«…Проходят дни, и только клятвы наши живы…»
Небо было застлано хмурыми облаками. По серебристым волосам изредка стекали игривые капельки. Блондин, сидевший на одной из ступенек перед храмом, приглаживал свою вихристую макушку. Бурча о нелегкой жизни кудрявых людей, пытался вспомнить, кого из родственников нужно «поблагодарить» за такой уникальный атрибут в его внешности.
За спиной послышались шаги.
- Ну наконец-то! – обернувшись, воскликнул седовласый. – Я уж думал, что ты до третьего сезона «Owari no Seraph» застрянешь в этом дряхлом храмишке с Зурой. Брюнет на такой комментарий лишь слегка чертыхнулся и зашагал в сторону собеседника, на лице которого сейчас красовалась надменная ухмылка.
- А тебя, я смотрю, совсем не волнует эта напряженная атмосфера после боя, и, конечно же, абсолютно плевать на подчиненных Нобунобу, которые каждый уголок переулка прочесывают в поисках твоей головы. Ведешь себе как…
- Как герой?
- Как идиот! – укоризненно заметил замком.
- Ой да ладно тебе, Оогуши-кун. Признайся, вам ребята, просто завидно от того что Гин-сан такой крутой! В отличие от верных псов правительства, оскалившихся на своих «кормильцев», Саката Гинтоки может с чистой совестью прогуливаться по улицам Эдо перед Бакуфу.
- Ага, и это говорит член Джои, участвующий в мятеже вместе с нами.
- Бывший член Джои, БЫВШИЙ! – рявкнул Гинтоки. – К тому же, не в моем стиле оставлять бедных песиков в беде, пока их хозяин готовит ружье для отстрела.
Хиджиката замер, наклонил голову и неслышно вздохнул. – Наш единственный хозяин – мертв. «Верные псы» не смогли его защитить…поэтому…- самурай сильнее сжал кулаки – поэтому мы обязаны за него отомстить! Эта страна…пока эту страну не утопили в помоях и крови, пока в нас еще горит пламя силы, до последнего вздоха мы будем сражаться за эту страну, за этот город, которым Он так дорожил, нет, которым дорожит каждый житель этого гребаного места!
По всему телу Хиджикаты бежала гневная дрожь, начавшаяся в мизинчике и проходившая к голове, сопровождавшаяся прерывистым, частым дыханием.
Наконец, удивленное лицо Гинтоки вернуло парня в привычное состояние. Он смутился. Нелепо попытался закурить, но отсыревшая пачка сигарет лишила такого удовольствия.
- Извини. – Буркнул зам и тут же оторопел. Стоп! За что это он сейчас извиняется? За то, что ни с того ни с сего повысил голос? Или его раздражал факт, что из-за Шинсенгуми Еродзуи пришлось тоже вмешаться в войну? А может всему виной их скорое прощание, которое разъедало дыру в сердце и мешало адекватно мыслить?
Не-не-не, они всегда собачатся с Гинтоки, так что орать в разговоре с этим типом уже вошло в привычку, к тому же, силком на поле боя «мастеров на все руки» никто не тащил, они туда сами, как-всегда, заявились без приглашения.
Тогда, что же получается? Только на третий пункт не находится оправдания? «А-а-а! Голова сейчас взорвется!..»
…Ветер усилился и воем отчаянно пронесся по городу. Дождь тоже, не отставая, хлынул бешеным ливнем на Эдо. Все это время Гинтоки наблюдал, как лицо Тоширо под гнетом непонятных мыслей строило забавные гримасы. Саката сидел на холодной каменной ступеньке, полубоком обратившись к Хиджикате, но вот, когда ступенька помимо холодной стала еще и насквозь мокрой (в ее ямки стекала вода, образуя маленькие лужицы), Гин предпочел подняться.
