***
Прошло уже две недели, но каждый вечер попытки вытянуть из себя хоть что-то, похожее на ту чарующую его мозг мелодию, не получается. Это сводит Тэгуна с ума. Ему все чаще названивают из агентства, напоминая о приближающемся сроке окончания контракта, что дополнительно капает раскаленной сталью на нервы музыканта. Если бы не общение с детьми, Тэгуна давно бы забрали в психушку, но эти маленькие существа дают силы. Они словно будят теплые человеческие чувства, исцеляя его душу, отданную старому пианино. Каждый вечер мелодия в голове становится все четче, и музыкант даже порой неосознанно мурлыкает ее себе под нос, но когда замечает это, то напрочь все забывает. Такая ситуация держит учителя в напряжении; порой в голову лезут странные страшные мысли «будто мной кто-то играет, травит как собаку. Это просто эксперимент, чтобы увидеть, сорвется ли собака с цепи или нет…». Тэгун уже одной ногой в омуте безумства. Как только уходит последний ребенок из класса, он чувствует, как страх опутывает его. Он стал настоящим безумцем, который живет лишь от света маленьких детей. Кроме них музыкант видит лишь свое пошарпанное пианино. Все остальное – рефлексы. Мелодия душит его, но и становится его единственной целью в жизни. Совершенно ослепнув от безумия, музыкант не замечает как с каждым днем тень от музыкального инструмента вытягивается, как она все больше принимает человеческий силуэт. А тень появляется. Каждый день она ближе и ближе к Тэгуну, пока не скользит по его стулу. Хочется разнести этот чертов инструмент. Тэгун замахивается кулаком, но размыкает пальцы в последние секунды перед ударом. Как некогда любимую женщину, он не может ударить со всей силы. От переполняющей его злобы хочется безумно кричать, рвать на себе волосы. Учитель снова и снова ударяет пальцами по клавишам. По спине пробегает холодок. Музыкант даже не подозревает о том, что черная тень уже забралась на него самого и скоро проглотит. Будь он повнимательнее последние дни, то заметил бы это сверхъестественное явление. Но учитель Чон не замечает, чувствуя себя обессиленным, опустошенным. Мужчина лишь роняет свою голову на клавиши, закрывая глаза. Но странно, во тьме он видит силуэт. Новая ступень безумства. Тэгун открывает глаза, трясет головой и идет домой. Ему нужно как следует проспаться.***
Наконец-то получилось! Из под длинных прямых пальцев пианиста льются прекрасные звуки. Тэгун сумел! Пусть это не та самая мелодия, но эта музыка настолько хороша, что ее даже не будут редактировать в агентстве. О да! Музыкант ликует – эта песня точно станет хитом. Он проигрывает ее много раз подряд, доводя до совершенства. Нужно записать ноты в тетрадь, поэтому музыка стихает. Внезапно раздаются одинокие хлопки, разносящиеся эхом по классу и вылетая в коридор музыкальной школы. Тэгун даже не подозревал, что у него есть слушатель сегодня, поэтому он резко вскидывает голову, чтобы увидеть своего гостя. Незнакомец стоит совсем рядом, облокотившись на пианино. Как его можно было не заметить? Мужчина хмуро всматривался в лицо, в глаза того, кто нарушил его покой. Не удается вспомнить. Ну и пусть, сейчас главное для него – перевести свою музыку в замысловатые знаки в тетради, поэтому он прерывает зрительный контакт, и возвращается к все еще белым листам. Незнакомец презрительно фыркает, но подпирает рукой подбородок, показывая что уходить не собирается. Тишина быстро нависает в кабинете, зовя к себе в поддержку напряжение. Что-то странное витает в воздухе, но Тэгун отгоняет все, продолжая записывать мелодию, пытаясь вспомнить и учесть все свои правки. Но это трудно, ему тяжело работать под тяжелым пристальным взглядом. - Что Вы хотели? – Не выдерживает давления музыкант. - Поздравить тебя! И попросить довести до конца то, что начал. – Незнакомец низко склоняется к учителю. Он не говорит громко, а в