Спасение в нахальстве (Refuge in Audacity)

Комбефер убедил Анжольраса закончить срочное полуденное собрание пораньше, потому как прямо после него у всех стояла лекция. - Скоро экзамены, - напомнил Комбефер студентам, поскольку их преданность делу юриспруденции вызывала сомнения. - В этом семестре у вас лишь один предмет, более того, общий для всех. Вы не должны его пропускать. - А где Жоли? - шепотом спросил Курфейрак у Боссюэ, пока Комбефер продолжал тщетные попытки назвать все причины почему нехорошо прогуливать занятия, ограничившись одним предложением или даже абзацем. Друзья азбуки встретились в "Мюзене" за обедом, потому как все уже были наслышаны о нарастающем беспокойстве в Париже, все его чувствовали, и если холера не убьет энтузиазма масс и непосредственно массы, то скоро следовало ждать по меньшей мере антиправительственного мятежа. - Жоли - наша последняя надежда. Жеан ушел передать новости Фейи перед занятиями в Сорбонне, Грантер пошел играть в теннис… Жоли может отвлечь Комбефера, затащить его в комнату для вскрытий, а там, глядишь, он оставит нас в покое? - Жоли считает, что болен холерой, он сидит у себя дома и пытается лечиться с помощью разных направлений магнетической гомеопатии. Курфейрак скривился. - Бе, холера. Должно быть, он страшно паникует. - Да, хотя с ним все в порядке, за исключением нервозности и воображения романтика, не нашедшее себе иного выхода. Он попробовал обратить циркуляцию магнетических токов в своем организме, облепив стены магнитами... - Чтобы излечить холеру? - Ну а как иначе? Всяко лучше слабительных, которые он прописывал в клинике, где они с Комбефером работают. На неделе Жоли чуть не вздернули на фонаре за доставленные им неудобства, если не за холеру в придачу. Я не осуждаю Жоли с его истериками: он думал, что ему известны каждая болезнь и метод ее лечения, вдруг черт знает почему появляется какая-то непонятная галиматья, никто не знает, как ее лечить, но есть повод думать, что Луи-Филипп, наш грушевидный друг, был тем зараженным плодом, что повинен в череде наших несчастий. - Да ну, неужели ты действительно думаешь, что правительство отравляет воду в колодцах? - Ясен пень, что не студенты-медики и доктора. Рабочие заражаются холерой не поэтому. Жоли не выходил из дома после случая с фонарным столбом. Если бы Анжольрас не оставил особых распоряжений, Жоли уже давно сидел бы в Швейцарии. - Вы двое вообще слушаете? - спросил Комбефер. Курфейрак и Боссюэ подняли глаза на Комбефера, который неодобрительно глядел на них через стол. - Нет, - ответил Боссюэ. - Ни капельки, - чирикнул Курфейрак. - Любое упоминание учебы действует на меня, как сно... - Нам нельзя пропускать это занятие, - сказал Анжольрас, поправив стопку листов. - Там ведь никого не будет, - возразил Курфейрак, глубоко огорченный отменившейся игрой в бильярд. - Более того, нашу старую добрую грушу не срывали с древа познания добра и зла, прежде чем лавочники выставили ее на показ… - Я с бодуна, давай попроще, - попросил Боссюэ. - Надо же, Курфейрак не поддерживает конституционную монархию Луи-Филиппа, - сказал Анжольрас, раскладывая свои бумаги между страниц учебника. - Да, а еще меньше я поддерживаю необходимость зубрить его тяготеющие над нами указы. В чем смысл учить законы, если они есть не что иное, как мерзкое извращение естественных прав человека вкупе с неприкрытыми злоупотреблениями привилегиями… - Лемарк слёг с холерой, - оборвал его Анжольрас. - Я связался с нашими друзьями. Если мы хотим добиться нужного результата, нам стоит вести себя как обыватели. - Тогда