - Мелкий! Жуй, а не глотай целиком! – усмешка. - Ты, конечно, мастер в глотании, - бью кулаком по груди, отчаянно пытаясь откашлять макаронину, которой я подавился, - но еду жуй! Сердито смотрю на бесстыжую морду. - Я тебе сейчас оставлю на лбу четыре дырки! – делаю вид, что пытаюсь прицелиться аккурат между глаз. - Тебе напомнить о том, что в багажнике лежит Муген? – на меня посмотрели, как на умалишенную креветку. - Мне интересно, кого ты больше любишь, меня или Муген? – философски размышляю, размахивая вилкой, на которую накручены спагетти. - Пф! Мелкий, как ты мог вообще задать такой вопрос и усомниться в моей верности?! Я всегда тебе говорил это и повторю еще раз, - непривычная для Канды дружелюбная лыба-оскал немного меня насторожила. Ну как немного, примерно так же, если бы к вам подплыла акула и человеческим голосом сказала: «Я тебя съем!». - Это, - к моему лицу приблизились, будто Пони хочет меня поцеловать, - конечно же,- наши губы почти соприкасаются,- Муген! – Пони, выхватив у меня вилку, сожрал последние спагетти. - Говнюк! – мало того, что съел мою еду, так еще настолько сильно обломал!****
Вечер. На спокойный и относительно тихий старинный городок опускается ночная мгла. Но, что удивительно, город не засыпает. Отнюдь нет. Только сейчас он в полной мере показывает свои красоты. Как ночной цветок постепенно раскрывается, одурманивая своим запахом каждого, кто проходит мимо. Этот запах будет вас преследовать в течении всего вашего пути. Вы будете вспоминать его мокрой осенью и лютой зимой, когда вам до невозможности плохо на душе или вы до беспамятства счастливы… Музеи и театры принимают своих любопытных гостей, любезно раскрывая двери каждому, кто этого жаждет. Нагретые камни, устилающие улицу, постепенно, под воздействием прохладного воздуха с моря, охлаждаются, благодаря чему многие люди с удовольствием ходят голыми ступнями по голышу***. Различные туристические места освещают таким образом, что бы подчеркнуть всю красоту места, либо здания, скрыв при этом все недостатки, а порой и уродство. По освещенной теплым светом фонарей набережной гуляют люди. Между веселой толпой, выделяясь эффектной внешностью и ростом, бродят ходулисты, зазывая путешественников посетить свои по истине уникальные выступления. Многочисленные актеры, танцоры, музыканты, певцы, кукловоды, жонглеры, глотатели огня и мечей, файерщики, иллюзионисты, художники – все они сулят грандиозные развлечения. Городок, тихий и сонливый днем, превратился в неугомонный и бессонный. С различных улочек раздается то динамичная, то лирическая, то этническая музыка и песни, сливаясь в безумную, но как-то умещающуюся между собой какофонию звуков. Восторженные, испуганные, радостные крики, смех и плач. Вы все еще думает, что в этом месте можно заскучать? По одной из улочек набережной, где было меньше всего народу, шла необычная пара. Веселый беловолосый паренек, бегающий со счастливой улыбкой и возгласами: «Смотри, БаКанда! Я обязан это попробовать/посмотреть», от прилавков с различной едой (начиная от сладкой ваты и шариков мороженного, заканчивая мясными блинчиками и копченным мясом ) до импровизированных сцен для уличных артистов, и угрюмый темноволосый парень, который, со словами: «Лопнешь/поранишься/отстань от очередного клоуна/ не мучай животное!» оттаскивал своего «приятеля» от этих самых прилавков и сцен. POV Аллена. - Мне мороженное со вкусом шоколада и сгущенки, мяты, кофе и колы, – протягиваю милой продавщице деньги, взамен получая увесистый рожок с шариками мороженного.