конце переходит на шепот. Губы подрагивают от ехидной ухмылки. От его голоса бегут мурашки. Хриплый, бархатный голос, обволакивающий слушателя в кокон. Тэгун не понял. Его внимание полностью отдано недавно написанной музыке. Он внимательно смотрит на гостя, нахмурив брови. Странный юноша. Но сейчас его не было. Пустой класс. Тишина и никакого напряжения. Неужели он и правда сходит с ума? Музыкант встает и внимательно осматривает помещение – никого нет. Тревога разрастается изнутри, давя на виски. Чон зажмуривается и просыпается у себя в постели. Сознание подсказывает – сон. За окном серо, шумит дождь, поэтому трудно определить который час. Мужчине приходится встать, шагнуть в холод, покрываясь полностью противными мурашками. Он идет на кухню за водой. Холодный пол колет босые ноги, но музыкант предпочитает холод сейчас. Он помогает проснуться. На циферблате маленькая стрелка уже перевалила за двойку; давно Тэгун так долго не спал. Давно он не помнил свои сны настолько детально. И вдруг, как метеорит на голову – осознание. Песня! Он может ее воспроизвести. Музыкант быстро находит свою нотную тетрадь и как можно скорее записывает песню. Слишком долго память играла с ним в злые игры. Сейчас он не позволит ей улизнуть. Готово! Чон без запинки прописал всю мелодию, которую слышал во сне. Это точно что-то новое и стоящее признания миллионов. Довольный собой, музыкант возвращается на кухню, чтобы позавтракать. Настроение поднимается мгновенно. Он смог. Терзания от нереализованной идеи наконец уйдут, можно снова стать свободным от негативных эмоций. Тэгун ставит чашку под краник в кофе-машине. В ожидании он барабанит пальцами по столу, но это приносит ему беспокойство. Голову снова заполняют сомнения. «А правильно ли он записал песню?». Мужчина тут же подрывается и идет проверить строчки в тетради. Перечитывает их, хмурит лоб, делает пару поправок. Перечитывает снова, но снова находит несовпадения. «Проклятье!». Он имеет полное право негодовать. Нужно попробовать сыграть. Пальцы помнят ритм. Музыкант пьет свой кофе и кутается сильнее, чтобы не простыть под дождем. Слава Богу, у него есть место, где можно играть в любое время. Хоть охранник на него и смотрит косо, Тэгуну плевать. Выходные надо проводить отдыхая, но музыка – это все для него. Чон отдохнет перебирая клавиши пальцами. Учитель почти бежит до своего класса. Пока он открывает замок, почему-то всплывает в памяти образ того парня из сна. Как наваждение. Почему музыкант перед дверью вспоминает незнакомца, а не мелодию? Наконец, дверь открывается, представив взору пустой класс. Почему-то Тэгун выдыхает с облегчением и делает всего один шаг, как его окликают со спины. Тот самый голос из сна моментально ловит учителя в бархатную ловушку. - Привет, я ждал тебя.***
Мороз по коже. Тэгун рассеянно отступает назад, пятясь от двери. Мокрый зонт выпадывает из рук. Пришлось крепко зажмурить глаза и потрясти головой, чтобы это странное видение прошло. Почему? Кто этот парень? Тэгун же не мог придумать абсолютно нового человека. Вероятно, он видел его где-то, только где и когда? Еще раз проморгавшись, и убедившись, что незнакомца здесь нет, музыкант направился к пианино. Понадобился целый день, чтобы полностью восстановить и записать музыку из сна. Тэгун играл, крутился на стуле, долбил пальцами по клавишам, ходил из угла в угол, но все-таки сделал это. У него была песня, хоть немного ослабившая его оковы перед пульсирующей неизданной мелодией-монстром, пожирающей его сознание. Вечером после дождя было солнечно и свежо. Тэгун и думать забыл о странном парне. Но тот и не думал так просто отпускать гениального музыканта. Выросшая тень в закрытом классе превратилась в того самого юношу, высокого, с белыми волосами. Парень провел рукой по пианино, обходя его. Сел, открыл крышку и опустил пальцы именно на те