Часть 4. Глава 3. Очередные каникулы.
В дальнейшем каникулы проходили, как и прошлым летом. Разве что только дети каждый день навещали ритуальный зал уже не для проведения ритуалов, а побыть с отцом, плотно окутанном магией. Меньше времени проводили в библиотеке, разбирая бумаги. Всё чаще пропадали в Малфой-Меноре, гоняя на мётлах, ну, это касается Драко и Гарри. Изредка к ним присоединялись Гермиона и Невилл, который переборол свой страх полётов, но всё же ими не увлекался. Или гуляли по теплицам в поместье Лонгботтомов. Эти каникулы Гарри больше всего напоминали именно каникулы, а не тюрьму после первого курса, или постоянную учёбу и вникание в дела после второго. Нет, они, конечно, не оставили ни физические упражнения, ни фехтование, ни разбор бумаг, но всё же больше действительно отдыхали. Празднование дня рождения плавно растянулось на три дня. А что вы хотели? Тридцатого родился Невилл, тридцать первого — Гарри, а первого — Гермиона. Вот и начали гулять в поместье Лонгботтомов, продолжили в Блэк-Хаусе, а закончили… 2 августа, Малфой-Менор, 5:30 утра. Тук… Тук, тук… Тук, тук, тук… Тихий слабый треск раскалывающейся скорлупы. Мягкий стук упавших половинок, и не столь давно установившуюся тишину величественного дворца разорвал ужасающе-скрипучий, отвратительно-визгливый и настойчиво-ввинчивающийся в уши петушиный крик. В огромной спальне хозяина Менора на огромной кровати с открытым балдахином длинноволосый блондин странно дёрнулся, перевернулся набок, подгрёб под себя стройное тело партнёра, накрыл его огромным крылом. Брюнет же при первых звуках невыносимого кукареканья просто натянул на голову огромную подушку. — Ничего не хочу знать, — спросонья буркнул он, натягивая поверх их тел ещё и одеяло. На полминуты в Меноре опять воцарилась сонная тишина, но… — Ку-ка-ре-ку!!! — Люций! Откуда в твоём поместье такое банальное произведение природы, как петух обыкновенный? Да ещё и со столь противным голосом? — заворочался брюнет. — Ку-ка-ре-ку!!! — ещё громче и настойчивее. — Ку-ка-ре-ку!!! — Нет, это невозможно терпеть! Вот подзаборный выползень, Люц, вставай! — Север, оставь птичку в покое, покричит и успокоится… — буркнул продолжающий сопеть Малфой. И действительно — ровно на десять минут в Меноре снова воцарилась тишина. Парочка в постели снова успела провалиться в блаженные объятия Морфея, как… — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!!! Ку-ка-ре-ку!!!!!! И звон разбившихся в холле стёкол. — Да что за?.. «Темпус»! Пять сорок… Убью! — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!!! Ку-ка-ре-ку!!!!! Мгновенно взметнувшийся чёрный вихрь — Снейп магией напялил на себя неизменную мантию — и громко хлопнувшая дверь. Губы Малфоя растянулись в блаженной улыбке, и он тоже встал, вроде бы неторопливо и степенно, но быстро оделся и пошёл ловить своё грозное чудо в надежде предупредить убийство. А по Менору всё разносилось: — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!!! Ку-ка-ре-ку!!!!! Ну, кто бы сомневался, что причина не запланированной побудки обнаружится именно в покоях наследника, куда ночью были подселены и незапланированные обитатели в виде его друзей? Сил на то, чтобы растаскивать этих шебутников по разным комнатам к моменту их успокоения, не было уже ни у кого. — СссеееХхес! — послышалось змеиное шипение, и вопли ополоумевшего петуха смолкли. (п/а. Длинное и протяжное сссеее, и коротко, резко, на выдохе ххес — «Заткнись!» парселтанг) В спальне наследника Северусу открылась просто потрясающая картина. После замечательного змеиного шипения с одной из дополнительных кроватей в него полетела подушка. А, нет, не в него — выше. Метким ударом сбив с верхней балки над дверью нечто. Это нечто оказалось попугаем. Несколько нестандартным, но попугаем. Огромный Какаду*, чьё оперение радовало всеми цветами радуги. Птичка шмякнулась на пол у ног невыспавшегося профессора, вскочила на ноги, встряхнулась, встопорщив и распушив все свои перья, открыла клюв и… — Ку-ка-ре-ку!!! Ку-ка-ре-ку!!! Вопль больно ввинтился в уши профессора, и тот уже поднял палочку, чтобы изничтожить это недоразумение, когда всё с той же кровати послышалось: — СссеееХхес, шшшаахх ссиишаа!** Вопли смолкли, какаду несколько раз сложил и разложил свой впечатляющий гребень, пригладил перья и споро вспорхнул на прикроватный столик, где устроился на импровизированном насесте. Две половинки непонятно чего, валяющиеся рядом, подскочили и соединились вокруг птицы. Образовавшееся перламутровое яйцо играло в свете разгорающегося рассвета различными матовыми цветами, варьирующимися от синего до фиолетового, и от фиолетового в розовый и полыхающий алый. — Блин, Харри! Если эта пакость так будет вопить на всю гриффиндорскую башню, я тебя сама убью, пф-ф, — послышалось уже с постели наследника. «Не понял, мы же вроде мисс Поттер-Блэк в отдельную комнату укладывали», — удивился Снейп и, крадучись, подошёл к кровати Драко. Там в ворохе подушек и одеял спала, тесно прижавшись друг к другу, парочка, каштановые и серебристые волосы переплелись в единый водопад. Драко собственнически обнимал стройное тело девушки, а она закинула на него все свои конечности. «Слава Мерлину, хоть в пижамах!» — подумалось профессору. — Мио, солнце моё ясное, — послышалось с той кровати, с которой прилетела подушка и слышалось шипение. — Если ты меня убьёшь, вы эту пакость вовек не заткнёте! — Я заткну… — Ха… Профессор оглянулся. Невероятно, но у ВСЕХ деточек были закрыты глаза. Создавалось впечатление, что они разговаривали, даже не просыпаясь! — Харри, раз ты мне это