Рыжая

Он шепчет что-то бессвязное, что-то тягучее, что-то нужное. До чертиков. А Орихиме лишь глотает слезы, пытаясь быть сильной. Пытаясь улыбаться, вытирая кровь. Пытаясь не сойти с ума. Он исчезает. Медленно, как та мучительная агония внутри становится вязкой, словно карамель. Частичка за частичкой. Штрих за штрихом. Дрожащие пальцы. Холодные, как лёд. Легкие прикосновения. Электричество по венам. Беззвучный шепот. Руки обжигают своим холодом. Орихиме просто улыбается, забываясь. Хотя бы на секунду. Хотя бы на секунду забыть, кто она. Хотя бы на секунду забыть о принципах. И почти почувствовать тепло чужих прикосновений. Чужой язык проникает в рот, разнося странное волнующее тепло. Он впивается в губы поцелуем. Рука скользит по коже, опуская лямку бюстгальтера. Одна ночь. Одна единственная ночь, когда черный бархат занавесы упадет. А потом взгляд снова зарастет коркой льда, а она будет до чертиков кусать губы. Она не сойдет с ума. Не сойдет. Укус. Капелька алой крови. Холодные руки на талии и горячий язык, зализывающий ранку. Медленно. Как в агонии. Круги, невидимые узоры. Мокрый поцелуй. Прикосновения. Ощущать её живой. Как во сне. Задыхаться от лихорадки, пылать от холода, гореть огнем. Сквозь болезненно–белую кожу проступает паутинка венок. Словно он вытесан со мрамора. Словно он изваяние. Словно холод неизлечим. Орихиме знает, что что-то не так. Как давно она потерялась? Среди запутанных длинных коридоров, среди белой ткани платья, среди пучин изумруда. Яркая радужка, тонкая полоса зрачка. Камень. Холодный. Навсегда? Горечь. Тяжелой нитью она скользит в движениях, темным облаком ложиться на затуманенные страстью глаза. Орихиме закрывает глаза. Не. Смотри. Не смотри, как он снимает накидку, а на теле сияет дыра. Без сердца. О, черт! Как бы она желала умереть! Сдохнуть. Исчезнуть. Как пепел. Не видеть этого тела, не царапать кожу, не кричать. Не захлебывается в немом крике. Дрожь. Внутри бешено колотится сердце, разбиваясь о чертовы позвонки. Женщина. Женщина. Женщина. Дикая. Необузданная. Рыжая. Живая, такая живая. До дрожи в коленях, до покалывания в кончиках пальцев. «Улыбнись. Тебе так идет улыбка…» Я. Хочу. Сойти. С. Ума. Навсегда. Орихиме знает. Она знает, что завтра будет неожиданно сгорбленная спина, и всё спутается снова: длинные коридоры, белая ткань и холодный изумруд глаз. Шаг за шагом. Ещё раз. Шаг. 0:1 Он проиграл. Hold on, pain ends