***
Постояв под обжигающе-холодными струями, он вернулся в комнату. Жар спал, но снова заснуть парень уже не мог. После такого сна он хотел выйти на улицу, чтобы проветрить голову и привести в порядок суетливые мысли. Поспешно одевшись, скорей выскочить за дверь, избавиться от гнетущей атмосферы душного помещения. Так он поступал всегда, когда хотел убежать от свалившихся проблем. Предрассветный вакуум полностью поглотил город. Это такое время, когда все ночные огни уже погасли, а звуки не тревожит обволакивающую тишину. Приглушенное антрацитовое небо без облаков мягко обнимает еще сонный город. Свежий воздух приятно бодрит, в нём еще чувствуются капельки влаги, оставшиеся от ночного ливня. Серая асфальтовая дорога мягко переливается в занимающемся рассвете. От нее исходит холод, легко проникающий сквозь тонкие туфли. Горизонт начинает понемногу светлеть, насыщаясь оттенками просыпающегося солнца. Чонин, стараясь не шуметь, шагает по тротуару. Он как можно меньше пытается тревожить это умиротворенное состояние. Тихие шаги кажутся раздражающе громкими, оставаясь единственным звуком в радиусе нескольких миль. Продолжая идти, он погружен в свои мысли, которые всё еще не хотят успокаиваться после раннего пробуждения. «Глаза того парня… Проклятье» — Чонин останавливается, опираясь рукой на кирпичную стену здания. По какой-то непонятной причине, тот сон не оставлял его - словно привязанный невидимыми ниточками, он плелся за ним по пустынным улицам, преследуя и назойливо шепча на ухо. Парень скользит взглядом по крышам домов и витринам спящих магазинчиков, в попытке отвлечься. Его состояние схоже с неспокойным морем после шторма. Внутри разливалась холодная пустота. Сейчас парень чувствовал себя как никогда одиноким. Совсем один во всей Вселенной. У Чонина почти не было друзей. Лишь несколько знакомых из прошлого, с которыми общение происходило только по необходимости. Он ограничивался парой вынужденных фраз в неделю, стараясь по минимуму контактировать с окружающими. О любовных отношениях не шло и речи. Парень был слишком замкнут, отрешенный от реальности, он не желал подпускать кого-либо к себе. Проводя большую часть времени дома, он с каждым годом все больше отдалялся от реального мира, выходя на улицу лишь для того, чтобы купить продуктов или бездумно пройтись по улице, убивая свободное время. Ограничивая свое общение настолько, насколько это возможно, он все больше запирался в своем мире мыслей и грёз. Обычным его времяпровождением стало чтение книг. Читая, Чонин мог часами, а то и днями, проводить в одной и той же позе, увлеченный настолько, чтобы не замечать голода и усталости в затекших мышцах. Книги. Вся его жизнь сосредоточилась в этом слове. Не то чтобы он был книжным червем или зубрилой. Но реальность была порой настолько жестока, что хотелось хоть ненадолго нырнуть в блаженную нирвану сказки, отвлечься от повседневной серости и суеты. Забыться, полностью растворяясь в спасительных строках. Родители рано ушли из жизни парня. Внезапная автокатастрофа. Месяцы агонии и долгий период, когда он хотел просто свести счеты с жизнью. Психологи, что беспомощно разводили руками, не в силах помочь сгорающему от горя юноше. Его жизнь вдруг превратилась в нечто серое и бесформенное, словно животное, которое бросили на произвол судьбы. Огромное наследство не могло компенсировать той заботы, что дарили ему мать и отец. Родственников практически не было, а те, что остались, отвернулись от него, беззащитного и жалкого. Задыхаясь в пыльной череде дней, он кое-как продолжал существовать. И читал, читал, читал, запираясь в своей маленькой квартирке многоэтажного муравейника на окраине города. Погруженный в свои мысли, он продолжает брести по мокрой дороге. Где-то в подворотне тихо мяукает кошка. В окне одноэтажного дома горит лампочка, одиноко свисающая на проводе с потолка. Мимо прошуршал автомобиль. Тихо звенит ловец ветра в витрине одного из магазинчиков. На улице робко появляются первые прохожие. Город лениво отряхивался ото сна.***
Son Lux — Betray Парень провел на лавочке в унылом сквере еще несколько часов, читая очередной приключенческий роман. Солнце уже взошло, а наручные часы показывали около девяти утра. Люди спешили по делам, уткнувшись в свои телефоны. Еще один новый день в нескончаемом потоке таких же серых и угрюмых будней. Чонин будто бы очнулся ото сна, подняв голову. Он, прищурившись, смотрел, как солнечные лучи играют в луже, водная гладь которой дрожала под порывами ветра. Свинцовые облака угрожающе приближались с горизонта, вскоре обещая еще один дождливый день. Обхватив себя руками, он пытался хоть немного согреться. Вдалеке, какая-то нерадивая мамаша тащила своего сынка за руку, разговаривая по телефону и совершенно не замечая, что шапка ее ребенка соскользнула с головы мальчика и осталась лежать на мокром асфальте. Парень и девушка, одетые в школьную форму, стояли и ругались вполголоса, отчаянно жестикулируя руками, иногда переходя на высокие ноты. Не желая слушать, Чонин поднялся и потянулся, сбрасывая оцепенение. Нахождение среди людей утомляло его. Подумав, что сегодня как обычно может обойтись и без завтрака, он решил заглянуть в одно из своих любимых мест. Скромная вывеска приглашала заглянуть в уютное помещение магазина. Внутри было как обычно безлюдно. Высокие деревянные стеллажи простирались вглубь, вдоль окон стояли удобные диванчики и кресла. Приглушенный свет ламп создавал уединенную атмосферу, которую обожал Чонин. Это место было единственным, кроме его квартиры, где парень чувствовал себя комфортно. Продавцы уже знали этого молчаливого юношу, что после каждого своего визита уносил с собой внушительную стопочку литературы. Они тактично не вмешивались, не предлагали свою помощь, ведь здесь каждый был предоставлен сам себе и своим мыслям. Чонин привычно оставил куртку на вешалке и прошел в самую дальнюю часть магазина, куда почти не проникал дневной свет. Обычно здесь оставляли книги, которые не пользовались спросом. Но именно тут он чаще всего находил что-нибудь себе по душе. Так складывалось, что ему нравилось то, что не могут понять обычные люди. Любовно проведя кончиками пальцев по картонным корешкам, парень шел, словно в трансе, наслаждаясь атмосферой умиротворенности и покоя. Он получал почти физическое удовольствие от того, что под его ладонями жили тысячи и миллионы историй, которые только ждут того, кто откроет хрустящую обложку и перевернет первую страницу, оживляя их. Шелест бумаги под руками заставлял кружиться голову и пьянил разум. Чонин подошел к полке, где ровными рядами выстроились фэнтези романы. Он любил каждый жанр по-своему, но загадочные и мистические истории его привлекали больше всего. Особенно парень любил книги об ангелах. Он часто представлял, что и за его плечом существует невидимый ангел-хранитель, что убережет от всех невзгод. Эта мысль утешала его, ведь хотелось знать, что хоть кому-нибудь нужен такой жалкий человек, как он. Пролистывая книги одну за другой, он откладывал некоторые приглянувшиеся ему экземпляры. Лишь тихое дыхание иногда будоражило густую тишину помещения. Продавец молча сидел за прилавком, попивая кофе и не мешая покупателю. Парень не заметил, как пролетели несколько часов. Небо за окном уже затянулось тяжелыми тучами, где-то вдалеке сверкнула молния. Тихо звякнул дверной колокольчик, извещая о новом посетителе. Чонин глубже отодвинулся в полумрак полки и продолжил рассматривать очередную книгу. Внезапно, в его глазах потемнело. Голова закружилась, а мрак стал опускаться непроницаемой пеленой. Парень судорожно взмахнул руками в попытке удержаться за стеллаж. От падения его уберегли чьи-то руки. — Вы в порядке? — раздался обеспокоенный голос. Незнакомый юноша бережно поддержал Чонина за спину, помогая тому подняться после внезапного полуобморока. — Да, кажется все нормально, — темнота в глазах стремительно отступала. Ноги вновь ровно стояли на полу. — Спасибо за помощь, думаю, мне уже пора, — Чонин поспешно сгреб понравившиеся книги и поспешил к кассе. Ему была непривычна такая ситуация, неловкость накатывала волнами. Он краем зрения отметил, что парень