клавиши, которые Тэгун нажимал последними. «Вытащи меня отсюда, Чон Тэгун». Он подошел к окну и отодвинул плотные шторы, пуская тонкий луч света в комнату. Незнакомец медленно поднял руку и подставил под сияющий поток, но тут же одернул, быстро спрятав ее в карман. «Разбуди меня скорее». Воскресение ушло на то, чтобы передать песню в агентство. Дальше все шло как по маслу. Музыку почти не редактировали, и поставили имя музыканта в первый ряд. Песня, исполненная популярным исполнителем, ворвалась сразу на вершины чартов и долго не сдавала позиций. Контракт был продлен, Тэгуна даже снова уговаривали переехать в Сеул, но он отказался. Все вроде шло замечательно, но было одно весомое затруднение в его жизни – почти каждую ночь к нему приходил тот самый парень. Мужчина помешался на этом юноше. Он виделся везде – во снах, в окнах его класса, даже порой в зеркалах. Страх увидеть его снова сковывал, но в то же время заставлял двигаться дальше, потому что этот юноша завораживал. Он всегда смотрел в глаза. Во время школьных каникул музыкант поехал в Сеул, забрал свою долю от продаж песни, и направился дальше. Мужчина пошел на крайнюю, для себя, меру: обратился в больницу. Но музыкант не решился посетить местного психолога, поэтому и поехал в столицу. В их городке сразу бы разнеслись слухи и даже при положительных результатах, в чем запуганный Тэгун уже сильно сомневался, ему бы пришлось оставить работу с детьми. Он бы не вынес пересудов за спиной. Это был своего рода побег. Три дня вне изученных наизусть стен, свобода в стиле одежды, свобода просыпаться в обед. Побег от ужаса. Врачу Тэгун подробно рассказал все о своих видениях, о том, как не может остановиться и порой даже сам его ищет и ждет появления. О том, как пробегают мурашки каждый раз от бархатного голоса. Его долго диагностировали, подсовывали кучу тестов, от разнообразия которых музыкант к вечеру еле как доплетался до гостиницы. Наконец, получив результаты на руки, мужчина не мог поверить. В графе было прописано «Полностью здоров. Никаких отклонений не обнаружено». Он недоуменно посмотрел на врача, но, «Вы в самом деле здоровы психически. Может Вы влюблены в этого юношу? Может это проекция какого-нибудь Вашего друга детства. Возможно, месяц назад, у Вас был сильный стресс в связи с творческим кризисом, ввиду чего Вы включили в свое подсознание друга, помощника. Нужно было тогда обратиться в больницу. Сейчас же – все в полном порядке, учитывая Вашу творческую натуру». «В каком, к чертям, порядке?» Тэгун разъяренно скомкал и с силой кинул на пол бумажки с результатами. Как он может быть здоров, если он разговаривает с кем-то, кто внезапно появляется и исчезает? КАК? Он точно, чертов псих, но, признав это, музыкант не сможет больше учить детей. Внутри разрастался огромный конфликт, уничтожающий любую постороннюю мысль. Позволить себе разозлиться он смог лишь в номере отеля, находясь в одиночестве. Хотя, может, стоило устроить сцену в кабинете врача? Тогда, увидев его таким, врач бы пересмотрел свое решение? Мужчина обессиленно сел на кровать. Рано утром поезд и снова родное пианино. И тот парень. - Ну, что сказал доктор? – Парень ждал его дома. Как будто они старые друзья или даже больше, ведь расположился это существо на кровати Тэгуна. - Я здоров. Почему ты тогда здесь? Если я, черт возьми здоров? – кореец устал в дороге, он был разочарован столичными докторами, а еще и это личное наваждение. Слишком много эмоций смешалось в мужчине сейчас, поэтому он на чистом адреналине крикнул этому парню убираться. Блондин выгнул бровь, но все же встал с кровати и подошел к Тэгуну вплотную. От музыканта разило страхом, от чего гость расплылся улыбкой, сильно втягивая воздух. – Увидимся, - произнес он насмешливо и растворился, зайдя за напряженную спину музыканта. Потом он долго показывался только во снах, прося