Часть 8. Глава 2.
Утро было поздним, как и полагается зимой, но небо вопреки обыкновению сияло чистым небосводом, сверкающим голубизной. Солнышко лениво вскарабкивалось из-за холмов, а его неугомонные дети — лучики вовсю пронзали пространство беседки. Под их тёплыми лучами, предвещающими скорое наступление весны, стали медленно, но верно оседать снежные шапки-наросты на огромных каменных глыбах. На огромном алтаре-ложе сплелись в единое целое трое магов и уютно сопели друг другу в шеи, плотно укрывшись ещё одной огромной шкурой, близнецом той, которой был покрыт сам алтарь. Один наглый и упёртый лучик, каким-то неведомым образом обогнув двух из трех магов, целеустремленно впился в веко третьего — Северус фыркнул и попытался отмахнуться от настырного луча. Но как будто этого было мало, первые капли растаявшего под теплыми лучами снега на «перекладинах» Стоунхеджа звонко ударились о камни внизу. Зазвучала нерешительная капель. Северус открыл один глаз, а секунду спустя он уже резко сел на «постели», осознав, где они, и вспомнив всё, что случилось тут до этого момента. Как ни странно, но его резкие и порывистые движения совсем не побеспокоили его партнеров — те продолжали сопеть и видеть сны. Снейп хмыкнул — Люциус всегда был засоней, так называемой совой. Тот мог запросто провести на ногах половину ночи, брызжа и искрясь энергией, но по утрам будить его было просто подвигом Геракла. А Харри после ритуала теперь пару дней проспит, пушкой не разбудишь. Да и сам Северус вопреки своей жаворонковой натуре проспал аж до самого рассвета, который, как уже говорилось, по зимнему времени означал уже довольно позднее утро. Резко проведя руками по лицу, стирая последние ошметки сна, Северус кинул диагностические заклятия в младшего партнера. Чего и следовало ожидать — тот был в тягости. С «местью» маленькому поганцу за свои нервные клетки — перед глазами так и стояла картина рухнувшей в Арку троицы, хоть и знал, что всё будет в порядке, но сердце всё равно на миг остановилось — и двадцать лет неизвестности, теперь придется подождать как минимум до рождения малыша. Теперь его нужно холить и лелеять и как можно чаще заниматься любовью, делясь магией и энергией, необходимой для развития маленькой искорки внутри этого невероятного гриффиндорца. Северус ласково провел рукой по кубикам пресса, направляя свою магию в утробу. Через пару мгновений этой милоты он встряхнулся — сколько можно тут находиться на всех ветрах? Пора будить этого засоню и отправляться в Менор, пока тут толпы туристов опять шастать не начали. — Люц! Люц, мантикора тебя покусай, а ну просыпайся! Зная, что Харри их возня сейчас совершенно не помешает, он жёстко тряс блондина за плечи. В ответ на эти его действия Люциус только что-то неразборчиво пробурчал и покрепче притиснул к себе Харри, выпустил крыло и снова засопел. Северус тяжело вздохнул. Он встал с ложа, оделся, а затем, с трудом выцарапав парня из объятий вейлы, укутал того в шкуру, которая служила им одеялом, оставив блондина обнаженным, и одним махом развеял согревающие чары, которые всё ещё держались на беседке. Студёный ледяной ветер с удовольствием ворвался в помещение, на котором всю ночь непроницаемым барьером стояли чары, и с радостью ожег подставленное его холодным щупальцам тело. Крылья вздрогнули и сложились коконом вокруг тела, согревая. Но этого было мало, поэтому, зябко поежившись, блондин проснулся. — Люц! — тут же ввинтился в уши голос недовольного Северуса. — Вставай, а то отморозишь себе всё! Две секунды на осознание, а потом блондин резко повернулся к Харри и облегченно вздохнул, увидев, что тот закутан и замотан в шкуры, да ещё и припечатан сверху согревающими чарами по самые милые остроконечные ушки. — Что б тебя, Север… Я так сладко спал! Люциус сладко зевнул и стал быстро облачаться в скинутую ночью мантию. — Ты всегда по утрам сладко спишь, — хмыкнул Северус, собирая с пола то, что осталось от толстенных свечей — нечего свинюшник после ритуала оставлять. — Давай уже переправимся в Менор, нашему мальчику в постели будет гораздо удобнее. — Удачно, что для своей эскапады Харри выбрал пятницу, — пробормотал Люциус, поудобнее устраивая закутанного