Котенок

Общий сбор назначили на одиннадцать, и Коул был абсолютно уверен, что никто из его команды добровольно не сократит увольнительную даже на пять минут. Если б не необходимость лично присутствовать при приемке груза, он и сам поступил бы точно так же. Но по местным правилам со стороны покупателей требовалось два представителя, поэтому вместо того, чтобы досматривать последний сон, Коул, звучно позевывая и периодически встряхиваясь, лениво слонялся по ангару, пока Дирк тщательно пересчитывал ящики с алкоголем и проверял сертификаты на контейнеры с боеприпасами. Спать хотелось немилосердно. Смазливый чернявый омега, снятый им в баре за сущие гроши, оказался настоящим мастером в том, что касалось отсосов, и Коул выставил его только в половине пятого утра. А в семь пришлось подниматься, прощаясь с благословенно мягкой постелью гостиничного номера, и спешно нестись в доки к катеру. Дирк выглядел почти таким же невыспавшимся и сердитым, да к тому же придирчиво изучал каждый документ, поэтому представители поставщика, стремясь побыстрей расстаться с неудобными клиентами, грузили ящики быстро и четко, боясь лишний раз поднять взгляд на воинственных кугуаров. – Ждем последнюю партию, – сказал Дирк, закрывая грузовой отсек катера и жестом отсылая бригадира грузчиков прочь. – Задерживается? – тут же нахмурился Коул. – Нет, это мы идем с опережением графика, – снисходительно фыркнул Дирк. – До старта еще сорок минут. Если б груз опаздывал, они бы тут сейчас от страха ритуальные танцы танцевали, а так – вон, просто за штабеля попрятались. Коул понимающе хмыкнул. Его ребята в каждом порту наводили на местных ужас одним своим видом – крупные, мощные, почти полностью покрытые татуировками кугуары с ярко пылающей агрессивной аурой солдат удачи. В команде было семь боевых альф и два омеги: пилот и разведчик. Все как один – циничные, ожесточенные, беспринципные сукины дети, работающие на тех, кто больше платит, но каждому из них Коул без раздумий доверил бы свою жизнь. Через распахнутые ворота ангара проглянуло столь редкое здесь солнце, и Коул поневоле засмотрелся на играющий в пыли узкий золотистый луч. – Может, пока время есть, до конца улицы прогуляться? – отвечая на его мысли, задумчиво протянул Дирк. – Я там видел рекламу боев в грязи и что-то вроде стрип-клуба на перекрестке. Коул пожал плечами. Развлечения его сейчас мало интересовали – напряжение он вчера сбросил так основательно, что ничего больше уже не хотелось, но сидеть в промозглом ангаре, тратя последние минуты увольнительной на пустое ожидание, было глупо. – Прогуляемся, – согласился он и первым пошел к выходу. Порт выглядел так же, как и все прочие в этой части материка. Отдельный причал для частных яхт, сектор для военной техники, вроде их «Ласточки», и бестолковые ряды торговых и транспортных гражданских судов. Часть из которых, как он успел заметить, даже не были оснащены подводно-воздушным дабблом. Учитывая слухи о надвигающейся войне с Полунией, оставалось только удивляться беспечности местного населения, но Коул на своем веку насмотрелся всякого. Люди вообще были странными и недальновидными созданиями. Солнце снова скрылось за свинцовыми низкими тучами, плотной пеленой ползущими по небу, с моря дул свежий бодрящий ветер, принося запахи соли и гниющего ила, слышались крики чаек и гудки погрузчиков. Зажмурившись на минуту, Коул запрокинул голову и, поддавшись внутреннему зову, неспешно пошел налево, по склону, ведущему к пристани. И замер, не пройдя и сотни метров. Прямо за ангарами, в траве между свалкой и стеной, у которой были аккуратно сложены старые запчасти к катерам, играли котята. Настоящие, живые, смешливые котята. Да еще и омежки, судя по запаху. Коул моргнул, припоминая, что Бардия известна не только разнообразием борделей и баров, но и огромным количеством детских приютов всевозможных статусов. На материке строго запрещались аборты. В