Оставив золотое наследие

...а мы всё ещё дремали – несчастные и лишённые сновидений

Злой шёпот разрывает тишину на множество частей. Голос мужчины дрожит, а сам он даже не пытается сдерживать эмоций, да и зачем? Вокруг на десяток метров ни единой живой души, что смогла бы увидеть потерявшего контроль Чарльза. - Нет-нет-нет, этого просто не может быть! Звон бьющегося стекла пугает мелкую пичугу в золотой клетке, и та от страха мечется в поисках выхода, однако прутья ещё ни разу не упустили свою жертву. Тамплиер горько усмехается, зачем-то сравнивая себя с этой птицей: одинокая душа посреди бестолкового вычурного богатства. И всё же людям свобода не так нужна, как остальным живым существам. Люди прекрасно живут и без неё, за много лет не задав ни единого вопроса о необходимости изоляции. Люди видят и слышат лишь то, что хотят, а потому с удовольствием верят в золотую фальшь. - Магистр... - Чарльз стискивает кулаки, вновь возвращаясь мыслями к скорбной причине, вогнавшей его в такое состояние. - Как же мне смириться с вашей смертью? На столе лежит последнее письмо, где - Ли снова просматривает глазами аккуратные строки - просьба не рисковать собой понапрасну и приказ стать во главе Ордена вместо самого Кенуэя. Шахматист умер, но партия всё равно продолжается. Чарльз пьёт чужой виски, упивается собственной болью и истерит, словно женщина, путаясь между слезами и совершенно безумным хохотом. Ему плевать, что его в любой момент могут увидеть в этом состоянии и авторитет будет подорван. Ему плевать, что ведёт он себя не как мужчина, а как последний дурак; вместо того чтобы вникать в дела тамплиеров, он пытается залить горе. Пытается убедить себя, что ему всё равно. Не получается. - Магистр, вы ведь всё это знали... Рассчитали каждую мелочь и решили восстановить проржавевший механизм Ордена моими руками, ведь так? - он спрашивает это у вновь спокойной птицы и допивает остатки алкоголя на дне бутылки. - И ведь я сам не хочу покидать золотую клетку, смастерённую вашими же руками. Чарльз кричит до срыва голоса, пытаясь докричаться до неба и рассказать о своей боли. Небо глухо и слепо, и золотые лучи весело пляшут на коже. Он жаждет ливня с громом и молнией, жаждет освобождения от этой бесконечной боли, однако солнце смеётся ему прямо в лицо. - К чёрту всё это! Вторая, третья, четвёртая бутылка - и долгожданное забытьё. Хэйтем с усмешкой смотрит на своего самого преданного соратника - и друга? - и невесомо оглаживает пальцами взмокший лоб, очерчивает заострившиеся скулы, мягко касается искусанных губ, а затем просто уходит. Тени не место в мире живых. Чарльз снова учится улыбаться.