Меж двух огней

«Когда-то ведь в этом самом месте я жил, и тогда...уже не был таким безвольным мальчишкой. Не знаю, что оказалось сильнее - мне хотелось верить, что я, а может, это всё же было место, которое изменило меня и люди, оказывающие влияние. Один человек...» После захвата Константинополя Раду продолжал находиться подле Мехмета, хотя порой их время даже не пересекалось из-за непрекращающихся дел и завоеваний. Но сегодня, шагая после очередного военного сражения и направляясь в свои покои, юноша знал, что его повелитель не занят, и наверняка придёт к нему, если не будет увлечён кем-то другим. Как ценитель всего прекрасного, и не только лишь глазами, османский владыка позаботился о том, чтобы в его окружении находилось много прелестных мальчиков, но Раду среди них был особенно ему мил. Сейчас этому фавориту уже исполнилось семнадцать, он считал себя совсем взрослым. В покоях ему помогли снять всё лишнее обмундирование, облачив в более лёгкие, домашние одежды. После этого Раду направился в хаммам, смыть всю пыль с тела, придать себе более свежий отдохнувший вид. Он не любил, когда его заставали не в том виде, как он желал - слывя красавчиком, он делал всё для того, чтобы поддерживать свою репутацию. Мехмет порой сравнивал его с розой, пленительной и прекрасной, но которая может больно уколоть, стоит обращаться с ней неподобающим образом. Не всегда Раду нравились подобные сравнения, зато стихи султана были интересны и весьма льстили его самолюбию. Сейчас Мехмет шёл по коридорам, распрощавшись со всеми делами и обязательствами на сегодня и уже предвкушая встречу с его мальчиком, что успел превратиться в мужчину, воюя, закаляясь в сражениях. Султан застыл у окна в ожидании, с нескрываемым чувством гордости глядя на улицы завоеванного города. За год всё сумело преобразиться, сейчас ничто не напоминало о разрушенных стенах и непригодных для жилья залах, не стоял по всем улицам запах крови, и величественно купался в лучах солнца купол Святой Софии. Со временем Стамбул обещал стать неповторимым и ещё более прекрасным, соединяя в себе культуру завоёванных христиан и покорителей-мусульман. Турок перенёсся мыслями в Эдирне, где многое успело произойти. Порой он скучал по тому привычному великолепию, которое оставил ради расширения империи. Он прекрасно помнил, как целовал в своих дивных садах Раду, сидя возле фонтана среди благоухающих цветов. Но разве может всё это сравниться с красотой того, кого ждет султан? Любое место расцветало именно с его присутствием. Эта мысль особенно понравилась Мехмету, и, довольный собой, он запоминал сравнение, чтоб затем использовать в своих сочинениях. Не замечая, как проходит время в размышлениях, он только теперь услышал шаги и обернулся. Войдя к себе, Раду легонько усмехнулся, обрадованный, что султан всё оставил, только бы уделить ему время. - Вижу, ты скучал по мне, - шагая плавно, произнёс княжич, принимая объятие. -Я не мог не навестить своего любимого мальчика, - произносит он, чувствуя теплоту тела сквозь ткань тонкого халата. От него исходил сладковато-пряный аромат масел, в котором чувствовался орех, - В бою ты был великолепен... Немногим удаётся так быстро обрести славу и победы, как тебе. Я горд за тебя. "Сейчас я не смогу стать больше, чем один из высокопоставленных, но всё же соратников или подданных Мехмета. Потом, всё потом" - успокаивал себя Раду, довольствуясь тем, что султан продолжал оказывать ему почести и внимание. Если уж и жить здесь, то только так - по-королевски. Младший Дракула бы не позволил себе и не простил, если бы о нём не знали и не слышали все, кто только можно. Это тоже была своеобразная власть. - Ты опередил меня, - мягко заметил он, - совсем нетерпелив. Но я рад. В бою меня воодушевляло то, что я сражаюсь бок о бок с тобой, под твоим знаменем, мой смелый победитель. Тебя теперь ведь всюду называют завоевателем, - и чуть хитро прищурился, - уж я-то знаю, что ты завоёвываешь всё, чего желаешь. -Ты прав. И привык завоеванное не отдавать. Идём же, воину положено и отдыхать не менее роскошно, как великолепно вести бой, - они устроились на постели среди мягких подушек, и султан стал угощать восточными