все еще стоит на том же месте и смотрит ему вслед. Невысокий со светлыми волосами, он выглядел как тот самый ангел-хранитель, спустившийся с небес. «Что за чушь я придумал? Совсем крыша едет, да еще и чуть в обморок не упал от недоедания» — он достал банковскую карточку, чтобы рассчитаться с продавцом за покупку. Бросив быстрый взгляд на улицу, он понял, что дождь уже лил во всю. А зонтик остался в квартире, до которой идти минут двадцать пешком. Чонин нерешительно замер возле окна, рассматривая мокрую улицу. Ему не хотелось выходить на сырость и холод, но и оставаться вместе с парнем, что помог ему, тоже было неловко. — Можете взять мой зонтик, — прозвучал рядом тихий голос. — Я еще здесь немного почитаю, а вы сможете идти, вы, наверное, спешите. — Я… Нет, не спешу, — Чонин старался не встречаться взглядом с Тем Самым Парнем, который протягивал ему черный дорогой зонт. — Все в порядке, меня заберет машина, а вы сможете спокойно дойти домой. Возьмите, — его взгляд излучал доброту и непонятную заботу. — Спасибо вам, и за то, что помогли не упасть тоже, — еще больше смутившись, бормочет Чонин, принимая зонт и стараясь не касаться руки юноши. — Возьмите, здесь должно хватить на новый, — он протянул несколько купюр. — Не нужно, пусть это будет подарком на ваш день рождения 17 мая. И, кстати, меня зовут Чунмен, — усмехнулся незнакомец. — Откуда вы зна… — он не закончил, так как был внезапно вытолкнут на мокрый асфальт за дверь. Едва не упав, Чонин ошарашенно смотрит в окно магазинчика, где за стеклом приветливо машет ему странный блондин. Этот день вдруг становится слишком богатым на странные события. Пора быстро уходить домой, пока еще чего не случилось. Он совершенно не заметил, что холодные капли уже бодро стучали ему по макушке. Глава 2 Влетев в квартиру, парень скорей запер дверь на замок, словно плотнее отгородившись от странностей. Ему все казалось, что тот парень захочет его преследовать. Какой потрясающий бред. — Откуда он мог знать о моем дне рождения? Это старый знакомый, которого я забыл? — Чонин размышлял, стягивая с себя сырое пальто. Поставив зонтик в угол, он решил больше к нему не притрагиваться и, по возможности, поскорее избавиться от вещи того парня. Теперь его ждало любимое занятие — знакомство с новыми книгами. Пакет приятно зашелестел, обещая порадовать множеством сюрпризов. Сегодня в меню были несколько романов фэнтези, парочка исторических книг и один детектив. И еще одна непонятная книга, которую он не помнил, чтобы покупал. Парень надевает мягкие тапочки и проходит в спальню, усаживаясь на кровать. Здесь всё еще прохладно, на что Чонин не обращает внимание, поглощенный изучением неизвестной книги. Это был довольно тонкий переплет в мягкой обложке, на которой даже название не было напечатано. — Странно, обычно, на такие книги лепят наклейки с информацией. А здесь ничего, и даже цены нет, — он осторожно раскрывает обложку и сразу видит начало первой главы. Ни названия, ни автора, ни издательства. Это немного необычно, но, раз эта книга оказалась у него, значит, будет прочитана.***
Son Lux — Lost It To Trying Медленно открыв глаза, Чонин сначала не понял, где находится. Вроде бы все еще в своей комнате, на своей кровати, лежит в обнимку с книгой. Обычно, он не засыпал при чтении. И не забывал, о чем читал. А сейчас в голове совершенно пусто. О чем эта книга? Он не мог вспомнить. Открыв первую главу снова, он обомлел. Страницы были чистые, словно первый снег, без единой буковки. Он спешно перелистал всю книгу. Она была полностью чиста. У парня перехватило дыхание. Холодок тонкими коготками царапал по спине. Он, кажется, сходит с ума. Или это все сон? Тот магазин и парень с зонтом, ведь были всего лишь сном, а это чья-то злая шутка? Сзади, на второй половине кровати, тихо зашуршало одеяло. Кто-то негромко вздохнул. Глаза Чонина расширились, и он стремительно вскочил, запутавшись в простыне и упав на пол, при этом выронив книгу. На другой стороне кровати спал парень, повернувшись к нему спиной. Не блондин, уже хорошо. Но какого черта?! Чонин медленно встал, держась за стену. Эта ситуация его откровенно пугала, вселяя в сердце панический ужас. А если это грабитель? Наверное, в таком случае он не стал бы засыпать в доме, который хотел ограбить. С такими пессимистичными мыслями он медленно обошел комнату и осторожно приблизился к спящему. Волосы паренька были спутаны, и челка скрывала половину лица. Губы приоткрыты. В какой-то степени он был даже милым, если бы не лежал в чужой квартире на чужой кровати. — Кто же ты? — тихо, стараясь не шуметь, произносит юноша. Ресницы дрогнули и, внезапно распахнув глаза, черноволосый тихо отвечает: — Я — Кенсу. Глаза с серебряным ободком вокруг зрачка. Парень из сна. Настоящий. Чонин поспешно отпрянул, больно ударяясь головой об стену. Это было слишком неожиданно и так… реально. — Как ты попал в мою квартиру?! — последовал шокированный возглас. — Я... Не знаю, - он отвел глаза. - Помню свое имя, а больше — ничего. Понимаю, что звучит неправдоподобно. А как зовут тебя? — парень приподнялся на локте, с любопытством заглядывая в лицо собеседнику. Казалось, его совершенно не смущало то, что он, еще и с амнезией, каким-то чудесным образом оказался в этом доме. — Думаю, тебе нужно уйти, немедленно, — Чонину не нравилась вся эта ситуация. К тому же тот непонятный сон всё еще был слишком ярким в памяти. Нужно прекратить всё, выдворить этого парня, а потом и эту чертову книжку выбросить прямо в мусорное ведро. — Но я ничего здесь не знаю, куда мне идти? — в этом вопросе какая-то беззащитность и доверчивость. Кенсу смотрит своими большими серебряными глазами, словно заглядывая прямо в душу. Чонин проходит к входной двери и распахивает ее настежь. — Сюда, и вниз по лестнице, а дальше — куда хочешь, — он старается не смотреть в глаза этому человеку. Он чувствует себя жестоким стариканом, мучающим детишек. Мерзкое чувство поселилось глубоко внутри, словно он совершает ошибку. Сердце рвалось в немом стоне за хрупким парнем, что медленно поднимается и молча направляется к двери, больше не произнося ни слова. Он тихо выходит, и его гулкие шаги еще долго отдаются эхом в подъезде. Вот так просто. Чонин не решается закрывать дверь, словно ждет чего-то. Он так просто прогнал этого беззащитного юношу, даже не зная толком, кто он и почему ничего не помнит. — Неужели, я настолько бессердечный? — он направляется обратно в комнату и опасливо поднимает книгу за уголок. Она всё еще чиста. Такая же чистая, как Кенсу с его белой кожей. – Нет, я все сделал правильно. Он наверняка какой-нибудь мошенник, - убеждает себя парень, стараясь отбросить волнующие мысли. Он осторожно выглядывает из окна, тихо отодвинув занавеску. Квартира находится на втором этаже. Свинцовые тучи всё еще покрывают небо, но сквозь них несмело пробиваются несколько нежных солнечных лучей. Внизу во дворе, на грязном и мокром асфальте стоит Кенсу. Со своего места Чонин продолжает наблюдать и видит, что тот босой. Наверное, ужасно холодно стоять на сырой поверхности. Почему он всё еще там? Чонина разрывают двоякие ощущения. С одной стороны хотелось выбросить из жизни и мыслей весь сумасшедший сегодняшний день, начиная со сна и заканчивая вторжением в квартиру. Вернуться к нормальной жизни и чтению любимых книг. Но с другой стороны… Хотелось выбежать к Кенсу, схватить в свои объятия и больше не отпускать. Последнее желание пугало больше других. Чонин снова посмотрел вниз. Его гость всё еще стоял там, не предпринимая никаких попыток сдвинуться с места. — Уходи, Кенсу, иди по своим делам, не усложняй жизнь нам обоим, — набрасывая пальто, тихо шепчет Чонин. Сквозь всё еще открытую дверь, он сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. Распахнув створки подъезда, замирает. Во дворе было пусто. Накрапывал дождь. Солнце окончательно спряталось под покров облаков, словно обидившись на него. Всё получилось так, как он и хотел. Почему же от этого совсем не радостно? Даже наоборот. — Меня зовут Чонин, — с трудом проговорил парень в пустоту, прорезаемую струями дождя.***
Три недели спустя