разбудить его. Сколько времени Тэгун уже видит его? Месяц, два или пять? Из сознания стерлась первая встреча. Все смешалось и запутывалось в беспорядочный клубок, все сильнее стягивая разум корейца. Постепенно страх ушел совсем, оставив место беспокойству, любопытству, и, как не странно, желанию. Музыканту уже нравилось сходить с ума, глядя в темные безумные глаза. Бархатный голос стал как наркотик – всегда мало, легко и странно. Парень говорил какие-то странности, а иногда его речь совсем невозможно было разобрать. Но тот стал для Тэгуна своеобразным вдохновением. Порой хватало лишь звука его голоса, чтобы музыкант садился за пианино и наигрывал новые мотивы, дополняя их позже и отправляя в агентство. Постепенно про Чона начали говорить, люди увидели маленькую подпись под именем красавчика-исполнителя на своих экранах. Может он просто привык? Человек же может привыкнуть к чему угодно, даже к собственному сумасшествию. Однажды Тэгун решился и сам заговорил с сущностью. Просто так, проснулся утром и решил, что сегодня он задаст все интересующие его вопросы. Учителю не терпелось остаться одному в классе, а точнее, остаться там наедине с существом. Кореец хотел, чтобы беловолосый появился сегодня. Иначе он больше никогда не решится на разговор и будет мучиться этими видениями до конца своей жизни. - Простите, учитель Чон, я задержался, - бархатный голос раздался намного позже, ближе к закрытию школы. Тэгун к этому времени отчаялся ждать и вообще засомневался во всем, в реальности. - Кто ты? – наконец-то осмелился задать свой первый вопрос кореец. Но как только он открыл рот, то все остальные вопросы полились неудержимым потоком. – Зачем мне тебя будить, а главное – как? Как тебя зовут? Зачем ты приходишь ко мне? Ты настоящий или все-таки я псих? Но если только я тебя вижу, то я точно псих. Только ли я тебя вижу или ты ко многим приходишь вот так? – внезапно на этом вопросе Тэгун почувствовал некоторое подобие ревности. Хотя, может и обоснованно, ведь это он его придумал. – Какого черта ты внезапно появляешься и исчезаешь? Есть определенные условия для твоего присутствия? Почему я? Почему? Я псих!? – Скоро учитель начал выдыхаться. Он ослабил галстук и запустил руку в волосы, осев под пристальным взглядом. - Не нервничай. Если ты готов слушать, то я расскажу. Это же ты меня выгоняешь постоянно. Я просто услышал твое отчаяние и решил помочь. Я Рави, - гордо произнес парень, будто этим он все сказал. Не заметив никакой реакции на свое имя, Рави заметно расстроился. Глубоко вздохнув, он скрестил руки на груди и двинулся к музыканту. – Просто разбуди меня своей музыкой. Она помогает мне, а я помогаю тебе – все легко. Я могу исполнить твои мечты. Хочешь, сам министр культуры от Сеула до твоего дома будет ползти на коленях, чтобы пожать тебе руку? – на его губах тут же заиграла злая улыбка, - Я могу. Только разбуди меня! – Последнее предложение Рави уже яростно выкрикивал. Тэгун поднял глаза, тут же оказываясь в омуте черного взгляда напротив. Прервать контакт на этот раз не получалось. Музыканта словно околдовали – он неподвижно сидел, все сильнее утопая в глазах парня. Ему точно не по силам отвести свой взор, поэтому Тэгун лишь ждал, когда же его оппоненту это надоест. Когда Рави устанет играться с ним таким безвольным. Вдруг в голове снова заиграла та самая мелодия, с которой все началось. Тогда то и в глазах Рави зажегся дьявольский огонек. Его губы расплылись в улыбке, обнажая белые зубы. Блондин кивнул, будто подтверждая еще только начавшую зарождаться мысль. - Покажи мне это. – Тэгун был окончательно обворожен темной сущностью. - Разбуди меня! Разбуди! – Рави шептал прямо в губы музыканту, обжигая их своим дыханием. Сумасшедшая, насмешливая улыбка заставляла трепетать сердце музыканта. – Хочешь фокусов? Будет тебе шоу. Просто играй. Не