Overwhelmed

      Джинён рылся в старом мусорном баке в надежде найти что-нибудь съедобное, когда что-то схватило его за лодыжку. Инстинктивно он выхватил меч и не глядя полоснул эту тварь. Не издавая ни единого звука, он медленно отходил назад, держа меч перед собой.       Но единственное, что было слышно после удара, — он знал, что достал его, кровь на клинке поблёскивала в слабом дневном свете, пробивающемся между заброшенными домами, — крик боли и хныканье. Он подозрительно сузил глаза, уверенный, что это ловушка, однажды он уже попался на такую и еле унёс ноги. Ему определённо не избежать подобной ловушки ещё раз.       — Эй, ты, за кучей мусора, выйди, чтобы я мог тебя видеть, — крикнул Джинён, в напряженном ожидании он так и не убрал меч, по-прежнему держа его наготове.       Это оказался всего лишь паренёк. Трудно угадать его возраст, но Джинён чувствует, что он на пару лет младше него. Парень держался за сильно кровоточащую рану, кровь стекала по руке и с кончиков пальцев капала на грязный потрескавшийся асфальт. Спутавшиеся волосы потеряли свой блеск, Джинён подумал, что до того, как он попал сюда, волосы были каштановыми, теперь же они стали черновато зелёными. Даже просто глядя на него издалека, Джинёну хотелось зажать нос, но этот мир не для слабонервных. Рыться в мусоре и терпеть грязь и отвратные запахи — лучшее, что он мог.       В этом мире было много таких же людей. Тех, кто, казалось бы, сдался. Их можно встретить практически везде. Заблудшие, как их называли, не попрошайничали и ничего не просили. Хотя иногда добрые люди подкидывали им кусок хлеба или яблоки, было сложно не обращать внимания на их безумные взгляды. К тому же любой мог стать одним из них. У Джинёна был друг, ставший заблудшим. Вроде бы здоровый и крепкий парень, но однажды утром Джинён обнаружил его прислонившимся к забору, и никакие крики и потряхивания не смогли заставить его прийти в себя.       Джинён не жалел их и не оставлял им объедки. Он презирал их с того дня, как друг оставил его одного. Поэтому Джинён убрал свой меч и уже собрался уходить. Он чувствовал себя плохо, когда смотрел на заблудшего, это было даже не из-за запаха или его вида. Если честно, он удивился, заблудший вышел по его просьбе. Они редко на что-то реагировали.       — Подожди, пожалуйста! — едва слышный голос, казалось он не мог пройти сквозь потрескавшиеся губы. Будто старая дверь, которая не хотела открываться, голос не слушался паренька. — Ты можешь помочь мне, да?       Не заблудший. Заблудшие никогда не говорят. Джинён обернулся, взявшись за рукоять меча. Никто не должен знать, что он одарённый. Одарённых брали в плен и использовали в качестве рабов. Тираны, пришедшие в этот мир, хотели жить вечно и быть здоровыми, а одарённые могли дать им это. Джинён скорее умер бы, чем стал рабом.       Его мысли разрывались между желанием отрубить голову слишком много знающему незнакомцу и желанием узнать, кто он такой. Может, это всего лишь догадка, люди готовы поверить в самые сумасшедшие идеи, когда находятся в отчаянии. Но во взгляде парня читалось, что это не предположение. Он знал.       Джинён не хладнокровный убийца, он убивает, чтобы выжить. И даже если паренёк истекает кровью по его вине, он не сделал это намеренно.       — Пожалуйста, я больше ни о чём не прошу, умоляю, — голос незнакомца набрал силу. Кровь по-прежнему капала с пальцев и стекала по руке, оставляя яркие полосы в грязи.       — Тише! — прошипел Джинён и, оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не услышал их, шагнул вперёд так стремительно, что парень отскочил назад и наткнулся на мусорный бак, чуть не свалившись в него.       Чтобы использовать свой дар, он должен находиться в физическом контакте с человеком, и мысль о прикосновении к этому незнакомцу казалась отвратительной, но Джинён схватил его за руку. Прикосновение вызвало в нём вспышку жгучей боли, и он приложил все силы, чтобы не закричать.       На теле парнишки было множество травм и порезов и без раны, нанесённой Джинёном. Как он ещё умудрился дожить до сегодняшнего дня. Он попытался сосредоточиться на последней ране и залечить её. Другие не так сильно кровоточили. Парень должно быть перевязал их.       