The Weeknd — Twenty Eight Жизнь вернулась в прежнее русло. Дни теперь вновь текут неспешно, заполненные серостью и вечным запахом непрекращающегося дождя. Все встало на свои места. Чонин старался больше не вспоминать ни о сне, ни о странном парне. Для него любое общение с людьми, тем более незнакомыми, было настоящим шоком. Поэтому, снова закрывшись в своей квартире, он читал и перечитывал любимые произведения. Выдуманные истории поддерживали жизнь и давали хоть какой-то смысл в дальнейшем существовании. Парень давно забросил университет, еще плотнее укутываясь в свой кокон отчужденности и замкнутости. Он не видел для себя ни светлое будущее, ни семью, ни работу. Зачем люди получают образование и профессию? Чтобы зарабатывать. А деньги у него и так были. Поразмыслив, парень решил свою жизнь пустить на самотек. Он перестал видеть в ней смысл. После смерти родителей, которые были для него всем и даже большим, он не покончил с собой лишь по одной причине. Они бы не хотели этого. Теперь продолжать свое существование можно было как угодно. Он выбрал пассивный способ, вместо роли богатенького наследника, который только и умеет тратить деньги на выпивку и шлюх. Сегодняшний день ничем не отличался от других. Утро как всегда прошло без завтрака, а свежий душ дал небольшой запас сил на оставшийся день. В зеркале в ванной отражался худой изможденный парень с серой кожей, пустым взглядом и опущенными уголками губ. А на фотографиях всего лишь годовой давности можно было увидеть смуглого улыбчивого красавчика с притягательной улыбкой. Как сильно время может менять людей. Чонин развернулся и прошел в спальню. Заправляя кровать, он ногой наступил на что-то твердое, лежащее на полу. Наклонившись, он поднял предмет. Это была та самая странная книга без текста и названия. — И почему ты всё еще здесь? — хмыкнул он, и, вернувшись в гостинную, положил книгу на журнальный столик. Выбросить ее у него просто не поднималась рука. Он присел на диван, откинувшись на спинку. Шея устала, да и глаза болели. Но парень решил почитать еще немного перед обедом. Он нашарил рукой стопку книг и взял первую попавшуюся. Конечно, это была та самая книга. Открыв ее на начальной странице, Чонин испытал дежавю, когда глаза начала заволакивать тьма. Он потерял сознание.***
Теплота на щеке заставила его с трудом разлепить веки. Солнечный луч нежно блуждал по лицу, путаясь в волосах. Чонин немного полежал, наслаждаясь такой редкой лаской, посреди пасмурных осенних дней. Его плечо немного ныло. Парень тяжело поднял голову со спинки дивана. Кто-то уютно устроился на его плече. Чонин задержал дыхание. Это, несомненно, был он. — Кенсу? — разлепляя пересохшие губы, неслышно сипит парень. Темная голова повернулась на звук голоса и юноша, наконец, открыл свои потрясающие серебряные глаза, которые затягивали, словно колодцы. — Чонин? — Ты снова здесь. И ты услышал, как я назвал свое имя. Снова ничего не помнишь? — его почему-то совсем не волновали обстоятельства, при которых этот парень появлялся у него в доме. Главное, он бы здесь, рядом, в его обьятиях. — Да, — он отвёл взгляд, — извини, мне, наверное, стоит уйти. — Эй, всё в порядке. В прошлый раз я вернулся за тобой, но ты исчез. Можешь остаться у меня, если хочешь, — он жутко смущался, но что-то непреодолимо тянуло его к этому странному незнакомцу. Тянуло настолько, что он готов был уступить своим принципам. — Правда? — в серебряных омутах Кенсу заискрилась радость. Будто, только этого и ждал. Всё еще полулежа на плече у Чонина, в порыве чувств, он прижался к его груди, обвив торс руками. — Спасибо тебе. Спасибо… Чонин почувствовал, что это внезапное прикосновение не противно ему. Даже наоборот, он хотел в ответ обнять хрупкие плечи. Но все случилось слишком быстро, его тело само собой оттолкнуло обвившиеся вокруг него руки. Все происходит слишком стремительно, ему нужно привыкнуть. — Я принесу тебе сменную одежду и обувь, — спешно бормочет парень и быстро выходит из комнаты. Прислонившись лбом к шкафу с одеждой, он судорожно переводит дыхание. Рядом с Кенсу его тело и разум живут отдельной жизнью. Щеки пылают, кажется это жар. Он выхватывает свою белую футболку и бриджи, достает с нижней полки светлые кеды. Одежда будет великовата для миниатюрного юноши, но ничего другого пока не было. Он пригладил волосы и глубоко вздохнул, перед тем, как вернуться в комнату. Кенсу сидел на том же месте, поджав под себя ноги. Его волосы были еще больше взлохмачены. Он рассматривал высокий книжный стеллаж у противоположной стены. Чонин осторожно приблизился и положил стопку одежды на диван. — Здесь твои вещи на первое время. Потом сможешь выбрать себе новый гардероб в магазине, я все оплачу. — Я не знаю, как отблагодарить тебя. Одного спасибо будет, наверное, мало, — он доверчиво смотрел своими глазами, такими чистыми, словно озеро после дождя. Поднявшись, парень начинает стягивать с себя футболку, под которой обнажается нежная белая кожа. — Ч-что ты делаешь? — Чонин резко развернулся, чтобы не видеть этого ослепляющего зрелища. — Переоденься в ванной! Можешь принять душ, если хочешь. — Извини, я не подумал, — резко одергивая ткань, и, схватив одежду, он пулей вылетает из комнаты. Кажется, постепенно осознавая, что чуть не сделал. Его щеки были пунцовыми. — И что с тобой не так? — вполголоса бормочет Чонин. На его губах блуждает легкая улыбка.***
Пока Кенсу пытался справиться с душем, Чонин решил приготовить обед. У него самого с едой были простые отношения — завтраки чаще всего состояли из стакана воды, а на обед, в лучшем случае, был рамен; ужин состоял из полуфабрикатов или фастфуда. Такое питание медленно убивало любой организм, не говоря уже про истощенного парня с нехваткой физических нагрузок и свежего воздуха. Решив, что заставить питаться своего соседа в таком же режиме будет неправильно, парень решил приготовить что-нибудь посерьезнее вареной лапши. Он долго ломал голову над тем, какое блюдо придется по вкусу хрупкому юноше. Интересно, чем он обычно питается? На верхней полке кухонного шкафчика под кучей бумаг, лежала старая поваренная книга, бережно завернутая в пергамент. Это был труд почти всей жизни матери Чонина. Она по крупицам собирала понравившиеся рецепты со всего мира, чтобы потом передать их в семью своего сына. Ее мечте не суждено было осуществиться. Записи прерывались на половине, чтобы никогда уже не быть продолженными. Чонин бережно хранил эту книгу, как и несколько других оставшихся ему от родителей, никогда не доставая ее с верхней полки, где года постепенно разрушали хрупкую структуру бумаги. Пожалуй, теперь пришло время приготовить что-нибудь из тех блюд. Он аккуратно раскрыл книгу, трепетно проведя по обложке пальцами. Ровные буквы складывались в слова, а слова в предложения, которые в свою очередь составляли рецепты множества разных шедевров. Чонин пытался прочесть хоть что-нибудь, пока не понял, что ему мешает пелена слез, застилавшая глаза. Он отодвинул книгу и со злостью вытер непрошенную влагу. Почерк мамы заставил парня вспомнить детство, когда она собственноручно учила сына писать и выводить каждую букву. Первая капля скатилась по щеке, тихо упав на деревянную столешницу. Чонин уронил голову на руки, пытаясь успокоиться. Едва затянувшаяся рана в его душе вновь открылась. Слова, написанные мелким почерком, вспарывали и трепали тонкую преграду, которую он успел воздвигнуть на пути рвущих душу воспоминаний. Кенсу, тихо стоявший в дверном проеме, нерешительно подошел к столу, где тихо рыдал его новый знакомый. Он выглядел действительно разбитым и парень понимал, что это не первый случай, когда тот отключается от реальности, погружаясь в мир страданий. Серебряные глаза дрогнули, а их обладатель осторожно присел на корточки. Вода стекала с влажных волос, капая за шиворот свободной футболки, но его это не волновало. — Чонин, всё в порядке, всё хорошо, — тихо шептал парень. Он легко гладил судорожно сжатую руку до тех пор, пока она не расслабилась. Спина распрямилась, а заплаканное лицо повернулось в его сторону. Глубокие карие глаза под слипшимися от слез ресницами все еще были подернуты туманом рыданий. — Я… Прости, я хотел что-нибудь приготовить, но… — он