останавливайся, и я покажу тебе. Тэгун словно марионетка в руках собственного безумия. Плевать, что школу уже закрыли, ведь изнутри можно открыть. Плевать, что завтра утром уроки с детьми, ведь игра на пианино – его лучший отдых, это жизнь. Длинные пальцы забегали по клавишам, соединяя все последние написанные Тэгуном песни. Рави стал совсем безумным. Он метался по ту сторону инструмента, а потом и вовсе - пустился в дикий пляс. Завораживающий. Как-будто огонь танцует. В танце он сделал движение руками, будто захватывает что-то и бросил в Тэгуна. Того тут же обдало ледяным потоком. Волосы растрепались, но мужчина продолжал играть. Вдвоем они составляли идеальную картину как в хорошем кино. Постепенно музыка угасала, а за ней и успокаивался танец. - Ну как шоу? – Внезапно Рави навис прямо над ухом музыканта. Тэгун приходил в себя, как после сильного оргазма. Ему нужно было отдышаться, привести мысли в порядок, хотя бы просто поймать одну из них за хвост. Все, на что он оказался способен – это внимательно смотреть на Рави. Глаза в глаза.***
После того случая необъяснимое существо некоторое время не показывалось музыканту. За это время стало ясно насколько сильно Тэгун привязался к этим прекрасным галлюцинациям. Он вспоминал его глаза, губы, его танец. Он открыто скучал по этому явлению. Без него учитель уже не мог играть. Чон стал наркоманом. Ему необходимо присутствие Рави, его пронзительный взгляд. От осознания зависимости снова настроение летело к чертям. Мужчина ночи напролет проводил в интернете, выискивая информацию про паронормальное. Прошла неделя. Тэгун вспомнил свое сумасшествие при первых встречах с призраком. «Разбуди меня» - постоянно эхом откликалось в голове музыканта, будило по ночам. Он выискивал блондина в каждой тени, превратил его в навязчивую идею, был охвачен им. Опять в голове начинала опухолью пульсировать забытая неродившаяся мелодия. Все вернулось в то время, когда странный парень впервые посетил Чона. Снова и снова Тэгун пытался извлечь засевшую в голове песню. Но каждый раз кончалось одинаково – либо мужчина злился и бил по клавишам, либо чувствовал себя опустошенно и превращался в бесхребетное одноклеточное. Наконец, Рави пришел. Тэгун едва не бросился на него как верная жена, ожидавшая слишком долго. Парень шел с противоположного угла класса к пианино, за которым сидел учитель. - Я не могу. Не могу. – Музыкант был на грани. В горле стоял ком, в уголках глаз слезы, а мозг был скован невоспроизводимой мелодией. Рави просто продолжал приближаться, не открыв рта. Он терял терпение. Слишком долго он ждал такого человека как Тэгун, а найдя его, ждать, когда тот соберется с силами и сыграет - уже не оставалось сил. - Сыграй мне эту мелодию! – Бархатный голос заполнил все помещение. - Не могу. Я больше ничего не могу. Рави привычно встал по другую сторону пианино. Он протянул свою руку к лицу Тэгуна и провел кончиками пальцев по его щеке. - Хочешь, я тебе помогу? – парень снова одарил музыканта сумасшедшей улыбкой. Как же Чон скучал по всему. По своим чувствам, когда Рави рядом. - Как? - Переспи со мной. Я не уверен, но вдруг поможет. – Явная язва в сторону учителя, которую он проглотил без сомнений, лишь тихо хмыкнув. - Хочешь, чтобы я душу свою тебе продал? - Жалко что ли? Ради музыки. А будешь хорошим мальчиком – может твою-то как раз и не трону. Я стану твоим вдохновением. Тэгун не успел ничего ответить, как Рави прильнул к его губам, покусывая и требуя ответа. Руки тут же оказались на шее пианиста, то ли гладя, то ли душа его. Организм музыканта взрывался по частям от даримых прикосновений. Пальцы сжались в кулаки, задев несколько клавиш. Он сдался, отвечал на жаркие поцелуи, позволяя чужому языку хозяйничать у себя во рту. От приятных ощущений Тэгун потерял связь с реальностью, не замечая, как у любовника начинают появляться