Монохром

Голоса говорят Нейтану, что ему пора спать, но он не хочет их слушать. Отмахивается рукой, прячась в собственном полуночном бреде. Мерцающий свет проектора делает все вещи бесцветными. Фотографии на стене сменяются слишком быстро, сливаются в одну сплошную уродливую картинку. Еще один усталый взгляд, и Нейтан готов раствориться в ней, быть поглощенным собственным черно-белым безумием. Градус все выше, шансов выжить все меньше. Казалось бы, еще один день, и Прескотт - труп. Но голоса говорят ему, что это не так. Одних лекарств слишком мало. Их всегда было недостаточно. Таблетка – шанс помолиться о тишине, две - приглушить мерзкий шепчущий звук, горсть, чтобы хоть на десять минут остаться наедине с собой. Музыка громче, тусовки хлеще. И вот уже сердце бьется, словно в истерике. Таблетки – конфеты. И мир катится по накатанной к черту, туда же и Нейтан, преследуемый этими проклятыми голосами. Сидит часами на школьном дворе, безразборно зажимает механические кнопки. Иногда кажется, что Нейтан и сам механический. Просыпается, засыпает, всё время мучается. А на экране камеры вечно одно и тоже. Черный. Белый. Черный. Белый. Черный. Красный. -Нейтан. Нейтан. Нейтан. Нейтан. Мистер Джефферсон говорит, что у него определенно талант. Прескотт не понимает, что вообще можно отыскать в этих жалких монохромных обрывках, но проклятый фотограф каждый раз рассуждает о них, как о драгоценных сокровищах. В парке вдвоем - говорят целый день и вечер, и картинки проносятся все быстрее и быстрее, и голоса вторят им ответным градом. - Ты один из тех редких людей, способных почувствовать истинную природу отчаяния. Разглядеть его за пестрой завесой. Ты – тот, кто в двух цветах определяет палитру, - говорит ему Джефферсон с тихим восхищением. -Ты – особенный Нейтан Прескотт. А голоса говорят ему, что нихера он не особенный, а просто больной. Нет, Нейтан видит мир отнюдь не монохромным и даже не черно-белым. Третий цвет нехотя иногда замечает. Этот цвет разливается по его вздутым венам и стекает вечером по краям старой раковины. Красная куртка, машина красная, даже кровь на истерзанных годами запястьях. Нейтан рад бы нырнуть в этот цвет с головой, ведь только так он по-настоящему может увидеть что-то не обесцвеченным. Джефферсон говорит, что может ему помочь. А Нейтан прячется в своей комнате. Зарывается в темноту, убегая от мира. Чтобы не видеть себя, не видеть больше этих таблеток, не видеть даже собственного отражения. Вечеринки ярче. Слова громче. Что угодно только бы заглушить этот звук. Увидеть свет и выбросить тоску в мусорку. Алкоголь в глотку, чтобы забыться. Никогда больше не встать с постели. Нейтан сидит на холодных досках в сарае на свалке и дрожащей рукой выводит три слова: «Я хочу умереть» А голоса в его голове смеются так звонко, так звонко! Он разбивает окна в школьной столовой, избивает младшеклассника на парковке. Включает сигнал тревоги и выкапывает опоры тотема у общежития. Прескотт год за годом творит всё более идиотские вещи, только бы оказаться замеченным. Для него агрессия сродни сахару. Джефферсон говорит, что вместе они смогут найти смысл. Парень не понимает, что этот странный человек имеет в виду. Слепо идет за ним, согласно кивает. Готов сделать что угодно, только бы не слушать эти голоса в одиночку. Папка за папкой. Они нравятся Нейтану. Красные и большие прямоугольники. Совсем не такие как мерцающие картинки на стене его комнаты. Нейтан листает их с благоговением. Он влюблен в эти красные папки. Открывает одну. Внутри снова всё черно-белое. Нейтан живет, умирает, а затем снова возрождается в обесцвеченном вихре. И мистер Джефферсон тихо на плечо ему опускает руку и шепчет, что Прескотт - единственный, кто способен понять все правильно. Голоса говорят, что всё вокруг – ложь. Нейтан заворожённо проводит пальцем по темной фотографии, будто пытается просочиться сквозь кадр. На себе прочувствовать боль каждой запечатленной девушки, стать с ними единым целым, но папка заканчивается. Папка захлопывается. А Нейтана уже ломает. Как же хочется посмотреть следующую! Джефферсон говорит, что знает об отчаянии всё. Эта шлюха Рейчел притаскивается