парня на своих руках. — Ну да. Два дня относительной свободы и никаких вопросов со стороны директора школы, с коими в свое время любил приставать Дамблдор. Северус ухватился за рукав мантии Люциуса. Продолжили они разговор уже в Меноре, вышагивая по величественным коридорам к покоям Главы Рода. — Этот паучара всё и всегда стремился держать под контролем, — согласился Люциус. — Флитвик не такой, ему совершенно нет дела, где и как проводят свое свободное время преподаватели, лишь бы уроки не срывали и преподавали на уровне. Не удивлюсь, если окажется, что тенденция нанимать одиноких и не семейных преподавателей была основана именно Дамблдором. Таких проще держать в поле своего зрения и манипулировать. — А чему тут удивляться? Если это так и есть, — прозвучал звонкий голосок Мио, выглянувшей из комнаты, мимо которой в данный момент проходили маги. — Как он? — Нормально, Мио. А что ты имеешь в виду под своим «это так и есть»? — В Истории Хогвартса, как и в Уставе, довольно подробно прописаны правила для профессоров, и там ничего не сказано о том, что они обязательно должны быть холостыми, — пожала плечами девушка, пристраиваясь рядом с магами и намереваясь проводить их до самой спальни. — Таким образом, ранее, до того, как директором стал Дамблдор, даже еще при Диппете, многие профессора ещё щеголяли положительным семейным статусом, в связи с чем в школе проводили мало времени, только необходимое на учебу и школьные педсоветы. То есть ходили в Хогвартс как на место своей работы, как чиновники Министерства и прочих заведений, а вечера, выходные и прочее свободное время проводили у себя дома. Они не жили в Хогвартсе, за малым исключением. Покоями в замке пользовались только одиночки или ещё не вставшие на ноги молодые профессора, коих было очень мало. И то со временем и они обзаводились семьей или находили себе отдельное жилье. Девушка помогла открыть дверь в личную гостиную Люциуса. С этим вполне могли справиться и домовики, но Люциус прекрасно понимал, что пока сестрица самолично не осмотрит своего братца, от нее они не отделаются, не возражал против её небольшого своеволия. В конце концов, в спальню она не рвётся и на том спасибо. Он специально аккуратно уложил Харри на вместительный диван, чтобы его сестре было удобнее заняться диагностикой. А Мио тем временем продолжила. — Это уже Дамблдор своей волей директора внес пункт в контракт для профессоров. Что они обязаны безвылазно жить в Замке. Естественно, этакое положение вещей мало способствовало обзаведению семьей. Какая может быть семья, если ты десять месяцев в году безвылазно проводишь в замке, и на общение с этой самой семьей тебе отводится только пара месяцев летних каникул и три недели в Рождество? И то не всегда, учитывая обязательные дежурства по школе, опять же ставшие необходимыми только при Дамблдоре. До определенного момента все эти дежурства не были столь необходимы, ведь замок обязан был сообщать директору о нарушениях правил и комендантского часа учениками директору и деканам. И это так и оставалось вплоть до нашего поступления в школу, верно, Северус? Ведь не просто так вы всегда оказывались самым удачливым на «улов» нарушителей профессором, даже вне вашего дежурства? Так что ночные дежурства профессоров были пустой тратой времени, однако директор видимо специально не обращал внимания на сигналы от замка, тем самым подводя почву под «необходимостью» такого дежурства. Мио неопределенно взмахнула рукой. — Кстати, именно своим этим требованием к профессорам старик и объяснял перед Попечительским Советом невозможность нанять в Хогвартс большее количество профессоров по некоторым предметам, и они плавно уходили в небытие. Мало кто согласится на такие драконьи условия работы — почти рабство. Не так ли, лорд Малфой, представитель этого самого Попечительского Совета? — Ну-ну, миссис Малфой, поумерьте свой кровожадный пыл, — усмехнулся Люциус. — Когда я закончил этот самый Хогвартс, то тоже не сразу влился в этот самый попечительский Совет, — девушка фыркнула, прекрасно зная, чем собственно был так занят нынешний лорд Малфой в первые после школьные годы. — Да и в любом случае, к моему приходу в Совет всё, чего