не смог закончить. Кенсу взял бумажную салфетку и трепетно вытер ею покрасневшие глаза. После этого он положил прохладную ладонь на горячий лоб Чонина. Оба вздрогнули. Серебряный и шоколадный взгляды пересеклись, утопая друг в друге. Скрипнул стул, когда Чонин тяжело оперся о край стола, наклоняясь вперед, пока его лицо не оказалось на одном уровне с лицом Кенсу. — Кто ты на самом деле? Пухлые губы парня дрогнули, но вопрос так и остался без ответа. Они продолжали смотреть друг на друга, находясь одновременно так близко и так далеко. Их головы соприкасались лбами, а темные волосы перепутались. Никто не хотел прерывать это мимолетное, но такое желанное прикосновение. За окном мерно плыли пушистые облака, такие нетипичные для глубокой осени. Свинцово-тяжелые тучи уступили место аквамариновому небу. Деревья в желтых шапках больше не выглядели уныло под обычно серым светом. Теперь солнце раскрашивало горизонт в яркие цвета загорающейся жизни. Оконная створка распахнулась, ударившись о стену, под силой устремившегося в помещение ветра. Занавески поднялись, словно паруса, впуская в комнату обжигающе-свежий влажный воздух. Кажется, сезон дождей преждевременно закончился. — Пожалуй, у меня лучше получится приготовить обед, — шепчет Кенсу, не отрывая взгляда от темных глаз. — Думаю, да. Из меня дерьмовый повар, — так же в ответ шепчет ему Чонин. Он готов вечно любоваться этими правильными чертами лица. Пухлые губы так и просили, чтобы к ним прикоснулись. Глаза гипнотизировали, призывая утонуть в них. И он тонул. Придвинувшись ближе, парень наклонился, опаляя дыханием нежные щеки и аккуратно сдул непослушную подсохшую челку с лица Кенсу. — Я принесу фартук, — он, пошатываясь, с трудом поднялся, разрывая прикосновение рук, и скрылся в спальне. Кенсу с шумом выдохнул. Это была слишком интимная сцена, слишком близкая. Он уже был готов к поцелую, но нельзя, чтобы все происходило так быстро, еще слишком рано. Но это лицо притягивало его, словно магнитом, такое родное и знакомое. Он тихо сгорал от того, что не мог прикоснуться к нему. Руки знали каждую черту и каждый изгиб этого идеального тела. Такая пытка — не иметь возможности дать волю своим чувствам, что разрывают его изнутри. Еще не время.***
Вновь стоя возле уже родного одежного шкафа, Чонин в который раз переводил дыхание. С появлением Кенсу, его жизнь, кажется, изменила полярность. Его так тянуло к этому странному парню, а ведь они встретились только во второй раз. Достав дрожащими руками фартук, он тайком скользнул в ванную и умылся ледяной водой. Пол был мокрым, а по стенам стекали капли воды. И что за водное шоу тут устроил Кенсу? Чонин глянул в зеркало. Лицо было опухшим после слез. Но он чувствовал себя уже гораздо лучше. Кажется, что рану в душе крепко забинтовали, предварительно смазав лекарством. Лекарством по имени Кенсу. Вернувшись на кухню, Чонин удивился кипевшей там работе. Хрупкий парень деловито нарезал овощи, складывая их в большую миску. На плите кипела вода, шипел лук на сковородке. Приятно пахло свежей зеленью и травами. Парню снова показалось, что он очутился в детстве, где его мама постоянно что-то готовила на кухне, напевая себе под нос. Он поспешно отогнал эти воспоминания, стараясь не растревожить рану. Кенсу обернулся на тихое постукивание по дверному косяку. — Тебе помощь нужна? — Чонин искренне улыбался, — хозяюшка. — Я подумал, что лучше будет, если я сам приготовлю, - краснея сообщил парень. - Сядь, отдохни. Если хочешь, почистить картошку, — он чувствовал себя на кухне довольно уверенно. — Вот фартук, — на столешницу опустилась ткань в горошек. — У меня сейчас заняты руки, потом одену, — отмахнулся темноволосый. — Эй, это моя одежда, запачкаешь еще, — улыбнулся Чонин, — можно я одену его на тебя? — Да… Спасибо, наверное… — смутился Кенсу, когда теплые руки обхватили его за талию, завязывая бантик на поясе. Теплые пальцы задержались там еще на несколько секунд, прежде чем исчезнуть. Чонин снова не смог удержаться, чтобы не коснуться такого хрупкого и манящего тела. «Хватит уже лапать постороннего человека, он еще несовершеннолетним может оказаться», — корил себя тем временем Чонин, усаживаясь чистить овощи. Он не мог противостоять своим желаниям. Что-то слишком сильное связывало его и этого среброглазого паренька. Что-то, чему становится все сложнее и сложнее сопротивляться.***
Wynardtage — Closer
Тем вечером они рано легли спать. Кенсу уютно устроился на диване в гостинной, а Чонин привычно лежал, читая книгу. Полумрак квартиры мягко обволакивал, пророча сладкие и безмятежные сны. Убаюкивающая тишина была словно осязаемой, она ластилась и урчала, как пушистый котенок. За окном засыпал город, медленно угасая тысячами огней, чтобы утром вновь встретить восход солнца. Шумела сухая листва деревьев под окнами. Занавеска легко колыхнулась, принося вечернюю свежесть и запах дождя. Едва слышно скрипнула половица в соседней комнате. Чонин отложил книгу, повернувшись к двери, из которой несмело выглядывала темная макушка Кенсу. — Все в порядке? — Да, я просто не могу заснуть. Что-то нервы разыгрались, — смущенно произносит парень, несмело переступая порог комнаты. — Ничего, на новом месте всегда трудно засыпать. Можешь… Лечь рядом если хочешь, — сам не веря свои словам Чонин откидывает край одеяла. Его разум совершенно отказывался подчиняться, когда этот парень находился рядом. — Только сегодня, ладно? — Кенсу тут же юркнул под теплую ткань, поплотнее заворачиваясь в нее как в кокон. Казалось, он ни капли не смущался этой ситуации. Щелкнул светильник, погружая комнату в спасительную темноту. Теперь не нужно прятать и отводить взгляд, пытаясь сгладить неловкость. Серебряные глаза блестят в свете луны, создавая фантастическую картину. Они не отрываясь смотрят в темные, таинственно поблескивающие, омуты напротив. Чонину уже неважно, что этот парень появился в его жизни совсем недавно, он настолько гармонично в нее вписался, что теперь кажется реальнее всего, что произошло за очень долгое время. Их дыхание смешивается, невидимыми потоками устремляясь к потолку. — Ну, спокойной ночи, — слова разрушают хрупкую атмосферу уединения. Чонин поворачивается на спину и прикрывает веки. — Да, до завтра, — эхом слышится в ответ. Кенсу продолжает смотреть на этого парня, которого теперь можно рассматривать во всех подробностях. Внешность прекрасного божества с мягкими чертами в ночном свете кажется по-особенному прекрасной. Парень тихо наклоняется ближе, чтобы рассмотреть каждую родинку на таком родном лице. Ему нестерпимо хочется поцеловать эти приоткрытые губы. Внезапно он чувствует требовательную руку на своем затылке, что притягивает его ближе и, наконец, заставляет коснуться желанного рта. Чонин открывает глаза и наклоняет Кенсу еще ближе к себе. Он так долго ждал этого, не зная, что хрупкий парень ждал еще дольше. Они несмело целуются, легко касаясь губами друг друга. Ни один из них не осмеливается углубить поцелуй, оставляя его трогательно-невинным под лунным светом. Чонин легко касается закрытых век и подбородка Кенсу, не оставляя нетронутого места на лице парня. Серебряные озера распахиваются, и парень тихо выдыхает тихий стон в желанные губы. Сердцебиения пульсируют в унисон, заставляя уноситься в сладкую негу. Чонин отстраняется и укладывает Кенсу на подушку, нависая над ним и даря последнее легкое прикосновение. — Спи, — тихо ложась рядом, он прижимает к себе хрупкое тело. Кенсу доверчиво придвигается ближе, вжимаясь спиной в теплую грудь. Теперь он точно не сможет заснуть, чувствуя, как теплые руки покоятся у него на талии.***