подарил, то ты просто обязан научить меня паре фраз на парселтанге, чтобы я мог с этим управляться! А уж тогда тебя и пристукнуть можно будет. Без вреда окружающим… ммм… а-аа-ооо, — зевнуло нечто, опознаваемое как Невилл Лонгботтом с ещё одной кровати, перевернулось на другой бок и укуталось в кокон из одеяла ещё больше. В комнате снова воцарилось сонное сопение. — А петух-то особенный! — послышался от двери голос Люциуса. …почему-то в Малфой-Меноре. Причём первое, что вспомнил, пришедший в себя Поттер второго утром — это неописуемое выражение лица Снейпа, разгоняющего стайку огненных саламандр в той самой синей гостиной. — Ох, и что мы ещё натворили? — спросил парень у балдахина незнакомой кровати. — Вы, мистер Поттер, — послышался язвительный голос Снейпа, — для начала умудрились взрастить в теплицах Лонгботтом-Менора хищную кусачую лиану, которая переловила всех домовиков леди Августы, после чего вы всей компанией, чтобы поймать вами же созданную лиану, умудрились навзрывать Бомбардой в саду три огромных котлована. Заполнили их заговорённой водой, превратив их в небольшие озерца. Откуда теперь периодически выныривают русалки… — А, кхе, кхе… — послышалось слева — Невилл проснулся. — И создать самостоятельное болото. Дальше вы переместились в Блэк-Хаус и устроили дебош уже там. По словам леди Вальпурги, вами была организована беспрецедентная охота на мольфеек, притаившихся на чердаке. В результате мольфеек там больше нет, впрочем, как и чердака. Верхний этаж затопило пришедшее за вами болото из Лонгботтом-Менора, вместе с той самой лианой, которую оно таки поймало. — ОЙ-ёй-ёй… — Гарри схватился за голову. — И вы ничего умнее не придумали, как перенестись в Малфой-Менор. Болото с лианой последовало за вами. И ваши шаловливые ручки не придумали ничего проще отделаться от навязчивого спутника, как призвать стаю огненных саламандр для его осушения. В результате болото с лианой оккупировали зелёную гостиную и отказываются её покидать, а стайка огненных саламандр превратила синюю гостиную в большой камин, устроив там гнездо! Гарри спрятал голову под подушкой, ему было стыдно. Очень. Но тут он кое-что вспомнил… — А где… кхе… где пеплозмей и руноскоп? — осторожно поинтересовался он у Снейпа. Профессор побелел. И если бесхозный руноскоп (та ещё редкость ядовитая) — это полбеды, стая саламандр, в принципе, тоже, так себе проблемка, то пеплозмей… Все обитатели поместья были подняты по тревоге. По всем трём домам носились взрослые, не отпуская уши зачинщиков беспорядка. Руноскопа Гарри вышипел из Блэк-Хауса, который уже начал приводить в порядок умиляющийся силой молодых наследников Кричер, а пеплозмея обнаружили в самом «начале приключений». У теплицы с рассадой самых обычных лиан, ну, не совсем обычных, конечно, но вот то, что из них умудрились вырастить юные гербологи(!)… Болото с лианой спелись и долго не поддавались ни на какие уговоры. Как ни странно, но Невилл общался с ними каким-то непостижимым для всех остальных образом. Но, в конце концов, их удалось уговорить перебраться на постоянное место жительства в Лонгботтом-Менор при условии, что детки создадут ещё одну лиану — или лиана? Пару, в общем, уже имеющейся. Три каштанововолосых макушки и одна белобрысая долго чесались шаловливыми ручками своих хозяев при попытке вспомнить, что же они тогда творили, но требуемое через три дня всё-таки было создано, и Малфой-Менор был освобождён от нештатных заселенцев. Под шумок ушлый профессор Зельеваренья нацедил себе пару склянок болотной водицы и прихватизировал несколько усиков и листиков, опавших с лианы в процессе транспортировки — для исследования. Пеплозмея и руноскопа лорд Малфой торжественно заселил в имеющийся у него террариум, а вот саламандры покидать насиженное место отказались наотрез. Синяя гостиная переименовалась в огненную. Снейп незаметно косил взглядом, ибо саламандры тоже были с подвыподвертом. Обычная саламандра (сама по себе редкость несусветная) — это просто огненная ящерица, а эти с прозрачными крылышками и летающие. — Гарри, а Вы случайно не подскажите нам, убогим, что это с утра такое было? — вкрадчиво поинтересовался лорд Малфой. — А? Снейп просто ткнул пальцем в яйцо. Гарри покраснел. — Мой подарок Невиллу на день рождения, — бодро отрапортовал парень. — Это мы поняли, так что это? — Ммм… Будильник? — попытался выкрутиться он. — Не без того… не без того… Но всё-таки, что это за… — Да ничего особенного, папА! Это просто очередные успехи Харри в артефакторике и первые в химерологии, если я правильно понимаю… — Та-а-аак… — Снейп пристально вглядывался в шебутного гриффиндорца. — И из чего сделан… сей птичк? — М-ммм… — Как информативно, мистер Поттер! Конкретнее! — Ну… э-э-э… — Утром вы были куда как красноречивее, мистер Поттер! — Угу… э-э-ээ… — Я жду! — Ну-у-у… Яйцо — обычная яичная скорлупа, перетёртая с парой жемчужин и трансфигурированная в емкость. А Какаду… Основание-скелет — бамбук Пекинский, перья, какие только смог насобирать, ну и кровь петушиная… — А ещё основы Некромантии на стадии оживления неорганических и простейших органических соединений, которые даже на седьмом курсе Хогвартса не проходят… — Но профессор! Это же раздел Высшей Трансфигурации! Иначе бы доспехи в школе… — Всё с вами ясно! — обречённо вздохнул профессор. Да, вот так просто, от чего не смогли отмахнуться министерские, обозвали «Высшей Трансфигурацией», хотя, по сути, это первые ступени в Некромантии. В наказание за свои выходки четвёрка подрывников была усажена за выполнение домашних заданий, а то месяц уже прошёл, а там ещё конь