сладостями фаворита с собственных рук. Слуги поставили рядом блюдо с фруктами и наполнили для них бокалы вином. После их небольшой трапезы Мехмет отослал всех прочь, желая остаться наедине со своим мальчиком. Поклонившись, они бесшумно удалились. Раду расслабился, убаюканный присутствием и речами султана, да и всё кругом было мягким – узорчатые ковры, вышитые подушки, оконные занавеси и настенные гобелены. Но мягче всего были руки повелителя, касающиеся его кудрей. - Я желаю пойти ещё дальше, завоевать ещё больше территорий, дабы все видели величие и славу нашу. Не все только желают этого так же горячо, как мы. Будь готов к следующему походу… - Всегда будут непокорные, Мехмет, те, кто не захочет подчиняться нашей воле. – согласился Раду, и голос был мягкий и тягучий. Когда они заговаривали о сражениях, он всегда говорил так, не высказывая открыто своего несогласия, просто озвучивая ту или иную мысль. И, словно невзначай, добавил, - я слышал, ты казнил недавно одного мальчишку, который оказался непокорен, - и словно с обидой в голосе дополнил, - он был хорош, скажи мне? - Как раз-таки напротив, Раду. – ухмыльнулся султан. - Дерзкий мальчишка бежал из гарема и не принял моей благосклонности. Но я ведь не обращаюсь недостойно с побеждёнными. Он не покорился моей воле, и ему пришлось покориться смерти. Будь он умнее, сумел бы понять, сколь многого можно было добиться, как прекрасна была бы его жизнь. Но, увы, милый мой Раду, не все понимают, что следует делать. Ведь, будь всё так, не было бы изменников или тиранов. Аллах карает на небесах, я - на своей земле, поэтому, не стоит идти против меня, многие уже поняли это, - он не стал говорить сейчас о Владе, сохраняя свой прекрасный настрой. "Все мы преследуем свои интересы. Я - занять престол, ты - завоевать новые земли и контролировать Валахию с моей помощью" - помыслил княжич, но вслух этого не сказал, а только улыбался, ответив другое: - Это была весьма глупая затея, мой повелитель. Всем известна благосклонность твоя, если не противиться воле твоей. Да и как это можно? Решения твои справедливы... - Верно, мой мальчик. – и, не удержавшись от собственных мыслей, дополнил, - Поэтому, в следующем сражении мы должны сломить валахов, всех до единого. Ты прекрасно знаешь, что я хотел решить всё миром. От этой новости стало немного грустно, и ресницы Раду затрепетали, а пульс сошёл с ровного ритма. Хотелось одновременно и увидеть брата, и отомстить за годы ожидания, но убивать не хотелось ни за что. - После того, как всё закончится, ты взойдёшь на престол, обещаю. Совсем скоро это произойдёт, - расценив по-другому это молчание, пообещал он, нежно целуя юношу. В покоях повелитель был совершенно иным человеком, а на поле сражений в него словно вселялся дьявол. - Ах, не напоминай мне об этом сейчас, Мехмет. Воспоминания об этом больно ранят меня. Только твои обещания и твоя забота помогают мне. Что я потом буду делать без них? - сокрушался он, прильнув и положив ладонь ему на плечо. Он бы и хотел злиться на этого властного сластолюбивого турка, но уже не мог. Султан силой заполучал всё. Но, заполучив, проявлял столько нежности, что Раду укорял себя за то, что так легко поддавался на это. - Не смей и думать об этом. Я не позволю тебе остаться без моих ласк и покровительства, - не нужно было лишних слов, чтобы понять, как сильно он желает его. А Раду нравилось, когда Мехмет начинал говорить о его исключительности. Тогда он не чувствовал себя так безутешно. Изящные ладони обняли, прижав, а сам он принимал эти страстные поцелуи, прикосновения к своей коже, и ласки, которыми так щедро одаривал его султан. В постели он был таким же неутомимым, как и в сражениях. Будь младший Дракула действительно слабым, не выдержал бы, наверное, столько кипучей энергии. Они постоянно искушали друг друга - Раду не всегда знал, какая фантазия придет в голову султана, а тот - что ожидать от своего фаворита. Вместе они проводили дни и ночи, в удовольствиях не замечая, как одно сменяет другое. Поэтому и в этот раз с наступлением утра, после сладкого пробуждения, они не покидали своего ложа, никуда не спеша, продолжая разговоры. - Мой несравненный уже