Утро снова принесло с собой пасмурную погоду. На этот раз небо было девственно-белым, словно чистая бумага. Прохлада прокрадывалась в комнату, щекоча босые ступни холодными пальцами. Одеяло сползло на пол, открывая тощие ноги и худой торс. Чонин лежал, свернувшись в клубочек, комкая руками измятую наволочку. Его лицо нахмурилось под волнами уходящего кошмара. Открыв глаза, он сразу почувствовал непонятную пустоту в груди. Руки всё еще сжимавшие ткань, были сдавлены судорогой. С трудом расцепив пальцы, парень поднялся с кровати в поисках Кенсу. Каким-то чувством он знал, что уже не найдет его. Квартира была холодной и пустой, книжные полки нависали и громоздились, не давая вздохнуть полной грудью, забирая себе все свободное пространство. Первый раз в жизни Чонин чувствовал, что хочет крушить все подряд; взять зажигалку и сжечь всё к черту, если это поможет хоть на мгновение вернуть хрупкое тело, что доверчиво прижималось к нему во сне. Кенсу. Странный парень, возникающий из ниоткуда и так же внезапно пропадающий в никуда. Когда ты вернешься в следующий раз? И вернешься ли вообще?***
Полгода спустя
17 мая
ペニス — CCCXXV — Чонин-а, с днем рождения! — блондин осторожно ступает по мягкому ворсу ковра, стараясь не наступать на разбросанные везде вещи. Он аккуратно ставит поднос с круглым тортом, на котором зажжены 22 свечи, на краешек кровати. Бережно откидывает одеяло, где, уткнувшись в локоть, тихо посапывает любовь всей его жизни. Довольно много времени прошло с их удивительной первой встречи в книжном магазине. Чунмен мечтательно улыбнулся, вспоминая их второе судьбоносное столкновение возле подъезда этого самого дома, где теперь они живут вместе. Flashback После очередного исчезновения Кенсу, Чонин потерял последние крупицы смысла жизни. Все те маленькие кусочки счастья, которые дарил этот большеглазый улыбчивый парень, теперь были разбросаны и разнесены ветром на миллионы километров вокруг. Внутри открылась ужасающая черная воронка, поглощающая душу и постепенно разрывающая тело. Он ощущал почти физическую боль, когда воспоминания прорывались из глубин, сметая все на своем пути. В груди зияло две раны, одна, совсем свежая, всё еще кровоточила. Чтение перестало радовать и приносить спасение в туманном забытьи. Однажды, в порыве неудержимого гнева, Чонин разрушил все полки с книгами, разбросав их по полу. После чего он стоял, держа в зубах сигарету, наблюдая, как в железной закопченной бочке горят тысячи страниц, сворачиваясь в черные трубочки из пепла. Закурив от очистительного огня, он понял, что больше его ничего не держит в этом мире. Щурясь от едкого дыма, он оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на окна своей квартиры. В тот момент кто-то оглушительно чихнул прямо его в ухо. — Ой, извини! Я увидел что здесь что-то горит и решил посмотреть, не нужна ли помощь, — затараторил подозрительно знакомый голос, который, к слову, принадлежал Тому Самому Странному Парню. — Ты в порядке? Выглядишь, будто собрался броситься с моста, — блондин хмыкнул и вытащил из губ Чонина истлевшую сигарету. — Кстати, курить — довольно вредно для здоровья. Чонин только молча уставился на него, не в силах вставить даже слово. Сейчас он не был настроен для внятного разговора, тем более с этим чудаком. — Ты пришел за своим зонтом? — спросил он первое, что пришло ему в голову. — Я принесу тебе его, подожди здесь. — Нет, оставь, я же сказал, что это подарок, — уголки его губ были приподняты в легкой улыбке. — Откуда ты знаешь дату моего рождения? — Мы учились в одном классе, не помнишь? Ким Чунмен, очень приятно познакомиться. Еще раз. — Извини, не помню. Сейчас у меня есть кое-какие дела, я должен идти, — Чонину хотелось прекратить этот спектакль как можно скорее. Слова казались ему слишком драгоценными, чтобы тратить их на посторонних. Он хотел говорить только с одним человеком, которого, кажется, даже не существовало. — Знаешь, я, пожалуй, хочу забрать свой зонт, - Чунмен крепко держал его за плечо, не давая сдвинуться с места. Наше время Чунмен вынырнул из своих воспоминаний. Для него совсем не было секретом, что в тот день Чонин хотел что-то с собой сделать от непонятного горя. Причину этого он до сих пор не знал, но был уверен, что со временем их доверие друг к другу возрастет и замкнутый парень откроет ему свою тайну. Или даже несколько. С тех пор, он старался всегда находиться рядом с ним, мелкими шажками отталкивая его от опасного края. После того случая возле горящей бочки, он всегда был рядом, ссылаясь на мелкие поводы, не желая оставлять Чонина одного. Его странным образом тянуло к этому смуглому красавчику. И хоть он и выглядел изможденным и подавленным, внутренняя красота не может исчезнуть полностью. Чунмен с нежностью провел пальцами по шоколадным прядям. С недавних пор Чонин понемногу приходил в себя и даже (!) начинал нормально питаться. Только всепоглощающая тоска из его взгляда никак не желала уходить. Он понемногу набирал вес, занимался танцами и спортом. Со стороны казалось, что Чунмен опекал его как заботливая мамочка. Но их отношения были скорей любовно-дружескими. Хотя дальше поцелуев дело не доходило, блондин был уверен, что когда-нибудь он добьется своего. Чонин слишком сильно запирался в себе, не пропуская сквозь толстую стену отчуждения и грамма чувств. После стольких раз, когда Чунмен натыкался на эту стену, теперь он стал замечать, что она стала истончаться под непрекращающимся потоком его нежности и заботы. Он чувствовал себя покорителем крепости, которая вот-вот выставил белый флаг. Тихонько наклонившись к любимому лицу, он осторожно подул на приоткрытые потрескавшиеся губы. — Чонин-а, пора вставать. — Еще пять минуточек, Чунмён… — перевернувшись на другой бок, промурчал он. — Так не пойдет! — блондин стягивает одеяло с сопротивляющегося тела. — Сегодняшний день должен начинаться не с двенадцати часов, как обычно. Ведь он особенный, — загадочно стрельнув глазами, парень приподнимает торт. — День твоего рождения. — Ты помнишь? — мгновенно проснувшись, Чонин подрывается, чуть не впечатавшись в крем. — Я помню еще со второго класса начальной школы… Кай. — И эту кличку, как ты умудрился ее запомнить? — он улыбается, осторожно отбирая торт и ставя его на тумбочку. — Ты мне нравился еще тогда. Такой милый темненький карапузик! — Замолчи! — шутливо хмурится Чонин, но в ту же секунду заливисто смеется. Ему в жизни так не хватало именно такого человека, яркого и светлого, излучающего непонятное спокойствие и радость. Он приподнимается и притягивает Чунмена к себе, легко касаясь его губ своими. Внезапно, в голове порывисто закружились воспоминания, вырываясь наружу. Завеса лунного света, молочная светящаяся кожа… Огромные серебряные глаза напротив, выворачивающие душу наизнанку. Пухлые губы трогает легкая улыбка и они едва-заметно шепчут имя. Его имя. Чонин отклоняет голову от поцелуя. Его настроение быстро улетучивалось под наплывом горьких воспоминаний. Кенсу снился ему почти каждую ночь, с тех самых пор, как исчез ровно полгода назад. Сначала пришли мысли о суициде, вслед за которыми явились кошмары и головные боли. Обмороки участились. Жизнь окрасилась в серые цвета, так же как и небо за окном. К слову, весна в этом году выдалась пасмурной. Ни на день солнце еще не радовало бетонные стены многоэтажек своими лучами. Только серые и пустые дни, словно осень никогда не кончалась. Привыкший к перепадам настроения своего друга, Чунмен быстро спрыгнул с кровати, чтобы не стеснять Чонина. Он осторожно прихватил торт и поправил растрепавшуюся прическу другой рукой. — Чонин-а, я жду тебя на кухне с праздничным завтраком, — послав слегка грустную улыбку, он удалился. Темноволосый парень со стоном упал на подушку. Он разрывался между нежными чувствами к Кенсу и светлой привязанностью к Чунмену. Он страстно хотел дождаться хрупкого парня, где бы он ни был. В то же время он не мог сопротивляться всепоглощающей влюбленности светловолосого юноши. Этот водоворот затягивал его все глубже и глубже, заставляя раствориться в ослепительном свете. Где-то в глубине души он понимал, что пора отпустить Кенсу. Но сердце болезненно сжималось, не желая расставаться со своей частью. Как лучик солнца, пробившийся сквозь толщу облаков, этот парень давал ему еле видимую надежду. Но Чунмен предлагал ему реальный шанс начать свою жизнь заново, попробовать еще раз превозмогая боль, подняться на ноги, и попытаться построить светлое будущее. Кажется, пора что-то менять. Чонин быстро оделся, спеша на кухню, из которой доносились приятные ароматы. Чунмен ждал его, заботливо накрывая на стол. Он видел, как нелегко приходилось парню, и всячески старался его поддерживать. Теперь