- Гин… - набравшись храбрости, начал было Тоширо, но слова, будто не достигали человека впереди. Тот, кто стоял на месте Сакаты Гинтоки, был совершенно незнаком зам командующему. Сильные руки, одна из которых сжимала зонт, спина с широкими плечами, серые волосы с завитками и это по-чудному надетое кимоно – без сомнения, это был тот же идиот – Гинтоки, однако отстраненность, с которой стоял этот «идиот» сильно смущала замкома.
Взгляд алых глаз изменился – в нем более не читалось насмешки и безразличия, наоборот он был задумчив и направлен в какую-то неопределенную даль. Даже атмосфера вокруг, словно стараясь соответствовать новому образу парня, стремительно менялась, заставляя Тоширо подрагивать от предвкушения.
Он чувствовал подобное, когда сражался с Гинтоки бок о бок. Да! Тогда в битве, всего на миг, но замком уловил эту ауру зверя так похожую на его собственную, нет более кровожадную, более естественную и невероятную. Только в такие моменты можно ощутить все могущество имени Широяша. Сейчас же было иначе…
Совсем не чувствовалось безумия и опасности, пожалуй, единственное, что оставалось от «белого демона» - это недосягаемость.
Под этим непрекращающимся ливнем, будто один во всем мире, Гинтоки был поистине прекрасен!
Тряхнув головой, чтобы избавиться от странных дум, Хиджиката попробовал обратится к Сакате еще раз:
- Ги…Еродзуя, спасибо вам за все. Я не очень хорош в прощаниях, поэтому хочу хотя бы поблагодарить вас…тебя за то, что вы для нас сделали. Не знаю, как бы обернулась наша жизнь, не будь рядом «мастеров на все руки». Правда…спасибо……прощай.
С этими словами Тоши потупил глаза в землю, а затем поспешил мимо своего благодетеля, преграждавшего ему путь к выходу.
- Лгун! – послышалось из-за спины – Разве так ты хочешь расстаться, Тоширо?
Хиджиката немедля обернулся, хотел возмутиться, но было поздно. Красные глаза уставились на него и, распаляясь жадным блеском, пленили. Слова застряли в горле, тело охватил жар.
- Ну-уу же, - крадясь к своей «жертве», протягивал Гин. – неужели не скажешь эти заветные слова, То-ши-ро? - Гинтоки нежно приобнял несчастного за плечи и продолжал соблазнительно шептать. По всему телу прошел электрический заряд. Мысли в голове Хиджикаты свились в клубок, отдавая пульсацией в виски, по животу поползло приятное тепло, а сердце вот-вот готовое выпрыгнуть из груди, стучало в сумасшедшем ритме. На миг пронеслась мысль «он знает», но ее тут же подавило горячее дыхание на губах.
Сердце снова сжалось и из внешнего мира донеслось едва слышимое « Не уходи» - Гинтоки прижимал к себе парализованное тело и, прикрывая глаза, раскрывая пальцем рот соседа, готовился для поцелуя.
- …Ер…Еродзуя, что…это значит?... – бессильно произнес Хиджиката, поддаваясь наплыву эмоций и трепетанья.
На устах он почувствовал горячий и скользкий язык оппонента, заммкома обняли сильнее, и вот он в беспамятстве отвечает на жаркие поцелуи.
***
Дождь, начавшийся еще утром, продолжал набирать силу. Из ливня он плавно переходил в ураган. Река вышла из берегов, крыши некоторых ларьков и вовсе снесло. То и дело где-то кричали люди, пострадавшие от бедствия, иные же нежились в уютных квартирках. И только из заброшенного склада, затаившегося в лесочке близ храма, доносилось хриплое дыхание.
- Ааах… – послышалось в пустоте бетонных стен. – Придурок, ты, что себе позволяешь! – лицо Хиджикаты выражало явное недовольство. В синих глазах металась ненависть и желание двинуть со всей силы по мохнатой голове, пристроившейся в ногах зама.
