Королевы не плачут.

Наверное, Сьюзен полагалось плакать. Так, чтобы глаза покраснели, и рот искривился от боли. Но вместо этого лицо ее оставалось непроницаемым и спокойным. Она долго стояла у зеркала, разглядывая свое отражение в траурном черном платье. И не видя себя. Прежнюю себя. Оттуда, из зеркала, на нее смотрела лишь королева. Колокола, устроенные много лет назад, чтобы оповещать о пожарах или опасности, звонили долго и заунывно уже все утро. Но в этот раз это не был предупреждающий об угрозе крик. Скорее - скорбный плач по ушедшим в войне. С серого неба капал мелкий дождь. Сьюзен хотелось бы верить, что это боги плачут по погибшим, но она уже была не настолько наивна, чтобы думать так на самом деле. Расправив складки платья, она вышла из своих покоев. Стража, дежурившая у наружных дверей, склонила головы в молчаливом почтении, но Сьюзен не удостоила их взглядом. На лестнице ее ждал эскорт, чтобы сопроводить в Летние чертоги - открытый маленький замок, построенный по приказу Питера, для того, чтобы королевская семья могла отдыхать там в жаркие дни. Это было то место, где они не носили короны и становились детьми. Сьюзен села на коня, когда увидела толпы горожан, людей и животных, волшебных существ, пришедший проводить в последний путь своего великого короля. Сердце девушки сжалось. Она припустила рысью, и эскорт стражи поспешил за ней. Но она знала, что никто не посмеет причинить ей вред. Все в этой толпе разделяли ее горе. И ей как можно быстрее хотелось миновать их. Капли дождя попадали на лицо, стекая по нему словно слезы, которых не было. Может, Сьюзен бы и хотела заплакать на самом деле, но не могла. Она должна быть сильной. Теперь особенно. Когда стала старшей. Летние чертоги были окружены желающими попасть внутрь и попрощаться. Так что стражникам пришлось расталкивать толпу, пробивая королеве путь. На лестнице Сьюзен спустилась и, поправив платье, поспешила внутрь. Она уже порядком промокла, пока добиралась сюда, и ей хотелось согреться. Раньше в главном зале Летнего чертога всегда было жарко, трещал огонь в каминах или солнце раскаляло воздух через большой стеклянный купол на крыше. Но сегодня здесь было уныло и прохладно. Тусклый свет проникал через стекло наверху, был слышен гул стекающей по нему воды. И неумолкающий шепот, подобный ветру в листве. Зал был заполнен целиком людьми и животными. Теми, кто сражался или был наиболее приближен ко двору и королям. Кого первыми пустили проститься. Сьюзен шла медленно, высоко подняв голову и выпрямив спину. Во рту у нее застыл неприятный вкус соли. Должно быть, дождь был принесен с моря. Перед ней расступались. Кто-то шептал соболезнования, но большинство замолкали, провожая ее длинными томными взглядами. И Сьюзен ужасно хотелось, чтоб никого из них не было здесь. Оставьте меня в покое. Хотя бы в моем горе... Оставьте меня. Его поместили в центре зала, положив на длинный стол, покрытый золотой плотной тканью. Слуги одели его как подобает королю. Боевые доспехи с золотым львом на алом фоне на груди. Руки сложены на животе, пальцы в перчатках сжимают рукоять меча. На золотых волосах корона. К плечам застежками в виде львиных голов прикреплен тяжелый алый плащ. В жизни он никогда его не носил. И всегда говорил, что плащ нужен только для подметания за собой полов. Сьюзен медленно, как во сне, подошла к своему мертвому брату, чтобы заглянуть в его лицо. Смерть изменила его. Некогда румяное, полное жизни и силы лицо, теперь угасло. Оно даже не побледнело, а посерело. Щеки ввалились. Под закрытыми глазами темнели пятна. Губы были неестественно искривлены. На щеке - глубокий черный рубец. Когда Сьюзен в последний раз видела брата живым, этой отметины не было на его прекрасном лице. Она