Полиграф

Шерлок стоял посреди камеры, не двигаясь, пока дверь закрывалась перед его носом. Щелчок замка, звук удаляющихся шагов и негромкий мужской смех. Шерлок поджал губы. Несмотря на внешнее спокойствие, то, что происходило внутри, можно было легко назвать одним словом — негодование. Детектив был в бешенстве. Последние месяцы походили на дешёвый фарс: фотосъёмки, интервью, внезапные поклонники и фан-клубы… В считанные дни его популярность взлетела до небес, теперь даже из дома нельзя было выйти незамеченным. И судебное слушание стало апофеозом. Это была очень плохая идея - устроить Джиму Мориарти проверку на полиграфе: Лестрейд так не считал, однако детективу было с самого начала ясно, что план потерпит фиаско. Детектор лжи - прибор, регистрирующий пульс, частоту и глубину дыхания и кожно-гальваническую реакцию. По сути - тщательная проверка на самоконтроль. В нынешнюю эпоху New Age, когда в моду вошла медитация и приборы БОС, контролем над вегетативной нервной системой могли похвастаться не только агенты ЦРУ. Проверка Джима Мориарти на детекторе лжи - всего лишь пустая трата времени. Холмсу это было очевидно, Лестрейду и Скотланд-Ярду - нет. Они считали, что по частоте пульса прочтут коварные планы злого гения, по глубине дыхания выйдут на клиентов, а по зашкалившей стрелке гальванометра установят, что они с Шерлоком в сговоре. О да, подобную возможность наверняка не захотели упускать «доброжелатели» Холмса, коими милейший в общении социопат уже успел обзавестись. Он предвидел нечто похожее, но, не посчитав, что развернувшиеся в таком ключе события могут привести к особо драматическим последствиям, решил не вмешиваться и позволить служителям закона растачать столь драгоценный ресурс, как время. В процессе допроса Джим ведёт себя на удивление нормально. Да, его зовут Джеймс Мориарти… мужчина… волосы тёмные… спокойный фон графика. Затем - явная и умышленная ложь и следующий за ней скачок на графике. Ещё пара стандартных вопросов для калибровки аппарата, установления верхних и нижних границ параметров - обычная рутинная процедура. Дальше всё гораздо интереснее - вопросы о «заказах», о причастности ко взрывам… Мориарти отрицает, и в его лице мелькает досада, когда реакция полиграммы снова сдаёт его со всеми потрохами. Стражи закона выглядят довольными, а Мориарти - до ужаса человечным. Рядовой пойманный за руку воришка. Наконец кто-то из полицейских решается: «Что вам известно о Шерлоке Холмсе?» Джим вмиг становится серьёзным, какое-то время молчит, а потом с лёгкой грустью и разочарованием в голосе признаётся: «К сожалению, он предпочитает исключительно жесткий секс…» Шерлок наблюдает за процедурой дознания через стекло. И сейчас ему не нужно поворачивать голову, чтобы знать, как Донован прижимает ладонь ко рту, еле сдерживая смех, а Андерсон кусает губы в попытке не разразиться диким хохотом, пока Джим продолжает выдавать мельчайшие подробности их интимной жизни: про плётки, про наручники, про трансгендерный косплей… Его как будто прорвало поговорить и поведать случайным собеседникам о своей нелегкой участи и непростых отношениях с великим сыщиком. «И, скажу я вам, это очень нелегко - столько времени простоять на шпильках, пока тебя…». Он говорит-говорит-говорит, а фон полиграммы остаётся спокойным, и служители закона не торопятся останавливать консультанта. Происходящее их явно забавляет. Андерсон смеётся в голос, когда Холмс, не выдержав очередной истории про ролевую игру в допрос, круто разворачивается и прошипев: «Что за балаган вы здесь устроили?!» - покидает комнату. Он уже не слышит, как Мориарти сознаётся в убийстве Кеннеди, минувшем наводнении и в грядущем Армагеддоне, всё это время фон полиграммы остаётся спокойным. Казалось, Шерлок через стенку чувствует его ликование, видит довольную полуулыбку-полуоскал: Твой спектакль удался, Джим, можешь радоваться! Похоже, детективу предстояло застрять здесь надолго: судя по пунцовым щекам Джона и его прощальному взгляду, с залогом доктор торопиться не будет. Поводов для обиды нет, ну же, Джон! Из всех возможных объяснений и способов попросить прощения на язык наворачивалось только детское «он первый начал!». Вот теперь оба ребёнка наказаны, поставлены в угол. Только один выйдет отсюда завтра же и растворится в большом городе, а второму придётся бог знает сколько времени терпеть новые вопросы Китти Райли и ей подобных, натыкаться в газетах на свежие подробности своей интимной жизни, а потом выслушивать, что думает по этому поводу его сосед по квартире. Нет, я не давал никому поводов, Джон! Ни журналистам, ни, тем более, Мориарти! Нужно было внятно растолковать представителям закона, что это очень плохая идея - устраивать Джиму проверку на полиграфе… а потом вызывать Шерлока в суд в качестве свидетеля обвинения. На второй день слушания у Мориарти появился адвокат. Что ж, вполне