добивался этот маразматик, уже было осуществлено и катилось по накатанной колее. Мне оставалось только возмущаться, но… Девушка отмахнулась от оправданий Люциуса. Она и сама прекрасно знала, как тяжело было оспаривать решения Светлого и Великого, особенно если учитывать то, что большая часть населения магАнглии оказалась на «поводке» этого сукина сына. Одна только пентаграмма в Атриуме до сих пор стояла у нее перед глазами. — Таким образом, он отвадил от Хогвартса знающих магов. Под этим предлогом он убрал мешающие ему предметы, а на оставшийся мизер учебного материала вскоре собралась команда одиноких и, так сказать, бесперспективных… МакГонагалл чистокровная, но надо же было такому случиться, что её папочка вдался в религию и стал викарием, отрицающим собственную суть? Куда ей было податься после выпуска из Хогвартса? Профессора Синистра и Вектор, уже вырастившие своих детей и маявшиеся от скуки, потому что внуков так и не дождались, но передавшие «дома» своим чадам, а сами живут в Хоге. Им вполне хватает пары летних месяцев для того, чтобы полностью испить «семейного» уюта в домах своих взрослых детей. Брат и сестра Спрауты — они и есть семья, и раз уж они оба преподают в Хогвартсе, то и отлучаться им никуда не нужно. Причем мало кто из студентов в курсе, что профессор Джон Спраут, который преподает малозначительный факультатив по искусствам, является братом декана Хаффлпафф. Его и не видно-то больно. Все больше времени он предпочитает проводить в своём каменном саду. Профессор Филитвик, в котором внезапно сыграло наследие гоблинов, отчего он оказался ни свой, ни чужой в собственном доме. Но с этими профессорами хотя бы материал подаётся нормально и в более или менее полном объеме. А остальные? Про Хагрида и Трелани вообще говорить не приходиться — пригретые на груди доброго дедушки обездоленные и абсолютно бесполезные как профессора маги. Хагрид хотя бы был только смотрителем и хранителем ключей, но надо же было Дамблдору поручить ему вести УЗМС? Да много чего ещё можно говорить… Старая перечница Бэрбридж, ведущая Маггловедение и ничего о маглах не знающая, застрявшая в своём восемнадцатом веке старая дева… Ай… Она снова взмахнула рукой, отмахиваясь от этих мыслей, и занялась диагностикой брата. Нет, она доверяла словам Северуса и Люциуса, но… Всё же ей тоже была присуща черта держать всё под своим контролем. После происшествия в Министерстве Харри, Мио и Драко вместе с Люциусом и Северусом переместились в Малфой-Менор, как это и было обговорено заранее с остальными членами семьи, что осталась в Блэк-Хаусе. Там же к ним присоединился и Регулус, вызвав только понимающие усмешки у Малфоя и Снейпа — теперь им стало понятно, куда исчез этот молодой человек. Тогда им казалось, что он уехал на свою родину, ведь в Англии после демонстративного ухода Сириуса из Семьи к Поттерам ему делать было абсолютно нечего. Ни для кого на факультете Слизерин не было секретом для чего он вообще «гостил» все последние шесть лет (1970—1976г) в Англии. О том, что Сириус Блэк тоже жив, просто проходит «лечение» после Азкабана, они и так прекрасно знали, так что и его появление в компании Кингсли Шеклбота для них не было сюрпризом. А вот, что в Блэк-Хаусе сейчас живут ещё и все Поттеры и вскоре присоединится Абрахас, они пока не были в курсе, а поговорить об этом не представлялось возможным. Харри практически сразу утащил своих мужей в кабинет для обсуждения ритуала «Возрождения», а после они сразу направились в Стоунхедж. А теперь и вовсе, пока парень достаточно не придет в себя, уже и не поговоришь. Да и после его лучше не нервировать придирками и разговорами. — Ну что же, поздравляю вас и себя в том числе, — мягко улыбнулась Мио. — А себя-то с чем? — выгнул бровь Снейп. — С племянником… или племянницей. Пока рано судить. Ладно, устраивайте нашего «болезного», а я побежала будить своих засонь, у нас же ещё прорва дел! И покинула гостиную личных апартаментов хозяина Менора. — Наседка, — по-доброму усмехнулся Люциус и снова подхватил на руки кокон с мужем. Устроив Харри посапывать и дальше на огромных просторах хозяйской кровати, маги покинули спальню, старательно избегая искушения прилечь рядышком, но