Любовь викинга

Дул холодный, пронизывающий до костей ветер. Ледяные иглы брызг воды вонзались в участки кожи, не скрытые под слоем одежды и шкур. Тонкие длинные пальцы поднялись к капюшону и откинули его с головы. Ветер тут же подхватил белокурые волосы, играя с ними, развевая и запутывая. Голубые глаза пристально вглядывались в линию горизонта, пытаясь увидеть неясный силуэт драккара. Он приходил сюда уже две недели подряд на рассвете и уходил, когда солнце утопало в море. Он недвижимо стоял над скалистым обрывом, внизу о каменистые скалы разбивались волны холодного Северного моря. Теплое лето осталось позади и море несло с собой холодное течение и первые холода, что вскоре превратятся в мороз и снег. Слабый толчок внутри тела заставил человека прижать ладонь к животу и негромко, обращаясь к морю и всем Асам прошептать: - Верните его... Ветер подхватил его слова и понес их в небо, словно стремясь донести до ушей тех, от кого зависит сама жизнь на этой суровой земле. Но небеса и Асы словно не слышали этой молитвы и оставались равнодушны к нему. Две недели. Нет, не так, уже почти пять месяцев. Пальцы сжались в кулаки, глаза до рези всматривались вдаль, стараясь уловить хоть что-то, но море ничего не принесло. Только холод. Этот холод был во сто крат хуже зимней стужи или ледяного моря, этот холод сбивал дыхание, заставлял сердце замирать и лишь чудом давал сделать новый глоток воздуха, заставляя легкие работать, кровь бежать в жилах. Но ненадолго. Холод отступал перед рассветом и снова плотным мраком окутывал душу, когда светило скрывалось в волнах Северного моря. Сегодня холод цепко сжал в своих ладонях два сердца, что отчаянно бились и боролись с безнадёгой и отчаяньем. Они верили, пока дышали, пока бились сердца, пока волны разбивались о скалистый берег, пока море омывало их фьорд. - Лейф... - негромко произнес мужской голос, заставляя фигуру обернуться. Позади стоял молодой парень, который с тревогой смотрел на него. У них на двоих была одна боль и одно ожидание, но этот, другой, нашёл утешение в детях, которые цепко держались за ладонь родителя. – Сегодня они уже не вернутся. Пошли домой, здесь становится слишком холодно. - Идём, Олаф, - парень подхватил на руки одного из детей. Тот с улыбкой сжал в кулачках шкуру, в которую был закутан тот, кого назвали Лейфом. Двое юношей неторопливо шли в сторону посёлка, что разлёгся на берегу туманного фьорда, врезающегося в берег на несколько сотен метров. В посёлке жило несколько поколений каждой семьи, которые подчинялись своему вождю – ярлу, титул которого передавался от отца к сыну уже много веков. Ярл был во главе общины на суше, стоял у руля на торговом судне - кнорре и был на острие атаки во время набегов. Ярл не мог держаться в стороне, он должен сам вести своих людей. Это был почёт, но это была и тяжелая ноша. Лейф и Олаф с детьми шли вдоль небольших домов, построенных из дерева и глины. Семья же ярла, в которую входили оба юноши, жила в большом доме, построенном из камня и дерева, крыша была из торфа. Юноши вошли в дом и сразу направились в центральную комнату. Она была низкой и темной, посреди неё располагался длинный очаг. Там готовили пищу, ели и спали. Внутри дома вдоль стен были установлены в ряд столбы, поддерживавшие крышу, а отгороженные таким образом боковые помещения использовались как спальни. Самая большая принадлежала ярлу и его супругу. Поужинав в тишине, Лейф пошёл в супружескую спальню. Он разулся и залез под теплые шкуры, из которых давно уже выветрился запах его супруга, его альфы. Омега скрутился на ложе, укрылся с головой, стараясь заглушить звуки рыданий. По щекам катились слезы. Он боялся. Боялся, что следующий день тоже не принесет никаких известий. Уж лучше новости будут плохими, чем жить в неизвестности не зная ничего. Завывания ветра глушили приглушенные рыдания, которые эхом откликались и в другой спальне. В этом доме царила темнота, и она властвовала тут не только ночью. На рассвете, позавтракав вяленым мясом с хлебом и молоком, Лейф снова закутался в шкуры и пошёл на скалу, с которой можно было увидеть море на многие мили вперёд. Омега мрачно смотрел на море, раздумывая над тем, что странно любить и ненавидеть его. Море даёт им еду, защиту, открывает дорогу во все стороны мира, дарует им жизнь, но оно же забирает их любимых альф, зовя их в неведомые дали, соблазняя подвигами и неведомой добычей, разгоняя кровь в жилах. Море манило их как десятки поколений их предков. Оно давало всё и забирало не меньше – равноценный