проснулся? Много стран покорил в своём сне? - Раду порой безобидно подшучивал над Мехметом, зная, что ему будут прощены эти небольшие шалости или капризы. -Завоевал... Целый мир, ведь я жаден, - последовал ответ, и турок при этом хитро сощурился, наградив юношу поцелуем. - Я и не ожидал меньшего, - смеясь, согласился он, - в мире много прекрасного, но я всего желанней, - буквально цитирует Раду одну из строчек из стихотворений Мехмета, которые он любил порой зачитывать. - Так и есть. И когда ты здесь, со мной, сердцу моему сразу легче. Когда я знаю, что ничто не угрожает тебе… О чем ты думаешь, когда остаешься один? Сердце пропустило удар, но Раду не выдал, как обычно, ничем своего состояния. Драгоценное спокойствие улетучилось в секунду. Грустно вздохнув, княжич поднял к султану свои глаза. - Более всего я не люблю оставаться один. Быть вдали от твоих объятий и нежных взглядов. Наедине с собой я также желаю процветания прекрасной Османской империи, зная, что каждый мой шаг для этого обрадует тебя. Порой я думаю и о Валахии, но...с каждым годом мне она кажется всё менее родной. - Не грусти, ясный свет очей моих, - шепчет Мехмет, не выдерживая, когда милый сердцу его фаворит становится печален. В подобные моменты перед его очарованием устоять невозможно. Что ни говори, а все же оба брата были красавцами. И как же повезло, что один из них подле него во всех смыслах этого слова. - Наш дом там, где сердце, так ведь? Когда ты приехал в Эдирне, тоже думал, что он не сможет стать тебе родным. Но я исправил это. А однажды ты вернёшься в Валахию, и она тоже примет тебя, как правителя и освободителя от власти твоего жестокого брата. Рано или поздно это произойдёт, тогда ты по праву займёшь трон Валахии, как того достоин. Слова Мехмета успокаивали его, хотя бы пытались успокоить, если и не излечивали ото всех мыслей. Раду знал, что и здесь его не очень любят из-за особого отношения султана и успехов как на военном поприще, так и среди женщин и даже мужчин. Им могли любоваться, но втайне боялись этого смертельного сочетания. Хотя сам младший Дракула не был так силён, как порой ему приписывали, и продолжал отличаться некой женственностью, да и бороду отпускать так и не желал, довольствуясь ей на лице своего повелителя. - Бояре всегда только и ждут, что смены власти. А уж захватив её, я сделаю всё, чтоб её удержать. - он взглянул на него открытыми глазами, распахнутыми и небесными, прежде чем спросить, не принимая отказа, - ты...ведь пойдёшь со мной, чтобы видеть всё это? - Как можно иначе? Я рука об руку буду с тобой, чтобы видеть, как ты войдёшь в Тырговиште. Сколько прекрасных лет впереди сулит твоё правление! Слова были похожи на восточную сказку. Если бы только так всё и было! - Скажи, Мехмет, когда я..стану совсем взрослым юношей...ты перестанешь меня любить? - его порой мучил этот вопрос, ведь наверняка рано или поздно один из них задумался бы об этом. У султана уже были наследники, да и в гаремных девицах и мальчиках-неженках не было недостатка. А младший Дракула не был женат и не имел детей, но, раз разговор зашёл о правлении, значит, нужно будет жениться. Политические союзы порой приносили не менее заметные результаты, чем войны с соседними странами. Но Раду не знал, хочет этого или нет. - О, Аллах! Раду, неужели что-то может заставить меня разлюбить тебя? Нет, мой мальчик, я продолжу любить тебя, сильнее, чем ты можешь себе представить. Когда ты станешь господарем, на твои плечи ляжет много обязанностей, но это не изменит моего отношения к тебе, - произнёс он, и в глазах и голосе его были власть и сила. - Ах, мой повелитель, если бы только каждый день был подобен этому. Но я знаю, что могу верить тебе, и благодарен тебе за каждый миг. Позже Мехмет посвятил его в детали готовящегося похода. Раду не разделял подобных восторгов, но ничем это не выразил. Стоя рядом с картой, планируя наступления с другими командирами, он то и дело уносился мыслями прочь, к своему брату, надежда на встречу с которым давно стала зыбкой, как песок в пустыне. Опять предстояла борьба, прольётся кровь, меч или лук станет разить противника, и он не станцует для своего султана и не послушает его стихи. Не