дел было действительно невпроворот. — Завтракать и… — Да, пора начинать активные действия, — кивнул Северус. — Норфолк? — Сегодня собираемся у дверей Зала Совета. Кингсли попросил Флитвика не устраивать поход в Хогсмид ученикам, надеясь сегодня провести полномасштабную проверку крови. Так что он будет в Хогвартсе. Они дошли до малой столовой, где их уже дожидалась остальная составляющая путешественников во времени и на их лицах сверкали ехидные усмешки. Мио теребила страницу «Ежедневного Пророка». — И что мы так ехидно сверкаем глазками? — спросил Люциус, устраиваясь на своём месте за столом. — Интересно, какая сейчас атмосфера в Хогвартсе. Мио передала газету Малфою.«Великий Светлый Волшебник — Тёмный Лорд?»
Гласил один из огромных заголовков на первой странице самого популярного печатного издания магической Англии, и огромное фото Дамблдора, снятого в момент, когда с него стала спадать личина. Маги понимающе усмехнулись. Хоть журналистку и не было видно, когда они всем отрядом неслись на помощь Харри и Ко, но жука-анимага оба лорда заметить успели. Кингсли подстраховался, пригласив на «акт задержания» Упивающихся Смертью журналистку. Теперь против очень говорящего колдофото будет трудно что-то противопоставить в оправдание старика. Специфика магической фотографии, помимо самого факта, что она не является совсем уж фотографией, а скорее короткометражным флешем, была в том, что в отличие от маггловской фото- и видеосъемки абсолютно исключался какой-либо монтаж и подделка. Об этом было известно даже самому ленивому и необразованному магу, а уж тем более тем, кто посвящал свою жизнь этому искусству в магическом мире. При малейшей попытке вмешаться в процесс, происходящий на зачарованном фото, с целью… Да хотя бы просто сменить погодные условия… Снимок становился обычным маггловским фото. Это уже не говоря о том, что в момент съемки колдоаппаратом, который является специальным артефактом, а так же в момент проявления самого фото, используются весьма специфические зелья и заговоры, нарушение последовательности которых опять же приводит к «умиранию» снимка, и он становится обычным. Далее естественно была размещена статья за авторством скандальной Риты Скиттер. В этом опусе было упомянуто всё, о чём эта акула пера настойчиво намекала в своих прошлых статьях, которые последовали за провальным судебным заседанием над Харри прошлым летом. И если статьи поливающие Харри грязью были откровенной выдумкой и подлогом, то в статьях, описывающих деятельность Дамблдора, была просто привычная всем манера передергивания фактов. Именно эта тактика и помогала Рите до сих пор оставаться на коне, а так же то, что у Харри пока не было возможности подать на паршивку в суд за клевету. Этим он собирался заняться после окончания всей этой кутерьмы. Однако события, произошедшие в Хэллоуин, а так же то, что именно Рита накопала на Дамблдора очень много интересного, а самое главное - подтвержденного материала, заставили его призадуматься над подачей иска. Эта журналистка с её методами, хоть и сволочь, но была полезна, и, что самое главное, ей продолжали верить обычные волшебники. В этой же статье не наблюдалось даже передергивания фактов. Она была построена на размышлениях «обычного обывателя, не вмешивающегося в высокие политические дебри», а заканчивалась и вовсе интересным вопросом: «А были ли Упивающиеся Смертью?». Мио пристально следила за выражением лиц старшего поколения, пока они тщательно изучали статью, и думала, что тактика со второй статьей, скорее всего, пройдет на ура. Эта статья тоже была сенсационной, но скрывалась на неприметной пятой странице «Ежедневного Пророка», а по опыту девушка знала, что громкий заголовок на Первой странице, как правило, отвлекает внимание читателей от остального материала выпуска. И только такие дотошные, как она сама, обратят на это внимание. А вторая статья была посвящена как раз чудесному воскрешению Поттеров и располагалась под заголовком: «Новые разработки св. Мунго!» Мио покачала головой, приступая к завтраку. Ох, и намаялись Кингсли с Сириусом, когда обговаривали с редактором «ЕП» выход этой статьи. Тот рогом упирался на сенсационность, что ему и