осторожно подняла руку и прикоснулась к этому шраму. Кровь давно высохла, и пальцы ощутили лишь холодную шероховатость. Шея под кольчугой посинела от того, что была свернута. И все косточки там, под кожей, были раздроблены. Оттенок этот вызывал дрожь и тошноту. Глаза Сьюзен опустились - в левом боку, под сердцем, кольчуга была прорвана и потемнела от крови. Но королева знала, что не этот удар убил ее брата. - Питер... - прошептала она напрасно, зная, что мертвый ее не услышит. С той стороны помоста раздался всхлип. И только тогда Сьюзен увидела свою младшую сестру. Люси сидела на коленях у тела брата, которого любила больше всех. Черный цвет определенно не шел ее белой коже. Личико ее распухло от слез. Она плакала с тех пор, как узнала, что Питер умер. Плакала за себя и за свою сестру, не проронившую ни слезинки. Значит, и Эдмунд где-то здесь. Сьюзен подняла голову и глазами обвела зал. Брат был недалеко. Он опирался на меч и не сводил взгляда с Питера. Ужасно бледный, он сам выглядел как покойник. Он держался, но глаза его были чуть красноваты. Переживал, что не сумел спасти своего старшего брата. Но разве мог он? Это не его вина. Если есть кто-то виновный в гибели Питера, то точно не он. Сьюзен помнила, как прискакала в сопровождении Люси и отряда стражников туда, где состоялась битва. И сцена кровавой бойни ужаснула ее. Помнила, как соскочила с коня и бросилась искать братьев среди убитых и умирающих нарнийцев, великанов и колдунов. Как в панике стучало сердце, а от страха все внутри переворачивалось. Но Эдмунд отыскался живым. И даже почти здоровым.А потом они вместе увидели Питера. Во время боя он сражался с королем великанов, самым большим и свирепым. И неизвестно, кто из них погиб раньше. В глаз великана был всажен королевский меч, а тело его покрылось тысячью кровоточащих шрамов. Рядом с его протянутой огромной ладонью лежал Питер. В левом бок пришелся удар великаньего топора, но он лишь порвал кольчугу и немного зацепил плоть. - Питер! - воскликнула Сьюзен, на миг поверив, что брат их еще может быть жив. Но когда Эдмунд перевернул короля на спину, стало ясно, что это не так. Должно быть, великан стиснул его руками. Все тело Питера было переломано, а шея свернута так, что голова повернулась под ненормальным углом. Кожа на шее почернела, а кадык был вдавлен. И губы Питера покрывала кровь. Под головой вся земля была ей залита. Внутренней кровью Питера. Он умирал, захлебываясь ей. Страшно хрипя и напрасно скребя пальцами по земле. Эдмунд отшатнулся с ужасом. Сьюзен ощутила приступ тошноты, упала на колени и ее вырвало. - Эдмунд! Питер! - раздался панический голос Люси. Сьюзен тогда лишь успела в страхе переглянуться с Эдмундом и бросилась навстречу сестре, чтобы подхватить ее за руки, заключить в объятья и не пустить туда. Чтобы та не увидела того, что видела Сьюзен. - Что там?! - отбивалась Люси. - Пусти меня! Питер! Но Сьюзен не могла обречь сестру на такое. Питер всегда оберегал свою любимую маленькую Люси. И теперь долгом Сьюзен было делать то же самое. - Нет, Люси, нет. Тебе не нужно этого видеть. Люси рыдала и билась в ее руках в истерике. Плачь этот до сих пор стоял в ушах королевы. Теперь уже Верховной королевы. Сьюзен отвела взгляд от Эдмунда и вновь посмотрела на Питера. Тело его уже начинало разлагаться, и от него чувствовался неприятный запах. Запах смерти. Сьюзен провела пальцами по кольчуге, прикоснулась к рукам брата. Они были холодными и твердыми, словно камень. Такими чужими. Будто бы и не его вовсе. Будто бы это шутка, и сейчас настоящий Питер выйдет из-за двери, и его тепло прогонит зиму из сердца Сьюзен. Тогда, в последний день, он обнял ее и улыбнулся. Он прикоснулся этими руками к ее щеке. И сейчас Сьюзен