правительстве детей называли «цветами жизни», оказывали социальную помощь беременным, охотно принимали младенцев в специальные детские учреждения, ставили на ноги и… без зазрений совести благополучно продавали нежные букеты работорговцам или военным вербовщикам. Играющим возле свалки котятам на вид было зим по десять-двенадцать, не больше. Раньше Коул встречал таких юных омежек всего несколько раз – под усиленной охраной или за высокими заборами в частных особняках, а здесь они бегали без присмотра в грубых полотняных рубашках и коротких штанах и выглядели, как настоящие оборванцы. Да к тому же играли в войнушку. Их лидер, ничем не примечательный русоволосый мальчишка с белесыми бровками и щербатой улыбкой, размахивая импровизированным мечом, отдавал команды, а его маленький отряд занимал стратегические позиции и сражался с невидимым врагом. – Ого! – сказал незаметно подошедший со спины Дирк. – На какой фантастический цветник ты набрел! Частный приют? Коул пожал плечами: – Без понятия. Мне кажется, они тут сами по себе. – Здесь сам по себе даже сорняк не растет, все продается, – глубокомысленно отозвался Дирк и деловито оглянулся: – Эй, любезнейший! Он крикнул в пустоту, но буквально через секунду из недр свалки появился пухлощекий тип с маслянисто блестевшими глазами и, всем видом выражая свое почтение, осторожно приблизился к кугуарам: – Господа хотят купить омегу? – Господа хотят задать пару вопросов, – насмешливо ответил Дирк, а котята, заметив гостей, сперва бросились врассыпную, прячась среди проржавевших каркасов и мусора, но почти сразу стали высовывать любопытные мордашки, с ужасом и восторгом разглядывая лица и экипировку кугуаров. Тот малыш, что командовал товарищами, решился выбраться первым. Прикусив нижнюю губу, он медленно, бочком подобрался к Коулу, остановился на расстоянии шага и, глядя снизу вверх, зачарованно спросил: – А это правда, что вы умеете убивать меньше чем за секунду? Без всякого оружия? Глаза у котенка были зелеными. Коул сначала не поверил – не бывает таких совпадений! Иланию затопило больше семидесяти лет назад. Выжили тогда немногие и, попав на материк, держались группой очень долго, пока маленький клан, польстившись на мифические сокровища погибшего острова, не вырезали почти под корень завистливые соседи. Спаслись единицы. Отец Коула, убитый на задании несколько лет спустя, утверждал, что их во всем мире осталось не больше двух десятков, разбросанных по разным странам. И вдруг – мелкий чистокровный зеленоглазик в трущобах Бардии! Немыслимо! Медленно, чтобы не испугать ребенка, Коул протянул руку и приподнял за подбородок чумазую детскую мордашку. Ошибки не было – широко распахнутые глаза отливали травянистой зеленью без всяких примесей карего или золотого. Как и у самого Коула. – Кто твои родители, малыш? – Да кто ж знает-то? – непочтительно удивился котенок и тут же нахмурил бровки: – А вам зачем? Вы… Вы меня купить хотите? – личико котенка озарилось восторгом. – Я буду воевать вместе с вами, да? Меня Джесси зовут. И не вздумайте переплачивать! Жирный Пью обожает дурить клиентов, заламывая цены, но вас-то не проведешь, верно?! Коул едва сумел удержать улыбку. Наблюдая за их непринужденным диалогом, со всех сторон стали подтягиваться остальные омежки, глядя на Джесси с уважением и толикой зависти. Они почти окружили Коула, подойдя так близко, что от свежих цветочных благоуханий у него дрогнули ноздри. И все же запах его котенка – чистый, терпкий аромат пропитанной солнцем кожи и какой-то горьковатой травы – пересиливал все остальные. – Эй, командир! – окликнул Коула Дирк. – Тут нам всю партию предлагают со скидкой, – он издевательски скалился, прекрасно зная, что котята им совершенно не нужны. Дирк обожал развлекаться, торгуясь ради собственного удовольствия и обламывая продавцов в тот самый момент, когда те готовы были подписать договор. Обычно Коул относился к