на место встречи в середине ночи. Одно словосочетание «портфолио от Марка» приводит её в экстаз. Нейтана дергает, и голоса всё сильнее в голове скребутся, чем ближе они подходят к заветному сараю. Открывают крышку. Спускаются вниз. Три простых цифры. Уже здесь. Джефферсон говорит, что ей нужно расслабиться. Но Рейчел ломается, дуется и его руку отводит в сторону. Лишь слегка надавить на бедную пташку. Дело сделано. Мерзкий укол. Шприц дрожит в руках Нейтана; он не знает сколько ей вкалывает, слишком много в нём того же дрянного лекарства. Вместе они опускаются на белоснежный пол. И у Прескотта внутри что-то обрывается. Почему Рейчел падает? Почему молчит? Почему? Почему? Почему? Так много хочется спросить, но Джефферсон жестом приказывает замолчать. Нейтан прикусывает губу, и лишь голоса в его голове тихо шепчут: «Рейчел Эмбер почти мертва». Что-то не так. Пожалуйста тише! Сердце девушки все еще бьется, и это биение отдается ему прямо под кожу. В ее венах – смертельная доза наркотика. В его - смертельная доза печали. Но какая разница, ведь для Нейтана это давно стало одним и тем же. Свет щелкает. Тихий стон теряется в шуме тормозящих колес. Две несчастных души умирают на свалке, закапывая себя под землю. Голос Рейчел повсюду. Даже в его голове. И Нейтан никак не может понять, реально ли всё это. Он уже больше ничего не понимает! Утром просыпается на полу своей комнаты. И голоса тихо его успокаивают: -Рейчел здесь. Рейчел жива. Рейчел всегда будет здесь, - говорят они. -Я никогда тебя не оставлю, - говорит ему Рейчел. Нейтан смеется и плачет, и улыбается, и как птичка об стенки бьется. Теперь его клетка полностью черно-белая. Красным осталось только его кровоточащее монохромное сердце. Целыми днями туда-обратно по коридорам. В поисках Джефферсона, в тщетных попытках услышать, что все это лишь плохой сон. Но ничего кроме молчаливого осуждения в знакомом лице. Совсем ничего. Рейчел умирает в проявочной. Рейчел умирает на свалке. Нейтан умирает в проявочной. Нейтан умирает. Нейтан умирает. Голоса говорят, что Нейтан Прескотт уже давно мертв. Вечером парень находит себя в очередном шумном баре. Вокруг веселье: все пьют, смеются, и в какой-то момент даже начинает казаться, что и он сам может почувствовать атмосферу. Таков гад. Паразит, симулирующий чувства, чужие улыбки на себя примеряющий. Голубые волосы. Черная куртка. Силуэт Хлои Прайс для него словно призрак, пролетающий мимо. Одно бесплатное пиво. Два комплимента. Это всегда подкупает девчонок её калибра. Такси. Три минуты в дороге. Вместе смеются над старой шуткой. Всего на секунду, но Нейтан думает, что действительно видит этот проклятый голубой. Он просто изнывает от желания его перекрасить. Незаметно добавляет в напиток несколько капель синтетической дряни, и сам отпивает из отравленного стакана, но совсем чуточку, лишь для того, чтобы звук в голове сделался тише. Картинки меняются с новой скоростью, когда хрупкое тело падает на пол. Щелчок. В его руках снова камера. И все уже не кажется таким уж и правильным. Еще раз почувствовать боль, поддаться напускному отчаянию. И не нужен ему даже гребанный мистер Джефферсон. Нейтан прекрасно без него справляется. Но все не так. Доза слишком мала. Хлоя Прайс просыпается. Сыпет в него оскорблениями. Слепо машет в темноте руками. Прескотт слышит громкий треск всего в миллиметре от собственного лица, когда девушка нечаянно задевает лампу. Дверь открывается. Дверь захлопывается. Проходит казалось бы целая вечность, прежде чем Нейтан понимает, что лежит на полу и плачет. А ведь он не хотел ничего плохого, лишь прикоснуться к нежному голубому, обменять хоть на что-то омерзительный красный. Рейчел шепчет, что вдвоем им будет намного лучше. Хлоя просыпается. Хлоя уходит. И пусть уходит. Рейчел говорит с Нейтаном воскресной ночью. Нейтан говорит с Рейчел воскресной ночью. И тишина обволакивает комнату воскресной ночью. Тысячи надписей покрывают бумагу, сливаясь в одну, образуют тошнотворный безумный микс. Дэвид Мэдсен спрашивает где находится Рейчел, но Прескотт не может ничего ответить. Лишь безмолвно выводит дрожащей рукой раз за разом одно и тоже: «Рейчел в проявочной. Рейчел в проявочной. Рейчел…» Острым лезвием вырезает на собственном сердце слова: «Рейчел здесь» Святоша Кейт – та самая тень, что вечно из-за угла за вами подглядывает. Все картинки с ней размыты и пересвечены. Здесь и без нее слишком ярко. Стеклянное сердце, наивное сердце, Прескотт буквально может почувствовать, как сжимает его в руках. Для него Кейт – сломанная детская кукла. Настолько пустая, что даже не может сопротивляться. Камера у Нейтана, но ему слишком скучно, и создание снимков вновь скатывается в банальную механику. Совсем близко к друг другу, наверное, слишком близко, чтобы сделать удачный кадр; Прескотт способен почувствовать ее дыхание. В голове абсолютно пусто: нет дозы - нет интереса. Рейчел в проявочной. И Кейт в проявочной. Но сегодня Нейтан не пьян, поэтому Кейти обязательно проснется завтрашним утром в своей постели. И вновь солнце восстает в ослабевших объятьях далекого горизонта. Нейтан дремлет, спиной прислонившись к дереву. А Рейчел вместо колыбельной ему нашептывает: «Конец уже близко. Шторм стоит на твоем пороге. Слишком поздно. Тебе от него не сбежать». И Нейтан улыбается, потому что чертовски этому рад. Стереть себя с лица земли, раствориться в ветре, утонуть в шторме, только бы не слышать эти голоса. Только бы больше не слышать мерзкий шепоток Рейчел. А потом приходит она. Макс. Так ее зовут? Или звали? Врывается в жизнь без приглашения, и она хуже всех. Хуже торнадо и проявочной вместе взятых. Живое воплощение всего того, о чем Нейтан когда-либо мечтал и всего, что когда-либо ненавидел. Голоса говорят ему, что Макс давно обо всем догадалась. Нейтан по кусочкам собирает её разорванную фотографию. А вокруг только и крутятся слова что о деньгах, о наркотиках и еще что-то о мерзкой шлюхе по имени Рейчел Эмбер. Первый раз глаза в глаза встречаются на парковке. Нейтан кричит на Макс, пытается напугать, но ей совершенно не страшно. Сдвигает брови, бросает серьезный взгляд, советует ему убираться. И в какой-то момент Прескотту и вправду хочется рвануть прочь, подальше от всех: Макс, Хлои, Рейчел и их паршивых коварных игр. Голоса говорят, что он – настоящий трус. Хлоя чуть не сбивает Макс на парковке в полдень. За час до этого Нейтан стреляет Хлое в живот. Хлоя Прайс умирает на черной плитке. Рейчел Эмбер умирает на старой свалке. А Нейтан Прескотт никак не может спастись от шторма по имени Макс. Рядом с ней любые голоса утихают. Стоит Колфилд открыть рот, как все они разбегаются в страхе, уступая всё время лишь ей одной. Макс говорит, и каждое слово эхом отдается в его подсознании. Хотел бы Нейтан просто взять и подойти ближе. Чисто случайно к ней прикоснуться, рассказать правду, но только правду! Сам не знает почему чувствует, что Колфилд - единственная, кто всё еще может ему помочь. Нейтан говорит с Макс на парковке, говорит с Макс в закусочной, говорит с Макс в классе, как же черт возьми много он говорит с Макс! Прескотт слышит её голос; ему просто необходимо слышать её голос. В тысячный раз по кругу одно и тоже. Его не заботит сколько тайн или секретов он ненароком откроет. Абсолютно без разницы. Макс всё равно вытянет каждую мелочь при следующем разговоре. Нейтан всматривается в веснушки на её лице, грубо хватает девчонку за шею. Ему безумно хочется знать в чем же секрет. Что эта сучка Колфилд прячет за своей невинной мордашкой? Не голубой и не красный. Даже не черный и белый. Для Нейтана Макс – новый набор цветов, который как ни старайся, он совершенно понять не может. А когда Макс уходит, к нему возвращается Рейчел. И всё сразу становится таким непривычным, таким неправильным! Его красная куртка кажется голубой, и улыбка Виктории – необыкновенно мерзкой, и Рейчел вновь умирает на свалке. Удар за ударом, вгоняя остатки сознания в грязный пол. Нейтан молит о помощи, тщетно пытаясь закрыться руками. Но боль не уходит, лишь крепче вонзается в тело со всех сторон. И в ту же секунду Нейтан избивает жалкого задрота Уоррена рукоятью своего пистолета. И Нейтан стреляет ему прямиком в лоб. В голове – каша. Парень давно потерял способность различать какое из многих воспоминаний действительно настоящее. И