требовалось для поддержания пошатнувшегося имиджа газеты, с которой не на шутку стала конкурировать «Вся правда о Магии». Но всё же сдался под заманчивым предложением от Кингсли другой сенсации, а точнее Кинг прямо пообещал взять на задержание Дамблдора Риту Скиттер, чем обезопасили статью о воскрешении от её пера. Эту статью писал тот же журналист, что и все предыдущие статьи, заказанные Люциусом. А вот таким незамысловатым способом решили не то чтобы скрыть возвращение в мир живых четы Поттеров, но постараться отвлечь от этого внимание, а потом на недоумевающие вопросы можно было бы пожать плечами и ответить, что сообщение было, и кто им виноват, что дальше первой страницы газету не читают? Но и не сообщить общественности о таком факте тоже было чревато, и тянуть с этим дальше было опасно, но шумиха им была не нужна. Именно поэтому они опубликовали эту статью только сейчас, когда Дамблдор уже был в гостеприимных казематах Аврората. А то неизвестно, как бы всё повернулось, узнай старик, что Поттеры живы, а газеты он точно читал. Ага, вот Люциус перевернул страницу и стал читать дальше. Через пару минут его удивленный и ошарашенный взгляд встретился с лукавым взглядом Мио. — Невероятно! А Северус, казалось, и вовсе завис над страницей своего экземпляра утреннего выпуска. Мио хихикнула, а Драко рассмеялся над выражением лиц своих папочек. Ребята уже знали от Харри, что Малфой и Снейп всё помнят. — Неужели вы могли предположить, что прогуливаясь по прошлому, эта парочка оставит всё как есть и даже не попытается хоть что-то изменить? — только и спросил он, легонько приобнимая жену. Люциус бросил взгляд в потолок в том направлении, где должна находиться его спальня со спокойно спящим в ней Харри. — Снимаю шляпу, сын! Умудриться так перекроить всю историю и при этом оставить всё как есть… Это… — Это потребовало от Харри всего его мужества, — тяжело вздохнул Северус. — Изменить, но оставить всё неизменным. Обречь себя на ад у Дурслей… Наши с тобой, Люц, претензии как-то мелочны, ты не считаешь? Какие ещё сюрпризы? Нам лучше знать об этом сейчас, а не в момент их «реализации»… — Всего ничего. Поттеры-старшие живы и здоровы, сейчас с Сириусом и Поттер-Блэками-средними в Блэк-Хаусе. Их историю выслушаете позже. Там тоже без «Забвения» не обошлось. Харри вытащил младшего Регулуса из той ямы, в которую тот угодил. Сейчас Регги в Китае у мастера Ло, обживает свою легенду возвращения в мир. Газета выпала из рук Люциуса. — Ну, и совсем мелочь, — ухмыльнулся Драко, разглядывая расширившиеся глаза отца. — В этом ему активно помог наш общий предок. Некий Абрахас Малфой. Не знаешь такого? Он сейчас не менее активно обустраивает семейное гнездышко в Берлине. Брямц! Дзиньк! Посуда на столе звякнула, потрескавшись от стихийного выброса уже вроде бы давно стабилизированного взрослого мага. — Он всё-таки выжил? — неверящий и дрожащий голос отца стер ехидную улыбку с губ Драко. — Просветишь? А то мы себе уже все головы сломали… Ретроспектива. Люциус только что вернулся с очередного заседания этого посмешища — Визенгамота — где ему в который раз пытались предъявить претензии и обвинения в пособничестве Темному Лорду. Но адвокат Дирквуд прекрасно знал свое дело, да и подкопаться к молодому магу у них не было ни малейшего шанса. Весь этот год Малфой провел со своей семьёй во Франции, а то, что в Англию ему не давал казать носа прямой запрет Главы рода, их уже не касается. А Люц хотел. Очень хотел, ведь Северус сюда вернулся, чтобы «быть в курсе происходящего», как он тогда высказался. В те моменты он просто сгорал от отчаяния. Он ничем не может помочь партнеру из-за прямого запрета на возвращение, а тот окопался под самым боком Дамблдора! Потерять ещё и второго партнера? Он бы не вынес этого. Мало им загадок с их третьим. О Драко Люциус не беспокоился. В лице Нарциссы они нашли понимающую и готовую порвать любого за своего мальчика носящую. Так что наследник не останется без должной опеки. И вот — они смогли вернуться. Однако это произошло только после падения Волдеморта. И сразу попали в тиски проверок и арестов. Первые месяцы пришлось вертеться ужом на сковороде, а ещё и Северус, застрявший в