подобным шалостям снисходительно, но сейчас, заметив, какой надеждой засияли глаза котят, неодобрительно покачал головой: – Завязывай представление, Дирк. – Господа, вы не смотрите, что они с виду мелкие, – чувствуя, как ускользает выгодная сделка, засуетился торговец. – Все омеги сертифицированы. Я их думал в следующем месяце на аукцион «первой крови» выставить, они как раз уже подходят по возрасту, но вам готов уступить прямо сейчас за полцены. От такой возмутительной наглости проняло даже Дирка. – Первой крови? – с низким рычанием, показывая клыки, переспросил он. – Да они же дети! – По документам каждому уже исполнилось тринадцать! – втягивая голову в плечи, пискнул перепуганный торговец. – Печати настоящие. Их любой публичный дом примет. – Так вы не будете нас покупать? – одновременно с ним разочарованно переспросил Джесси, аккуратно касаясь ладошкой большого пальца Коула. И, сам того не зная, спас своему хозяину жизнь. Еще секунда, и Коул обратился бы, метя толстяку в горло. Челюсти от напряжения свело так, что слова грозили превратиться в невразумительный рык. – Нет, – жестко ответил на вопрос котенка Дирк и, подойдя вплотную, положил тяжелую руку Коулу на плечо: – Остынь. Мы здесь не в своем праве, проблемы нам не нужны. Надо возвращаться, вот-вот последний груз придет. Коул кивнул, все еще медля. Команда отправлялась на опасное задание, взять с собой малыша у него бы не получилось. Но и оставить Джесси с толстяком, зная, какая судьба ему уготована, Коул не мог. – Да в чем дело? – еще больше понижая голос, встревоженно спросил Дирк. – Что тебя так зацепило? Коул дернул углом рта: – Этот котенок... Не хочу, чтобы он достался кому-то еще. Он редко высказывал пожелания и почти никогда – так категорично. Дирк присвистнул и почесал затылок. – Ну… Есть только один вариант. По местным правилам, если ты внесешь аванс и оплатишь содержание ребенка вплоть до полного выкупа, держатель приюта не имеет права передать его другому опекуну. Максимум год, потом договор перестанет действовать. Но ты ж понимаешь, шансов, что мы сюда вернемся, практически нет. Это будут выброшенные деньги. – Зато я куплю малявке лишний год детства, а там видно будет, – кивнул Коул и смерил торговца тяжелым взглядом: – Беру зеленоглазого! Толстяк засуетился, предлагая «дорогим гостям» напитки и типовой договор, Дирк тут же рявкнул на него, настаивая на собственных условиях, а Коул молча полез за наличкой. Торговаться было некогда, он уже чувствовал ауры бойцов, стягивающихся к «Ласточке», и не хотел заставлять себя ждать. – Так вы меня выкупаете? – осторожно дергая его за рукав и кусая губы, нетерпеливо спросил малыш. Коул вздохнул и присел на корточки, разглядывая лицо своего неожиданного приобретения. Аккуратный носик с горбинкой, нежная линия губ, маленький упрямый подбородок. Обычная для омеги внешность, разве только глаза – большие, зеленые, оттененные густыми золотистыми ресницами легендарные иланские глазищи были очень хороши. – Не сразу, – мягко сказал Коул, привыкая к мысли, что у него теперь есть подопечный. – Чуть позже. Но я заплачу достаточно, чтобы тебя не трогали всякие извращенцы. Хозяин теперь не сможет продать тебя кому-то еще без моего разрешения. – Но почему именно так? – почти отчаянно взвыл котенок. – Почему не сейчас? Пью вас дурит, если говорит, что я дорого стою! Хотите, я мигом сторгуюсь, против вас он и слова сказать не посмеет! – Я бы очень хотел, но не могу забрать тебя сегодня, – с сожалением пояснил Коул. – Я даже не знаю, вернемся ли мы с задания. – Конечно, вернетесь, – убежденно кивнул Джесси и с придыханием добавил: – Ты же такой… такой… Осмелев, он поднял ладошку и, едва касаясь, восхищенно провел пальцами по щеке Коула, прямо по витиевато набитым полосам родовой татуировки. И от этого простого невинного жеста матерого кугуара едва не подбросило, столько вдруг нахлынуло тоски и нежности в сердце. Дирк