мне лучше, как обычно, пойти играть в бильярд, - парировал Курфейрак. - Это будет более чем подозрительно, если я объявлюсь на лекции, - добавил Баорель. - Если мы выйдем сейчас, то успеем к перекличке, - закончил Анжольрас, взял в заложники шляпу Курфейрака и удалился. - Разбойник! - с досадой воскликнул Курфейрак. - Он-то знает, что мои родители погрозились навестить меня, если я ещё хоть один раз оставлю свои деньги у шляпника! Я вынужден последовать за ним, если я хочу вновь увидеть мою радость. Баорель сделал гримасу. - Ты ведь не собрался в самом деле идти на лекцию, а, Курфейрак? Там никого не будет. Больно хорошо на улице, даже несмотря на миазмы, отравляющие воздух. Вообще, как по мне, самый болезнетворный воздух находится на юридических факультетах. Там полно пыли и монархистов... - Баорель, - прервал его Комбефер осуждающим взглядом, потом мельком осмотрелся, чтобы убедиться в отсутствии посторонних. - Это весьма спорное медицинское заключение. Преисполненный возмущения Курфейрак собрал свои вещи, отыскал учебник, сброшенный на пол во время поисков карты Парижа, и схватил Боссюэ под руку. - Пошли, я не собираюсь страдать в одиночку. - Бессмысленно заставлять страдать и меня! - Ты должен мне тридцать франков. - Что ж, по рукам. Баорель, не оставляй меня. - Дудки. Две головы хорошо, а одна - лучше. - Ты должен мне десять франков, - откозырнул Курфейрак. - А ты увел у меня девушку, - нашелся Баорель. - Она уже все равно тебя утомила. Ее постоянный смех довел бы тебя до ручки. Я оказал тебе услугу, Баорель. Ты хотел уйти от нее, но не мог придумать повода разорвать ваши отношения. Я провернул все так, что каждый остался доволен, и даже не требую обратно мой замечательный жилет, чтобы ты хоть иногда не походил на бездомного дальтоника, который подрабатывает в цирке. Баорель чудовищно возмутился и сделал выпад в сторону Курфейрака, который дал обратный ход и выбежал из кафе. К тому времени, как они добрались до университета, Баорель сумел словить Курфейрака и взял реванш, разворошив его прическу, после чего от романтичных кудряшек остался весьма неприглядный "одуванчик". - Ха! Так тебе и надо! - Сволочь, - процедил Курфейрак, подбежав к окну, и стал восстанавливать свой прежний вид. В этот момент Баорель осознал, что через дорогу от них стоял Парфенон, а сами они находились на ступеньках их университета. - Негодяй! - обиженно вскрикнул Баорель, увидев, где они находятся. - Я даже не успел застегнуться на все пуговицы против инфекции. - Из-за тебя у меня на голове бедлам, - сказал Курфейрак не прекращая отчаянных попыток пригладить свои кудри. - Черт бы тебя подрал, Баорель, ты только посмотри! - Давай меняться, - ухмыльнулся Боссюэ, с сожалением почесав свою лысую голову. Курфейрак слабо улыбнулся и продолжил накручивать пряди на палец, дабы воссоздать свои кудряшки. Он добился некого подобия порядка. В то время на ступенях появился Анжольрас и демонстративно отворил дверь. - Теперь ты можешь вернуть мне мою шляпу, - сказал Курфейрак, со вздохом посмотрев на свое отражение. - Погляди на катастрофу, которую учинил Баорель у меня на голове. - Хочешь вернуть ее - прийдется зайти в лекционный зал, - настоял Анжольрас. - Пойдём. Три студента юридического факультета угрюмо последовали за Анжольрасом в (пустой) лекционный зал, где профессор призывал еще четырех человек занять места поближе к нему. - Сегодня я пришел на лекцию только ради того, чтобы заразить оставшихся студентов холерой, - заявил профессор в ответ на чьи-то возражения. У этого пожилого сутулого господина вечно ходил