логичный ход! На первом заседании присяжным была продемонстрирована видеозапись танцев с огнетушителем. Джима она нисколько не смущала, напротив, он гордо оглядывал зал, словно, спрашивал: «Ну, как я вам? Правда, неплохо вышел?» Преступник даже картинно вздохнул, изобразив на своём лице грусть, когда запись остановили: в короне его так никто и не увидел! В интеллекте и в искусстве эпатажа сложно было найти равного Джиму Мориарти. Но после первого заседания стало ясно, что в защите он нуждается очень остро. Так что появление адвоката насторожило одного Шерлока. Оказалось, что не зря. - Вызывается свидетель обвинения - Шерлок Холмс! Привычные щелчки фотокамер раздражают и нагоняют тоску. На вопросы обвинителя детектив отвечает сдержанно, почти всё время глядя на Мориарти, пытаясь понять, что тот задумал. Джим выглядит счастливым и искренне улыбается Шерлоку, как своему давнему хорошему знакомому. Пока прокурор озвучивает очередной вопрос, он одними губами шепчет: «Я скучал!» - зажмуривается и качает головой, ещё раз демонстрируя, как сильно он скучал. На ответы частного детектива Джим одобрительно кивает головой, словно весь текст был оговорен двумя гениями заранее. Наконец приходит время его адвоката: - Итак, мистер Холмс, вы утверждаете, что знаете моего подзащитного не больше 15 минут? - Да, я уже ответил на этот вопрос! - в ответе звучит лёгкое раздражение. - И вы не имеете ясного представления, почему мой подзащитный искал встречи с вами.. подобным образом? - Нет. - Хорошо, мистер Холмс… Скажите, вы сожительствуете с Джоном Ватсоном? Холмс непонимающе моргает: - Да, мы снимаем одну квартиру на Бейкер-стрит. - Вы состоите в гражданском браке? По залу прокатывается шёпот, слышны удивлённо восторженные возгласы и чей-то присвист. Шерлок переводит взгляд на Ватсона в поиске поддержки. Тот ёрзает на стуле, краснеет и выпучивает на друга глаза, одним взглядом крича: «Да ответь же ты что-нибудь!» Громкий стук молотка наводит в зале порядок: - Я попрошу вас: вопросы по существу! - Может, вы хотите сказать, что Мориарти мог приревновать меня к моему… сожителю? Гражданскому мужу или как там это называется? Так, право слово, я не собирался играть его чувствами… - Холмс с усмешкой игнорирует замечание судьи. Похоже, он начал втягиваться в «игру». Шум в зале растёт, Джон возводит глаза к небу, призывая Бога узреть и прекратить этот беспредел. Всё заканчивается не самым приятным образом (видимо, как и задумал Джим). Адвокат зачем-то решает руководствоваться совершенно бесполезными с юридической точки зрения данными проверки на полиграфе: Частые удары молотка, "к делу не относится!", но нанятый для развлечения Мориарти юрист успевает сказать многое. Короткие, но всё более громкие смешки и перемигивания по залу, Джон Ватсон, окончательно поменявший свой привычный цвет на бордовый, и Шерлок не выдерживает: ответить нужно было. И он отвечает. Суровой и непреклонной дедукцией проходится по адвокату, суду присяжных и их сексуальным предпочтениям. Смех в зале становится громче, а несчастный Джон, пряча лицо в ладони, сползает по стулу с тихим стоном: «Я же просил его, просил не начинать…» «Арест за неуважение к суду». Это была очень плохая идея - устроить Джиму проверку на полиграфе. Выводимый из зала Шерлок ещё слышит, как Джон кричит приставшим к нему журналистам: «Я не гей!! Сколько ещё можно терпеть подобные намёки, скажите на милость?!» - и его голос сливается с общим гомоном и щелчками фотоаппаратов. «А почему тебя это так выводит из себя?» - недобро усмехается Холмс, пока его вталкивают в пустую камеру. И вот теперь он здесь… Бог знает, сколько проходит времени, прежде чем раздаётся скрип в замочной скважине: «Холмс, на выход! За вас внесли залог!» Облегчённый вздох: «Спасибо, Джон! Мне бы твоё ангельское терпение…» ... По тюремному коридору шёл высокий охранник. Он двигался уверенно, чеканя шаг, повторяя давно изученный маршрут. Нырнув в нужный пролёт, мужчина свернул налево, коротко и сдержанно кивнул надзирателю Джефу, и продолжил свой путь. Его целью была камера 34, перед которой он остановился. В его поведении не усматривалось ничего подозрительного, разве что он слишком долго провозился с ключами. С новичками случается - к здешним замкам нужно привыкнуть: дверь чуть потянуть на себя, не вставлять ключ до упора: Но дело было в том, что человек орудовал не ключом, а отмычкой. Дверь в скором времени сдалась, явив взору охранника Джима Мориарти. Тот сидел на кровати в простой футболке и без ботинок, по-детски подобрав под себя ноги. Судя по нескрываемому ликованию в его взоре, Джим был чрезвычайно рад своему внезапному гостю. - Привееет, сладкий! Не стану врать, я ждал тебя… Шерлок молча прикрывает за собой дверь. - В таком случае, считай, что ты нарвался! - цедит детектив и, снимая с пояса наручники, приближается к заключенному.