between the north-between the south

На море буря: волны яростно выгибают синие спины, кидаются на маленький островок земли, вгрызаются в песчаную плоть берега – того и гляди проглотят маяк со всеми его жителями, со шкафами и книгами, с кастрюлями и склянками, и деревянный сундучок с шубой – тоже проглотят. Это был день, когда Коннор стал отцом во второй раз и вдовцом – в первый. Коннор всегда втайне ждал, что она уйдет – потому что он человек, он слишком обычный и скучный, его широкая спина и рыжая борода никогда не сравнятся с переливчатым изяществом воды; конечно, он любил море – в конце концов, он стал смотрителем маяка, - но страх перед громадой бушующей стихии всегда был в его сердце, в его крови, в его инстинктах, и иногда он просыпался среди ночи, ясно ощущая толщу воды, давящую ему на грудь. Море было его самым большим страхом; для Броны оно стало первой любовью, и все её рисунки, все сказки и истории, что она рассказывала, пахли солью и звенели рыбьей чешуей. В извечной борьбе между её семьёй и её природой рано или поздно она должна была выбрать второе. Когда родился Бен – бирюза в глазах и золото волос – Коннор, стыдясь собственных мыслей, думал, что ребенок станет их якорем, даст Коннору ещё немного времени: хотя бы несколько лет, проведенных с Броной, стоили целой жизни без неё. Мальчик рос умным и добрым, огромная, полная любви душа рокотала и переливалась в тщедушном теле – только вот его человеческое сердце ныло от страха перед бушующим морем, которое, в отличие от далекого шума раковины, сулило потери и боль. В день, когда Брона ушла, затерялась где-то между севером и югом, между ветром и волнами, Коннор впервые за несколько лет ощутил некое облечение: больше нечего было бояться, больше некого было терять. Он и не знал, как сильно ошибался.