лишь его заплывшее лицо в отражении рисует стекающей по щекам кровью смазанную картинку произошедшего. Ключи. Машина. Снова бункер. Убедиться в том, что не полностью спятил. Восстановить цепочку событий, что утрачена так давно. Нейтан выбрасывает папки из шкафа прямо на пол. Быстро перелистывает хлипкие страницы, сминает бумагу дрожащими пальцами, пока в конце концов не находит заветную фотографию, что клеймом отпечатывается в его сознании. Папка с именем «Рейчел» выпадает из бледных обессиливших рук. Звонок телефона раздается совсем не к месту. Голоса сообщают Нейтану, что он - без пяти минут труп. Джефферсон приказывает ему молчать, чтобы не дай Бог ничего не разрушил. И только Макс… Макс больше не говорит с ним. Она и смотреть на него не хочет. Прескотт любит её, боится её потерять, её ненавидит. И парню отчего-то всё время кажется, что во всем этом он упускает самое важное. Больше таблеток. И крови больше. Смывает смузи из рвоты и желудочного сока в замызганный унитаз. Они мило беседуют на скамейке в парке, едят мороженное со вкусом мяты, и Колфилд изо всех сил заезжает ему по щеке рукой, злобно бросая: «Ты просто жалок!». Макс набирает его номер в три часа ночи, чтобы пожелать ему сладких снов и еще раз послать к чертовой матери. Голыми руками разрывая ранее потревоженную кем-то землю, Нейтан полной грудью вдыхает исходящий от трупа запах гнили. Всё для того, чтобы увидеть Рейчел Эмбер своими глазами. На кончике языка почувствовать каплю правды. Прескотт молча сидит на досках в холодном темном сарае и в свете фонарика размашисто выводит заевшие фразы: «Рейчел здесь» и «Скоро вы все умрете». Резкий звук выстрела разрывает воздух, заполняя собой все пространство. Даже голоса на секунду смолкают, будто бы испугавшись заползают в самые недра его подсознания. Нейтан просыпается на полу бункера, прижимая к себе чьё-то холодное тело. Макс. Сиплый вдох девушки вместо масла для его скрипящего сердца. Она вся дрожит. Руки оплетают веревки. Разум оплетают наркотики. Нейтан хочет помочь ей, но не может найти в себе сил даже пошевелится. В его голове абсолютная тишина: голоса молчат, и даже Рейчел не произносит ни слова. Перед глазами мелькают отблески вспышки. Щелк. Щелк. Щелк. Кажется, он где-то уже это видел. Нейтан вновь умирает в проявочной. Но в этот раз все совершенно не так. Обездвиженный, вынужден наблюдать за тем, как вместе с ним гибнет та, которую он так любит, так ненавидит! Сердце Макс замедляется с каждым ударом, и осознание этого просто невыносимо. Когда шаги замолкают, и остатки наркотика оставляют разум, Нейтан осторожно развязывает её веревки, отбрасывает в сторону остатки пут. Сквозь открытый люк начинают доносится первые отголоски зарождающегося вдалеке шторма. Нейтан знает – это конец. Им никогда больше не покинуть пределы бункера. Но ему уже давно на это плевать. Резким движением притягивает Макс ближе. Не на такой уход он рассчитывал. Где же фанфары, где поздравления, где праздничный подарок в виде пули в висок в конце концов?! Нейтан целует Макс прямо в губы, с жадностью отбирая у мира всё, что не успел обрести, в чертовом поцелуе. Все цвета, слившиеся когда-то в один, рассыпаются на миллиарды различных оттенков. Пол белый. Кофта серая. Джинсы синие. Макс целует Нейтана, и время вокруг них окончательно замирает. Сквозь открытые двери, в бункер врывается бесконечный ветер, накрывая живых мертвецов на полу ледяной волной. Земля дрожит так сильно, будто вот-вот снова разойдется по древним трещинам. Мир вокруг них сходит с ума, но Прескотт не обращает на это никакого внимания. Сумка коричневая. Камера черная. Кроссовки бежевые. - Обещай, что никогда этого не забудешь, - шепчет Макс, вскидывая руку. К сожалению, парень прекрасно знает, что это значит. Успел догадаться, спустя тысячу проклятых перемоток. Предметы меркнут, превращаются в разноцветную кашу. Звуки сливаются в сплошной монотонный гул. Последнее, что видит Прескотт перед тем как все вокруг исчезает - её улыбка. И за это мгновение он готов отдать всю бесконечность их разговоров.

Нейтан просыпается в своей монохромной комнате. И голоса говорят ему, что пора вставать.