казалось, что она никогда не забудет тепло, что ощутила в тот раз. Его глаза смотрели на нее с нежностью и добротой, как брат смотрит на сестру, а не король на королеву. Этот взгляд снился Сьюзен по ночам. Как и смерть Питера. Даже прежде, чем она узнала. Наверное, уже тогда она догадывалась. Когда перестала получать от него вести. Но отказывалась верить. «Судьба Нарнии теперь в твоих руках», - голос Питера снова и снова звучал в ее голове. - Прощай, Питер, - тихо произнесла она, заглядывая мертвому в лицо и внезапно с новой силой ощущая пустоту в груди в том месте, где раньше был он. - Спи спокойно, я сберегу Нарнию и стану той, кем ты хотел меня видеть. Обещаю. Она склонилась и, несмотря на запах, поцеловала Питера в лоб. А затем, шелестя платьем, направилась прочь. Больше ей здесь нечего делать. Пусть другие прощаются со своим королем. А желающих много. Питера любили в Нарнии, все. Завтра состоятся похороны. И череда подданных выстроится в нескончаемую очередь, чтобы принести соболезнования ей, Эдмунду и Люси. И Сьюзен придется выслушивать их ничего не значащие слова. Кивать им с печальной улыбкой. И благодарить ни за что. Но все это ждёт ее завтра. А на сегодня Сьюзен хотелось остаться одной. Пока она пробиралась обратно к лошади, со всех сторон ей слышались слова сочувствия, соболезнования и призывы не терять мужество. Сьюзен лишь кивала в ответ. Дождь не прекратился, как и толпы на улицах не стали меньше. И потому, когда девушка достигла замка, платье ее и волосы промокли насквозь. Она спешилась, приказала служанкам растопить камин в ее покоях и приготовить горячую ванну и направилась к себе. На лестнице ей повстречался старый фавн, мистер Тумнус. Поразительно, что в такой час он не с Люси. - Ваше величество, - склонил он голову, - мои соболезнования. Вся Нарния плачет о вашей утрате. - Благодарю, - холодно ответила Сьюзен. Ей было холодно. Не только от дождя. От того, что Питера не стало. - Питер был великим королем и храбрым рыцарем. Он был моими братом. - Да. Не в силах больше выносить ничьего общества, Сьюзен поспешила к себе. И после, сидя в теплой ванне и слушая треск дерева в камине, она думала о брате. Пыталась вспомнить его живое веселое лицо. Но вместо этого почему-то в голове снова и снова возникало то, другое, мертвое и серое, с неправильными кривыми губами. «Теперь ты - старшая королева», - тихо и вкрадчиво произнес Питер в ее мыслях. Но она не желала этого. Она не мечтала ни о короне, ни о власти. И когда Питер отправлялся на север на войну, она думала, что вскоре он вернется, и всё станет как прежде. Но не стало. Теперь уже навсегда. Сьюзен привыкла быть в ответе за Эдмунда и Люси, но раньше эту ответственность она всегда делила с Питером. К тому же, ей самой порой был нужен тот, кто скажет, что делать. Кто защитит и поможет. Она не была готова к тому, чтобы остаться одной. Я королева. И у меня нет выбора. Когда солнце село, и на небе показалась луна, Сьюзен снова покинула Кэр-Параваль. Дождь продолжался, но теперь она прихватила плащ. Люди разошлись, и она быстро промчалась в одиночестве по серым опустевшим улицам. В Летних чертогах тоже не было никого, только стражники, охраняющие покой мертвеца. Свечи колыхались от ее быстрых шагов. Сьюзен подбежала к помосту, когда увидела Люси. Та все так же сидела на полу, худенькая и сломленная горем. И плакала. Сьюзен бы тоже стоило поплакать. Возможно, ей стало бы легче. Но сердце ее словно сковали цепями. Она ощущала горе, тяжесть и боль. Но не слезы. Королевы не плачут. Эдмунд сидел рядом с Люси и обнимал ее, что-то нежно шепча. И Сьюзен вдруг ощутила себя чужой рядом с ними. Их горе не могло сравниться с ее, но своему она не могла дать воли. Теперь все смотрят на нее, как