Азкабане. Это сводило Люциуса с ума. Но неожиданно за Снейпа заступился сам старикашка, и того выпустили из застенок. После победы Мальчика-Который-Выжил уже прошло несколько месяцев. Северуса удалось привести в порядок от, слава Мерлину, краткосрочного воздействия дементоров. Арестов больше не было. Но время от времени в Министерстве, где Люциус вроде как работал, ему в спину неслось злое шипение, и вот такие вот нелепые попытки обвинить Мерлин знает в чём. Рассерженным вихрем, только дома он мог сбросить свою маску ледяного айсберга, Люциус пронесся в хозяйские покои… Чтобы нарваться на исходящего жаром и кашлем Абрахаса Малфоя, которого осматривал их семейный колдомедик. Точнее, тот уже закончил осмотр и явно выдал все положенные рекомендации и собирал свой саквояж, чтобы отправится восвояси. — Отец? — Спасибо, мистер Твиккер, кхе-кхе-кхе… Я вас понял. Целитель бросил сочувствующий взгляд на наследника лорда Малфоя, которому предстояло узнать неутешительную новость, и покинул комнату, направляясь к камину. — Отец, что происходит? Ещё сегодня утром ты был как огурчик! Люциус мгновенно оказался около отца. — Драконья оспа, сын… кха-хк… Попался, как малолетка, а ведь знал… Побелевшему от новости Люциусу показалось, что отец начал бредить, что и не удивительно. Эта поганая болезнь развивалась стремительно и не щадила. Но как? И где отец мог подхватить эту заразу?! Следующие несколько дней Северус не выбирался из лаборатории, пытаясь найти средство от «чумы» магического мира, но… Через неделю ослабленный и измученный Абрахас провел ритуал по передаче рода и титула новому Главе и Лорду. А ещё через ночь Абрахас пропал, оставив для сына записку с пояснением, что у него остался только один шанс на выживание — Инферно. Листик с портретом бывшего лорда Малфоя на Гобелене окрасился в траурные цвета. Объявления о смерти лорда Абрахаса Люциус не стал делать, отчаянно надеясь, что отец вернется. Ведь Гобелен всегда отмечает ушедших на иной план трауром, ознаменовывая тем самым разрыв мага с этим миром. Особенно, если у мага просто не должно быть сил на обратный ритуал. Такое положение вещей не касалось только полностью принявших наследие. Так как, будучи магическими созданиями, они в это Инферно могли спускаться и возвращаться хоть по пять раз на дню. Но Абрахас наследие, как и многие другие маги, принял не в достаточной мере. Надежда теплилась. Но годы шли. И уже сам Люциус постепенно стал считать своего отца мертвым. Конец ретроспективы. — Хм… — заинтересованно склонила головку Мио. — Но это всё-таки не объясняет… — Чего не объясняет? — спросил Северус. — Мы об этом никогда не говорили четко и ясно, но конкретно у меня сложилось впечатление, что мистер Малфой «умер» гораздо раньше наших с Харри бабушки и дедушки… Да и вы сами не раз, упоминая о событиях, последовавших за «Победой», говорили о них так, словно мистера Малфоя уже давно нет. И, собственно, к вам Министерство прикапывалось именно потому, что считали именно вас, а не вашего отца Правой Рукой Темного Лорда. — Хм… — задумался Люциус. — И вправду, я и сам считал, что отец ушел раньше… А сейчас осознал это несоответствие… Северус, поможешь? Думосбросом пользоваться дольше, чем прямой легиллименцией. Северус кивнул. — Но позже. Может, вечером? У нас сейчас ещё дела, если ты помнишь. Мне лучше показаться в Хогвартсе к приходу Кингсли и всё проконтролировать, да и я буду в курсе. — А Кингсли уже договорился с вами о потеряшках?! — поинтересовалась Мио. Она прекрасно знала, что Сириус должен был и эту тему затронуть в разговорах с исполняющим обязанности Министра, но не думала, что тот привлечет к этому старших мужей своего братца. По крайне мере, пока «они» ещё были «тут», таких разговоров между ними не возникало. — Каких потеряшках? — удивился Люциус. — Оу… — хлопнул себя ладонью по лбу Драко. — Опять эта несогласованность… Кто о чём знает, кто и что планировал… Зачем же тогда проводится масштабная проверка крови в Хогвартсе? Старшие маги переглянулись. — После той истории с Азкабаном и неудачным арестом Дамблдора, Кингсли попросил меня о встрече с ним… Драко насупился. Регулус мягко сжал ладонь Гермионы, успокаивая. В разговор он