- Благодарю! Возвращаюсь к явно чем-то недовольному Канде, уже начиная есть мороженное со вкусом колы. - Деточка, ты не лопнешь? – японец, все с таким же изумлением, как и в первый день знакомства с моим аппетитом, наблюдал за тем, как я поедаю последний шарик. - А ты купи и отойди! – показываю пони язык и, судя по его смешку, на данный момент этот орган имеет все цвета и оттенки, доступные человечеству. - Ага, а мне потом собирай лопнувшего тебя по всей округе. - Ух тыы! Неужто волнуешься обо мне? - Да нет, просто не хочу получить штраф, - ухмылка и меня щипают за филейную часть тела. Но и я не остался в долгу! Как итог: идем по набережной и щипаем друг друга за зад, вставляя ехидные и пошлые комментарии. - Мамочка-мамочка! А почему эти дяди делают друг другу то, что делает тебе папа? - девочка лет шести прыгала вокруг, мягкого говоря, смутившегося меня и невозмутимого БаКанды, и показывала на нас пальчиком. - Это они так играются, доченька! – ничем не примечательная женщина лет тридцати, взяв свою дочь на руки и гневно пробормотав нам:«Бесстыжие!», быстро удалилась подальше от этого участка набережной. Ндаа. Беда. Только я хотел начать гневную тираду, на тему того, что «…это ты во всем виноват!», как меня хватанули за запястье и потащили по направлению аттракционов. Ура! Карусельки! Поели, а теперь можно и поблевать! Из мыслей «хочу покататься на этом, и на этом, и на этой хреновине, которая в любой момент может сломаться, и на этой катапульте» меня вывел немного грубый голос БаКанды, гласящий порозовевшей продавщице: «Два билета на колесо обозрения». Девушка, с минуту потупив, а после покидав многообещающие взгляды на япошку, написала на одном из билетов свой номер телефона который Пони демонстративно отдал мне, поцеловав в щеку. Сказать, что тут высоко – ничего не сказать! Говорить банальное «город как на ладони» тоже не хочется. Скажу так, что при желании, отсутствии стыда, чувства самосохранения и наличию должной меткости, можно отомстить голубям, так любящим гадить с высоты. Желтые огоньки фонарей на набережной, бескрайнее море, тишина, приходящая на смену шуму и, как бы приторно не звучало, ощущение теплой руки любимой гниды в своей – завораживает. Единственное что нарушает эту идиллию, так это подозрительное скрипение и ехидное сбоку: «Смотри, мелкий, болтик упал».****
Порядком уставший и безумно довольный (мне удалось скормить этому нелюдю мороженное со вкусом мяты, зеленого чая и тирамису!) я, вместе с таким же уставшим и недовольно отплевывающимся Кандой, вернулись в наш домик, мечтая о парне и девушке - душе и кровати. И я бы осуществил желаемое, если бы не один длинноволосый имбецил азиатской национальности, в который раз за день припечатавший мою тушку в стену. - ДураКанда, - шиплю, пытаясь убрать наглые лапы со своего царского тела, заодно вернуть одежду на законное место,- я, конечно, понимаю, ты последние два месяца много работал, но не веди себя так, будто у тебя недо…кхм…мояши последней стадии! – выворачиваюсь и кусаю БаКанду за первое, что подвернулось моему рту – за нос. Канда, проявляя не свойственное ему великодушие и спокойствие, ударил куда-то в область моей печени, за шкирку затащил на кровать, держа мои руки, мертвой хваткой,над седой головенкой. Оля-ля, соседи, БДСМ заказывали? Если что, то мне вообще не смешно – это истерическое. Надо мной нависло чудовище, горящий злобой и похотью, взгляд которого не предвещал мне, а в особенности некоторым частям моего тела, ничего приличного. - Стручок, за все те мучения, что мне пришлось вытерпеть, я имею полное право делать с тобой все, что только пожелаю! - А у меня спросят? – с поистине детской надеждой смотрю в почерневшие глаза, пытаясь сделать жалобный голос, что не очень получалось, поскольку возбужденная хрипотца, проскальзывающая в голосе, выдавала с потрохами. - А надо? – место укуса горит огнем, но чувство прохладного и мокрого языка на поврежденном участке кожи придает боли оттенок странного удовольствия. - Не-а, - капитулирую, чувствуя горячие руки, гладящие бедра и живот. От, казалось бы, невинных поглаживаний тело охватывает жар, нежелание сопротивляться, глупое возбуждение, а так же дурацкое желание получать и дарить ласку. End POV Аллена. Два несомненно сильных тела сплелись в полуживотном-получеловеческом танце. Ласки, которые дарили они друг другу, были временами слаженными, а временами хаотичными. Парни до саднящих губ целовали, до крови кусали и до ярких синяков сжимали тела друг друга. Ни один из них не собирался сдаваться, становясь ведомым, будто от этого зависела жизнь и честь. Стоны, означающие поражение, застывали в поцелуях, тонули в