не валялся. Детки с горестными мордашками скрипели перьями, выполняя эссе по Истории Магии. Удивительно, но у Гермионы тоже был кислый вид. Пару дней спустя дети принялись за Зельеваренье. Лаборатория Малфой-Менора подорвалась аж три раза, пока туда не нагрянул зельевар. — Один ребёнок хорошо, — бормотал Снейп, вытягивая за уши двух основных проказников: собственного сына и Поттера, Невилл с Гермионой от последнего эксперимента отказались. — Но чтобы у меня был хоть ещё один?! Никогда! Как бы Люц ни упрашивал… Нарцисса только хохотала, со слезами на глазах глядя, как оживает Менор, столь долгое время бывший ей почти домом. Всё вокруг словно напитывалось могучей энергией. Сад зазеленел ещё сильнее, павлины стали как будто больше и крикливее. В самом Меноре стало светлее, исчезла вековая холодность. Блэк-Хаус Кричер, сияя счастливым оскалом, привёл в порядок к концу недели. — Смотрите! Чемпионат по квиддичу! — ворвался в библиотеку беловолосый вихрь. — Ирландия против Болгарии — финал! В Англии! ПапА уже купил билеты! — Упс, а мы с кем пойдём? — загрустил Поттер. Драко скис. Он-то с папА, но не демонстрировать же всем, что Малфой и Поттер вместе? Через пару дней Гарри решил проверить, как там дела на Прайвет Драйв. А на Прайвет Драйв всё было тихо. Старушка Фигг просматривала кино и писала горестные отчёты Дамблдору о том, что мальчишку загоняли. А в почтовом ящике, который Гарри специально оставил вне рунного круга, заранее подозревая, что почта ещё некоторое время будет приходить на этот адрес (а зачем пугать невинных почтальонов отсутствием нужного?) *** обнаружилось письмо от Уизли. Конверт был весь обклеен марками так, что оставалось только пара дюймов для адреса.«Дорогие мистер и миссис Дурсли!
Мы с Вами незнакомы, но я не сомневаюсь, что Вы немало слышали от Гарри о моем сыне Роне. Как Гарри Вам, возможно, рассказывал, финал Кубка мира по квиддичу состоится в следующий понедельник, вечером…» «Ага, рассказывал! По пять раз на дню! Да откуда бы мне это узнать? Я ж у МАГГЛОВ!» «…и мой муж Артур сумел достать очень хорошие билеты благодаря своим связям в Департаменте магических игр и спорта. Я надеюсь, что Вы позволите нам взять с собой Гарри на матч, тем более, что такая возможность выпадает раз в жизни — Британия не принимала у себя финал вот уже тридцать лет, и добыть билеты крайне трудно. Мы, разумеется, будем рады, если Гарри проведет у нас остаток летних каникул, и проследим, чтобы он благополучно сел на поезд в школу. Пожалуйста, ответьте как можно скорее. Лучше воспользоваться обычным способом, поскольку маггловские почтальоны не сумеют доставить письмо в наш дом. Я не уверена, что они вообще знают, где он находится. В надежде вскоре увидеть Гарри, искренне Ваша, Молли Уизли. P.S. Надеюсь, мы наклеили достаточно марок». Парень на всех парах рванул домой писать ответ от «дядюшки Вернона». — Кричер! — Что… — Вот сколько можно? Да, желаю. Садись, пиши под мою диктовку, а то наши почерки Уизли знают. Домовик уселся в кресло и придвинул к себе пергамент и перо с чернильницей. Вскоре гневный опус о том, что Дурсли не желают видеть на своём пороге ненормальных, а Гарри никуда не поедет, был написан. Гарри своей рукой дописал жалостливую приписку и отправил письмо с Хедвиг. — А ничего, что мы там всё-таки окажемся? — спросила Гермиона. — Это всегда можно объяснить… — отмахнулся Гарри. — Но только не с ними. Ты знаешь моё к ним отношение, да и, Мио, месяц прошёл, а «лучший друг» даже с днём рожденья не поздравил!.. Гарри ворочался на своей огромной кровати в Блэк-Хаус. Ворочался и стонал. По его смуглой коже ручьями стекал пот, а глаза под закрытыми веками ходили туда-сюда. В какой-то момент он приглушённо вскрикнул и распахнул веки. Он лежал на спине, прижав руки к лицу и тяжело дыша, словно после долгого бега. Ему только что снился яркий, отчетливый сон. Старый шрам в форме зигзага молнии на его лбу горел под пальцами так, будто к коже приложили добела раскаленную проволоку. Он сел, не отрывая руки от шрама, сквозь шторы пробивался тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Гарри еще раз ощупал шрам — боль все не проходила. Он зажег стоявшую сбоку лампу, вылез из постели, открыл гардероб и принялся разглядывать себя в зеркале на внутренней стороне дверцы. Там отразился развитый парень лет четырнадцати, его яркие зеленые глаза озадаченно смотрели из-под взлохмаченных черных волос, достававших до плеч. Хорошо развитые мышцы плеч, рук и груди, а так же кубики пресса, остро подчеркнутые резинкой пижамных штанов. Шрам выглядел как обычно, но его по-прежнему саднило. Гарри попытался вспомнить, что же именно ему снилось перед тем, как он проснулся. Все было настолько реально… Два человека, одного из которых он знал, склонились над огромным креслом… И еще один незнакомый… Старик. Гарри сосредоточенно сдвинул брови, силясь вспомнить… Ему явилось смутное видение полутемной комнаты… На коврике у камина — змея… Коротышка Петтигрю, по прозвищу Хвост… и холодный высокий голос второго. Что там делал Петтигрю? Он же должен быть или в камерах Аврората, или уже в Азкабане! Что происходит? От одной этой мысли Гарри показалось, будто у него внутри прокатился кусок льда. Он плотно зажмурился, пытаясь воскресить в памяти видение из сна, но тщетно. Вот, Хвост развернул кресло, Гарри увидел то, что сидело в нем, его охватил приступ ужаса, он проснулся… Или причиной была боль в шраме? А кто же тот старик? Ведь там точно был какой-то пожилой человек, Гарри видел, как он упал. Но здесь все путалось… Гарри уткнулся лицом в ладони, стараясь