то чтобы валашский командир был слишком нежен, но и его порой утомляли все эти походы. Он надеялся, что, заполучив трон, ему больше не придётся воевать. Но что тогда будет с Владом? Это оставалось неясным. Мысль о том, что он может лишиться и своего покровителя, и брата одновременно отравляла и без того мятежную душу, наполняя тоской. Влад же, напротив, был непоколебим в своих мыслях и решениях, вере и долге. Сейчас он находился в своих покоях в Тырговиште, оправляясь от ран, будучи под неусыпной заботой своей юной возлюбленной. Илона была единственной, кто мог отвлечь его от бесконечных государственных дел, вывести из задумчивого состояния, когда князь никак не мог принять решение. Здесь же находился его друг, тут же сообщив, что где-то на границах с Турцией были замечены вражеские лазутчики. Опасений конкретных под этим не имелось, но оставить без внимания это было нельзя. Нужно было выехать и проверить, и желательно не без вооружённого отряда. И вот уже девушка смотрела в окно, провожая взглядом валашских воинов, крестя их спины, пока они не скрылись за горизонтом. Из Тырговиште они добрались до Джурджу, чтобы всё там подготовить для встречи с недругом. Эта крепость была настолько хорошо защищена, что, по словам его деда, для её защиты хватило бы и женщин с веретёнами. Да и Влад, проведя несколько лет в турецком плену, теперь уже многое знал о силах, привычках, традициях и способах и методах убийства своего противника. И всё же, несмотря на столько преимуществ, не стоило считать ситуацию лёгкой и недооценивать мощь янычар. Хотя от одной только мысли об этом Владу было не по себе – многие из тех, кто сражался на стороне турков, сами ведь были христианскими полоненными мальчиками. Ещё горше было от того, что и Раду был среди тех, кто выступал на стороне Мехмета. Дракула усмехался от мысли о нём. Конечно, он уже второй год как избавился от налога девширме – набора мальчиков для службы в войсках янычар, но денежные выплаты никуда не девались, да и нрав у валашского правителя был не менее своенравен, чем у владыки осман. Но это не было достаточной причиной, на взгляд Влада, чтобы начинать войну. Вот только после падения Константинополя голод завоеваний возрос лишь сильнее – покорять земли и нести свою веру Фатих, как его теперь звали, собирался и дальше. В темноте было почти не рассмотреть происходящего, но Дракула был уверен, что враг объявится, выдаст себя. А там уже не миновать сражения, хоть даже и ночью. Когда дело касалось родной страны, в нём пробуждалась небывалая решимость. Конечно, можно было позвать ещё и Штефана, таким образом увеличить шансы на победу, но тот наверняка набирался сил после своих сражений. Раду вёл часть турецкого войска, зная, где лучше их расположить, так, чтобы присутствие на вражеской стороне не сразу было раскрыто и можно было выиграть время - ведь он хорошо знал эти земли. А раз они пересекли реку, сделать это было проще, но соблюдать осторожность не мешало. Знал он и то, что Влад только что сражался – информация из разных источников непрестанно поступала к султану, где бы он ни находился, от шпионов ли, или от послов. Раду метался, мысленно мучаясь - не желая убивать брата, и не желая занимать трон сейчас, оставшись без Мехмета. "Тогда зачем я здесь?" - думал он. Он и желал происходящего, и не желал, не мог понять. Если бы он только мог остановить войну и уговорить кого-то отступить...в сомнениях юноша сжимал поводья, конь переминался с ноги на ногу, тихо фыркая. И всё же, решившись, он поскакал вперёд, один, никому не сказав ни слова. Двигался он хоть и быстро, но осторожно, выбирая дорогу и ничем не выдав месторасположение турецких войск. Сердце бешено колотилось, и Раду даже пару раз оглянулся, чтоб за ним не было слежки. Уже темнело, а из крепости поднимался дымок костров. Значит, воины Влада действительно были там. Он не знал, послушает ли его брат, но решил рискнуть. Нацепив послание на клочке бумаги на стрелу, он натянул её и, прицелившись, выстрелил. Даже в темноте стрела достигла своей цели, впившись в стену возле окна – с детства младший Дракула был хорошим стрелком. В отряде Влада сразу поднялся шум и беспокойство, воины