с недовольным лицом и расшатанными нервами. Он был не так плох, как Блондо, он был равнодушен: за семестр придирался к паре-тройке студентов, а остальным просто давал шанс преуспеть или провалиться в зависимости от соответствующих способностей, однако он был в скверном настроении и откровенно хотел отыграться на студентах. - Полагаю, у меня есть все симптомы. Из-за вашего присутствия здесь и вашего желания учиться, вместо того, чтобы дать мне спокойно полежать в постели, мне еще больше хочется вас заразить. Однако вы явились сюда, тогда как ваши товарищи прогуляли лекцию и доказали тем самым, что при пандемии первым попадает под удар образование. Вы получите вознаграждение в виде комбинации знаний и эпидемической болезни. - Университетское образование всегда пригодится, - сказал Курфейрак. - А вот и моя шляпа! И где, на первом ряду? Анжольрас, честное слово, ты меня убиваешь. Профессор заметил новоприбывших и подозвал их жестом. - Кто тут у нас… А, мсье Анжольрас! Эти волосы я узнаю где угодно. И… Мсье Баорель, я даже не догадывался, что вы из этой группы! - Так я не из нее? - поинтересовался Баорель. - Тогда простите за беспокойство. - Мсье Баорель, вы уже пятый раз записываетесь на этот курс, вам стоит посетить хотя бы одну лекцию... Но было слишком поздно; Баорель радостно дотронулся до шляпы в знак прощания и вышел из лекционного зала. Курфейрак и Боссюэ плохо сдерживали хохот. Анжольрас бросил на них некое подобие испепеляющего взгляда, что вынудило их немедленно разойтись по своим местам. Скамьи аудитории не могли похвастаться удобством, Курфейрак не любил слушать лекции в том числе из-за этого. Желающему воспользоваться сидениями непростительно топорной работы нужно было протиснуться между деревянными полными заноз столами, не упасть на колени какому-нибудь студенту, затем как-то выудить свою сумку на поверхность и вновь опустить её. Курфейрак был уже достаточно угнетен к моменту появления на его столе учебника, и, чтобы подбодрить себя, он надел шляпу и решил не прикасаться к конспекту, вместо записей занявшись рисунком. Профессор повернулся к аудитории, проверил присутствующих, впервые за семестр узнал их фамилии, порылся в своих бумагах и начал лекцию. Курфейрак того не замечал, посвятив всё внимание политической карикатуре весьма откровенного содержания на тему злоупотреблений монархии и её неминуемой кары. Он с головой ушел в свое занятие и около получаса потратил на усовершенствование иллюстрации. - …Кто-нибудь? Мсье де Курфейрак? - Да, сэр? - переспросил тот, оторвав взгляд от рисунка. - Вы уже прочли новейшие ордонансы Луи-Филиппа, я прав? - Да, сэр. - Значит, вы сможете назвать нам новый способ подачи апелляции. - Эмм… - Ах, а я уже было подумал, что хоть раз в жизни вы решили вести конспект, - он вышел из-за кафедры и выхватил листок из рук Курфейрака, не обращая внимания на его неистовое "Эй!", выкрикнутое в протест. - Но нет, на самом деле вы… Что за чертовщину вы нарисовали, мсье де Курфейрак? Тот встал и поправил лацканы своего пиджака. - Я вел конспект в удобной мне манере, сэр, и умоляю вас более не наносить мне оскорблений, употребляя эту приставку, сэр. - Вы изобразили, как Марианна содомирует Луи-Филиппа саблей, - произнес профессор, представив рисунок на всеобщее обозрение. Боссюэ не удержался и, заливаясь смехом, рухнул на парту. Профессор был очень недоволен, а у оставшейся части аудитории - у всех четырех человек - будто бы внезапно появился туберкулез с сухим кашлем до боли похожим на смех. Анжольрас невозмутимо продолжал читать свои записи, не подавая