обмен как считали Боги, ужасающая цена, считали те, кто лишился пары. В море были погребены бесчисленные сотни, тысячи тел смелых и гордых викингов, что бесстрашно противостояли судьбе и врагам, без страха бросая вызов всем. Лейф любил море. Любил летом купаться в его теплых водах, играть с морскими птицами и животными, подставлять тело ласковым волнам и теплому ветру. И омега ненавидел море, когда его альфа уплывал далеко-далеко, в неизведанные земли, повинуясь зову океана. Тогда Лейф проклинал глубокие воды, требовал, угрожал, умолял вернуть ему его альфу, иначе он не сможет жить. Он любил и ненавидел море, ждал и провожал своего альфу, смеялся и плакал под порывами ветра – это судьба каждого омеги, который вступит в брак с викингом. Неожиданно фигура словно потекла, и в следующий момент на месте человека стоял большой белый волк. Тоскливая, полная невысказанной боли и одиночества песня разнеслась на мили вокруг. Теплые ветер подхватил этот крик души и понёс его далеко вперед. Лейф рыдал и плакал этой песней. Он умирал, и всё ещё продолжал надеяться и ждать, возрождался с каждым рассветом. ОН обещал вернуться. Едва слышный ответный вой заставил Лейфа замереть, настороженно замереть и навострить уши, прислушиваясь. Боги играют с ним? Он снова завыл и его ушей достиг ответный вой, также полон тоски и боли. Песня стала ещё громче, и в ней можно было различить нотки радости. Волк внимательно смотрел на море и почти час спустя он увидел вдали очертание драккара. Он ждал, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу и периодически подвывал, желая снова и снова слышать ответный вой, который он не может спутать ни с чьим другим. Вот драккар подплыл настолько близко, что можно было заметить белый парус, щиты, прикрепленные по бортам корабля. Прищурившись, Лейф увидел на носу драккара голову скалящегося дракона, а над ней… Мощная высокая фигура с длинными белыми волосами стояла на носу судна, и омега кожей чувствовал взгляд, направленный на него. Это ОН! Омега взвизгнул и бросился вниз по крутым тропам, скользя по камням и чудом не падая. Надежда приобрела реальные очертания, ожидание обещало быть вскоре закончено. Драккар подплывал всё ближе. Каждый миг ожидания был подобен адской пытке. Лейф застыл недвижимой глыбой льда на берегу, ожидая, когда корабль подплывёт к берегу. Правый борт драккара проскрежетал по скалистому берегу, дно коснулось подводных камней, а альфа уже спрыгнул на берег и со всех ног побежал к белому волку, который на бегу превратился в юношу и влетел в объятия своей пары. - Ингвар... - прошептал омега, обвивая рука шею своего альфы, отвечая на голодный тоскливый поцелуй своей пары. - Лейф... - альфа начал целовать лицо своего супруга: глаза, губы, нос… Руки жадно шарили по телу, скрытому одеждой и теплой шкурой, убеждаясь, что вот он, рядом, целый, живой, здоровой. Он рядом. Вот шероховатая ладонь накрыла живот омеги, и в тот же миг последовал легкий толчок изнутри. ОН тоже был рад видеть ЕГО. Ингвар сначала замер, осознавая, а потом рассмеялся, откинув голову. Потом он жарко поцеловал своего омегу и, подхватив его на руки начал кружить. Лейф счастливо смеялся, пряча лицо в шее своего альфы. Неожиданно другие руки перехватили Лейфа и тоже сжали в своих объятиях. Омега крепко обнял другого альфу, нежно взял его лицо в ладони, внимательно смотря в голубые, как свои собственные глаза. - Ларс, - Лейф крепко обнял своего брата-близнеца. Дав время Лейфу поприветствовать брата, Ингвар снова притянул супруга в свои объятия - ему не хотелось ни на миг отпускать его. Обнявшись, они шли в сторону поселения. Одна рука омеги крепко обнимала своего альфу, вторую ладонь крепко сжимал Ларс. Все вместе они направились в селение, драккар же плыл по воде вглубь фьорда. Остальные оборотни тоже услышали, а кто почувствовал появление их альф, и на берег высыпала толпа жителей, которые с нетерпением ожидали, когда корабль пристанет к берегу. Один, особо ретивый альфа спрыгнул с драккара и по холодной воде сломя голову помчался к берегу, где, крепко прижимая к себе детей, стоял его омега, в глазах которого застыли непролитые слезы. Дети кинулись отцу на шею, а сам альфа, подхватив их на руки, прижал к себе, потом, освободив одну руку, протянул её к омеге. Тот дрожащими пальцами ухватился за его ладонь, а в следующий момент его резко дернули, но не дали упасть, а тут же поймали в надёжные и такие родные объятия. - Варг... - Олаф мертвой хваткой вцепился в супруга, боясь отпустить его хоть на