забыть о своей спальне и восстановить картину той скудно освещенной комнаты. Но детали ускользали, утекали как вода сквозь пальцы… Некто и Хвост говорили о ком-то, кого они убили, склоняясь над чем-то страшным в кресле — Гарри не удавалось вспомнить имя — и замышляли убить кого-то еще. Его… Он отнял ладони от лица и, широко открыв глаза, оглядел спальню, будто ожидал увидеть что-то необычное. Нет, всё как обычно. Он в своей спальне в Блэк-Хаусе. И все же… все же… Снедаемый беспокойством, Гарри вернулся к постели и сел, в который раз ощупав шрам. Тревожила его не боль, ему не в диковинку были раны и болезни. Нет, Гарри тревожило совсем иное — в прошлый раз шрам заныл у него потому, что Тварь из Бездны Хаоса оказалась близко… Но здесь этого просто не может быть… Шрам постепенно переставал саднить, и боль успокаивалась. Тихонько, стараясь, чтобы не скрипнула дверь, Гарри вышел в коридор и на цыпочках спустился в ритуальную комнату. — Привет, пап, — тихо произнёс он, слегка прикасаясь к кокону магии над алтарём. — Как же я жду, когда ты очнёшься. Знаешь, пап, мне сейчас странный сон приснился, будто и не сон вовсе, а… как видение какое. Только вот всего ничего прошло, до тебя спустился, а уже и не помню ничего, кроме ощущения ужаса. Знаешь, пап, а в Британии решили провести финал по квиддичу. Будут играть Ирландия — Болгария. Лорд Малфой уже купил всем билеты, но… мы пока не придумали, как нам там появиться, не с Малфоями же… Хи-хи… учитывая, что мы с Драко «враги навек». Как же надоело придуриваться, папочка. Скрывать себя истинного, молчать о главном… Долго ещё сидел Гарри у алтарного камня и тихо разговаривал с отцом. Заглянувшая в поисках братца Гермиона только вздохнула. Ей не в пример легче. Она всю свою жизнь прожила с любящими её людьми, а Гарри… Завтрак в Блэк-Хаусе был самым тихим за всё прошедшее время. Гарри грустил, а Гермиона не доставала его своими разговорами. Хлопок аппарации домовика. Беловолосый вихрь пронёсся к Гермионе, клюнул её в щёку, упал на стоявший рядом стул и стал накладывать себе на тарелку блинчики. — Привет всем, я ещё тоже не завтракал, — начал тараторить он, — папА, наконец, дожал отца, с вас только прядка волос вашего папеньки! — М… кха… кха?.. — Гарри поперхнулся чаем. — Папа Северус, наконец, согласился, что сможет убедительно сыграть Сириуса Блэка на чемпионате мира по квиддичу, вам нужно только предоставить прядку волос, достаточную, чтобы зелья хватило на всё время нашего пребывания на чемпионате… — Уррра!!! Гарри выметнулся из-за стола и вихрем унёсся в ритуальный зал. Магия не препятствовала ребёнку срезать прядку волос с курчавой и наполовину седой головы отца. Утром в понедельник, день матча, Кричер перенёс подростков из Блэк-Хауса в Малфой-Менор. Все уже собрались в огромном холле, ожидая только их. — Ну, что застыли? — ворчливо, совсем по-Снейповски произнёс Сириус Блэк. — Идите сюда. Когда Гарри и Гермиона приблизились, «Блэк» продолжил: — Значит, так. У нас зарезервировано место для палатки, Кричер уже должен был её установить. Меня звать мистер Блэк, — Снейп посмотрел на Гермиону. — Или крёстный, — пронзающий взгляд достался уже Гарри. Дети кивнули. — Постараемся держаться поближе к Уизли, чтобы усыпить бдительность старика, но и не совсем рядом, понятно? — подростки снова кивнули. — Наш порт-ключ сработает на десять минут позже, чем у Лорда Малфоя. Они приземлились на вересковую пустошь. Прямо перед ними стояли два измотанных и раздраженных волшебника, у одного — массивные золотые часы, у другого — толстый свиток пергамента и перо. Оба одеты на маггловский манер, но очень уж неумело: тот, что с часами — в твидовом костюме и высоких галошах, а его коллега — в шотландском килте и пончо. — Доброе утро, — сказал Снейп, передавая волшебнику в клетчатой юбке их порт-ключ. Тот бросил его в стоящий тут же ящик для использованных порталов. Гарри разглядел там старую газету, жестянку из-под пива и проколотый футбольный мяч. — Подождите, сейчас найду ваше место в лагере… Блэк… Блэк… — он принялся перематывать исполинский пергамент. — Первое поле, отсюда в четверти мили. Ваш привратник — мистер Робертс. — Спасибо. Шли по безлюдному полю. Минут через двадцать показался небольшой каменный домик рядом с воротами, за которыми смутно проступали очертания сотен и сотен палаток, поднимающихся по отлогому склону к темной полоске леса на горизонте. Они подошли к двери коттеджа. Стоявший в дверях человек смотрел на убегающие вдаль палатки. С первого же взгляда Гарри понял: перед ними единственный настоящий маггл на много акров вокруг. Услышав шаги, он повернулся к пришедшим. — Доброе утро! — Доброе утро, — отвечал маггл. — Не вы ли будете мистер Робертс? — Я самый, — подтвердил мистер Робертс. — А вы кто такие? — Блэк. Участок заказан пару дней назад. — Есть, мистер, — мистер Робертс сверился со списком, приколотым к двери. — Ваш участок у леса… На одну ночь? — Да. — Платить будете сейчас? — Да, — Снейп непринуждённо вынул из кармана свернутые трубочкой маггловские деньги. — Вот вам карта лагеря, — мирно промолвил мистер Робертс, — и сдача. — Большое спасибо. Они брели вверх по полю вдоль длинных рядов палаток. Многие смотрелись почти обычно — их хозяева явно постарались придать им маггловский вид, хотя и допускали промашки — кто приделал печную трубу, кто добавил шнурок для колокольчика или флюгер. Но иногда попадались палатки настолько откровенно волшебные, что этого нельзя было перепутать ни с чем. На полпути встретилось роскошное сооружение из полосатого шелка, подобное дворцу в