он наблюдал, как тот раскрывается ему навстречу, словно бутон под солнцем. И Чунмен был рад стать этим светом. Этот теплый майский денек они провели вместе, прогуливаясь по парку и улицам шумного города, по дороге заходя в небольшие кафе и сувенирные магазинчики. Они дурачились, словно дети, брызгаясь друг на друга водой из фонтана и воруя друг у друга сладкую вату в парке аттракционов. Целовались на укрытой в тени лавочке, под осуждающими взглядами случайных прохожих. Давились сладким попкорном на последнем ряду кинозала под фантастически скучный фильм. Держались за руки на резном каменном мостике, где все влюбленные оставляли замочки со своими именами. К сожалению, за весь день солнце так и не порадовало своими лучами. Но парни ни разу не жалели о проведенном вместе времени. Уже под вечер, когда они уставшие и измотанные возвращались с затяжной прогулки, Чонину показалось, что на стекле солнцезащитных очков мелькнул яркий блик. Просто показалось. Дома, Чунмен в который раз удивил своим кулинарным мастерством, приготовив шикарный ужин. Он достал бутылку красного вина, специально заготовленного на этот случай. Разлив рубиновую жидкость по бокалам, он легонько чокнулся с бокалом Чонина, тихо шепча: «Просто будь счастлив». Чонин смотрел в теплые карие глаза, в которых он видел свое отражение. Кажется, пора принимать решение. Жить ли сладкими воспоминаниями, или же светлой реальностью?***
Чунмен расслаблено откинулся на подушки дивана. На его талии расположилась мягкая рука, что не могло не радовать. Атмосфера была наполнена легким ароматом вина и теплой ткани. Чонин выпрямился и бросил осторожный взгляд на лицо старшего. — Давай сделаем это. Сегодня. Сейчас. Я готов. — Чонин-а… Мы можем подождать столько, сколько тебе нужно, всё в порядке, не заставляй себя. — Не хочу ждать. Ты столько для меня сделал, в то время, когда я тебя только отталкивал. В свой день рождения я хочу сам сделать тебе подарок, — он легко провел ладонью по гладкой щеке блондина. — Ты уверен? — последовал заботливый вопрос. — Полностью, — его голос не дрогнул, но душа перевернулась и затрепыхалась раненой птицей. Он трепетно взял Чунмена за плечи, уложив его на мягкую обивку. Пепельные волосы рассыпались по черной ткани, приятно с ней контрастируя. Чонин наклонился и запечатлил решительный поцелуй на мягких губах. Теперь никаких шагов назад, только вперед. Он углубил поцелуй, лаская чувствительное нёбо, легко проводя по зубам и, наконец, мягко посасывая чужой язык. Атмосфера накалилась, когда руки светловолосого взметнулись, обнимая плечи обтянутые футболкой. Он слегка надавил ногтями, давая знать, что ткань здесь только лишняя. Поспешно сбросив материю, парень продолжил исследовать идеальные черты лица напротив, перейдя от губ к векам и чувствительным ушным раковинам, постепенно спускаясь к шее. Первый тихий вздох слетел с покрасневших губ Чунмена, когда он почувствовал прикосновения к яремной впадинке, которые перемешались все ниже, уже по ткани его собственной рубашки. — Сними её, Чонин… Он приподнялся, заведя руки за голову, легко выскальзывая из тонкой ткани и обратно падая на диван. Чонин сбросил часть подушек на пол, нависая над полуобнаженным телом. Он наклонился и легко прикусил темный сосок, который тут же сжался под этим прикосновением. Парень оперся руками по обеим сторонам белоснежного тела. Он хотел наклониться, чтобы продолжить ласки, но, вдруг его ладонь что-то нащупала в складках диванной обивки. Он подцепил предмет, чтобы сбросить его. Но, взглянув на свою находку, остановился. Книга. В глаза ударил нестерпимо-яркий свет закатного солнца. Он слепит, до боли выжигая сетчатку. Кроваво-красные отблески хаотично прыгают по стенам. Сквозь приоткрытую дверь рвется шквальный ветер, сметая вазу со стола, срывая со стен картины. Чонин вскакивает, не обращая внимание на испуганного Чунмена. Он уже догадался, что сейчас произойдет. Открыв книгу, он шепчет слово, полное слепой надежды: — Кенсу… Свет становится еще ярче, заполняя собой всю комнату. Вспышка и спасительная темнота. Тьма привычно укутывает Чонина, затягивая его в водоворот черного тумана.***
G.Soul — Love Me Again
Утро занимается непривычным оранжевым рассветом над крышами домов. Солнце словно ждало этого дня, чтобы засиять с новой силой, даря остынувшей земле долгожданное тепло. Мягкий свет проникал в каждое окно, не обделяя вниманием ни одно человеческое лицо. Несколько долгих месяцев в полумраке стоили того зрелища, что сейчас открывалось перед восхищенными лицами прохожих. Небо было словно охвачено ослепляющим огнем. Имитируя северное сияние, светлые потоки вырывались из перистых облаков, чтобы тут же скрутиться и слиться друг с другом в ярком водовороте. Некоторым казалось, что наступил всеми обещанный конец света, другие предполагали, что на Землю, наконец, снизошла божья благодать. И только один человек был твердо уверен, что эти световые явления были ничем иным, как знаком того, что его сердце вновь обрело свою половинку. Знаком того, что вернется манящий запах чистоты, исходящий от светлой кожи, вернется пронзительный свет глаз, сверкающих серебряными вспышками. Знаком того, что Кенсу вернулся. Солнечный луч робко колыхнул занавеску, проникая в освещенную красноватым светом комнату. Он отразился от стеклышка наручных часов на тумбочке, чтобы запрыгать ярким солнечным зайчиком по стенам помещения. Проснувшись от длительного сна, Чонин отмахнулся от назойливого лучика, что лез в глаза. Он осторожно повернул голову, чтобы не разбудить того, кто уютно устроился в кольце его рук. Темные волосы всё в том же беспорядке, спутанными прядями были разбросаны по подушке; тонкие веки с пушистыми ресницами, что отбрасывали нежные тени на щеки, нежно трепетали. Лучик мягко скользил по белоснежной коже, пытаясь разбудить соню. Его глаза дрогнули, чтобы через секунду широко открыться. Брови нахмурились, когда темноволосая голова повернулась в сторону смуглого лица. — Чонин-а…? — Это я, малыш. Я с тобой, я рядом. Такой желанный серебряный свет радужки затопил собой сердце Чонина, словно ртутью. Он полностью погрузился в этот смертоносный водоворот, чтобы больше никогда его не покидать. Он начал тонуть еще с первой их встречи, все глубже погружаясь в толщу серебряного океана. Теперь, он, кажется, успешно достиг дна, откуда больше не было выхода. А он больше и не нужен. Парень осторожно провел ладонью по белоснежной щеке, убирая непослушные прядки с лица. — Я больше никогда тебя не отпущу, — лихорадочно шептали его губы, прижимаясь к маленькой ушной раковине. — Ты останешься со мной навсегда. Вместо ответа, Кенсу обвил руками смуглую шею и уткнулся носом в нежное предплечье. Он коснулся губами мягкой кожи, чтобы заглушить непрошенные слезы, норовившие закапать из глаз. Чонин отстранился, приподнимая такое родное лицо за подбородок. Он пытался заглянуть за непроницаемую пелену, но безрезультатно. Нежно склонившись, он, наконец, коснулся поцелуем пухлых приоткрытых губ. Они были соленые, как морской прибой. Их лица быстро стали влажными, а слезы смешались. Они становились одним целым. Предавшись забвению, их губы сталкивались и терзали друг друга. В местах, где соприкасалась темная и светлая кожа, оставались яркие отпечатки цвета закатного солнца. Температура в комнате стремительно повышалась, в том время, как небо за окном меняло окрас с бледно-голубого до ярко-оранжевого. Чонин бережно сжимал хрупкое тело в своих ладонях, стараясь не навредить своими жадными прикосновениями. Их языки сплетались в жарком танце, а тела сгорали в невидимом огне. Кенсу поспешно стягивал со смуглого тела мешающую ткань, раздирая пальцы об острые углы пуговиц. Ему помогают сильные руки, что одновременно стягивают и его белую футболку. Избавившись от ненужной одежды, они с новой силой начинают исследовать тела друг друга. Для Чонина это первый раз, когда он видит аккуратный торс, покрытый мраморной кожей, на которой проступают небольшие бугорки сосков. Он, несдержавшись, легко проводит пальцами от нежной шеи до кромки светлых бриджей, желая почувствовать мягкость светлой кожи. Кенсу выгибается навстречу еле заметным