мгновение, сыновья тоже не могли оторваться от отца-альфы, которого не видели почти пять месяцев. Лейф увидел, как легкая судорога пробежала по лицу Варга, когда младший сынишка начал ёрзать на его руках. - Он был ранен, рана была серьёзной, но он выжил, хотя и страдает ещё от болей, - Лейф видел, что Ингвару тяжело далось это ранение Варга – он был единственной его семьей, оставшейся в живых. Варг - младший брат Ингвара. Люди на берегу смеялись, улыбались, плакали от счастья, что вновь их родные и близкие вернулись домой. Омеги душили дорогих им людей, трогали их, ища раны и желая убедиться, что они живые. Атмосфера счастья и радости царила в посёлке, у многих словно крылья за спиной выросли. Не передать словами чувства людей, которые дождались своих супругов, братьев, детей и друзей из путешествия, которое могло быть последним в их жизни. В стороне стояло несколько семей, которым было не до радостных приветствий и объятий: им было некого обнимать. Ингвар отпустил Лейфа и подошёл к оборотням, выражая свои соболезнования, прося прощения у них, что не уберёг, не уследил. Альфа чувствовал себя виноватым, что он подвёл своих людей. Омеги качали головами, говоря, что это не его вина. Каждый викинг, идущий в плаванье, в набег, осознавал риск, понимал, что может не вернуться домой. Это же понимали и его родные. Ингвар сообщил, что каждый из погибших показал себя достойным воином и погиб с честью, а значит, сейчас они уже пируют в Валгалле. Потерявшие родных люди вскоре разошлись, не желая принимать участия в всеобщем веселье, но не мешая другим. В этот раз они оплакивают родных, а в следующий раз эта участь ждет другие семьи. Такова жизнь и от этого никуда не деться. Лейф подошёл к супругу и обнял его, утешая и поддерживая. Ингвар крепко обнял своего омегу. Тот понимал, что чувствует альфа. Он помнил имя каждого погибшего в плаванье и набеге человека, смерть каждого из них давила на него, но это было его бремя как ярла, его ноша. За каждого погибшего у него болит душа и сердце, но ему нужно жить с этим дальше. Это его долг. Часы до ужина пролетели абсолютно незаметно в полном хаосе и суматохе. Омеги и беты готовили еду в честь такого праздника, другие разбирали подарки и добро, привезенные их альфами с плаванья. Все знали, как и какой ценой получены эти вещи и не видели в этом ничего особенного. В их мире выживает более сильный, более хитрый и более приспособленный. Часть вещей, золота и серебра были получены во время набега, часть от продажи шкур, оружия и прочего. Дети разных возрастов бегали под ногами у взрослых, мешали им и отвлекали. Альфы, сдвигали столы, готовили туши животных на костре, доставали из погребов соления, копчения, бочонки с пивом, медом и даже вином, что обычно хранилось для особенных случаев. Свободные альфы и беты играли с малышней. Те только рады были такому вниманию. Когда солнце уже клонилось к закату, в большом зале дома ярла был накрыт настоящий пир. Небольшой стол стоял на невысоком возвышении – это было место ярла и его родственников и приближенных. Стол побольше предназначался для свободных викингов, альф и бет, которые ещё не обзавелись семьями, а за третьим, самым большим сидели семейные пары и дети, незамужние омеги. Столы ломились от кушаний и яств, чего тут только не было: вяленое и жареное мясо овец, быков, оленей, свиней, птиц, солёная рыба – лосось, треска, пикша, сайда, сельдь, китовое мясо, сыр, пахта, скир, несколько видов хлебов, овощи – капуста, морковь, сельдерей, шпинат, бобы фава, горох, грибы и несколько сортов морских водорослей. Дети больше всего радовались наличию сушеных терновых ягод, яблок, слив, черники, бузины, рябины, боярышника, некоторые были вымоченные в меду – любимое лакомство омег. Пиво, вино и мёд лились рекой. В зале стоял громкий хохот, несмолкаемые голоса десятков людей, крики детей. Чаши не пустовали ни мгновение. Когда пришло время для музыки и плясок, Ингвар приказал собраться в зале всем омегам брачного возраста и омег постарше, и приказал принести альфам сундуки, заложенные на дне драккара под остальной добычей. Дюжина викингов принесли сундуки и, открыв оные, ярл начал доставать оттуда дивной красоты ткани и невиданной тонкой работы украшения. Лучшие отрезки ткани и украшения получили, конечно, Лейф и Олаф – супруги альф правящего рода, и сегодня они были обласканы вниманием своих любимых. Вскоре все дары нашли своих хозяев. Лейф вышел в центр зала и сел подле костра на мягкую шкуру, постеленную кем-то из слуг. В зале тут же воцарилась