многозначительно прокашлялся, забирая у торговца документы и намекая, что пора бы поторопиться, а Коул, боясь передумать, быстро стянул с пальца фамильное кольцо – потемневшую от времени серебряную полоску с затейливым орнаментом. – Дождись меня, – сказал он мальчишке. – И не вздумай потеряться! Джесси с недоверчивым изумлением вцепился в подарок и широко заулыбался, а Коул, напротив, нахмурился и поспешил отвернуться. Он и сам не понимал, зачем повел себя так странно и опрометчиво. Кольцо давным-давно отдал ему отец – это было единственное, что осталось у него от сокровищ клана. Такие вещи обычно редко меняли владельцев, их передавали возлюбленным, кровникам или потомкам в качестве оберегов. Джесси он видел в первый и, скорей всего, в последний раз в жизни. Но внутренний зверь довольно урчал, подтверждая, что Коул поступает абсолютно правильно, и он решил не забивать себе голову нелогичностью собственных действий. В конце концов, любой наемник рискует каждый день, так пусть кольцо останется у котенка. Сирота без рода и племени будет счастлив иметь родовой артефакт, а в том, что в малыше текла иланская кровь, у Коула не оставалось ни малейших сомнений. К месту сбора они успели вовремя, груз уже ждал у катера, а боевые альфы насмешливо переговаривались, делая ставки на то, куда запропастился их командир. – Я же говорил, что его Дирк на стрип-клуб раскрутил, – засмеялся пилот при виде возвращающихся со стороны квартала развлечений товарищей. – Что, решили на пару оторваться? Скажите, если надумаете попробовать секс втроем, я присоединюсь. Коул предупредительно рыкнул. Берт был одним из немногих боевых омег, не уступающим в выносливости и силе характера альфам, но сдержанности ему вечно недоставало. Да и с субординацией возникали проблемы. И если бы не его несомненный талант в пилотировании, Коул вряд ли терпел бы дерзкие выходки бойца. – В чем дело? Мало потрахался? – рявкнул Дирк, показывая клыки. – Саботируешь правила? Личные отношения среди членов команды находились под строжайшим запретом. Многие вообще не рисковали вступать в смешанные группы – слишком много проблем возникало при совместной работе альф и омег. Продиктованное природой стремление защитить того, кто хоть раз был с тобой в вязке, не раз становилось причиной срыва важных операций, и винить здесь было некого. Альфы физически не могли сохранять выдержку, чувствуя, что их омеге грозит опасность, поэтому на эту тему старались даже не шутить. Берт пристыженно заткнулся, а один из альф фыркнул: – Коул, и правда, какая муха тебя укусила? На тебе лица нет. – О! – коварно протянул Дирк, поигрывая бровями. – Сегодня я поведаю вам животрепещущую историю о том, что в каждом из нас живет романтик! Ребят, наш командир только что выложил трехмесячное жалованье за самого неказистого из всех котят, что я когда-либо видел. Заплатил – и глазом не моргнул. Такого развода я не помню со времен... черт! Да вообще такого не помню! Сейчас груз до конца приму и расскажу. Альфы рассмеялись и загалдели, заинтересованно подбираясь ближе, а Коул покачал головой и молча полез в кабину. Раз уж Дирк начал пиздоболить, готовясь выложить все детали в красках, парням теперь хватит впечатлений до самой посадки. И пусть! Повторись все снова, он поступил бы точно так же. Война с Полунией потрепала их изрядно. В первый же год «Ласточке» пришлось дважды восстанавливать обшивку, полностью сменить аэрочасть даббла и поставить дополнительный ускоритель. Зато теперь ни в воздухе, ни под водой ей практически не было равных. Команда Коула, в отличие от военных силовиков, не была приписана ни к какому из подразделений и, как прочие наемники, работала там, где ей было выгодней. На шестом году войны, когда их осталось всего пятеро, каждый мог легко купить себе целый остров на нейтральной гряде и жить там припеваючи. Другое дело, что ни у кого из бойцов не было ни семей, ни желания уходить