перешёптывались между собой, что же это было и чего дальше ожидать, высунулись из окон, увидев скачущего в лес всадника. С досады они крепко выражались, что его уже не достать. - Чёрт, они уже здесь, - тихо выругался князь, - почему мне никто не сообщил? - он почти прорычал, прежде чем выхватить стрелу и развернуть послание. - Что там, Влад? - спросил Ион, подходя ближе. - А ну-ка посвети, - попросил он, махнув рукой своему другу, подзывая ближе. Ион приблизил факел, огонь помог разглядеть буквы. - Бог мой! - невольно воскликнул князь, когда узнал знакомый почерк. "Турки уже на этой стороне. Даже если ты будешь держать оборону здесь, мы займём Тырговиште. Нас во много раз больше, чем людей в твоём войске, Влад. Уходи назад. Если ты это сделаешь, даст бог, я уговорю султана отступить. Только не предпринимай ничего сам". Он сжал бумагу, заодно сжав зубы, и сердце тоже сжалось. Поверить ему? Ведь так хотелось каждого из них убить, хотя бы одного. Но тогда он рисковал развязать-таки войну. Раду открыто показал, что не стоит этого делать. Во всяком случае, сейчас. Султан спокойно расположился в своём шатре. Его занимали музыкой и вином, а порой и сказками-историями. Сегодня убивать, а у него лирическое настроение. Впрочем, радость от завоеваний была не меньше, чем от ровно складывающихся строк. Кто-то из янычар с разрешения вошёл в шатёр Мехмета. Поклонившись и воздав ему почести, он извинился и сказал: - Раду-бей отделился от нас и куда-то поскакал. Нас было двое, мы можем подтвердить. Он, - ему было непросто говорить, зная расположение и особое отношение султана к этому валаху, но он продолжил, - сообщил врагу о нашем присутствии. Казиклу-бей может напасть на нас в любой момент, зная наше месторасположение. Услышав это, Мехмет поднялся и, распахнув глаза, внимательно посмотрел на воина. Все тут же замолкли, ожидая его слов. Ночью, как правило, сражения не велись, но на этой земле возможно было что угодно. - Ты ведь знаешь, чем чреват ложный донос. Поди прочь, - грозно произносит мужчина, резко взмахнув рукой, без слов показывая, что сейчас он в дурном расположении духа. - если это клевета - тебя казнят, - вдогонку крикнул он. Султан был поистине взбешён. - Аллах свидетель, не стал бы ни за что наговаривать на Раду-бея! - янычар и сам едва не прилип к месту, а потом поклонился и поспешно вышел. Взяв себя в руки, Мехмет приказал собираться для атаки, мол, нечего время тянуть. В голове беспорядочно метались мысли. Он ещё не знал, что будет делать, если все же страшная новость окажется правдой. Передвигаться им пришлось, обладая лишь малыми сведениями, но горячность и уверенность в превосходстве собственных войск вели султана вперёд, воодушевляя и воинов, даже тех, у которых ещё были сомнения и страхи относительно нападения ночью на диких и непредсказуемых воинов Дракулы. Вот только пробраться в крепость в любом случае представлялось проблематичным. Однако, султан уже рассудил на этот счёт. Раду находился со своим отрядом, молясь всем богам, чтобы сражение не состоялось. Тем временем Влад рассуждал над посланием. Если всё написанное правда - то Раду прав. Хотя у Влада всегда имелось в запасе несколько изнуряющих методов. Он размышлял между желанием применить их и между желанием послушать младшего брата. Впрочем, если войска султана двинутся вглубь Валахии, выбора не останется. - Мехмет, - позвал княжич, подъезжая, - почему мы атакуем ночью? - спросил Раду, подъехав к султану, смотря, как по его распоряжениям выстраиваются войска в определённом порядке, а у самого было нехорошее предчувствие. Если турки направляются в сторону Джурджу, значит, за ним следили? От этой мысли как-то сразу стало нечем дышать, и он сильнее стянул поводья, но надеялся, что это не так, что просто турецкие шпионы разведали обстановку. Султан недобро ухмыльнулся, не глядя в сторону своего фаворита. - Аллах послал мне знак, Раду, и я не намерен его игнорировать сейчас! Раду весь побелел, и если б можно было это увидеть в темноте, Мехмет непременно бы заметил. Но он даже не смотрел в его сторону. В отчаянии юноша переводил взгляд с крепости на него и обратно. - Но это безумие! - голос чуть дрогнул, и скрыть это не удалось. - эту крепость так скоро не возьмёшь, Мехмет! Тебе понадобится много времени. Пушки ещё не готовы, а темнота не способствует удаче на вражеской территории. Пока мы будем здесь, к Владу с другой стороны выйдут войска Штефана и возьмут нас в кольцо. Нужно отступить, пока Влад не знает о том, что идёт помощь...