не вмешивался, понимая, что ещё слишком мало знает о теперешних реалиях, чтобы о чем-то говорить, но нервозность жены и мужа заметил сразу. — А нам, значит, опять никто и ничего не сказал, начав что-то творить у нас за спиной?! — не выдержал младший блондин. — Драко! — глаза Люциуса напоминали предгрозовое небо. — Мы не обязаны отчитываться перед вами. Тем более что разговор совершенно не касался вас. Кинг просил разрешения в спокойной обстановке поговорить с Лестрейнджами и прояснить для следствия некоторые моменты. А он прекрасно знал, у кого они проходят «реабилитацию». Естественно, он обратился ко мне! Драко пристыжено опустил глаза. — Здоровый уже лоб, — насмешливо стрельнул глазами Северус, — восемнадцать отметил, правда, несколько нестандартно. Женой и мужем обзавелся… А до сих пор ведешь себя, как ребенок, не получивший желанную игрушку в магазине. Не всё в этом мире крутится вокруг вас. Хотя и без вас в последнее время много чего НЕ крутится. Северус снова хмыкнул — все последние события волей-неволей, но задевали и его, и его семью. А уж Харри! А там и Мио с Драко всегда под боком оказываются. Люциус уже остыл от своей вспышки. Он и сам прекрасно понимал желание сына быть в курсе всего, что происходит, чтобы знать, к чему готовиться и откуда ждать удар. — Вкратце… — спокойно продолжил он просвещать молодежь. — Кинг здесь столкнулся с Биллом и Чарли, бывшими Уизли. Естественно, поинтересовался, а что это они тут делают. — Кстати, а где они все? — встрепенулся Драко. — Отбыли в свой Менор. Рабастан с Рудольфусом очень к сведению приняли рождественские намеки Харри, так что Белла снова в положении, но об этом, естественно, не трубят на всю округу. А Билл опять подался в «Гринготтс». Сказал, что привычная среда быстрее даст ему возможность прийти в себя от таких потрясений. Открывать поместье Розье он пока не хочет — не готов. Сейчас, насколько мне известно, он во Франции. Так вот, Шеклболта просветили в тайны свитков. Он тут похмыкал, погудел, а потом выдал идею провести проверку в Хогвартсе, мол, мало ли что откроется ещё интересного. — Так это не Сириус его натолкнул на эту идею? — уточнила Мио. — Нам об этом ничего неизвестно, а должен был? — У нас по этому вопросу тоже были схожие идеи, и Сириус должен был об этом переговорить с мистером Шеклболтом, — подал голос Регулус. — Отчего же сразу не провели проверки? Насколько я понял, с того момента прошло уже больше двух месяцев? — С гоблинами пришлось долго договариваться, они же не вмешиваются в дела волшебников, — съехидничал Северус. — А когда всё уже было договорено и обговорено, то… Министерство это с ловушкой на Дамблдора. Вот теперь и разрываемся. Второго круга переговоров с зеленошкурыми Кинг уже не потянет, а то как взыграет горячая африканская наследственность. Так что я в Хогвартс, помогать Флитвику, Люциус в Министерство на первое за последние черте-знает-сколько-лет собрание Совета Лордов. — Ясно, — кивнула Мио. — А ваши планы? — поинтересовался Люциус, вытирая губы салфеткой. — А мы уже всё сделали, — пожала плечами девушка. — В прошлое — сходили, историю — поменяли. Вернулись — проконтролировали арест Дамблдора. Нам теперь остается только помочь следствию, да поприсутствовать, наконец, на суде над этим гадом. — А кто-то что-то говорил о прорве дел? — сверкнул глазами Северус. — Наведаемся в Блэк-Хаус, там же не только Сириус должен ответ держать. — Ладно, всё остальное вечером, нам уже пора. — Да, согласен. Опять у нас форс-мажор… — буркнул Северус, вставая из-за стола. — Как и всегда, — философски пожала плечами девушка.***