на покой. Солдаты удачи, они воевали не по необходимости, а потому, что не знали другой жизни и не представляли, чем еще можно себя занять. Пользуясь этим, Коул трижды пытался прорваться на Бардию – и каждый раз безуспешно. Слишком далеко она находилась за линией фронта, и слишком крепко держали оборону чертовы полуны. Дирк матерился всякий раз, когда Коул начинал заговаривать о возможности прорыва, и проклинал тот день, когда надумал вытащить командира прогуляться. – И сдался тебе этот котенок? Его наверняка там нет давно! Сколько уже времени прошло. Он или мертв, или эвакуирован с гаремом какой-нибудь богатой шишки. Коул признавал его правоту, но забыть Джесси почему-то не мог. Да и не хотел. Котенок оставался тем якорем, который еще связывал Коула с обыденной жизнью и надеждой на какое-то другое – далекое, неведомое и безмятежное будущее. То, в котором не надо просыпаться от звуков сирены, каждую минуту ожидать удара и чувствовать вечное одиночество. Нет, он искренне любил своих ребят, был предан им сердцем и душой, сросся с каждым корнями, но их ветви раскинулись слишком далеко друг от друга. Бойцы-альфы видели смысл жизни в вечном поиске цели и постоянных сражениях, кайфуя от риска и упиваясь адреналином, а Дирк и Берт в последнее время слишком зациклились друг на друге, не замечая никого вокруг. Коул ничуть бы не удивился, узнав лет через пять, что они повязались и осели в тихом местечке, настругав дюжину симпатичных блондинистых котят. У него же никого, кроме Джесси, не было. Полунийскую «Каролину» они подстрелили именно тогда, когда в очередной раз пытались изыскать возможность проникнуть поближе к материку. Танкер был не военным, торговым, отлично оснащенным для передвижения по воде, но совершенно не готовым к погружению. Когда коварная «Ласточка» вынырнула у «Каролины» прямо перед носом, обстреляв ее из пушек, той только и оставалось, что сдаться на милость победителя и объявить эвакуацию. Несколько стартовавших с палубы аэрокаров команда Коула успела подбить, но около десятка сумели ускользнуть, так что времени на то, чтобы перетащить добычу к себе и бесследно скрыться, оставалось совсем немного. Танкеры, подобные «Каролине», обычно ходили в паре с боевыми катерами, и вооруженное сопровождение могло объявиться в любую минуту. «Каролина» стремительно кренилась на бок, грозя вот-вот уйти на дно, бойцы бодро перекидывали с танкера на «Ласточку» ящики с ценнейшими медикаментами, и все шло строго по плану, когда на палубе появился взволнованный Берт и громко сообщил: – У них в трюме живой груз. – Что? – опешил от такого известия Дирк. – Откуда? Берт пожал плечами: – Судя по всему, пленные. Около тридцати омег: шлюхи и ополченцы. Выглядят довольно скверно и… кажется, они с Бардии. Коул резко выпрямился и бросил коробку с бесценными ампулами разрешенного наркотика обратно на палубу. – Тогда чего мы ждем? Надо срочно перевести всех на «Ласточку». – Погоди, командир, – бесцеремонно вмешался Дирк. – Ты ничего не забыл? У нас грузоподъемность ограничена. В трюме уже почти нет места, мы ж еще подводные мины не сгрузили, а тут еще эта добыча, – он показал взглядом на ряды ящиков. – Нам не принять тридцать человек. Даже если откажемся от воздушного передвижения и пойдем самым тихим ходом, все равно не принять. Так, Берт? – Ну да, – подтвердил очень бледный омега. – И что ты предлагаешь? Он смотрел так пронзительно и цепко, словно решался крайне важный для него лично вопрос. – Решаю тут я, – вмешался Коул. – Бросаем всю добычу, если нужно – выкидываем мины и берем людей, – он повернулся к бойцам: – Это приказ. Те, переглянувшись, без возражений рванули вниз – танкер едва держался на плаву, и спасательную операцию следовало проводить очень быстро. – Да ты совсем дурной стал со своими сантиментами, – прищурившись и не трогаясь с места, злобно прошипел Дирк. – Оставить наркотики, и ради кого? Ради шлюх? Ты их