миниатюре, с живыми павлинами, разгуливающими у входа. — Куда же Малфои без своих павлинов? — зубасто усмехнулся «Блэк». Была даже трехэтажная палатка с несколькими башенками, а еще немного дальше — конструкция с палисадником, прудиком для купания птиц, солнечными часами и фонтаном. — Ну, наконец, пришли. Вот и наше место. Участок был на самой опушке леса. На воткнутом в землю шесте красовалась табличка: «Блэк», а рядом «Уизли». — Сириус! — тут же выскочил из своей палатки мистер Уизли. — Куда же ты пропал? Дамблдор места себе не находит! Хорошее место, правда? Лучшего места не найти! — довольно потер руки мистер Уизли. — Спортивное поле как раз за лесом. Ближе уже некуда. — Я всего лишь прохожу лечение, Артур, — добродушно прохрипел «Блэк». – Вот, выбрался на пару деньков, надо же Гарри сопроводить на матч, он ещё такого никогда не видел. — Ну, что ты, что ты! Прислал бы нам сову! Мы пытались договориться с опекунами мальчика, — Гарри тихо хмыкнул — ага, договорились. — Но нам ответили грубым письмом. — Позволил бы кто встать между мной и крестником! — взъярился Блэк. — Так ты уже вылечился? — глазки мистера Уизли безостановочно бегали, он старался не смотреть на Блэка. — Нет… Ещё нет. Мне прописали длительный курс, поэтому Гарри снова отправится к Дурслям на остаток лета… Мистер Уизли вперился в Блэка. — Так может мы его заберём? В Нору? — Не думаю, мистер Дурсль очень настоятельно попросил вернуть ему племянника после нашего «Ненормального матча». — Ну… что ж… так уж и быть… — промямлил мистер Уизли. — Извини, Артур, но нам обустроиться надо. И вся компания зашла в палатку. — А они за нами не попрутся сюда? — сварливо спросил Гарри. — Там барьер непроходимости стоит, так что здесь мы в относительной безопасности, Гарри. Но, думаю, Вам обязательно нужно поговорить с мистером Уизли номер шесть и прочими, вы же «друзья». — Ага, друзья. Скорее весь наш разговор будет превращён в сплошные стенания с его стороны, но Вы правы. И подростки вышли из палатки, где на них тотчас накинулся Рон, а за ним и Фред с Джорджем. Через пару часов откуда-то из-за леса раздался глубокий, гулкий звук гонга, и сейчас же среди деревьев вспыхнули зеленые и красные фонари, осветив просеку, ведущую к спортивному полю. — Пора идти! — прохрипел Блэк, выбираясь из палатки. — Первоклассные места! — заметила колдунья из Министерства, проверяя билеты. — Верхняя ложа! Прямо по лестнице и наверх. Лестницы на стадионе были выстланы ярко-пурпурными коврами. Они пробирались наверх вместе с Уизли и толпами болельщиков, которые постепенно рассаживались по трибунам справа и слева от них. Наконец, они поднялись на самый верх лестницы и очутились в маленькой ложе на высшей точке стадиона, расположенной как раз посередине между голевыми шестами. Тут в два ряда стояли примерно двадцать пурпурно-золоченых кресел, и Гарри, пройдя к передним местам вместе с Уизли, взглянул вниз и увидел фантастическую картину, которую никогда не смог бы даже вообразить. Сто тысяч колдуний и волшебников занимали места, расположенные ярусами, поднимающимися вокруг длинной овальной арены. Все вокруг было залито таинственным золотым светом, который, казалось, излучал сам стадион. С этой высоты поле выглядело гладким, как бархат, в каждом конце стояло по три пятидесятифутовых шеста с кольцами, а прямо напротив, как раз на уровне глаз Гарри, было исполинское черное табло — по нему бежали золотые надписи, будто невидимая рука быстро писала и затем стирала написанное — это были светящиеся рекламные объявления. «Синяя Муха» — метла для всей семьи — безопасно, надежно, со встроенной противоугонной сигнализацией… Миссис Скоур — всеобъемлющее магическое устранение неприятностей — без скандалов и огорчений… Праздничные наряды от «Колдовской Моды» — Лондон, Париж, Хогсмид… В следующие полчаса ложа постепенно наполнялась людьми; мистер Уизли пожимал руки каким-то, судя по виду, очень важным волшебникам. Перси вскакивал так часто, словно пытался усидеть на еже. «Блэк» отрешённо рассматривал поле и окружающих, временами зверски скалясь. Когда появился Министр Магии Корнелиус Фадж, Перси отвесил такой глубокий поклон, что с него упали и разбились очки. Страшно сконфузившись, он восстановил их волшебной палочкой и дальше уже предпочитал оставаться на своем месте, бросая ревнивые взгляды на Гарри, которого Фадж приветствовал как старого друга. Фадж, пожав ему руку, в отеческой манере поинтересовался, как у него дела, и представил его окружавшим министра волшебникам. — Гарри Поттер, вы понимаете, — громко втолковывал он болгарскому Министру Магии, который был одет в роскошную, черного бархата с золотом мантию и, похоже, не понимал ни слова по-английски. — Гарри Поттер, ну же, вы знаете, кто это… Мальчик, который одолел Сами-Знаете-Кого… Ну, должны же вы знать, кто это… Тут болгарский волшебник вдруг обратил внимание на шрам Гарри и что-то быстро и взволнованно затараторил, указывая на него. — Так я и знал, что этим кончится, — устало сказал Фадж Гарри. — Ну не силен я в языках… В таких случаях мне нужен Барти Крауч… Ага, вижу, его домашний эльф занял ему место… Тоже недурно, эти болгарские парни так и норовят выпросить все лучшие места… а вот и Люциус! И действительно, вдоль кресел второго ряда к трем свободным местам как раз позади Сириуса, Гарри и Гермионы пробирался Малфой с Нарциссой и Драко. А в следующий момент в ложу ворвался Людо Бэгмен. — Все готовы? — пророкотал он. Его лицо светилось, словно круг эдамского сыра, если только можно представить себе взволнованный сыр. — Министр, начинать? — По твоей команде, Людо, — с удовольствием отвечал Фадж. Бэгмен выхватил волшебную палочку, направил себе прямо на горло и приказал: —«Сонорус»! И с этого мгновения его голос превратился в громовой рев, заполнивший до предела забитый стадион; этот голос раскатывался над ними, отдаваясь в каждом уголке трибун. — Леди и джентльмены! Добро пожаловать! Добро пожаловать на финал четыреста двадцать второго Чемпионата мира по квиддичу! Зрители разразились криками и аплодисментами. Развевались тысячи флагов, добавляя к шуму разноголосицу национальных гимнов. С гигантского табло напротив сгинуло последнее объявление — Берти Боттс еще успел посулить небывалые ощущения от каждой конфетки своего драже — и зажглись слова:БОЛГАРИЯ — НОЛЬ, ИРЛАНДИЯ — НОЛЬ.