- он говорил это быстро и сбивчиво, надеясь уверить его в правдивости своих слов. - О чём ты говоришь мне, Раду? Мы пробили стену Константинополя, теперь нет ни одной преграды, которая не поддалась бы мне! А в непроходимых лесах и горах Валахии ты сам разве не лучший мой проводник? – последовал самоуверенный ответ. Сейчас он надеялся запугать врага, показать свою мощь и бесстрашие, а завтра – пустить в ход пушки. Порой приходится рисковать, иначе какой толк в войне? Решимость будет вознаграждена, как и этот риск – был уверен Мехмет. Турки стреляли из луков, с крепости тоже летели огненные стрелы, и приходилось то и дело защищаться от них. Раздражение гнало султана вперед, он уже предвкушал победу и скорое своё торжество. Борьба завязалась, и кто знает, сколько бы это могло ещё продлиться, если бы не боль, которая отвлекла султана, получившего ранение. В глазах помуитнело, но Мехмет продолжал командовать, хотя происходящее начинало казаться ему бредом. - Сражайтесь! - прорычал он, находясь уже на грани забытья, теряя сознание. - Мехмет! - Раду ринулся к нему, подхватив на руки, когда он стал падать из седла и тут почувствовал стрелу в плече, одну из многих, которая предназначалась султану. За него же он скомандовал отступать, и турки исчезли также быстро, как появились. - Чёрт, Раду, почему ты не дал мне убить его? - тихо прошипел Влад, всматриваясь в черноту. Ничто иное не шло теперь на ум, об этом теперь не могло быть и речи. Он думал о том, не убила ли стрела его брата. На войне могло случиться всякое, но он не желал этого. Раду ехал верхом рядом с Мехметом, чувствовал, как его глаза закрываются, но не мог их закрыть. Он сам не понимал, почему кинулся к нему. Султан же всё равно теперь его убьёт. Лишь когда они оказались в безопасности, и повелителя осман унесли в шатёр, юноша тоже свалился с седла в чьи-то руки. Стрела попала со спины, и плечо было левым, существовала большая опасность. Влад выждал какое-то время, посылал разведку, которая докладывала о численности и передвижении противника. Он размышлял, остаться в Джурджу или уйти, расположив свои войска иначе для непредвиденного броска, а потом нужная мысль нашлась сама. Тех турок, что лежали трупами возле крепости, он повелел насадить на колья, а сам отправился назад, в Тырговиште. Если понадобится, можно атаковать и оттуда. Надежда была на то, что противника испугает вид такого приветствия и что брат сдержит своё слово, если он ещё жив. Наутро крепость была уже пуста. -Какой позор. - прошипел султан, лёжа на животе, когда рану обрабатывали. Для него казалось непозволительным отступать сейчас, когда слава о нём гремела. В его планах вообще не было отступлений, только победы. Конечно, уже завтра всё могло измениться – потери турок не были большими, зато амбиции султана – более чем. Он все же желал видеть Раду, высматривая его глазами и не находя. Чертов мальчишка! Мехмета охватывали сомнения, когда он думал о предупреждении наступления. Уже бывали случаи, когда на Раду наговаривали. Сколько же противоречий! Встреча не заставила себя долго ждать. Боль не была настолько сильной, чтоб не позволить султану прийти к своему фавориту, а вот желание знать правду изводило, копошась. Ранение оказалось не столь серьёзным, как показалось на первый взгляд. Да и княжич, казалось, чувствовал себя лучше, уж если и испытывая боль, то скорее душевную. Такой беззащитный сейчас, совсем как ангел, сложивший крылья, некогда обломившиеся благодаря Мехмету. Его поддержали за руки и усадили - сам княжич не мог подняться, а потом уже меняли повязки, мазали раны, поили горькими отварами, похожими на яд, и снова укладывали на подушки. Стрела не задела ничего жизненно важного - это успокаивало, но султана раздражало, когда кто-то прикасался к его любимчику, несмотря на понимание необходимости этого. Когда