Джинён отпустил его и попятился назад, пока не упёрся спиной в стену. Незнакомец посмотрел на него с удивлением и… с благодарностью? Джинён тряхнул головой, потому что он до сих пор ощущал чужую боль. Если он хочет вылечить его полностью, им следовало бы найти место побезопаснее. На этой мысли он запнулся, с какой стати он вообще ему помогает? Он приложил все усилия, чтобы заживить нанесённую им рану, но на этом всё, пора убираться отсюда, подальше от этой городской свалки.       — Спасибо! — с улыбкой сказал парень, его голос оказался приятным, мягким как свежая булочка, вкус которой уже почти забыт. Джинён помотал головой, прогоняя прочь мысли о странном незнакомце.       — Не за что, — он оттолкнулся от стены и едва устоял на ногах, голова до сих пор кружилась, странно, обычно всё проходило за пару минут. Он исцелял более серьёзные раны и после этого чувствовал себя превосходно. Странный парень, действительно странный. — До свидания.       Джинён медленно развернулся и, убедившись, что если пойдёт небольшими шагами, не потеряет равновесие, двинулся к началу переулка. Звук шагов позади дал понять, что парнишка побежал за ним, прежде, чем тот вцепился в руку. Джинёну потребовалось немалое усилие воли, чтобы не оттяпать незнакомцу руку. К счастью, тот схватился за одежду, и Джинён не почувствовал ту боль снова.       — Отпусти, если тебе дорога твоя рука, — прорычал Джинён сквозь стиснутые зубы. — Первое, что тебе следует знать, — никогда не прикасайся к людям.       Рука немедленно разжалась, и Джинён пошёл прочь, постоянно оглядываясь, чтобы не упускать этого ненормального из вида. Каждый шаг отдавал в голову, и он еле держался на ногах. Джинён надеялся, что этот парень не узнает, кто он, иначе Джинён может оказаться в очень плохом месте.       — Я — Чонхван, — произнёс парень, глядя на Джинёна, на его грязном лице промелькнул намёк на улыбку. — А как тебя зовут?       — Представиться решил? Серьёзно? — вздохнул Джинён, ослабляя хватку на мече, он даже не понял, когда успел схватиться за него. — Если скажу, отстанешь от меня?       Чонхван облизал уголки пухлых губ, задумчиво пожевал их и только потом ответил:       — Неа, ты мне нравишься. К тому же, без тебя я скорее всего умру.       Пухлые губы. Боже, Джинёну хотелось кричать, непрошеные мысли продолжали лезть в его голову. И да, он даже нашёл эту глуповатую улыбку милой. Этот парнишка его погубит. Уже погубил.       Джинён должен лучше контролировать свои мысли, это было необходимо для выживания в опасных местах подобных этому. Но сейчас из головы не выходил этот милый круглолицый парень, его улыбка. Когда он улыбался, в уголках глаз появлялись очаровательные морщинки.       — Что ты со мной делаешь? — пробормотал Джинён, почувствовав, что находится под какими-то чарами. Он начал пятиться, пока снова не наткнулся на стену, и тяжело на неё оперся. — Что ты со мной сделал?       Чонхван выглядел озадаченным, когда услышал эти вопросы, но это всё равно не означало, что он ни при чём.       — Ничего! Клянусь, я ничего не делал, — сказал он высоким испуганным голосом. — Я просто увидел твоё свечение и схватил тебя, потому что знал, что ты мой единственный шанс на спасение. Я лежал здесь два дня, прежде чем ты пришёл.       — Мне нужно вернуться к себе в комнату, — тихо прошептал Джинён и, пошатываясь, отошёл от стены. Он сделал пару шагов, когда почувствовал, как Чонхван подхватил его за талию, но уже не осталось сил оттолкнуть его, к тому же, приятное тепло разлилось по телу.       Направляемый Джинёном Чонхван дотащил его до крошечной комнатёнки, арендованной в гостинице. К счастью, никто не снимал комнату рядом со входом, так что они беспрепятственно прошли.       — Ты, — Джинён выловил монету из кошелька и вложил её Чонхвану в ладонь. Тот собирался отказаться, но Джинён посмотрел на него таким убийственным взглядом, что парень передумал возражать. — Сходил бы ты в душ.       Джинён обессилено свалился на матрас, и мир завращался, погружаясь во тьму, прежде чем Чонхван успел закрыть за собой дверь.