— А теперь без долгих предисловий позвольте представить вам… Талисманы болгарской сборной! Правая часть трибун — сплошь в красных флагах — одобряюще заревела. — Интересно, что же они привезли? — пробормотал мистер Уизли, наклоняясь вперед. — А-а-а-а! — он спешно сдернул с себя очки и принялся протирать их. — Вейлы! На арену выбежала сотня женщин и пустилась в пляс. По мере нарастания темпа танца Гарри стал замечать, как пустеют глаза сидящих рядом Уизли, и не только. Многие и многие волшебники в едином порыве, словно прильнули к перилам, ограждающих их места, словно стараясь дотянуться до прекрасных вейл, чья кожа сияла лунным светом, а золотые волосы струились за ними в неосязаемом ветре. Даже министр Фадж резко наклонился вперед со своего места. И только Малфои, «Блэк», да они с Гермионой спокойно смотрели на, что греха таить, прекрасный и завораживающий танец. — Рон! Рон, что ты делаешь?! — воскликнула Гермиона, заметив, что младший Уизли уже перекинул ногу через ограждение. Музыка остановилась. Трибуны взорвались недовольными криками — зрители не хотели отпускать вейл. — М-м-м… — промычал Рон, таращась на красавиц, которые теперь выстроились вдоль одной из сторон поля. — А теперь, — загрохотал голос Людо Бэгмена, — в знак приветствия поднимем наши волшебные палочки… Перед нами талисманы сборной Ирландии! В следующую секунду нечто похожее на громадную зелено-золотую комету влетело на стадион. Сделав круг, она распалась на две поменьше, каждая из которых со свистом понеслась к голевым шестам. Связывая два пылающих шара, над полем неожиданно аркой встала радуга. Бесчисленные зрители дружно издали громогласное «о-о-о-ох!» и «а-а-а-ах!», глядя на этот фейерверк. Радуга угасла, светящиеся шары вновь соединились и слились, образовав на этот раз исполинский мерцающий трилистник, который взмыл в небо, завис над стадионом, и из него хлынуло нечто наподобие золотого дождя. Величественный трилистник распался, лепреконы опустились на поле — на противоположную сторону от вейл — и, скрестив ноги, расселись, чтобы смотреть матч. — А теперь, леди и джентльмены, поприветствуем — болгарская национальная сборная по квиддичу! Представляю вам — Димитров! Фигура в красных одеждах на метле, двигающаяся с такой быстротой, что казалась размытой, вылетела на поле из дальнего нижнего входа под сумасшедшие аплодисменты болгарских болельщиков. — Иванова! Подлетел второй игрок в красной мантии. — Зогров! Левски! Волчанов! Волков! И-и-и-и-и-и — Крам! — Вот он, вот он! — завопил Рон, уставившись на Крама в омнинокль. Гарри, торопясь, настроил свой. Виктор Крам был худым, темноволосым, с лицом землистого цвета, внушительным крючковатым носом и густыми черными бровями. Он походил на большую хищную птицу. С трудом верилось, что ему всего восемнадцать. — А сейчас, прошу вас, встречаем ирландскую национальную сборную! — надсаживался Бэгмен. — Представляю: Конолли! Райан! Трой! Маллет! Моран! Куигли! И-и-и-и-и — Линч! Семь зеленых вихрей вырвались на поле. Гарри лихорадочно крутил регулятор на боку своего омнинокля и замедлил движение игроков до такой степени, что мог прочитать слова «Всполох» на каждом помеле и видеть их имена, серебром вышитые на спинах. — А также из самого Египта — наш судья, почетный председатель Международной ассоциации квиддича, Хасан Мустафа! Маленький и тощий волшебник, совершенно лысый, но зато с усами, которым позавидовал бы даже дядя Вернон, одетый в мантию цвета чистого золота под стать стадиону, вышел на поле. В одной руке он нес солидных размеров плетеную корзину, в другой — метлу, из-под усов торчал серебряный свисток. Гарри вернул скоростной регулятор омнинокля к норме и внимательно наблюдал, как Мустафа взобрался на метлу и откинул крышку корзины — в воздух взвились четыре шара: малиновый квоффл, два черных бладжера и — Гарри увидел его на краткий миг, прежде чем он скрылся из глаз — крошечный крылатый золотой снитч. Пронзительно свистнув, Мустафа взлетел вслед за шарами. — На-а-а-ачинаем! — взвыл Бэгмен. — Это Маллет! Трой! Моран! Димитров! Снова Маллет! Трой! Левски! Моран! Такого квиддича Гарри еще не видел. Скорость игроков была невероятной — охотники перебрасывали друг другу квоффл так быстро, что Бэгмен едва успевал называть их имена. Гарри снова включил замедлитель на своем омнинокле, нажал кнопку «синхронный комментарий», и с этой минуты видел все в замедленном темпе, в линзах вспыхивали ярко-лиловые надписи, а шум толпы сотрясал ему барабанные перепонки. Атакующая схема «Голова ястреба» — прочитал он, глядя, как три ирландских охотника пролетают плечом к плечу — в центре, чуть впереди Трой, справа и слева Маллет и Моран — преодолевая защиту болгар. «Финт Порскова» — загорелся следующий комментарий, когда Трой сделал вид, будто собирался рвануться что было сил наверх, отвлекая болгарского