Ау, орки!

      Присмотритесь внимательнее, видите этого стройного гибкого эльфа? Это я. Что, не видите? Тёмный бог, я забыл, что у Вас нет ночного зрения. А так лучше? Это я не похож на эльфа?! Ну, да… Мелковат… Но я не невзрачный, это освещение неудачное! Тёмный бог, опять споткнулся о корягу, они что, размножаются почкованием? И не надо смеяться! Ну, не умею я говорить с лесом. Знаете ли, на уроках медитации у меня были более интересные занятия… Только никому, хорошо? Тёмный бог, ветка! Ай, отпусти меня, мне самому мои волосы нужны. Фу-ух… Выпутался. Правда, пришлось пожертвовать клоком волос. Вы, наверное, задаётесь вопросом, что это мелкое недоразумение, не способное слышать лес, делает ночью в лесу? Ищу орков!       – Ау, орки!       Как это: «Малыш, беги»? Вы тоже слышали, что они делают с эльфами? Да… И мне мой куратор рассказывал… Тёмный бог, и помечтать нельзя, снова ветка! Нет, мне мои глаза самому нужны! Ай, и волосы тоже! Да когда же меня выкрадут, я что, зря полночи в этих дебрях лазаю?!       – Ау, орки.       Нет, сил моих больше нет. Вот присяду, ай, коряга… Посижу, отдышусь и пойду дальше орков искать. Что, я так и не рассказал, что я делал на уроках медитации? А вы точно никому? Тогда клянитесь Пресветлой, ой, лучше Тёмным богом клянитесь, а то как-то перед Пресветлой стыдно…       Я родился неправильным эльфом. Что за смешки, вот обижусь и вообще, ничего рассказывать не буду! Нет, не из-за роста я неправильный, просто я чувствительный. Я рано понял, что мне приносит удовольствие трогать своё тело. У меня такие чувствительные сосочки… На уроках медитации мы удаляемся в лес, стараясь почувствовать его и слиться. Мне было жарко, я снял тунику, лёг на землю и заметил красивое пёрышко. Я лежал, рассматривал его… А вы знаете, если провести пёрышком по ходу оперения – оно мягкое, а против… Ммм… Оно более жёсткое. Сперва я ласкал свою шею, потом сосочки… Жаркая волна скрутила мой пах и член встал! Вы не видите в этом ничего необычного? Наша сексуальность просыпается во время первого совершеннолетия, а мне до него было лет пятьдесят. Что значит: «малыш»? Да я постарше некоторых, можно сказать, мужчина в полном расцвете сил. Не отвлекайте от приятных воспоминаний.       Я пока рассказываю, поласкаю себя, заводит. Когда член встал, я испугался, и хотел бежать найти наставника. А потом природное любопытство… И я дотронулся до него. Тело обдало сладкой истомой, и я сомкнул руку на восставшей плоти, чувствуя, как она увеличивается, подрагивая в моей руке. Я заворожено следил, как оголяется крайняя плоть и из неё появляется головка… Розовая, похожая на сливу, и меж её складочек наливается прозрачная капелька. Капелька подрагивала, блестя на солнце, и я не удержался, мазнул пальцем – и в рот… О, блаженство. Я обожаю свой вкус, это так будоражит… Извините, прерву по-вест-во-ва-ние… О, да! Ммм, обожаю, вкус своего семени… Блин, снова возбуждаюсь… Обожаю, как рука скользит перепачканная собственной кончиной…       Слизнул свою капельку, а потом по головке члена провёл пёрышком… меня затрясло в сладкой истоме. Я стал ласкать головку, одновременно медленно водя рукой по стволу, мелкие разряды прошибали нутро, даря блаженство. Я извивался на земле, царапая спину, но боль от царапин лишь добавляла горчинку в эту сладкую истому. Я потерялся во времени, продлевая эту сладкую пытку, пока не догадался увеличить скорость движения рукой. И весь мир померк перед глазами, чтобы вспыхнуть яркой вспышкой, выворачивающей мышцы, но приносящей пульсирующее удовольствие. Я лежал в блаженстве, ещё не понимая, что произошло, но вполне осознавая, что буду повторять это вновь и вновь…       И пов-то-ря-ю вновь и вновь… О, да! Фух, жаркие воспоминание. Вот ещё пару раз кончу, и ну их к Тёмному богу… Этих орков. Лежу, я, значит, тут под корягой, штаны спустил, пальчиком, перепачканным собственным семенем, попку разрабатываю, а они ни гу-гу.       – Ау… Орки… Вы где?       