Я буду твоим омутом памяти

      Я ворвался в твою жизнь, как ураган, надеясь покорить и растоптать. Но вместо этого ты подчинила меня себе, теперь я навеки твой.       Как обычно, не придаёшь значения моим словам, с опаской относишься ко всем действиям, во всём ищешь подвох. Я прекрасно понимаю: ты потеряна, а мне и правда приказали избавиться от тебя, и ты не глупа, догадываешься об этом. Но ты никогда не поймешь, что завладела мной, поэтому нанести тебе вред я не смогу, иначе просто не прощу себя впоследствии.       Ты думаешь, я дурачусь, думаешь, что мои чувства к тебе фальшивы?! Ошибаешься... О, как много я бы отдал за твоё доверие, но понимаю, что никогда его не заслужу.       И сейчас ты идёшь со мной по набережной, улыбаешься и смеёшься, но я вижу страх в твоих глазах, и я — его причина.       Горько усмехаюсь...       Вдруг понимаю, что слишком оторвался от реальности, потому что слышу твой нежный голос, кажется, ты о чём-то меня спросила. — Что, прости? — ты поднимаешь на меня свои бездонные глаза и грустно улыбаешься. Интересно, что тебя тревожит. Хотел бы я, чтобы все свои печали ты делила только со мной... Но я вновь замечтался. — Я спрашиваю, почему ты стал таким грустным в последние дни? Мне нравится весёлый Акира! — "Мне нравится Акира" — я готов слушать эту фразу из её уст вечно. Жаль, что она всего лишь хотела меня подбодрить, ей просто стало меня жалко. Но я не хочу, чтобы меня кто-то жалел, тем более Ева, поэтому нужно просто сделать вид, что всё хорошо. — У меня всё прекрасно, но я вижу: что-то тревожит тебя. Знай, ты всегда можешь мне высказаться! — последнюю фразу я выпалил совершенно случайно, опьянев от её грустного голоса, и уже приготовился выслушать очередную насмешку или колкость. Но вместо этого она серьезно на меня посмотрела, решая, можно ли мне довериться, затем вздохнула и, наконец, ответила. — Я всегда думала, что хочу только одного: всё вспомнить, но когда вспомнила своё прошлое, поняла, что хочу вернуть неведение... Хочу просто общаться с друзьями, влюбляться и весело проводить время, но я обречена на одиночество, а друзья обо мне забыли. Теперь понимаю, что просто хочу быть счастливой и беззаботной, но мне от этого не легче! — последнюю фразу она прокричала сквозь слёзы так, что немногочисленные прохожие обернулись на неё, но, столкнувшись с моим сердитым взором, тут же потупили взгляд.       Моё сердце ёкнуло при виде плачущей Евы. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, что мне захотелось обнять её и больше никогда не отпускать. Что я и сделал, поддавшись внезапному порыву.       Девушка не стала меня отталкивать, чему я удивился и сильно обрадовался. Вместо этого она уткнулась мне в грудь, тихонько всхлипывая. Но я настолько осмелел, что решил сотворить нечто сумасшедшее.       Осторожно отстраняясь от девушки, я посмотрел ей в глаза. Она была в растерянности, не понимая причину моего поведения, из-за чего её и без того большие глаза распахнулись ещё шире, но я решил повергнуть её в ещё больший шок.       В следующее мгновение я взял её одной рукой за подбородок, а другой притянул к себе.       Осторожно коснулся её мягких, чуть солоноватых из-за слёз губ и накрыл своими губами. Она удивлённо распахнула глаза, но затем закрыла их снова, позволяя целовать себя ещё и ещё. Затем, немного осмелев, она обвила меня руками и стала гладить по волосам, неумело, но страстно отвечая на поцелуй. В нём она словно умоляла меня хотя бы на пару мгновений заставить забыть её обо всех горестях, а я выполнял просьбу очень охотно и с пристрастием, сминая её мягкие, чувственные губы.       Мы сумели оторваться друг от друга, когда почувствовали, что в лёгких вот-вот кончится воздух. Она покраснела и отвернулась, но я заметил, как она прикоснулась к своим губам. Уверен, после поцелуя они у неё просто горели. Впрочем, у меня тоже.       Я подошёл к ней и бережно заключил в объятия, она лишь сильнее прижалась ко мне в ответ. Такая маленькая и хрупкая, такая наивная и смелая. Мне хочется беречь и защищать её.

***

      После этого мы ещё долго гуляли по набережной в полной тишине, не проронив не слова. И дело не в том, что нам не о чем было поговорить, просто незачем. Слова были не нужны.       Когда пришло время возвращаться домой, мы долго стояли и смотрели друг другу в глаза, не в силах оторваться. Наконец, Ева словно очнулась от транса, отстранившись от меня. И, прошептав одними губами: "Я тебя люблю", скрылась в темноте.       Всю дорогу домой я улыбался как идиот, мне казалось, что я могу всё, что весь мир принадлежит только нам двоим.       И я точно знал, что теперь всё будет по-другому. Ты больше не будешь страдать. Теперь я буду твоим омутом памяти.