У каждого свои демоны

Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Рома и Саша встречаются не на северной и не на южной земле, их принимает столица. Нет места для надуманной (хоть и не всегда) ревности, нет места для подозрений и скандалов. Нет места ещё и для всяческих жалоб, которых накопилось в достаточном количестве. Особенно у Кержакова. Да и выплескивать всё наружу не выйдет – сам же и захлебнёшься. Времени слишком мало, чтобы тратить его на подобный негатив. В машине Саши снова играет Земфира. «Рассветы, закаты, куда я, куда ты?..». В ромкином стиле – на злобу дня. Рассветы в Москве красивые, если их встречать с высоток. Этажа так с тринадцатого, к примеру. Не питерские и не краснодарские, конечно, но Саша с Ромой и собрались не рассветы встречать. Случись бы встреча в Петербурге, было бы слишком много ностальгии, прикрываемой обоюдным сарказмом. Случись бы встреча в Краснодаре, за спиной Широкова в любом случае стояла бы тень Паши Мамаева, так или иначе мешавшая обоим любовникам (а сохранилось ли ещё это гордое звание?..). Как бы Кержаков не старался, притворяться равнодушным он не умел. Паша же всегда рядом. Поправочка — был рядом. Сейчас они с Сашей в равных условиях. – Мудак ты, Ромка, – шутливое «здравствуйте» в ответ на обманчиво холодный взгляд и все последние перипетии на рабочем фронте. – Я тоже рад тебя видеть, самый доброжелательный человек на свете. Кто ещё носит это гордое звание, можно поспорить. Без Широкова, в целом, можно было жить, можно было играть, и это делать Кержаков научился, но некоторые вещи заменить было невероятно трудно. Такую обаятельную улыбку пойди поищи, а уж чувство юмора точно один на миллион. Что было приятно – насчет положения Саши в «Зените» Роман не язвил, соль на рану не сыпал. Раненого зверя не раздражал, сам таким был когда-то. Их отношения были похожи на очень странную песню. Без вступления, с места в карьер, то есть, в Питер, конечно. Куплет как смесь страсти и невозможной грусти. Ещё один куплет московской истории, гораздо короче и гораздо быстрее по темпу. Припевом после этих периодов был Краснодар. Кода все ещё находилась в процессе написания, а точнее сказать – импровизации. – Только не сбегай потом зимой на юг. Или это уже традиция, птички летят в тёплые края, север не по нраву? Саша говорит то, что сам от себя услышать не ожидает. Но впервые он — c Ромой на равных, он может ответить на любой выпад и отразить каждую колкость. «Роман Широков не сбегает, Роман Широков – хозяин жизни, – сам выбирает свой путь. Твою мать, я выучил все его реакции». Саша научился жить без Ромы рядом, просто-напросто впитав его в себя. Он невольно перенял его сарказм, лисий прищур и обезоруживающую улыбку. Стал им в какой-то мере. С кем поведешься, от того и… Подобных редких встреч хватало за глаза, да и надежд никто из них не питал. Но Кержакову так сильно иногда хотелось обронить честное: «Возвращайся домой, Ром». Но Питер ему не дом, никогда им не был, пускай очень сильно старался им стать. Почти получилось, да только Москва опять забрала его к себе. Свобода была его главным демоном, которого не так-то просто было изгнать. А Саша прекрасно это понимал и мирился. Как говорится, у каждого свои демоны. Стоит лишь только отключить предохранители и знакомым движением коснуться родных губ – и до самого утра друг от друга не оторваться. Принципы забываются на несколько часов. Демоны скрываются в ночной тиши. Саша возвращается в Петербург первым утренним рейсом. Сидя в кресле отделения бизнес-класса, он листает ромины фотографии и борется с желанием отбросить телефон куда подальше. Здесь уже впору песни с лейтмотивами: «Катастрофически тебя не хватает мне». Но это уже совсем другая музыка и совсем другие демоны.