- Хиджиката, не можешь посидеть смирно? Вы только поглядите! Ему пытаются доставить неимоверное удовольствие, а в итоге, встречают сопротивление. – Серые пряди падали на глаза, что ощутимо мешало сосредоточиться «мохнатой голове» на главной задаче, отчего она только сильнее злилась и ругала непогодицу. – Бли-и-и-н, Гин-сан слишком стар, чтобы долго находится в таком неудобном положении. Молодежь стариков ни в грош не ставит, тьфу! – кудрявая шевелюра откинулась назад, и в тусклом свете маленькой лампадки показалось довольное лицо Гинтоки. Несмотря на все вышеперечисленные причитания, оно просто светилось от счастья и юношеской энергии. Тело мужчины явно не хотело подыгрывать словам.
- А тебя никто и не заставлял становиться на карачки. – Хиджиката лежал на вязаном пледе, «любезно предоставленным» бывшими владельцами здания. Кимоно его было почти спущено и едва держалось на плече левой руки, соблазнительно оголяя правую. Приподнявшись на локтях, он томно вздыхал, когда Гинтоки касался разгоряченной плоти, вздрагивал, когда ласкали его шею и постанывал, когда доходили до сосков.
- Эй, Тоши, где тебе приятней всего? Ну же, скажи, иначе я не пойму. – Ехидно улыбнувшись, Гин снова пристроился между ног брюнета и лизнул розовую головку члена, который стоял и подергивался от возбуждения.
- …ткнись… - тыльной стороной руки, Хиджиката закрывался от смущения, рассыпавшимся алым румянцем по щекам. – Заткнись… - задыхаясь, произносил он.
В ответ на эти невинные действия, жар внутри Сакаты только сильнее туманил рассудок и свинцовой тяжестью наливался внизу живота.
Гин заглотнул глубже, и по телу Хиджикаты пробежала мелкая судорога. Надавливая рукой на серебровласую голову, брюнет сделал несколько резких толчков, после чего его тело обмякло, и он медленно опустился на ложе.
- Быстро ты. – Хмыкнул Саката, слизывая с пальцев белую жидкость. Но Тоши только проигнорировал. В голове – пустота. О перебранках не могло быть и речи. – Веселье только начинается. – Распевая, сказал белый демон и нагнулся поближе, желая поцеловать.
Нагло исследуя рот зам командующего, Саката раз за разом срывал сладкие стоны партнера.
Гин был на пределе. Засунув правую руку себе в штаны, ловко освободил сочившийся член и медленно начал дразнить Хиджикату. Вставив палец, он торопливо нащупал «сладкую точку» в теле партнера и сейчас уже наслаждался игрой. Тоши извивался под ним, издавая непристойные звуки.
- Больше…не могу…быстрее… - простонал замком. В организме Гинтоки будто нажали на спусковой рычаг. Он немедля выдернул палец, ткнулся в Хиджикату и резким толчком полностью вошел.
Теперь было не до ласк. Белый зверь, сорвавшийся с цепи, грубо таранил тело парня с V-образной челкой, заставляя того только громче стонать и задыхаться.
Вскоре, темп увеличился, Хиджиката неестественно выгнулся, от нахлынувшей волны Гин сделал еще несколько толчков, а затем они оба бессильно повалились на ткань.
***
Лежа в объятиях, Тоши глядел сквозь узкое окошко на чистое звездное небо. С самого начала, им с Гинтоки не нужны были глупые слова прощания. Для тех, кого они (Шинсенгуми) оставляют в Эдо, достаточно простого обещания «вернуться живыми»… С такими мыслями он уткнулся в грудь сладко-посапывающего Сакаты и провалился в сон.
«…у вас нет ни образования, ни социального статуса, все, во что вы можете верить – ваш собственный меч. И мы стремимся добыть себе имя лишь этим. С тем мы и собрались в Эдо…Сегодня мы его покидаем, но это не конец нашей мечты! Мы вернемся, даю слово. В родной город Шинсенгуми… Мы принесем эту клятву столько раз, сколько потребуется. Мы станем самураями Эдо!..»
…Проходят дни, и только клятвы наши живы…