Ммм, хорошо-то как… Только пальчики, – это маловато… Ммм, а это что за плод в кроне зеленеет? Да, я эльф, который в растениеводстве не смыслит. Просто… Мы должны были заниматься самообразованием… Книга… Комната… Я один… А я на тот момент уже понял, что не только ласки члена мне приносят удовольствие, но и попка у меня очень чувствительная, да… Чего только не побывало в моей попке… Сейчас вот это зелёное продолговатое сорву… Семенем своим обмажу… И… О… Да – идеально, как по маслу вошло, попка у меня рабочая… А всё папенька виноват…       Даже не думайте о таком! Ну не в прямом же смысле виноват, в косвенном. Хотя… Я… Да… Хотел бы, чтобы мне папенька засадил… Это так неправильно… Развратно… Ну прям как я люблю… Тёмный бог, как же приятно, ёрзая по земле попой, в которой скрылось зелёное нечто, думать, что это член папеньки… О папа, да… Сильнее… Глубже, о… Да! Фух, что-то меня сегодня плющит, может, и правда, ну их, этих орков! Я уже и попку растянул, а их всё нет и нет, грустно…       – Ау, орки!       О чём я там? Ах, да, что папенька виноват в моей похотливой попке. Так вот, с каждым разом мне хотелось всё чаще и чаще доводить себя до пика. Я каждую свободную минуту посвящал самоудовлетворению. А особо любил по утрам, специально просыпался раньше, чтобы успеть пару раз спустить. Вот за таким занятием меня папа и застал. Я уже подходил к пику, тут дверь открывается, – и отец, глаза в глаза… И я сливаю, закусив губу. Он молча развернулся и вышел. А за завтраком поставил меня в известность, что я отправляюсь в военную академию, где из меня дурь и выбьют. И выбивали, ой, как выбивали, в несколько заходов за раз выбивали…       В академии на меня посмотрели, ни ловкости, ни скорости в моих движениях не обнаружили и послали… Не туда, куда вы подумали, хотя, если посмотреть на результат, то туда, только окольными путями. Меня определили в людской корпус, они мне сразу понравились… Встретили меня приветливо… Ночью, мордой в подушку… Я даже не знаю, кто у меня первый был, но моя попочка впервые уснула удовлетворённой. И понеслось… Каждую ночь… Нет, меня больше не вжимали в подушку, оказывается, и мой ротик умеет доставлять удовольствие. Поначалу, конечно, не очень… Этот вкус мочи и горечи немытого члена. Но я научился отстраняться от неприятных ощущений, смакуя сладкую смазку и нежную плоть. Я вошёл во вкус и уже сам начал проявлять инициативу, но приелось… Хотелось новых ощущений… Мне было мало…       Заболтался я с вами, надо подниматься и идти дальше искать орков. До свидания, зелёное нечто, ты был хорошим любовником, но, говорят, у орков больше. До свидания этому дому, мы идём к другому. Тёмный бог, ветка… Кучка… Коряга… Я снова сижу, а ведь только встал! Не… Орки, от меня не спрятаться, я иду!       – Ау, орки!       Ладно, продолжу, оно за разговором и дорога короче, да и не так страшно. В академии я тоже просыпался за пару часов до подъёма и начинал путешествовать от кровати к кровати, собирая первый урожай спермы, вот за таким занятием меня и застал куратор. Он пригласил меня в кабинет, заставил меня скинуть простынь в которую я замотался, провёл рукой по моему бедру, по которому текла сперма, вытекающая из попки. И сказал: «Непорядок, из твоей попки ничего не должно вытекать». Он засунул в неё магическое колечко и пояснил, что оно не будет чувствоваться моими партнёрами, но не даст семени покидать мои кишки. И на моём члене защёлкнул колечко, сказав: «Ты наказан, с этого дня, в стенах академии ты будешь кончать только когда я позволю, а сейчас иди и никому не отказывай».       И я пошёл выполнять поручение. Ура, лес кончился! Не будет больше веток, коряг и коче… Ой, кочки есть! Тёмный бог, да где же эти орки?! О, вдалеке горит костёр, вот к нему и пойду. А пока расскажу дальше, глядишь, и дойду быстрее.       