на Верховную королеву, на ее плечах ответственность за судьбу Нарнии. И она не могла сдаться, запереться в Летних чертогах и проводить дни в слезах. Ей было отказано в праве оплакивать своего брата в долгом многодневном трауре, как то сделает Люси. Война еще не была закончена. Остатки великаньего войска сбежали в горы. И нужно было делать что-то, чтобы обеспечить мир. Но об этом Сьюзен подумает после. Когда тело ее брата будет предано земле. - Как вы? - мягко спросила она. Люси всхлипнула и подняла на сестру лицо. Она совсем ослабла от бесконечных слез. Нужно будет что-то сделать с этим. - А ты? - прошептала она. - Питер умер, а ты ходишь, как ни в чем не бывало. Эти слова больно ранили Сьюзен. Это не так! Я любила его не меньше вас! - Не говори так, Лу, - одернул девочку Эдмунд. Голос его был чужим и холодным. - Сьюзен скорбит по Питеру, как и мы. Люси закрыла глаза и спрятала личико на груди брата. Эдмунд с сожалением посмотрел на Сьюзен, будто извиняясь. - Вам нужно отдохнуть. Завтра будет тяжелый день, - заставила себя произнести Сьюзен. Она не хотела, но слова ее прозвучали как приказ. - Я не хочу его оставлять, - глухо ответила Люси. - Одного. Сьюзен подошла и коснулась плеча сестренки. - С ним останусь я. Чистые влажные от слез глаза взглянули на нее. - Правда? Сьюзен едва улыбнулась в ответ. - Правда. Ступайте. Вам обоим надо немного поспать и набраться сил. Эдмунд поднялся и благодарно кивнул старшей сестре. Люси тоже встала. Колени ее покраснели, кожа на них содралась, и капельки крови проступали через ткань платья. Весь день Люси провела на коленях. Словно наказывала себя за что-то. За смерть Питера. Прежде чем уйти, она обняла Сьюзен, прижавшись к ней, и горячо прошептала: - Я скучаю по нему... Сердце Сьюзен надломилось, и ей показалось, что еще немного, и цепи с него рухнут, обнажив ее измученную болью душу. - Я тоже. И когда брат с сестрой ушли, а в зале осталась лишь тишина ночи и блеск свечей, Сьюзен упала на колени, держась руками за край стола. Голова ее была низко опущена, волосы растрепались, свешиваясь вниз и скрывая лицо. Сердце учащенно стучало, а дыхание сбилось, превратившись в рывки. Ее била дрожь и воспоминания. Призраки прошлого приходили к ней среди сумрака. Вот Питер учит ее кататься на велосипеде. Вот она бежит за ним по парку и падает. А он тотчас оказывается рядом, чтобы подуть на ее разбитые коленки и стереть слезы с ее лица. А здесь Питер учится танцевать вальс с мамой. А Сьюзен с папой и Эдмундом смотрят на них и смеются. И вот уже Питер держит маленькую Люси на руках. Сейчас они все впервые в Нарнии, и Питер в первый раз обнажил меч. Тот самый, что убьет короля великанов. Теперь Питера коронуют, и он сияет в лучах славы как истинный король. И Сьюзен гордится им. А вот прощается с ней. Навсегда. Она трясет головой в страхе: «Я не смогу. У меня не получится». А он лишь улыбается и гладит ее по щеке. «Просто верь, - шепчут его губы. - И ты станешь той королевой, которую я в тебе вижу». Сердце разбилось. Сьюзен так долго была сильной и носила горе в себе, что теперь, когда дала ему волю, ей стало не легче, а еще больнее. Но таков ее удел, скрывать свою слабость. И лишь здесь во тьме пустого зала, где только мертвый может увидеть, она имеет право отдаться эмоциям, чтобы завтра снова показать всему миру свое спокойное каменное лицо. Королевы не плачут. Они должны быть сильными. И Сьюзен обещала Питеру стать той королевой, которой он будет гордиться. И она собиралась во что бы то ни стало сдержать свое слово. Но этой ночью она позволила себе вновь стать собой. Просто Сьюзен. Слезы обожгли ее лицо и глаза. И плечи дрогнули в еле слышных рыданьях. Да, королевы не плачут. Плачут сестры, потерявшие своего брата.