странные светящиеся надписи по всему телу. А темное существо продолжало его целовать, пока музыкант не обмяк в его руках. Тогда Рави выпрямился, довольно облизав губы, и исчез, оставив корейца полуживого на пианино. Очнулся музыкант только в пять утра. Тело ныло от жутко неудобной позы. В голове маячили воспоминания минувшего вечера. «Переспи со мной» - этот монстр просто играет с ним. Открыто издевается. Смеется и уходит. «Твою-то, как раз и не трону», а чью, если не его? У Тэгуна всего одна душа. Как он может продать чужую душу? А еще поцелуй. Зачем Тэгун стал отвечать на него? Зачем? А можно ли было не ответить? Он вообще не может противостоять Рави. Голову учителя разрывало на части. Боль от недосыпа, рой вопросов и армия мыслей о духе, и все это на фоне прекрасной мелодии, которую мужчина уже давно отчаялся сыграть. Преследования Рави приобрели новое направление. Теперь дух казался озабоченным маньяком. Парень постоянно трогал Тэгуна, гладил лицо, очерчивая пухлые губы. От этих прикосновений его трясло, прошибало током. Казалось бы, зачем ему играть с Чоном, ведь оба знали, что он не сможет отказать. Нечто свободно могло появиться когда Тэгун был в душе. Оно открывало стеклянную запотевшую дверцу и заплывало внутрь. Рави не предпринимал никаких активных попыток изнасилования. Только прижимался всем телом, обвивая руками. Так они могли простоять до десяти минут, а потом отпускал, уходил, оставляя пустоту внутри музыканта. Как-будто этими объятиями он высасывал из него эмоции, жизнь, оставляя бездушного Тэгуна на некоторое время. Как-то вечером Тэгун решил задать еще один вопрос, мучивший его с того самого посещения психологов. «Откуда у тебя эта внешность? Это ведь не я тебя придумал». - Ты отдал мне этого паренька. Пока я был тенью, ты не замечал меня. Спасибо, это хорошее тело, правильный выбор. Тэгун схватился за голову. Он отдал ему парня? Как такое возможно? Рави привычно усмехнулся и исчез. Музыкант больше недели ломал голову над словами призрака. «Чтобы это могло значить»? Потом, вечером, за просмотром телевизора, ему вспомнились слова врача о том, что возможно музыкант видел этого человека где-то. Но он отбросил тогда эту мысль, потому что был уверен в неверности суждения. Но сейчас он бросился проверять все свои старые фотографии, но не нашел на них никого, хоть смутно напомнившего бы Рави. Следующими в его списке были подопечные агентства, с которым контактировал мужчина. Метнувшись к ноутбуку, Тэгун быстро нашел нужный сайт, нужную страницу и стал пролистывать список актеров, певцов, танцоров, пока не застыл. По телу пробежал холодок. Дрожащими руками пианист щелкнул кнопкой, чтобы увеличить фотографию. Может он ошибся? Но нет, с фотографии ему тепло улыбался Рави. Не такой как сейчас, а милый паренек без каких-либо плохих помыслов. Тэгун читает информацию про этого юношу. Танцор, Ким ВонШик, ник «Рави», выбрал сам. Последнее появление на телевидении – около полугода назад. Что-то внутри обрывается. Кажется, сердце. Глаза наполняются слезами. Он убийца. Он убил человека. Убил. Как теперь жить дальше? Тэгун не знает что делать. Он просто сжимается в комочек на полу под столом. Как он сможет теперь смотреть на Рави? Это невозможно. Из глаз ручьем льются слезы до тех пор, пока мужчина не засыпает. Съежившись под столом на кухне. На следующий день, стоит только открыть глаза, слезы снова льются, а тело трясет. Где-то звонит телефон. Тэгун встает, но не чувствует ног. Он падает на четвереньки и ползет за разрывающейся трубкой. Директор. Учитель не пришел в школу. Пианист пытается сдержать слезы и ответить, но вырывается только «он умер», и новая порция рыданий. В трубке кричит голос, но Чон не слышит. Он снова лежит на полу в позе эмбриона. Скоро слезы перестают течь, и бедолага просто смотрит в потолок, желая умереть. Позже в