всех скопом за десятую часть того, что стоит одна палета этой медицинской хрени, не продашь, – он небрежно пнул ногой упавшую коробку. – Наверное, я тебя удивлю, Дирк, – прохладно заметил Коул, слегка вздергивая бровь, – но никто никого продавать не собирается. Это называется освобождением военнопленных. – Только потому, что сучки оказались с Бардии? – альфа откровенно оскалился: – А если б это были полунийцы? – Не знаю, – честно ответил Коул. – С полунийцами у меня особые счеты, но эти бедолаги перед нами ни в чем не виноваты. Если волнуешься за свой кошелек, я оплачу твою предполагаемую долю. – Нет, – с горячностью возразил Берт, начиная бодро скидывать в море тяжелые ящики. – Не ты, командир. Пусть это буду я. Я лично компенсирую этому ублюдку оплату за жизни омег. Мне повезло больше, я в состоянии себе это позволить. У Дирка забавно приоткрылся рот: – Берт, ты чего? Ты… ты это серьезно? Отвечать Берт не стал, да и некогда было. Альфы вывели наверх первую партию пленных. Истощенные, оборванные, они мало напоминали жрецов любви, и Коулу было странно даже подумать о том, что на этих несчастных кто-то мог польститься. Но тут ветер донес до него сладкий карамельный запах течки, и по напрягшимся спинам своих альф Коул догадался, что проблем им не избежать. – Берт, на тебе размещение. Кого нужно – запри в дальней каюте. Ну, ты понял, да? – Еще бы, – отозвался пилот, кидая презрительный взгляд на застывшего в оцепенении Дирка. – Ограничивать никого не стану, но секс только по взаимному согласию, – отчетливо понимая, как на команду подействует полный катер пропитавшихся запахами течки омег, строго предупредил Коул. – Если кто понесет, за ребенка отвечать будете вдвоем, так что выбирайте головой, а не членом. Бойцы синхронно кивнули, а Дирк, наконец, отмер и тоже побежал вытаскивать пленных наверх. Но Коул уже знал, знал наверняка, что прежних отношений в команде не будет. Они все ругались между собой не раз, спорили порой до пены у рта, бывало ему приходилось разнимать вспыльчивых дерущихся бойцов, но еще никогда он не слышал у Берта такого звенящего презрительной яростью голоса и не испытывал настолько странного чувства обреченности. Его отец тоже говорил что-то об обреченности накануне последнего задания. Коул устало потер ребром ладони висок. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли о том, что потерял что-то важное, какой-то смысл. Ему еще и тридцати не исполнилось, а он уже чувствовал себя таким старым, опустошенным и усталым, словно готов был уйти на покой. Вот только покой в одиночестве его тоже ничуть не привлекал. Танкер затонул почти сразу после того, как они вытащили последнего омегу. Медикаменты пришлось оставить на «Каролине», половину мин с «Ласточки» скинули на дно. Берт записал координаты, чтобы поднять их как-нибудь в другой раз – здесь оказалось не так уж и глубоко, – но Коул почему-то был уверен, что в эти края они больше не вернутся. Может, поэтому на коротком общем собрании он отказался от своей доли и даже не удивился тому, что Берт последовал его примеру. Дирк смотрел на пилота тоскливыми глазами, порываясь объясниться, но тот в его сторону даже не поворачивался. То ли сознательно не хотел выяснять отношения, то ли понимал, что сейчас не время. Они летели низко над водой, задав курс и запустив автопилот, и по подсчетам Коула должны были добраться до нейтральных территорий примерно через сутки. – Как наш груз? – тихо спросил он у подошедшего принять смену Берта, не сомневаясь, что все свободное время тот провел с омегами. – Потихоньку оживают, – заулыбался пилот. – Я скормил им ящик сладостей из особого запаса, думаю, это пошло котикам на пользу. Коул ухмыльнулся: – Ну да, кроме тебя эту липкую сахарную дрянь здесь никто больше не ест. Раненых среди них много? – Нет, всего трое, и мы сразу же сменили повязки, – Берт мечтательно вздохнул: – Там один парнишка такой забавный, прямо