виду, что заметил порнографическую карикатуру своего товарища. - Не соблаговолите пояснить содержание этой работы, обладающей неоспоримой художественной ценностью и ошеломляющей своей гениальностью, мсье да Винчи? - С превеликим удовольствием, - ответил Курфейрак, отыскав спасение в нахальстве. - Видите ли, сэр, я мыслю не словами, но образами, поэтому я набросал эскиз вместо того, чтобы записать ваши мудрые комментарии. Иллюстрация стоит по меньшей мере тысячи слов, а потому эта зарисовка поможет мне восстановить содержание вашей лекции гораздо лучше, нежели какие-либо мои формулировки далекие от совершенства. - Значит, согласно вашему конспекту, апелляции подают на острие сабли, засунутой между ягодиц нашего монарха? - Это излишне буквальная интерпретация очень символичного действия, - выпалил Курфейрак. - Понимаете, сабля олицетворяет, эмм… Весы справедливости. Марианна, то есть республика, находится с одной стороны, а Луи-Филипп - с другой, они представляют собой чаши этих весов, склоненные к, эмм… Монархии. Марианна, создательница конституции, она… Она проникает в самую утробу конституционной монархии силой новой бескомпромиссной судебной системы, применение которой малоприятно, но крайне полезно для политического организма. - Вы так считаете, мсье де Курфейрак? - Всенепременно, сэр! - Тогда, быть может, вы объясните, отчего Марианна рассталась со своим платьем? - Если позволите, мсье профессор, чтобы изображение запечатлелось в памяти Курфейрака, - пояснил Боссюэ. - Он редко думает о чем-либо, что не имеет оголенного торса. Если ему требуется что-нибудь запомнить, то это что-нибудь должно иметь большую неприкрытую грудь. - Я и так это хорошо понял, - ответил профессор. - Всё так, аморальный богемный образ жизни вредит моим мыслительным способностям, - согласился Курфейрак. - Это или сифилис, - язвительно заметил профессор. - В вашем положении я бы не стал привыкать к своему носу. - Обыкновенно я оказываюсь в самых различных положениях, сэр, - ответил Курфейрак, умышленно плохо изображая невинность. Профессор сверлил его взглядом. - Никогда не имел желания знать это, мсье де Курфейрак. Что ж, где мы… Мсье Анжольрас? - Хм? - Я смотрю, мсье Анжольрас мысленно присоединился к компании прогульщиков. Где же вас искать? Быть может, на юге? Или в Эльдорадо вместе с красными овцами Кандида? - В якобинской республике добродетели, - отозвался Анжольрас. Профессор, казалось, был впечатлен вопреки своей воле. - Туше, мсье Анжольрас. Что творится с моими студентами? Вы не должны были парировать столь поспешно… Мсье Легль, что за чертовщину вы творите? - Мой локоть как бы застрял в чернильнице, - ответил Боссюэ, чей смех - как и всё в его жизни - сыграл с ним злую шутку. - Не беспокойтесь, сэр, зато мой пиджак впервые за много месяцев станет чёрным в должной мере. Этот отблеск ученичества придаст респектабельности моему виду. - Всегда считал Блондо излишне строгим, однако теперь я прекрасно понимаю, почему он отказался с вами работать. Моя славная троица [игра слов: Trois Glorieuses - букв. славная троица - название трех дней Июльской революции 1830-ого года, в исторической литературе известные как "Три славных дня" - прим. переводчика], все как один в центре первого ряда, все как один готовы оспаривать слова величайших авторитетов в залах суда, вы отвлекаете меня от ваших непоседливых коллег. Когда-нибудь вы трое станете отличными адвокатами. Мсье Дюпен и Богарне, как я вижу, с головой ушли в работу, однако никто не утрудился написать более одной странички. После Курфейрака ему следовало