все ушли, Фатих присел рядом. Вздохнув, он осторожно дотронулся до любимых каштановых прядей, словно юноша сейчас целиком был хрупок. Раду спас его. И теперь он у него в долгу. Сам же княжич не знал, радоваться тому, что он жив, или нет. Впрочем, непоправима только смерть. А раз он жив, значит, ещё можно что-то сделать. Он взглянул из-под полуприкрытых век одновременно мучительно и тепло. Он тоже лежал на животе, как совсем недавно его повелитель, и улыбка чуть коснулась губ. - Как себя чувствуешь? – заботливо осведомился турок, - Руки бы отрубить этим лекарям, неумело так прикасаться к ранам - уму непостижимо! Он пока ещё не решался говорить об ином, жалея Раду, ведь тот ещё был несколько слаб. А любовь делала слабой самого Мехмета. Ему уже сообщили, что крепость, по-видимому, пуста - кто-то видел, как валашские войска двигаются в сторону Тырговиште, и то случайно. Что же творилось возле крепости, внятно объяснить докладчик не смог. Раду лежал, раздумывая над своим положением. "Может, я переволновался, и всё обошлось?" - помыслил он. - Уже хорошо, ведь ты пришёл ко мне. Ты своим присутствием исцеляешь меня вернее всяких снадобий. Не уходи так скоро, Мехмет, - едва не взмолился он, не сводя своих глаз с него, и тепло добавил, - скажи лучше, как твоя рана? Ах, как только излечусь от своей, непременно станцую тебе, мой несравненный, - прошептал он. -Не разговаривай, тебе нужно набираться сил, мальчик мой, - произносит он спокойно, - когда увидел тебя, стало намного лучше. - Сил я набираюсь, когда ты рядом. Твоя забота меня к жизни возвращает, - он пока говорил не очень громко, и чуть сбивчиво в отчаянии дополнил, - я бы не смог жить с тем, если бы эта стрела угодила в тебя, забрав у меня... Ладонь повелителя в покровительственном жесте коснулась его плеча, без слов уверяя в том, что всё позади, бояться больше не стоит. - Ты ведь зайдёшь ещё ко мне, мой несравненный? - Мне нужно уладить дела, и я сразу вернусь к тебе, лучезарный мой, - губы коснулись макушки, - да защитит тебя Аллах... "И от меня тоже...". Пусть тело ещё болело и немного ныло, Мехмет не собирался отлёживаться на подушках, готовя планы для новых походов, совещаясь с приближёнными командирами и ведя деловые переписки. Позже он молился, прося дать здоровья Раду и просветлить ум, чтобы распознать ложь. И всё же...ему очень хотелось верить, что его любимый мальчик не предатель. Оставшись один, княжич тихонько заплакал. Не хотелось ни умирать, ни сражаться. Боли уже не было, но подняться он ещё не мог. Получится ли командовать войском или его убьют при первой же возможности? В тишине повис тяжкий вздох. Двое самых близких ему людей были противниками. Этот факт резал хуже ножа. Находясь между ними, он был предателем для обоих. Стиснув зубы, Раду всхлипывал, но потом вытер ладонями слёзы. В любую минуту могут прийти менять повязки и поить чем-то целебным. Он не мог показать свою слабость. Нигде. Нужно было придумать план. Если Штефан не явится сюда в ближайшие несколько дней, султан поймёт, что Раду обманул его и снова решит сражаться, раны его не остановят, тем более, что пушки будут готовы. Он же не привык отступать. Сейчас, лёжа на подушках, младший Дракула судорожно размышлял, что же сделать. Мысли и Мехмета неотступно терзали, поэтому уже вскоре он вернулся к Раду, желая вызвать того на разговор. Он сообщил ему, что только что принял гонца от Влада. От этого известия Раду в волнении вздрогнул, беспокоясь, что же брат решил. Сделав вид, что не заметил эту дрожь, султан держал послание в руках, прогнав слуг. -Раду, это ты предупредил валахов, пустив стрелу? - напрямую спросил он, спокойно, но в голосе звучал холод, ведь если сейчас позволить околдовать себя сахарными речами, то ничего не выйдет. Султан смотрел в синие глаза, словно сам пытался найти ответ на свой вопрос. - Не молчи, Раду. В письме Влад напоминал о том, что валахи ничего не нарушали, что он готов сейчас выплатить дань и не сражаться. Но за дерзость вторгнуться на его землю всех убитых турок посадил на кол. Также он написал, что в случае отказа от мира его войско вскоре увеличится союзными силами, и позволил себе совет османскому владыке принять мудрое решение. Но содержания послания султан не раскрыл, ожидая, что скажет сам фаворит. Раду даже чуть побледнел, распахнув глаза и подавив предательскую дрожь. Что бы ни было, нужно было оставаться собой до конца. Он приоткрыл губы, не зная, что сказать, а потом выпалил: - Я не предупреждал их! - огонь волнения расползался по телу, хотя огонь гнева Мехмета он улавливал ещё сильнее, - да, стрела была моя, но...