прикосновениям, которые были для него, словно вода в пустыне. Как же он по этому соскучился. Чонин вбирает бусинку соска в рот, аккуратно его прикусывая, другой рукой массируя второй сосок, вызывая у хрупкого парня вздохи и стоны. Переместившись на шею, он оставляет дорожку их поцелуев, возвращаясь к манящим губам. После крепкого и влажного поцелуя, он отстраняется и вновь заглядывает в удивительного цвета глаза. — Как же я скучал по тебе, Кенсу. Ты потрясающий… — Чонин-а, я… — он не смог закончить, не смог выдавить из себя уничтожительные слова, решив оставить им еще немного времени. Совсем чуть-чуть, чтобы в последний раз насладиться друг другом. — Что? — Просто возьми меня сейчас, — просит он, смаргивая соленые капли с ресниц, которые тут же были собраны мягкими губами. — Не плачь, мы больше никогда не расстанемся. Ты только мой. — Я только твой, — эхом отозвался Кенсу, силой заставляя себя сдерживать слезы. Чонин опускается, чтобы нерешительно замереть возле края бриджей. Кенсу приподнимается, и чувствует, как эта часть одежды постепенно сползает с его бедер вместе с бельем. Он заливается румянцем, хотя в своем сознании он уже не единожды представлял свой первый раз с этим фантастическим парнем. Но этот раз особенный, ведь он настоящий. Бережно обхватывая рукой возбужденный член, Чонин медленно проводит по всей длине, вырывая громкий стон их уст Кенсу. Прикосновения опаляют, словно солнечный ожог. Смуглые руки продолжают блуждать по белоснежной коже, вызывая толпы мурашек. Наконец, парень стягивает свои брюки, отбрасывая их на пол. Он осторожно целует пухлые губы, чтобы прошептать: — Я никогда этого еще не делал… — Ты делал, Чонин-а, просто доверься своему телу, — успокаивающе поглаживает его по щеке хрупкая ладонь Кенсу. — Но… нет! Я… С Чунменом… Боже, прости меня, Кенсу… — он закрывает веки в немом отчаянии. — Всё в порядке, — он приподнимается и глубоко целует влажные губы, проникая в рот языком. Не оставляя никаких путей побега, он прикусывает его нижнюю губу. Чонин глубоко вздыхает и отвечает на поцелуй со всеми чувствами, что у него накопились за долгое время разлуки. Он отрывается от бледного лица, чтобы встать на колени и раздвинуть сведенные ноги хрупкого парня. Его тело будто действовало по какой-то давно привычной схеме. Последний раз взглянув в блестящие лунным светом глаза, он смачивает слюной палец и проталкивает его в узкое отверстие. Кенсу под ним судорожно выдыхает, прикрывая глаза. — Продолжай, Чонин-а… Подстегнутый этим возбужденным полушепотом, Чонин осторожно добавляет второй палец, растягивая тугой проход, пытаясь зацепить простату. Звонкий вскрик разрывает густую тишину комнаты, служа свидетельством, того, что парень все делает правильно. Он неспешно вставляет третий палец, двигая рукой внутри, выжимая всхлипы из уст Кенсу. Белоснежное тело извивается дугой, в то время, как руки беспорядочно сминают простыню. Чонин вынимает пальцы и возвращается к лицу, чтобы в последний раз прочитать ответ в сияющих омутах глаз. В серебристом свете он видел только безграничное желание и нежность. Он поднимается, смачивая свой член естественной смазкой, добавляя слюну. Приставив головку к покрасневшему отверстию, он медленно движется, не разрывая зрительного контакта с Кенсу, взгляд которого затуманен наслаждением с каплей боли. Он громко стонет, когда член, погрузившийся на половину, движется еще глубже, входя на всю длину. Чонин приподнимает молочные бедра, кладя руки на мягкую поясницу. Его сознание быстро уплывало в бурном течении наслаждения. Начав медленно двигаться, он постепенно наращивал темп, слушая, как пропорционально этому возрастает громкость криков Кенсу. Это были крики полные наслаждения. Темные глаза встречаются с серебряными, а тела находят общий темп, чтобы получить как можно больше удовольствия. Красно-оранжевое освещение делает воздух похожим на густой туман, в котором ритмично двигаются два тела, сцепленных в страстной агонии. Тяжелое дыхание одно на двоих, а сердца бешено колотятся. Кожа обоих парней горит, будто от ожогов, покрываясь ярко-красными пятнами. Под каждым прикосновением начинается маленький пожар, что перерастает в бушующее огненное торнадо. Чонин, не выдерживая дикого темпа, изливается внутрь белого тела. Кенсу охрипший после криков и стонов, кончает следом за ним, пачкая шоколадную кожу вязкой жидкостью — Чонин-а, я люблю тебя, — хрипит парень, из последних сил собрав остатки дыхания. — И буду любить, когда и где бы ты ни был. Всегда. Я отдаю тебе всего себя вместе с душой и телом. И… прости. — Я тоже люблю тебя, Кенсу. Еще с первой нашей встречи, как увидел твои удивительные глаза. За что ты просишь проще… — он не успел закончить, так как комнату окончательно затопило оранжево-желтое сияние, унося утомленные сознания парней с собой в небытие. Воздух стал густым, словно желе. Он оседал в легких, не давая вздохнуть, заполняя собой каждую клеточку тела. Белая кожа Кенсу осветилась тысячами ярких огоньков, которые постепенно охватили все тело. Обжигающий свет наполнил собой все помещение. Через миг, когда световое шоу успокоилось, на кровати остался лежать только смуглый парень, руки которого были судорожно сжаты в попытке удержать ускользающее тело Кенсу. Глава 3 Placebo — Running Up That Hill Словно в сцене из романа, Чонин вновь проснулся один. В голове было пусто, а на сердце темно. Разум отказывался работать, попросту отключившись. Затуманенным взглядом парень обвел комнату, пытаясь вызвать в памяти события вчерашнего дня. Смятые простыни и засохшие капли на белье пробуждали мимолетные вспышки воспоминаний. Он осторожно коснулся рукой вмятины на подушке, где совсем недавно кто-то лежал. Попытки что-либо вспомнить приносили с собой только вспышки боли в воспаленном сознании. — Чунмен! — спохватился Чонин, спешно одеваясь, на ходу натягивая футболку. — Как последний кретин, бросил своего парня у себя же дома. Заглянув в гостинную, он осознал, что квартира была пуста. Странное состояние все еще не покидало его. На журнальном столике лежала книга. Возможно, Чунмен оставил? Подойдя ближе, чтобы рассмотреть находку, он увидел только темную обложку без названия и каких-либо пометок. Чонин, как обычно, бережно открыл первую страницу, где сразу же начиналась глава. Ни автора, ни издательства. Он решил, что почитает ее позже, после того как найдет Чунмена. Взгляд скользнул на слова, расположившиеся ровными строками. Там написано его имя. Скользя взглядом по строчкам, парень все больше погружался в текст, что вскоре изменит его жизнь навсегда.***
Меня зовут До Кенсу, а любовью всей моей жизни является Ким Чонин. Впервые мы встретились пять лет назад в небольшом книжном магазинчике. Это была влюбленность с первого взгляда. Покоренный смуглой кожей и пухлыми губами, я таял под обжигающими взглядами этого парня. Мои светлые мечты прожили ровно до тех пор, пока я не узнал, что у него уже была любовь всей его жизни. Жизнерадостный Ким Чунмен идеально подходил Чонину. Они как Инь и Янь дополняли друг друга. Высокий и низкий, смуглый и бледный, но оба прекрасны, как божества. Я потратил сотни дней, наблюдая за этой идеальной парой. Не знаю, зачем. Мое сердце одновременно трепетало и обливалось кровью при виде этих двух. Я уже упустил свой шанс на счастье с парнем-мечтой — Чонином. Зачем теперь я продолжаю следить за ними, как человек с гнилой душой? Ответа на этот вопрос не существовало. Я не могу заставить себя оторваться хоть на минуту от созерцания совершенства. Время шло. Весна сменилась летом, которое в свою очередь уступило осени. Сезон дождей совсем не добавлял настроения в мое унылое существование. Все знакомые замечали, что я чах на глазах, медленно растворяясь в жизни Чонина. Неосознанно, я сам себя убивал. Все силы уходили на то, чтобы не пропустить и минуты из жизни этого парня. Я жертвовал своим сном, чтобы смотреть, как он отрывается с Чунменом в очередном клубе до рассвета. Я бросал все и ехал за ними в отпуск на другой конец страны. Не обращая внимания на свое окружение, я посвятил себя жизни совершенно другого человека. И… Мне это нравилось. С каким-то мазохистским