квартиру кто-то отчаянно начинает ломиться. Тэгун слышит это на краю сознания и на ватных ногах идет открывать дверь. Пусть это будет Рави, пусть он заберет его жизнь тоже. Потому что жить с таким грузом мужчина не сможет, как и положить конец самому. Он открывает дверь – в квартиру влетает коллега. Суетливая женщина. Она откармливает и выхаживает Чона. Больше месяца она ходит после работы к нему, кормит, приводит в порядок, находит пустые бутылки соджу и выкидывает их. Больше месяца директор не может ему дать, поэтому сам приходит, чтобы узнать о состоянии своего учителя. Пианист почти успокоился. Нет, Тэгун не вернется в школу. Не сейчас. Как можно убийцу к детям подпускать? Нельзя. Мужчина просит уволить его. А потом приходит Рави, и музыкант снова срывается. Он ревет, проклинает, прогоняет духа, просит убить, освободить от боли. На что получает снова тот же ответ, что и прежде: «переспи со мной, вдруг поможет». Тэгун с пола ненавистно смотрит на блондина. Он заглядывает прямо в глаза этому бесу, мечтая навсегда утонуть в них, и ползет к нему. Как же жалко сейчас выглядит столь гениальный человек. Но от его чувств Рави хорошо настолько, что Чон кажется ему прекрасным сейчас. Сущность распологается рядом на полу, нависая на все еще вздрагивающим от истерики пианистом. Тот тянется рукой к парню, сам притягивает за шею для поцелуя. Поцелуй получается рваный, звериный. У музыканта разорвана губа, но он даже не чувствует физической боли – только душевные муки. Видение темнеет, проявляя свою черную сущность. От нарастающего возбуждения на всем теле начинают появляться татуировки. Клыками беловолосый прокусывает кожу на плече Тэгуна. Он даже не заботится о том, чтобы принести хоть каплю наслаждения для партнера. Тот постоянно тянется к мягким губам, но Рави многого не позволяет. Сущь резко прерывает один из сотни поцелуев и отстраняется. Музыкант не понимает почему. Разве что-то не так? Но, от одних только тактильных ласк он чувствует, что его боль притупляется, поэтому не собирается останавливаться. Тэгун стягивает с себя одежду, пока не остается полностью обнаженным. Только тогда мужчина снова подползает к едко ухмыляющейся сущности. Рави облизывает губы в предвкушении. Ему интересно насколько далеко Чон может зайти сам. Он смеется над ним, когда губы музыканта целуют ключицы. Смеется над нелепыми попытками раздеть его, но не сопротивляется. Нежность, в которой нуждается человек, кажется темному ничтожной. Долго терпеть Рави не может, поэтому валит музыканта на пол, больно ударяя спиной, лопатками, затылком. Приходится долго подготавливать мужчину к сексу, но для него это инвестиция в будущее. Рави пытается действовать как человек, медленно растягивая забывающегося Тэгуна. Он позволит себе так унизиться только перед музыкантом, зная, что его старания вознаградятся. Блондин не знает, сколько нужно людям, но благодаря каплям крови пианиста он может понимать его состояние. Блондин медленно вводит свою плоть внутрь учителя, соприкасаясь с его жаром. От таких чувств появившиеся татуировки начинают светиться, Тэгуну даже кажется, что он слышит чужой шепот, но сразу же быстрые толчки внутри заставляют забыть все – и ВонШика, и музыкальную школу, и детей. Волна чистого наслаждения смывает все с сердца мужчины. Дерзкий звериный секс не длится долго. Рави кончает в музыканта, оставляя частичку себя внутри, и исчезает. Тэгун остается лежать на полу кухни. Обессиленный, лишенный всех страхов, он чувствует себя превосходно.***