охотника Иванову, а сам швырнул квоффл вниз Моран. Один из болгарских загонщиков, Волков, поравнявшись с бладжером, с молодецкого размаха своей небольшой битой выбил его прямо перед Моран. Та, уклоняясь от бладжера, взяла круто вниз и выронила квоффл, а Левски, шедший ниже, подхватил его. — Трой открывает счет! — взревел Бэгмен, и стадион задрожал от грома оваций и криков восторга. — "Десять — ноль" в пользу Ирландии! — Что? — удивился Гарри, растерянно озираясь сквозь омнинокль. — Но ведь квоффл поймал Левски! — Гарри, если ты не будешь смотреть на нормальной скорости, много чего пропустишь! — прокричала Гермиона, приплясывая на месте и махая руками, в то время как Трой делал по полю круг почета. Гарри торопливо взглянул поверх омнинокля и увидел, что лепреконы, наблюдавшие за игрой из-за боковой линии, вновь поднялись в воздух и образовали гигантский мерцающий трилистник. С другой стороны арены на них мрачно смотрели вейлы. Гарри прокрутил регулятор скорости до обычного режима; игра возобновилась. Гарри достаточно разбирался в квиддиче, чтобы оценить великолепие ирландских охотников. Они действовали как единое целое и, похоже, читали мысли друг друга, перестраиваясь в воздухе; розетка на груди Гарри непрерывно выкрикивала их имена: «Трой — Маллет — Моран!». В течение десяти минут Ирландия забила еще дважды, упрочив свое лидерство до "тридцати — ноль", чем вызвала шквал оглушительного рева и аплодисментов со стороны украшенных зеленым болельщиков. Игра пошла еще быстрее, но стала жестче. Волков и Волчанов, болгарские загонщики, лупили по бладжерам со всей свирепостью, целя в ирландских охотников, и старались помешать им применить их коронные приемы; два раза болгары были отброшены, но вот наконец Иванова сумела прорвать оборону противника, обыграла вратаря Райана и забила первый болгарский гол. — Димитров! Левски! Димитров! Иванова! Вот это да! — кричал Бэгмен. Сто тысяч волшебников и колдуний затаили дыхание, когда двое ловцов — Крам и Линч — спикировали прямо через кучу охотников на такой скорости, что, казалось, они просто спрыгнули с самолета без парашютов. Гарри следил за их полетом в омнинокль, пытаясь разглядеть, где же снитч… — Они разобьются! — ахнула Гермиона. Она оказалась почти права — в самую последнюю секунду Виктор Крам вышел из пике и отвернул прочь, однако Линч ударился о землю с глухим стуком, слышным по всему стадиону. С ирландских трибун раздался чудовищный стон. — Придурок! — пролаял «Блэк». — Не распознать «финт Вронского»! Да Джейми этот финт на каждой игре откалывал! Мистер Уизли оглянулся на «Блэка». — Тайм-аут! — объявил Бэгмен. — Подождем, пока прибывшие на поле медики обследуют Эйдана Линча! — С ним все будет в порядке, он только слегка зацепил землю! — Чарли успокаивал Джинни, которая испуганно высунулась за барьер ложи. — Чего Крам, собственно, и добивался… Гарри поспешно нажал кнопки «повтора» и «синхронного комментария» на омнинокле и припал к окулярам. Крам и Линч уже замедленно вновь пикировали на поле. Поверх изображения вспыхнул комментарий: «Финт Вронского — опасное отвлечение ловца». Перед ним было лицо Крама, искаженное от напряжения, когда он точно в нужный миг вышел из падения, в то время как Линч врезался в покрытие. Гарри понял — Крам вовсе и не гнался за снитчем, он просто хотел заставить Линча последовать за собой. Гарри в жизни не видел, чтобы кто-нибудь так летал — можно было подумать, что Краму совсем и не нужна метла. В воздухе он двигался с такой легкостью, будто не нуждался ни в какой поддержке и ничего не весил. Гарри перевел омнинокль в стандартный режим и направил его на Крама. Тот кружил высоко над Линчем, которого приводили в чувство медики со склянками зелий. Гарри сфокусировал картинку на лице Крама — его темные глаза быстро обегали землю внизу, в ста футах под ним. Пока Линч приходил в себя, Крам, пользуясь случаем, без помех отыскивал снитч. Наконец Линч поднялся на ноги, к буйной радости бурлящих зеленым трибун, уселся на свой «Всполох» и оторвался от земли. Его воскрешение, похоже, вселило в ирландцев второе дыхание. Как только Мустафа дал свисток о продолжении игры, ирландские охотники бросились в бой, демонстрируя немыслимые чудеса мастерства. Пятнадцать минут пролетели в жарких схватках, и Ирландия вырвалась вперед еще на десять голов — теперь они вели со счетом "сто тридцать — десять", и игра стала откровенно грязной. Когда Маллет в очередной раз помчалась к голевым шестам, крепко прижимая к себе квоффл, болгарский вратарь Зогров рванулся ей навстречу. Все произошло настолько быстро, что Гарри не успел ничего уловить, но дружный вопль гнева ирландских болельщиков и долгий, пронзительный свисток Мустафы возвестили о нарушении правил. — Мустафа разбирается с болгарским вратарем относительно нанесения удара — запрещенный толчок локтем! — сообщил Бэгмен распаленным зрителям. — Так… Да, Ирландия пробьет пенальти! Лепреконы, в злости поднявшиеся в воздух, словно рой сверкающих ос, когда Маллет была неправильно атакована, теперь, слетевшись вместе, образовали слова: «ХА-ХА-ХА». На другой стороне поля прелестницы вейлы разом вскочили на ноги, яростно распушили волосы и вновь с жаром заплясали. Все Уизли, как один, заткнули уши пальцами. Гермиона указывала на судью, покатываясь со смеху: — Посмотри на судью! Гарри посмотрел вниз, на поле. Хасан Мустафа приземлился прямо перед танцующими вейлами и вытворял действительно что-то очень странное — картинно напрягал мышцы и залихватски подкручивал усы. — Так, это уже чересчур! — заявил Бэгмен, хотя в его голосе