В тот день я не единожды выдоил своих сослуживцев, а удовлетворение так и не приходило. Член стоял колом, живот округлился от семени, я с трудом вперевалочку пришёл к куратору. «Сил моих больше нет, кончить хочу!» Он ухмыльнулся: «Хорошо, если отсосёшь сам у себя, я позволю тебе кончить». Я оказался очень гибким, а куратор очень мной довольным, и он расстегнул ограничитель на члене. Тёмный бог, какое это блаженство – высасывать свой член… Почему я раньше об этом не догадался? Чувствовать, как пульсирует твой орган… Как семя щекочет струйкой горло… Выдаивать себя до остатка, содрогаясь в сладких конвульсиях…       Ах, больше не могу… Идти дискомфортно… Вот сейчас пару движений рукой – и я снова в строю, с-но-ва в пу-ть, о… Да! Нет, подниматься не буду, вот сейчас расскажу, что было потом, а тогда в путь, а то снова накроет. Слил я себе в горло, распластался звёздочкой на кровати, лежу, в себя прихожу. Голову в сторону повернул, а там куратор раздевается и выставляет свой член напоказ, я аж воздухом поперхнулся. А он мой интерес понял и так самодовольно говорит: «Что, нравится? В моём роду орки были» – и поглаживает своего гиганта рукой, а я себе тогда зарок дал, что обязательно увижу член орка. Сдуру магический, вот иду, ищу… Ой, ладно отвлёкся, сейчас самое интересное будет. Подошёл ко мне куратор, поднял мою попку и скрутил меня, так что мой член мне в лицо упёрся. А сам колечко из попки вынул, чужое семя начало подтекать и он по нему как по маслу стал задвигать свой член в мою попку. Ммм, таким наполненным я ещё не чувствовал себя никогда в жизни, а когда он задвигался и чужое семя начало выплёскиваться, обильно покрывая мои яйца, член, лицо… Я стал вылизывать себя, как собака. О, да! Как же хорошо… Мне бы поспать, но нет! Сейчас встану и пойду орков искать, чувствую, возле того костра их обязательно найду.       Я, знал! Я, верил! Вот они, родименькие, а какие огромные, и члены у них, наверное, под стать. А это, что, лошади? Я, значит, полстепи пешком, а они расселись тут, лень жопу в седло втиснуть, меня красивого встретить, тьфу, выкрасть?! Э, это куда вы меня привязываете, а почему одетого, а как же насилие! Я что, зря полночи по лесу коряги и ветки считал? А ну, вернитесь…

Грыхт (вождь орков)

      Опять эти остроухие на нашу территорию зашли. М-да, этот совсем болезный, мелкий и вопит что-то на эльфийском… Не понять. Что-то про насилие, наверное, боится, что мы его насиловать будем. Ну, пошутили парни как-то… Да их и понять можно. Ну, есть у эльфов лес, вот и сидите там, нет, повадились в степь вылазки делать. Вот ребята такого лазутчика поймали и для острастки маленько потискали. Говорят, что с деревом, что эльфом – никак, он статуей застыл, глазки распахнул и только рот как рыба беззвучно открывал, типа, возмущался. Ну, его к столбу привязали, верёвочки посвободней сделали и вроде внимания не обращают – дали возможность сбежать. Так эти остроухие на весь мир растрезвонили, что орки эльфов пачками ловят и насильничают. Не, ну я говорю – болезные, если я на свой дрын эльфа насажу… Может, и выживет, но с помощью целителя.       М-да, что-то мелковатые нынче эльфы… Пусть, наверное, парни остроухого развяжут, я членом своим взмахну… Посмотрим, какой из этого болезного спринтер. Эй, малыш, не надо на мой член так облизываться, я ведь не железный. Ты куда? Ты что? Ах… Продолжай… Сильней… Духи предков, что он вытворяет с моим членом… Мне лечь? Сейчас маленький, только не останавливайся… Ты куда полез… Ах… Вошёл… Ну и попочка тугонькая… Солью, не выдержу… Ещё? Дай хоть дух перевести…       Эльф сидящему рядом Мрыху в штаны полез, член заглотнул и попкой передо мной призывно виляет… Духи, я его снова натяну… Уездил нас остроухий, боевую семёрку из строя вывел, а сам сидит, улыбается, на своём что-то восторженно лопочет. Ну, всё, малыш, свободен… Можешь идти…       – Как не пойдёшь!?       – Как с нами в стойбище!?       – Ты решил провести свои каникулы у нас!       – А, где ты учишься, болезный?       – В военной академии?!!       Если остроухие таких военных готовят – надо срочно заключать с ними мирное соглашение, пока они на нас войной не пошли… А то, боюсь, не осилим…