***

      После пробуждения ему было страшно открывать глаза, ему снился только Чонхван и больше ничего. Он проклял его, не иначе. Это единственное объяснение. И, словно почувствовав, перед лицом Джинёна показался Чонхван, отмывшийся от грязи и благоухающий.       — Ты в порядке? — поинтересовался Чонхван и отпрыгнул назад, когда Джинён попытался его ударить. Один только вид этого паренька заставлял сердце бешено стучать. Лучше всего, полагал Джинён, будет избавиться от него как можно скорее. Расстояние должно разрушить проклятье.       — Ты так и не сказал мне своё имя, — сказал Чонхван, пока Джинён покачиваясь пытался подняться с кровати. Для человека, получившего столько ранений, он был слишком бодр. Джинён не понимал, как такие люди могут существовать в этом мире.       — Джинён. Теперь дай мне свою руку, покончим с этим.       Пока Чонхван колебался, Джинён сам схватил его руку. На этот раз он был готов к ужасающей боли, но по-прежнему озадаченный тем, почему тот был ещё жив, дышал, не говоря уже о том, что он умудрился протащить его через весь город.       — Я вроде как тоже одарённый, — ответил Чонхван, будто прочитавший мысли. — Но я не могу лечить себя нормально. Как будто закрепляешь рану скобами, когда нужна игла, или используешь иглу вместо скоб. Понимаешь, о чём я?       Джинён лишь промычал в ответ, исцеление требовало предельной концентрации. Он даже не удивился тому, что Чонхван такой же. И, возможно, поэтому он узнал в нём одарённого. Хотя Джинён никогда не слышал об одарённых, не умеющих исцелять себя. Джинён смог выжить только потому, что он лечил себя намного лучше, чем других людей.       Лечение Чонхвана заняло больше часа. Ближе к концу он уже начал хрипеть, пока Чонхван с увлечением о чём-то безостановочно рассказывал.       Джинён просто сидел несколько минут, переводя дыхание. Как только он смог снова уверенно говорить, он попросил Чонхвана уйти.       — Нет, Джинён, — отрезал Чонхван, усевшись в кресле. — Мы не просто так встретились в одном переулке. Два одарённых в одном месте. Это судьба.       Судьба. Должно быть он и правда не от мира сего, только ненормальный мог такое сказать. Здесь нет судьбы, есть только жизнь и смерть. Люди, верящие в такой бред, долго не проживут. Вера в судьбу не спасёт если, на тебя идёт бандит с ножом.       — Я чувствую себя плохо из-за тебя, — слова льются из Джинёна рекой. — Я не могу думать ни о чём. Никогда в жизни я не был так истощён от обычного лечения. До этого я мог исцелить человека на грани жизни и смерти, а после спокойно бегать, прыгать, легко дышать, но ты отнял всё это у меня. Ты забрал у меня что-то, то, что даёт мне опору, и я хочу это вернуть. Я тебя вылечил, теперь верни то, что мне принадлежит.       Чонхван мог лишь стоять, удивлённо открыв рот, и это было мило, чёрт возьми. А Джинён находился на грани истерики, потому что эти мысли не выходили из его головы. Даже кричать на него было мучительно.       Блеск в глазах Чонхвана вызвал у Джинёна беспокойство, и он стремглав бросился к кровати, разрывая дистанцию между ним и Чонхваном. Но этот проклятый парень последовал за ним.       — Джинён, — он положил руку ему на плечо, и на этот раз не было никакой боли, он чувствовал как по телу разливается тепло. Он задался вопросом, не это ли ощущают люди, когда он исцеляет их, но мысль прерывается, потому что Чонхван продолжал говорить, даже если сейчас он лечит Джинёна, Джинён не знал, нужно ли ему это.       — Это любовь, Джинён, и от неё нельзя вылечиться, и вернуть я её тоже не могу, — он замолчал и одёрнул руку. Из-за потери контакта Джинён задрожал от холода. Он подавил стон, застрявший в горле. — Но я могу подарить тебе свою любовь. Я тоже почувствовал головокружение. И эти странные мысли, роящиеся в голове, когда смотрю на тебя.       — Любовь, — повторил Джинён резковато, потому для него она была из той же серии, что вера в судьбу и богов. Но он почувствовал изменения в себе с того момента, как Чонхван заговорил. Он продолжил, — И что ты знаешь о любви?       Чонхван засмеялся, заполняя комнату чем-то, что, наверное, называют радостью. Джинён почти почувствовал как в комнате стало ярче, хотя солнце уже давно село, и единственным источником света была небольшая свеча.       — Я ничего о ней не знаю, лишь кое-что слышал, но я поделюсь ею с тобой.       Когда Джинён прикоснулся к руке Чонхвана, он ощутил, как тепло распространяется между ними, и в ответ он мог лишь улыбаться и кивать.       — Я хотел бы учиться вместе с тобой.       Джинён не был стар, чтобы развиваться и меняться. Конечно, он не собирался так просто начать верить в судьбу и позволить кому-то себя убить, но он не мог отрицать того, что Чонхван как-то влиял на него, и если он его примет, хуже не будет, ведь сейчас Джинён чувствовал себя лучше, чем когда-либо в этой жизни.