понять, что читать конспекты студентов - глупая затея, однако профессор взял их писанину, где обнаружился сценарий романтической пьесы, и стал читать вслух. - Входит Донья Альмавивата. Раз жизнь моя приносит лишь печаль и скорбь, я грудь упругую свою пронзить готова. Она сбрасывает мантилью. О мягкой спелой плоти… Что за чертовщина? Двенадцать слогов на строку, вы олухи! - Дюма обещал ее посмотреть! - запротестовал Богарне, когда профессор начал рвать лист пополам. - Дюма болен холерой, - рявкнул профессор. - А если вы только подумаете показать этот мусор Гюго или Готье... - Все равно она не была достаточно хороша для Гюго или Готье, - сказал Курфейрак с показным утешением. - А вы не думали, друзья, что и для Дюма она могла быть плоховата? - Будто бы ты трудился над грудью больше, чем мы, - выпалил Дюпен и швырнул пером в обидчика, вместо того попав в Боссюэ. - Эй, грудь Марианны в разорванном корсаже олицетворяет плодородие наших… - Мсье де Курфейрак, позвольте мне остановить вас. На сегодня с меня довольно объяснений вашего изумительно непристойного символизма. Оставьте что-нибудь на растерзание будущим историкам в академических склоках. Курфейрак не последовал совету, профессор вскинул руки к небесам и воскликнул: - Хватит! У меня создается впечатление, что холера поражает лишь разумных существ. Все носители ужасной заразы тугодумия развили некий иммунитет и явились на занятия исключительно, чтобы помучить меня. Класс свободен. Не хочу пасть жертвой эпидемии глупости, что поразила ваши ряды. - Ха, мы свободны на час раньше! - возгласил какой-то студент и хлопнул Курфейрака по плечу. - Я должен тебе стаканчик. - Все мы должны, - добавил еще один студент, еще не закончив смеяться. - Партия бильярда в "Вольтере" сегодня вечером? Курфейрак взглянул на Анжольраса - тот слегка покачал головой. - Думаю, завтра днем, - ответил Курфейрак. - В этот вечер я пообещал быть в другом месте. - Скоро с головой окунешься в корсаж Марианны, а? - спросил первый студент, подмигнув. Или буду планировать жестокое антиправительственное восстание, не суть. Курфейрак улыбнулся. - Имею право. Он сгреб бумаги, перо и чернила в сумку, но профессор задержал его и окатил страдальческим и умудренным жизнью взглядом, что Курфейрак нашел весьма забавным. - Мсье де Курфейрак, вашим родителям известно, с кем - иными словами - как вы проводите свой досуг? - спросил профессор, подняв рисунок. - Я бы очень удивился, если бы они это знали, - сказал Курфейрак. - Но, сэр, я искренне считаю свои действия благом для себя и для своих сограждан. - В самом деле? - Так и есть, сэр, я лишь применяю философию на практике, - сказал Курфейрак, спохватившись, прежде чем он успел сдать себя и все подпольное революционное сообщество преподавателю. - Неужели Просвещение не учило нас тому, что мы имеем право на удовольствие? - Я намерен исключить вас с этого курса. - Ох, сэр, - залепетал Курфейрак со скорбным лицом. - И это после того, как я доказал, что вы не больны холерой, но всего лишь избытком желчи? За подобную медицинскую экспертизу вам бы пришлось выложить по меньшей мере... Творение возвратили его создателю, бросив тому в лоб бумажный комочек - в ответ раздался смех. Курфейрак, размахивая над головой портретом Марианны с голой грудью, поспешил ретироваться вслед за Боссюэ и Анжольрасом. Может, ему стоило держаться потише, а он все махал знаменем своего беспрецедентно пошлого рисунка. Курфейрак решил, что сейчас самое время достигнуть совершенства в искусстве маскировки. Ведь нет ничего менее заметного, нежели очевидность.