О вкусах не спорят

— Джу-нии, тебе нравятся девушки-змеи? Маленький Рензо хлопает своими большущими медовыми глазами невинно-невинно, будто и не он совсем сейчас задал брату провокационный вопрос. Джузо старается вести себя как обычно, хотя буквально чувствует выступивший на лбу испариной пот. Этот маленький засранец явно имеет в виду Мамуши, и Джузо прекрасно об этом знает. Знает и о том, что должен влепить ему затрещину, возмущаться и сотрясать своими криками воздух, или хотя бы просто сказать твердое и категоричное «нет», но… Джузо и сам толком не знает, а что «но». Друзьями или, на худой конец, приятелями, они с ней никогда не были: не позволяло тянущееся годами непримиримое соперничество между семьями Шима и Ходжо. Соратниками их назвать тоже было никак нельзя. Просто недостаточно хорошие враги, которые изредка, с опаской косясь по сторонам, наведываются друг к другу в комнаты, принося с собой хорошее настроение. Каким-то необъяснимым, почти мистическим образом Джузо всегда чувствовал, когда она идет куда-то одна, когда ей плохо, и — приходил. Не с утешением, не давая ложных надежд, а просто чтобы побыть рядом. И Мамуши платила ему тем же. Боль всегда легче делить на двоих. — Че-его?! Рензо, ты совсем башкой двинулся! Да чтобы наш брат спутался с этими выскочками из Ходжо! От переизбытка чувств Кинзо даже подпрыгивает, сжимает руки в кулаки и трясет блондинистой шевелюрой. Его нелестное мнение о соседях гулким эхом отскакивает от молчаливых стен и расходится по самым дальним уголкам храма. Слова неприятно режут прямо по сердцу, но Джузо умудряется не потерять лицо. Он точно не помнит того момента, когда их отношения с Мамуши потеплели на пару градусов. Самым максимумом, чего Джузо добился на сегодняшний день, было две-три улыбки. Но пока, как ни странно, ему было достаточно и этого. Ведь как знать, быть может, где-то впереди у них есть будущее… А пока стоит все же ответить на бестактный вопрос неугомонного в романтических делах мелкого. Придумать убедительную ложь или блеснуть какой-нибудь яркой полуправдой Джузо не дал предательски отчетливый скрип старых половиц в коридоре и мелькнувшая в панике прядь белых волос. Причина всего этого мгновенно стала предельно ясной, почти прозрачной — Мамуши подслушивала их разговор и теперь с нетерпением ждет его ответа. В горло будто бы насыпали песка. — Мамуши? — чужим голосом интересуется он. — Разумеется, нет, не нравится. С чего ты взял? Впариваешь мне тут такую редкостную чушь. Каждое слово отдает в сердце тупой болью, но возымает-таки должный эффект. В повисшей тишине раздается сразу два вздоха: облегченный — Кинзо, и разочарованный — Рензо. Шум за дверью прекращается, а затем Джузо слышит неровный стук удаляющихся шагов, и от этого становится еще тяжелее. Приходится использовать всю имеющуюся в наличии выдержку, чтобы не броситься за Мамуши следом. Слишком рано признаваться в чем-то даже самому себе. Рензо, кажется, с ним абсолютно не согласен, поэтому кидает подозрительный взгляд и пытается возражать: — Но… — О вкусах не спорят, — перебивает Джузо и грустно улыбается, трепля его по темной макушке и слушая громкий хлопок закрывающейся двери в ее комнату.