Перед залом Совета Лордов собралась довольно внушительная толпа магов, однако, довольно чётко разделенная на две неравных части. И хотя все были одеты с иголочки в церемониальные одежды, сверкали украшениями-артефактами, но по большей части этой толпы было сразу видно, что они уже давно «света белого» не видели. Именно эта до сих пор не прошедшая изможденность, худоба и недобрые взгляды на остальных более благополучных магов, очень чётко делила всю эту толпу на две неравные части. А еще то, что к так называемым Пожирателям Смерти, что умудрились в своё время отвертеться от Азкабана, присоединились не только бывшие и освобожденные сидельцы тюрьмы, но и те сидельцы, что оказались в этой тюрьме незаконно. Именно их взгляды на остальную толпу и сверкали гневом: как они могли допустить такое, не выручить и даже не попытаться узнать, что же произошло. А еще примечательным было то, что так называемые «нейтральные» семьи, которые не принимали участия в Первой магической войне, не оглашали своих явных политических пристрастий, теперь тоже четко показали свою позицию — присоединившись к Тёмной половине. Прюэтт, Гринграсс — это только наиболее громкие фамилии из известных нейтралов «прошлого» противостояния. Одним своим стоянием на стороне Тёмных магов они показывали, что отныне они поддерживают именно их, а не своих Светлых собратьев по разуму. А уж то, что затворник Игнотус Прюэтт мило разговаривает с Рудольфусом Лестрейнджем и с Долоховым, которому вменялось в вину как раз убийство сыновей лорда… Конклав был не полным, так как многие фамилии уже прервались, а в других не было совершеннолетнего наследника, поэтому ждали Главу. В ожидании начала сессии и прибытия Главы Совета, который и откроет дверь Зала Совета, по холлу раздавался приглушенный гул. Все обсуждали арест Дамблдора и утреннюю статью в «Ежедневном пророке» по этому поводу. А так же отличную колдографию на первой странице газеты. В основной своей массе, особенно среди Темных и бывших арестантов, раздавались удовлетворенные комментарии и делались предположения, что же будут сегодня обсуждать на Совете, впервые собранном за много лет, кроме этого события и того, что Министерству Магии требуется новый Министр и новый Глава Визенгамота. Эти два вопроса были самыми животрепещущими, но и других вопросов назрело очень и очень много. Со Светлой же «половины», гораздо меньшей, не ото всех, но кое-кто всё ещё не мог поверить в происходящее, слышались неверящие возгласы и гневные вопли в сторону пакостливого пера Риты Скиттер. Вот входные двери, ведущие в глубины Министерских коридоров, отворились, и на пороге возник герцог Норфолк — Глава Совета Лордов. В сопровождении великолепного Люциуса Малфоя. — Наш пострел — везде поспел, — тихонько шепнул Антонин Долохов в ухо Рудольфусу Лестрейнджу, так как в холле при Дверях Совета установилась осязаемая тишина. Услышавший это высказывание Игнотус Прюэтт улыбнулся. Он прекрасно понимал Антонина и его нервозность. Долохов просто боялся, что его не пропустят Двери Зала, но опасаться за это у него не было причин — род Долоховых уже третье поколение были признаны гражданами магической Англии, а так же они были Лордами. Однако с их участием Совет ещё ни разу не собирался, чтобы это проверить, и поэтому Антонин нервничал. Норфолк торжественно прошествовал сквозь раздавшуюся в стороны толпу магов к Дверям. Он вступил в небольшую пентаграмму, что находилась прямо у Дверей, и запел признающий катрен. По мере прохождения стиха на Лорде засветилась его герцогская корона, потом над ней вспыхнул знак Власти, что говорило о том, что это Глава Совета Лордов. По логике следующим четверостишием этот знак должен был впитаться в Печать, скрепляющую створки Дверей, но… Знак повел себя совершенно по-другому, а пентаграмма под ногами Лорда погасла. Маги в потрясение молчали. В воздухе так и повисли непроизнесенные слова: «Смена Главы Совета»! Призрачный Знак — очень похожий на египетский крест Анкх, скрещенный с привычным скипетром — немного поколебавшись над головой незадачливого герцога, стал по расширяющийся спирали парить над толпой присутствующих магов. До тех пор, пока не остановился над седой шевелюрой Лорда Прюэтта. Норфолка магическим потоком выбило из пентаграммы, а вот Игнотуса туда настойчиво этими же потоками подтолкнуло. — Кхем… — откашлялся немного озадаченный Прюэтт, оказавшись прямо перед всё ещё закрытыми Дверями Зала Советов, но быстро взял себя в руки и снова запел катрены признания. На этот раз всё сработало как по нотам. Знак, потухший, как только Игнотус был водворен в пентаграмму, снова вспыхнул, но теперь уже послушно впитался в печать на створках. Вспышка света, ослепившая добрую половину Лордов, находящихся ближе всех к действию, и створки медленно открылись.