Чон Тэгун просыпается утром другим человеком. Нет того переживающего смерть невинного паренька учителя. Проснулся красивый, уверенный в себе, амбициозный музыкант. Он знает, что добрая часть жизни уже за плечами, и мужчина готов оставить ее позади. Он знает, что ему нужно сделать. После вкусного завтрака пианист собирает свои лучшие вещи, закрывает дверь на замок, дольше обычного привыкает к неяркому солнцу, спрятавшемуся за хмурые тучи, и уезжает. Нового решительного, дерзкого Тэгуна даже пара часов, проведенных в провинциальном городке, душат, кажутся адом. Он не понимает, почему терял время в полуразвалившейся школе, запирая себя в душном зале. Светская жизнь Тэгуна быстро налаживается. Президент агентства видит перемены в характере Чона, видит, что теперь он может упустить этого пианиста, поэтому помогает ему во всем. У Тэгуна в два счета появляется просторная квартира над городом, машина, а самое главное – своя студия и пианино дома. Агентство исправно выплачивает гонорары; больше не прячет его фамилию под именем уже устаревшего композитора. Мужчина буквально купается в лучах славы. Он жирно подводит глаза и одевает чаще черную одежду. Его песни нарасхват; даже чужие агенты просят сотрудничать. Чон берет псевдоним. Потому что он победитель, царь этой серой массы. Его музыка – музыка Бога и Дьявола. Рави рядом с ним становится все могущественнее, каждым соитием получая больше связей со слушателями музыки Тэгуна. Он единственный, кто усмехается над музыкантом каждый раз при встрече. Единственный, кто имеет над ним власть. Рави неистово извивается рядом, когда пальцы Лео опускаются на черно-белые клавиши. Сущь ждет, когда пианист «созреет» для его песни. И, несомненно, после секса дела идут намного быстрее – Лео уже больше недели прокручивает первый куплет. Всего месяц без сожалений и страхов понадобился пианисту, чтобы воспроизвести мучившую его уже больше года мелодию. Рави был сам не свой, когда Лео не переставал играть, не останавливался на полпути, как обычно, а завершил песню. Глаза темной сущности загорели огнем, хищный оскал скривил красивое лицо. Сущь проснулась благодаря этой колыбельной, усыпившей его когда-то, отнимая все силы и загоняя в самый темный угол. Но Рави дождался своего часа. От злобного смеха по коже Тэгуна пробежали мурашки, но властный голос приказал играть, не останавливаясь. Музыкант с восхищением смотрел как пылает татуировками кожа. В мгновение рисунки покрыла синяя паутина вен, как будто извне накладываясь на тело духа, пока не впечаталась глубоко внутри. Рави сжимал кулаки, рассматривая руки, будто впервые себя видит. Он чувствовал, как сила возвращается. Сущь разнесла половину квартиры Тэгуна, возвращая себе воспоминая об ощущениях. Его смех наверняка испугал многих соседей снизу, но никто не посмел подняться к источнику зловещих звуков. Рави стал еще прекраснее, чем прежде. Теперь его глаза светились с тройной силой, а татуировки не исчезали. Его волосы стали блестящими. Завороженный Лео оставил пианино и поднялся к своему личному наваждению. Он издалека начал протягивать руку к демону, как к огню, будто боясь обжечься. Мужчина медленно приблизился к своей цели, вплотную прижавшись к пылающему телу. Все правильно, музыканту никогда не совладать с искушением. Его глаза уже подобны глазам Рави, так же черны от возбуждения. Тэгун гладит черную, состоящую из злобы сущь. Проводит рукой по щеке, шее, опускаясь ниже. Пианист больше не целует в губы. Для них это лишнее. Эти двое не любят друг друга, поэтому в нежности не нуждаются. Они кусают чужое тело, оставляя как можно более глубокие следы. Любовники упиваются болью от саднящих укусов. Лео вгрызается в плечи и ключицы Рави, вознаграждаясь его руками и шипением. Мужчина безумен. Он слизывает кровь. Впервые у темного кровь. Человеческая, красная, сводящая с ума. Блондин же смыкает руки на шее партнера, давя сильнее с каждым мгновением. Нехватка воздуха заставляет пианиста оставить плечи Рави. Он не сопротивляется, постепенно расслабляясь и ослабевая в сильных руках. Сущь чувствует, что душа готова покинуть тело, только тогда убирает руки, подхватывая бездыханного пианиста. Он нужен ему живым.