как я в молодости. Из ополченцев. Говорят, полуны за него баснословное вознаграждение обещали – так его отряд достал всех своими диверсиями. Коул не спал вторые сутки и смертельно устал, поэтому выслушивать болтовню Берта был совершенно не настроен, но следующие слова пилота заставили его насторожиться. – Прикинь, командир, этот котик когда-то отказался эвакуироваться с Бардии, все ждал какого-то парня. Чтобы не попасть в бордель, даже лицо себе когтями разодрал, хотя, мне кажется, это его не испортило. А когда началась война – первым собрал партизанский отряд. Отчаянный чертенок. У него из всех самое неприятное ранение – в плечо. – Дай-ка я на него посмотрю, – неожиданно решил Коул, почесывая покрытый щетиной подбородок. – Я потихоньку, не испугаю. Берт насмешливо фыркнул. После того, как к спасенным омежкам с самыми добрыми намерениями (всего-то занести сухой паек и воду) без предупреждения ввалился один из альф, те подняли такой жуткий визг, что было решено лишний раз пленников не беспокоить. Не хватало Коулу еще обмороков и нервных срывов на борту. Тем более что обязанности врача у них сейчас выполнял Дирк, а он обычно оказывал не менее устрашающий эффект. – Пятая каюта, – подсказал Берт. – Бедняжки заснули, постарайся не потревожить. Коул кивнул и тенью скользнул по коридору. Несмотря на габариты, он всегда двигался ловко и бесшумно, словно призрак, отчего противники испытывали перед ним почти мифический благоговейный ужас. Но сейчас сердце у хладнокровного кугуара билось так громко и беспокойно, что грозило перебудить весь корабль. Предчувствие Коула не обмануло. На нижней крайней койке у двери сопел носом Джесси. Дочерна загорелый, с выгоревшими до рыжины волосами, возмужавший и поразительно красивый. Не пересекая порога, Коул разглядывал повзрослевшего котенка и боялся поверить своим глазам. Некогда пухлые губки оформились и затвердели, превратившись в жесткую, решительную линию рта, резко обозначились высокие породистые скулы, безупречным росчерком взлетали к вискам изящные линии бровей. Растеряв всю свою смазливость, Джесси превратился в потрясающей красоты молодого роскошного омегу. И шрамы, о которых говорил Берт, – полностью повторяющие линии родовой татуировки Коула шрамы! – выглядели затейливым изысканным украшением на молодом горбоносом лице. – Джесси! – тихо позвал Коул, не решаясь прикоснуться или хотя бы поправить висящее на кожаном шнурке знакомое кольцо, выглядывающее из распахнутого ворота рубашки. Джесси выглядел так обыденно и органично на жесткой стандартной койке их «Ласточки», так естественно вписался в обстановку каюты, словно занимал это место всегда. И от этого казалось, что котенок вот-вот растает, растворится, рассеется в воздухе, как мираж или наркотическое видение. Но сморенный сном Джесси никуда не делся, только сморщил нос, выдохнул, смешно причмокнув губами, и до Коула донесся его запах – запах чистой, напитанной солнцем кожи и горьковатой полыни. Запах нетронутой омеги. Позвоночник прострелила волна жара, а воображение тут же нарисовало восхитительную картинку: уютный домик над обрывом, гамак на двоих, детская площадка во дворе, окруженном высоченным забором, и трое зеленоглазых котят, играющих в густой тени векового вяза. Идиллию прервала сирена. Она взорвалась ревом из десятка динамиков, «Ласточка» содрогнулась, принимая удар, а Коул на долю секунды увидел тревожно распахнувшиеся зеленые глазищи, бегущую по обшивке трещину и вцепившиеся в край койки длинные сильные пальцы. На одном был содран заусенец, и это странным образом вышвырнуло Коула в реальность. – Джесси, – скомандовал он, засовывая куда подальше все свои фантазии и мгновенно превращаясь в бесстрашного хладнокровного наемника, дергающего судьбу за хвост. – Выводи своих приятелей на палубу и распределяй парашюты и спасательные жилеты. По одному на двоих или даже на троих, у нас этого барахла совсем