послушай, подожди, Мехмет! Я велел им сдаться или отступать, ведь нас намного больше, и сражаться тогда...больше ничего...они не знали, клянусь! - приподнявшись на постели, он вцепился дрожащими руками в одеяния Мехмета, и к жару волнения примешивался ещё и обычный жар от ранения. - Значит, всё-таки стрелял ты…Влада невозможно запугать такими словами, Раду! - повысил он голос, - или ты думал, что твой брат растрогается от такого предупреждения и тут же станет послушным, как овечка, позволив нам напасть?! О, Аллах! - он произнёс на турецком какую-то ругань, - мы ведь всё обсудили с тобой, всё! - он выдернул низы одеяния, прохаживаясь туда-сюда по шатру. Не видя ничего перед собой, юный Дракула сжался на этом своём ложе. - Но ведь ты даже не дождался рассвета! Сейчас они уже в Тырговиште! Если бы он не принял мои слова и не рассудил здраво, он бы так и остался в крепости, пытаясь напасть или отбиться, - пытался защититься он, - я знаю Влада. Почему сейчас не оставить его и пойти на перемирие? Почему не обратить свой взор на другие непокорённые земли – ту же Сербию или Албанию? Я...не хочу оставаться один, Мехмет! Мне страшно...- пробормотал он, сжав покрывало. Султан остановился, молча глядя немигающим взглядом. - Поедешь в Тырговиште и нападёшь на них. Раду не переставал дрожать. А потом из распахнутых глаз полились слёзы, он жадно задышал. Конечно, он мог бы сражаться, но был уверен, что стоит увидеть Влада - и всё пойдёт прахом. Если этому и суждено произойти, то пусть это будет позже. - Я стал больше не мил тебе. Ты меня совсем не слушаешь. И посылаешь на верную смерть. Но пусть будет так! Я поеду, если тебе так нужно удостовериться в моей преданности! – и он упал лицом на подушки, тихо всхлипывая. Мехмет стиснул зубы, а сердце заскрипело, стоило увидеть, что Раду плачет. Прерывисто выдохнув, султан опустился на колени, поглаживая по волосам. - Ты слишком жесток ко мне! Я ни за что бы не убил тебя, мой мальчик. Моя любовь к тебе безгранична, ничто не сможет ее изменить. Прости меня, мой гнев был неправеден... - он осторожно коснулся поцелуем плеча, чтобы не тревожить рану, - не нужно никуда ехать. У тебя было столько времени, чтобы отказаться от меня, чтобы переметнуться на сторону Дракулы, но ты был со мной везде, я не могу усомниться в преданности твоей. Я очень люблю тебя и мне невыносимо горько ссориться с тобой... Раду стал успокаиваться, восстанавливая прерывистое дыхание и подняв свои заплаканные глаза к Мехмету. - Ах, Мехмет, слова твои словно бальзам на мою израненную душу. Кто меня ещё защитит, кроме тебя и твоей спасительной любви? - прошептал он, сам стараясь обнять его, хотя бы свободной неперевязанной рукой, - и никогда ни за что я не откажусь от тебя, не произноси таких страшных слов. – и добавил, - поцелуй меня, Мехмет. В итоге ответ на предложение Влада был положительным, и османский султан согласился, что лучше сейчас будет поддерживать мир. Влада, надо сказать, обрадовало это известие. Он также понял из этого соглашения, что с его братом всё в порядке. - Не соврал, значит, - произнёс он, довольный тем, что может сконцентрироваться на других проблемах в своём княжестве. Детали мира они ещё обсудят позже, но насчёт этого Влад уже не сомневался, что сможет силой своего убеждения договориться с Фатихом, - можно отдыхать спокойно. Мы заключили перемирие с султаном. - Мехмет не станет сражаться? - удивлённо переспросил Ион, - он же только что покорил Константинополь! - Ты хочешь его переубедить? - Нет...неужели это из-за раны? - Он бы не стал останавливать сражение из-за этого. Ранен другой человек. Но это-то как раз и мешает Мехмету. - а потом вздыхает, покачав головой, - он всё же устроил всё так, как хотел. Но сейчас так даже лучше.