звучало изрядное веселье. — Кто-нибудь тряхните судью! Врач-волшебник, заткнув пальцами уши, стремглав промчался через поле и с силой пнул Мустафу в голень. Судья как будто пришел в себя — в омнинокль Гарри видел, что он выглядит до крайней степени смущенным и что-то кричит девушкам, которые прервали танец и всем своим видом выражают негодование. Не менее половины зрителей сообразили, что происходит; ирландские болельщики встали зеленой стеной, подбадривая своего ловца, но Крам уже завис у него на хвосте. Как он разбирал, куда лететь, Гарри не представлял, мельчайшие капли крови шлейфом отмечали в воздухе его след, он поравнялся с Линчем, и вот уже оба вновь несутся к земле. — Они разобьются! — взвизгнула Гермиона. — Нет! — прокричал Рон. — Линч может! — воскликнул Гарри. Он был прав: во второй раз Линч грохнулся о землю со страшной силой и тут же исчез под ордой разбушевавшихся вейл. — Снитч, где снитч? — на всю ложу заорал Чарли. — Он поймал его! Крам его поймал! Все кончено! — воскликнул Гарри. Крам, в красной, пропитанной кровью мантии, неторопливо поднялся в воздух — в его высоко поднятой руке искрилось золото. На табло зажегся счет: БОЛГАРИЯ — СТО ШЕСТЬДЕСЯТ, ИРЛАНДИЯ — СТО СЕМЬДЕСЯТ. До зрителей не сразу дошла суть произошедшего. Но затем постепенно, будто неимоверной величины нарастающий поток, гул на трибунах ирландских болельщиков становился все громче, громче и взорвался громовым воплем ликования. — ИРЛАНДИЯ ПОБЕДИЛА! — надрывался Бэгмен, который, как и ирландцы, был захвачен врасплох неожиданным окончанием матча. — КРАМ ЛОВИТ СНИТЧ, НО ПОБЕЖДАЕТ ИРЛАНДИЯ! Бог ты мой, кто мог такое ожидать! — На кой ему понадобилось ловить снитч? — кричал Рон, прыгая и хлопая в ладоши над головой. — Остановить матч, когда ирландцы были на сто шестьдесят очков впереди, вот болван! — Он знал, что им никогда не догнать Ирландию, — ответил Гарри сквозь шум, тоже аплодируя изо всех сил. — Ирландские охотники слишком хороши… он хотел закончить матч на своих условиях, вот и все… — Он очень мужественно себя вел, верно? — сказала Гермиона, склоняясь через барьер, чтобы лучше видеть, как садится Крам. Целая толпа врачей пробивалась к нему через свалку дерущихся вейл и лепреконов. — У него ужасный вид… Гарри снова приставил омнинокль к глазам. Было очень трудно рассмотреть, что происходит внизу, поскольку над всем полем в безумной радости носились лепреконы, но ему удалось различить Крама, окруженного медиками. Он выглядел еще более хмурым, чем когда-либо и неохотно позволял врачам заняться собой. Вся команда собралась тут же явно в подавленном настроении, они невесело пожимали друг другу руки. А неподалеку ирландские игроки плясали от радости, осыпаемые золотом слетевшихся к ним бородатых талисманов; по всему стадиону развевались флаги, отовсюду гремел ирландский гимн. Вейлы опять вернулись к своему прежнему очаровательному облику, но вид у них был удрученный и печальный. — Что ж, они храбро сражались, — послышался мрачный голос позади Гарри. Он оглянулся — это был болгарский Министр Магии. — Вы говорите по-английски! — возмущенно воскликнул Фадж. — И вы весь день смотрели, как я объясняюсь жестами! — Ну, это было очень забавно, — пожал плечами болгарин. — Ирландская сборная выполняет круг почета в сопровождении своих талисманов, а Кубок мира по квиддичу вносят в верхнюю ложу! — объявил Бэгмен. В глаза Гарри ударил слепящий магический свет, заливший ложу так, чтобы со всех трибун было видно, что происходит внутри. Прищурившись, он увидел двух взмокших волшебников — они внесли увесистую золотую чашу, которую и передали Корнелиусу Фаджу, все еще рассерженному из-за того, что весь день понапрасну растрачивал свои способности на язык жестов. — Давайте громко поаплодируем доблестным проигравшим — Болгарии! — громогласно предложил Бэгмен. И вот в верхнюю ложу по лестнице поднялись семеро потерпевших поражение болгарских игроков. На трибунах прокатилась волна благодарных рукоплесканий; Гарри видел блеск и мерцание тысяч и тысяч объективов омниноклей, направленных на спортсменов. Болгары один за другим проходили между рядами кресел, Бэгмен называл имя каждого, и сначала им пожимал руку их министр, а затем — Фадж. Крам, шедший последним, выглядел очень неважно: вокруг глаз залегли черные тени, на лице запеклась кровь; он все еще сжимал снитч. Гарри обратил внимание, что на земле он чувствует себя гораздо неуверенней. У Крама было плоскостопие, и он заметно сутулился. Но стоило прозвучать его имени, как весь стадион разразился громоподобным, разрывающим уши ревом. Потом появилась ирландская команда. Эйдана Линча вели под руки Моран и Конолли; второе падение явно не прошло для него бесследно, парень основательно окосел, но все равно улыбался от счастья, когда Трой и Куигли высоко подняли Кубок, а трибуны под ними бушевали от восторга. У Гарри от хлопанья онемели руки. И наконец, ирландская сборная покинула ложу, чтобы сделать еще один круг почета на своих метлах. Эйдан Линч сидел позади Конолли, крепко обхватив его за талию и по-прежнему ошалело улыбаясь. ______________________________________________ * Какаду — насколько я просмотрела картинки обычно белого цвета, иногда с ярким хохолком, изредка встречаются другие расцветки, но сдержанные тона, и уж точно не вырви глаз «цвета радуги». ** СссеееХхес, шшшаахх ссиишаа — «заткнись, марш в яйцо» (парселтанг). *** Да, я помню, что там вроде как щели в дверях, но тут магия обыграла — почтальону кажется, что он скидывает почту в специальную щель, тогда как на самом деле Гарри установил специальный ящик.