немного. Надо отдать ему должное, котенок быстро оценил ситуацию. В этой каюте было восемь омежек, но только трое оказались способны действовать рассудительно. Остальные тупо верещали, либо закрыв лицо руками, либо вцепившись в свои подушки. Джесси лишь пару секунд таращился на Коула, как на некое божество, после чего резким движением отдал честь и сорвался с койки. А Коул помчался в рубку – оценивать тяжесть повреждений. Берт встретил его мрачным взглядом, отрицательно покачав головой: – Шансов нырнуть нет, слишком много пробоин. Воздушная подушка поможет смягчить удар, но только в том случае, если мы дотянем до необходимой высоты. На хвосте трое истребителей. Понятия не имею, откуда они взялись, на радарах было чисто. Наверное, какие-то новые технологии. Командир, нам на установке прицел подбили, пушки бесполезны. Это полный пиздец! Я передал координаты союзникам, но не думаю, что помощь подоспеет вовремя. И тут же, оправдывая самые пессимистичные прогнозы, по «Ласточке» ударили две пулеметные очереди. – Святая Бастет, – вцепляясь в штурвал, выдохнул Берт. – Теперь точно не дотянем. Эвакуируй, кого сможешь! Ни запасных парашютов, ни лишних надувных жилетов у них и впрямь не было. На палубе один из альф помогал Джесси экипировать скулящих от ужаса омег, другой прикрывал их силовым щитом, и Коул порадовался, что хоть кто-то в такой ситуации сохраняет присутствие духа. Он пристроился к боевой системе и вручную «на глазок», используя весь свой богатый опыт наводчика и звериную интуицию, выпустил дюжину ракет. То ли судьба и впрямь благоволила к «Ласточке», то ли улыбнулась авансом, но каким-то чудом ему удалось вывести из строя два истребителя из трех. Оставляя в небе уродливые чернильные следы, самолеты спикировали в воду, а Коул, скинув дымовую обманку, окончательно скрывшую катер от противника, снова побежал вниз, узнать, как там дела у Берта. Рубка была пуста, а «Ласточку», стремительно теряющую высоту, активно кренило влево. Коул матюгнулся сквозь зубы, падая в кресло и пытаясь хоть как-то исправить положение, и услышал в динамике знакомые ругательства пилота. А через секунду увидел на экранах, как, пинком распахнув дверь в грузовой отсек, в обнимку с Бертом внутрь вваливается Дирк. Руки у Берта были небрежно связаны за спиной, и Дирк силой нацеплял на сопротивляющегося омегу свой собственный надувной жилет. – Пока падаешь, успеешь освободиться, ты везучий, – распахивая задний шлюз, не то любовно, не то сердито прокричал Дирк. – Проклянешь меня потом, когда спасешься. Он еще что-то говорил, но Коул уже не разобрал за свистом ветра. Обоих парней подхватило воздушным потоком и снесло почти сразу, и если у Берта еще оставались какие-то шансы, то у самого Дирка их не было вовсе. Задав направление, Коул прищурился, вглядываясь в озаренный пламенным закатом горизонт – приборы неожиданно показали наличие крохотного клочка суши на юго-западе, – и стиснул зубы. Третий истребитель отстал – не то потерял их в дыму, не то кончилось горючее. Стрельба прекратилась, а далеко позади над синей гладью океана виднелись белые купола кажущихся крошечными парашютиков – омеги благополучно приземлились на воду. «Ласточка» в очередной раз задрожала, теряя заднюю аэрочасть даббла, заскрипела обшивкой и пошла круто вниз, а Коул неожиданно для себя расслабился. Теперь, когда все было кончено и от него уже ничего не зависело, не было смысла паниковать. Что будет, то будет. Они могли взорваться, могли удариться о воду и затонуть, а могли и дотянуть до суши на той самой воздушной подушке, на которую возлагал надежды Берт. Чудеса иногда случаются, теперь Коул знал это точно. А еще что-то подсказывало ему, что Джесси не покинул катер. Не после того, как они встретились. И когда за спиной послышались легкие шаги, а на плечо Коулу легла узкая изящная ладонь, он глубоко вздохнул и приготовился принять любое решение судьбы. сентябрь 2014