привкусе своей и чужой крови. Настоящая битва, оружием которой были не кулаки, а ласка. Рык, звук мокрого поцелуя и хриплый стон в него, запах крови, к которому примешивается запах смазки. Скользкий палец оказывается в теле седовласого парня, от чего тот, в который раз, до крови прокусил губу темноволосого, издавая немного болезненный вскрик. Инородный предмет двигается внутри почти грубо, вызывая сильный дискомфорт. Ласковые поцелуи, покусывание шеи, ладонь, ласкающая плоть, а так же возможность вдоволь кусаться и царапаться - утешительный приз для англичанина. К первому пальцу добавляется второй, а после и третий, вызывая протест у беловолосого парня – он дергается, соскакивая с фаланги пальцев. Рык и звонкий звук шлепка по ягодице. Японец рывком переворачивает Аллена на живот и без предупреждения вторгается в еще неподготовленное тело. Комнату, в которой царствует темнота, наполняет приглушенный шлепок и болезненный крик, который коротковолосый парень пытается заглушить, кусая подушку. Азиат, будто успокаивая, целует паренька под собой за ухом, шепча ему то, о чем тот и сам знает – скоро удовольствие будет преобладать над болью, нужно просто потерпеть и попытаться расслабиться. Первые движения слишком неприятны, о чем свидетельствуют болезненные стоны и судорожно сжатое одеяло в пальцах Уолкера. Раздраженные мышцы входа против воли сжимают чужеродный предмет, делая неприятные чувства невыносимыми для мальчишки и дискомфортными для парня сверху. Аллен шипит, кусает, царапает подушку и одеяло, вслух проклинает Канду, пытаясь сдержать постыдные для него стоны боли. Очередное проникновение – громкий стон, тело под японцем судорожно выгибается, низ живота обоих парней сводит судорогой. С каждым грубым толчком электрический ток, разрывающий все тело от удовольствия, усиливается, кислорода в легких катастрофически не хватает. Чересчур громкие стоны, рык, мокрые хлопки и запах двух разгоряченных тел наполняет комнату, лишая обоих рассудка. Чужая рука ласкает мокрую плоть в такт безжалостным движениям, позвоночник разрывает болью, когда тело опять непроизвольно выгибается. Громкий хлопок, крик одного переходит в хриплый рык другого, мышцы сжимают пульсирующую плоть и оба парня изливаются. Азиат всем своим весом вжимает европейца в кровать, щекоча горячим и прерывистым дыханием мокрый загривок и белоснежные волосы. Поцелуй в шею и еле слышное: « Ски десу, бака Мояши». Приглушенный ответ: «Я тоже люблю тебя, БаКанда». POV Аллена. Чувствую острую потребность в кислороде, что очень тяжело осуществить, когда на тебе около семидесяти килограмм живого веса. - Может, ты встанешь с меня? – делаю тщетную попытку скинуть с себя Канду. - Может, - голос, как у довольного котяры, который пытается это скрыть. - Так может или встанешь?! - Мелкий, заткнись и не порть мне момент, - укус в шею. - Шош ты, милок, может это она так тебе на продолжение намекает! – в комнате включается свет, на пару минут полностью ослепляя и дезориентируя. - Арэ?! – до меня доходит, КТО это сказал. Лицо и уши моментально краснеют, судорожно пытаюсь нащупать одеяло и прикрыться им, а заодно накрыть эту невозмутимую хвостатую морду! - И как давно вы тут? – его величество пофигизм! Даже прикрыться не пытается! - Да давно ж, милок, я вам тут клубнички принесла, - на пол поставили тарелку, которая доверху наполнена красными и розоватыми ягодами. – Ну, вы это, не обращайте внимания. Я пошла, а вы тут продолжайте! – бабуся посеменила в сторону выхода, бормоча о том, что это лучше, чем в сериале. - Ты. Не. Закрыл. Дверь?! – чувствую, как левая бровь дергается. - Тч! Я был занят кое-чем другим, а не мыслями о том, как закрыть дверь! – шкурой чувствую ухмылку этого пони. - Гад. - Гад, - со мной соглашаются?- Зато как ты стонал под этим гадом, - язвительностью так и прет! Молча щипаю пони за бедро. Съездил, блин, на море. -------------------------------------------------------------------------- * Из цикла песен «Созвездие Гагарина» ** Главный герой книги Достоевского «Преступление и наказание» *** Голыш – круглый гладкий камень средней величины.