удовольствием я отдавал всего себя ради лишних минут рядом с Чонином. Один раз мне даже удалось мимолетно коснуться его в очереди у кинотеатра. Этот день я никогда не забуду. Время продолжало бежать сквозь пальцы. Я успел погулять на роскошной свадьбе этой прекрасной пары. Скрываясь в толпе гостей, я вытирал слезы умиления и грусти. Я, правда, был искренне рад за них. Но в душе неприятным комком поселилась зависть, когда Чонин трепетно надевал кольцо на палец своего суженого. Мне уже никогда не испытать такого. Я решил, что больше не могу продолжать так жить. Но этой решимости хватило ровно на один день. Моя жизнь казалась пустой и бессмысленной без Чонина. Без его белоснежной улыбки и задорно блестящих темных глаз, которые умеют так нежно смотреть из-под полуопущенных ресниц. Тогда я придумал выплеснуть все свои переживания и страдания на бумагу. Обыкновенный, поначалу, дневник, перерос в нечто большее. Я буквально взял Чонина и перенес его в другую реальность. Я создал тебя, создал идеальный (для меня) мир, в котором малыш Чонин рос совсем один. Я лишил тебя родителей, решив, что так твоя душа будет более чувствительной и ранимой. Я привил тебе любовь к книгам и замкнутость от внешнего окружения. Для надежности, я сделал тебя немного социофобом. Никто не смел подходить к тебе. Эта параллельная вселенная существовала только для меня. Мой маленький кукольный дом, где можно делать что угодно. Кто-то скажет, что это всего лишь книга, приправленная фантазиями сумасшедшего? Но нет, я научился проникать в этот маленький мирок. Проникать к тебе — МОЕМУ Чонину. Я сделал это отдельной реальностью, в которой я был Богом. Помнишь нашу первую встречу? Она произошла спонтанно. Как-то, случайно уснув за написанием очередной главы своего дневника, я очнулся в незнакомой комнате. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что на кровати спит человек. И это был никто иной, как ты. Ты метался во сне и что-то бормотал. Интуитивно я догадывался, что сплю, но могу полностью контролировать свои действия. Я понял, что каким-то образом попал в свою же выдуманную реальность. Теперь осталось решить, что же мне с этим делать. Кстати, в твоей реальности мои глаза оказались серебряными. Я до сих пор не понимаю, почему. Ведь в жизни у меня нормальный карий цвет радужки. Кажется, здесь сказалось твое влияние на меня. Ты подсознательно ждал кого-то вроде ангела. И вот он я. Представь себе, целый мир в твоем распоряжении, где ты волен делать, что хочешь. С чего бы ты начал? Я же начал покорение твоего сердца буквально со следующего дня. Тратя почти все свободное время, я писал, писал, писал. Создавая главу за главой, я как можно подробнее описывал твои характер и жизнь. Вписывал название каждой книги, что стояли на твоей полке, постепенно заполняя белые пятна в этой маленькой вселенной. К сожалению, я не мог контролировать свои посещения в твой мир. Они всегда происходили спонтанно. Но я этому почти не расстраивался, зная, что он все-таки существует, мой мир и мой, собственный, Чонин. Вторая встреча вновь произошла внезапно. Очередным утром я проснулся под боком у смуглого красавчика. Наверное, не стоит говорить, что радости моей не было предела. Я старался вести себя естественно, скрывая свое появление за амнезией. Нельзя было спугнуть тебя. Слишком многое стояло на кону. Ты проявил решительность и выставил меня. Сначала я не мог определиться, что же мне делать. Но седьмым чувством я знал, что у нас еще все впереди. Мне хватало лишь мысли, что ты коснулся меня. Теперь и я смогу тебя касаться. Сколько пожелаю. Я решил добавить в твой мир Чунмена, видя, как ты грустил в своем замкнутом одиночестве. Все-таки, в реальности вы двое неплохо ладили. Я разрешил вам дружить и здесь. Никаких отношений, только дружба. Следующую нашу встречу я запомнил, как самую романтичную. Мы вместе готовили еду, смеялись и шутили. На какой-то момент я почувствовал себя действительно счастливым. По-настоящему. Мое сердце выпрыгивало из груди, когда ты пригласил меня спать рядом. Но все самое главное было еще впереди. Реальность стала меня все меньше интересовать. Я почти перестал следить за настоящим Чонином, теперь становясь более самостоятельным, если это можно так назвать. Вся моя жизнь стала вращаться вокруг книги. Кажется, я становлюсь фанатиком. Мое состояние становилось еще хуже, чем в период сталкерства за влюбленной парочкой. Я не спал по несколько суток, стараясь поскорее закончить очередную главу. Последняя встреча расставила все точки над «i». Я был в ярости, когда, появившись, узнал, что Чунмен и здесь смог прилипнуть к тебе со своей любовью. Ну, ничего, это можно легко исправить. На подсознательном уровне ты уже любил меня, так как я был твоим создателем. Я создал этот кукольный дом, где могу распоряжаться всем. Я решил, что пора приступать к самому главному. Это был первый и лучший секс в моей жизни. Да-да, я потерял девственность во сне с тобой. Ты рад? Это определенно того стоило. Florence and The Machine — Seven Devils И в заключение. Зачем я это пишу? Не знаю сам. Наверное, захотелось выговориться напоследок. Чонин, если ты это читаешь (а ты читаешь, потому что я написал так в последней главе), знай, что я по-настоящему любил тебя и… мне, правда, жаль. Прости меня, мой маленький Ким Чонин. Ты можешь справедливо ненавидеть меня теперь. Но я совершу еще один поступок, ведь я — ужасный эгоист. Сегодня — день, когда я узнал одну вещь, которая положит конец двум жизням. Твоей и моей. Я узнал, что настоящий Чонин разбился на самолете вместе со своим мужем, когда они возвращались с летнего отдыха. Вот так внезапно могут оборваться две совершенно невинные и счастливые судьбы. А я сейчас на самом деле сижу и дописываю это на перилах моста. Здесь прекрасный вид. Ты спросишь, что я тут делаю? Я просто не вижу своей жизни без него. Мое сердце разбилось в той-же авиакатастрофе. Вот так просто. Да, я буду прыгать, как это делают в дешевых фильмах. Но мне нравится такой способ. Наверное, это разрывающее изнутри чувство и есть любовь? Возможно, какая-то из ее граней. Но тебя я люблю по-другому. Это чувство привязанности, словно к домашнему животному. Прости за такое сравнение. Я собираюсь сделать еще кое-что напоследок. Я взял с собой зажигалку, чтобы завершить мою и твою истории одновременно. Я знаю, что слишком много решаю, возомнив себя вершителем судеб. Но еще мне хочется знать, что ты всегда будешь рядом со мной там, во тьме. Прости меня еще раз, Чонин-а. Я люблю тебя.***
Чонин захлопывает книгу. В воздухе уже слышится легкий тревожный запах гари. Парень выходит на балкон, закуривая сигарету. Он всё еще не до конца осознал, что прочитал только что. В голове царил хаос, а в душе — звенящая пустота. Мысли хаотично толкались, гудя, словно рой надоедливых пчел. - Мои чувства к тебе не были выдумкой. Они мои, и я не отрекаюсь от них. Умереть со своим любимым, прожив местами счастливую, но недолгую жизнь? Что ж, я готов. Забирай меня с собой, Кенсу. Вот он кто, парень с холодным серебряным взглядом. Вершитель судеб. Мой персональный ангел-хранитель. Небо разрезают поразительные зигзагообразные трещины. Не каждому посчастливиться увидеть-таки конец мира. Хоть и маленького. Горизонт окрашивается в багрово-алый. Яркие языки пламени взмывают вверх, лаская облака, разъедая небесную гладь, словно полотно. Небосвод пылает обугленными краями в прекрасном безмолвном величии. Чернота стремительно наползает на закатное небо, сжимая пространство, поглощая его своими гигантскими щупальцами. Дома сворачиваются, словно тонкая бумага, которой они и были. Кукольный домик рушится по воле своего создателя. Темнота все больше придвигается, заполняя собой все видимое пространство. Чонин, прищурившись от едкого дыма, кашляет, пытаясь сохранить уплывающее сознание. Город ссыхается, скручивается в трубочку, осыпаясь темным пеплом, утягивая за собой небольшой мирок, который оказался лишь чьей-то выдумкой.***
Ветер разносит остатки книги, догорающие в алчных языках огня. Если внимательно приглядеться, то еще можно разобрать нечеткие слова на клочке последней страницы: «Я тоже люблю тебя, До Кенсу».