Снег, Яо, снег!

- Снег, Яо, снег! - Российская Федерация (счастливо? Панически?) сипел и задыхался, стараясь вместить все свои эмоции сначала только в одно слово, но, кажется, получилось не очень, учитывая, что в итоге вышла лишь фраза. Яо Ван устало потер виски и... Повесил трубку. Простое человеческое раздражение рядового китайского рабочего сменилось логической цепочкой анализов произошедшего, каковую человеку приписать ну вот просто никаким образом нельзя было. Во-первых, Иван Брагинский был рад. Во-вторых – Российская Федерация был рад. Хотя нет, судя по голосу захлебывался в положительных (положительных ли?) эмоциях только один из них, но вот кто именно – чертовски сложный вопрос. Далее – погода. Погода в (у?) России стояла наихреновейшая, с точки зрения логики. Вестимо, сегодня впервые за всю зиму, одна шестая коей уже канула в лету, Генерал Мороз осчастливил воспитанника своим визитом. Далее, перед еще не успевшим определиться со своей сегодняшней самоидентификацией и списком дел китайцем произошла потрясающая внутренняя метаморфоза из утомившейся Китайской Народной Республики, коей он еще не успел стать являющимся насовсем, но к чему так старательно стремился, в Яо Вана, шебутного, чертовски бесполезного и смешного мальчишку, что жаловался на жизнь тоном старика и, в отличие от крупной, да все набирающий обороты на политической арене страны, имел право иметь друзей, беспокоиться о них и вообще проявлять хоть какую-то человечность. Что ж, этой самой человечности в нем не хватило для того, чтобы поднять трубу, зато выйти в соседнюю комнату, раскрыть нетбук и обсудить происходящее с парой родственников – очень даже через край, хоть кружку подставляй для излишков. Телефон опять зазвонил, а одновременно с этим всплыло сообщения Йон Су, так что, выбирая между неприятным и неприятным, Яо выбрал неприятное и закрыл вкладку с социальной сетью. Теоретически, по отношению к взволнованному русскому его можно было бы назвать гадом или стервой… Хотя, какой же он стерва… Так, стервочка. Чуть серьезнее – он уже сотни раз просил Россию перестать его доставать всякой бытовой мелочевкой, но Ивану, по несчастливой случайности, делиться ей больше было не с кем. Решивши, что что-то он совсем сегодня злой и невежливый, а это помешает ему в будущем, по необходимости, создать образ милого запутавшегося ребенка хотя бы в глазах другого человека (страны?), китаец решительно поднял трубку. - Здравствуйте, вы не желаете ли погово… - и повесил ее еще раз, звонко шлепнув ладонью по лбу. Настолько абсурдного звонка ему еще за всю свою долгую счастливую жизнь принимать не приходилось, хоть и застал он самое появление телефонов. Очередная механическая трель – хей, а что насчет мобильного? А выключен мобильный, лежит под шкафом, сверху крест, что б не вылезли ничего. Это называется достали на работе – и Яо опять медлит с ответом. На другом конце провода, к счастью, снова засипел Брагинский. - Яо, Яошка, Яшуня, - не осталось сомнений в том, что счастливое вещание сейчас начал именно Иван, а не гордая-холодная Российская Федерация, - Яушечка, - тут китаец решил подать признаки жизни и поперхнуться слюной, что со скуки гонял языком от щеки к щеке, - У меня снег выпал, приходи ко мне, а? - Зачем? – прочистил горло и совершенно серьезно поинтересовался Яушечка, не заподозрив что-то неладное, а элементарно не желая приходить. - Гулять. – детская улыбка Брагинского ощущалась почти физически, и на таком-то расстоянии! «А что насчет того, что я тебя боюсь (как человека. Российскую Федерацию он боялся не особо), презираю (как человека), и нахожусь за границу от тебя?», - Пожалуйста, - «…Не поведусь на твой ребяческий тон, потому что знаю, какой ты садист и моральный урод», - Мне необходимо твое присутствие! – через некоторое время напряженного молчания выдал собеседник. - Почему именно я? – деловито поинтересовался азиат. В очередной раз прятать следы зубов на шее ну ой как не хотелось, сидеть по макушку в снегу тоже, толпиться в метро, ждать, пока Брагинский изволит дойти до дверей и открыть квартиру на морозе, объясняться перед Беларусью, да и как-то помогать по дому ну вот просто совсем больше не вызывало радостного трепета от осознания того факта, что его умения и заботу кто-то ценит. Кстати, последним наглый русский пару (десятков? Сотен?) раз в открытую пользовался, играясь на материнских комплексах Вана. Осознанно ли он тогда вскрывал старые, но не успевающие затягиваться от постоянных прикосновений, шрамы? Ведь творить тоже самое со своим хрупким подростковым телом Яо никому не позволял, особенно Брагинскому, виновато улыбающемуся и после каждой свеженанесенной царапины, синяка, укуса, глубокой рваной раны, откушенной мочки уха… Коротко – после всего того, что он успел натворить за время их тесного знакомства. Если кто успел подумать на интимную близость, то у меня для вас плохие новости. На подобные вещи злящийся, но не показывающий этого Иван, нет, не Российская Федерация, именно не умеющий контролировать свои действия или следить за ходом мысли дурачек-Ивашка, был горазд и во время деловой встречи. Свернуть руку и поломать пару костяшек во время рукопожатия – весело и со вкусом, стране урона не наносит, можно загладить коротким извинением. - Потому что ты уже стрелял в меня, и я хочу, чтобы ты сделал это еще раз. – опять виноватый тон. Насколько сильно он желает почувствовать себя мертвым? Первый ли это раз, когда ему в голову ударила настолько странная мысль? Разрешили ли ему верхушки? Хватит ли у Яо смелости на несколько секунд стереть личность из временного потока? Хватит. И при чем здесь снег?