тишина. Лейф не был обычным омегой – он был скальдом. Его любили, его уважали, с его мнением считались и стремились быть с ним в хороших отношениях. Обычно скальдами становились альфы или беты, омеги были редкостью. Но Лейф с детства питал любовь к поэзии, чего совсем не наблюдалось у Ларса, который думал только о мечах да сражениях, а не о рифме. Должность скальда Лейф унаследовал от папы-альфы, который погиб несколько лет назад, едва сговорившись отдать сына замуж. Лейф глубоко вдохнул и затянул медленную драпу*, восхваляя не героя, а храбрость воинов, идущих в море на верную смерть ради подвига, ради надежды на лучшую жизнь после возращения. Нежный мягкий тембр голоса скальда обволакивал каждого сидящего в зале, даже дети молча слушали пение Лейфа. После драпы пришла очередь висы*. В ней омега рассказал о встрече викинга и молодого омеги во время набега, о чувствах, зародившихся в пылу сражения и любви, что пришла после. Потом кто-то принес Лейфу его арфу, и пришла очередь более весёлых песен, в которых воспевались доблесть, смелость, любовь, война, подвиг и многое другое. Омеги, обладающие голосом, подхватили некоторые песни, и зал наполнился пением, беты достали приллары* и барабаны. Многие пустились в пляс. Сначала молодые пары исполнили спрингданс*, затем альфам и бетам-воинам освободили место посреди зала для халлинга*, потом пришла очередь для быстрого иёльстера. В эту ночь веселились почти все. Чаши были полны хмельных напитков, согревая тела и души викингов, изгоняя непокой из сердца. Танцы, жаркие поцелуи, объятия покрепче – слаще нет наград для викингов, вернувшихся домой. Любимые омеги прогоняли горечь потерь и тоски, отпускали стали звон, даря взамен радость и покой. До рассвета будет продолжаться этот пир, и только потом наступит время для любви – пары, вынужденные расстаться на долгие месяцы снова вспомнят тело любимых тел, их запах и объятия. Жаркие поцелуи сотрут кровь с ладоней альфы, утолят печаль. В эту ночь здесь нет людей, здесь просто звери – оборотни в человечьих шкурах, сегодня они все во власти инстинктов. Сегодня, впервые за долгое время они все будут спать спокойно, в объятиях пары. Лейф всё пел и пел, не отрывая голодного взгляда от своего альфы. Они не смели уйти сейчас и они ждали. Глаза выражали все их чувства и желания. Лейф пел, пел для своего Ингвара. Пей с моих ладоней! Наливай полнее! Будь живой мечтою! Разъяренным зверем! Пей с моих ладоней! Ночи нет длиннее! Мы с тобою пламя! Мы с тобою звери! Наливай полнее! Небо все светлее… Снова завтра в море В пасть морского змея! Уход ярла и его супруга остался незамеченным в пылу праздника. Спальня встретила их безмолвной тишиной. Лишь тлеющие в очаге угли, освещали темноту комнаты, выхватывая из тьмы очертания предметов. Было самое тёмно время суток — скоро должен был заниматься рассвет. Подброшенные в огонь дрова тут же были поглощены жадными языками пламени. Комната начала наполняться теплом, но и Лейф, и Ингвар чувствовали другой жар, поднимающийся внутри из самых глубин. От него тут же стало душно и дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Ложе, которое было накрыто пушистыми шкурами, словно ждало их. Оглянувшись, Ингвар заметил, что его любимый сидит на белой шкуре, его взгляд обжигал, тело не поддавалось контролю и спустя мгновение, альфа уже стоял на коленях перед супругом. Сухие губы коснулись шеи, вдыхание такой манящий и до боли родной аромат. Пальцы быстро расправились с лишней одеждой и большие мозолистые ладони накрыли живот, в котором рос его сын. Альфа замер, снова переживая ту бурю эмоций, что поглощала его, стоило коснуться живота Лейфа. Омега прикрыл глаза в блаженстве, когда губы супруга коснулись нежной кожи, под которой спал их ребёнок. Сердца обоих трепетали от переполнявших их чувств: любви, радости, нежности, страсти и всепоглощающего счастья. Язык мазнул по животу и Лейф вздрогнул, а в следующий момент застонал, когда зубы нежно, но ощутимо, сомкнулись на соске. С губ сорвался громкий стон, который мгновенно пробудил в альфе настоящего зверя. Резкими движениями сняв с себя только мешающую одежду, Ингвар бережно уложил супруга на кровать и навис над ним, глядя в любимые глаза. Лейф едва дышал, наслаждаясь каждым прикосновением, теплом чужого дыхания, своим альфой, без которого он не жил, просто существовал. Каждый день вдали от супруга он умирал и с каждым рассветом снова оживал, надеясь, что именно сегодня его жизнь и солнце его мира вернётся к нему. И этот был стал самым счастливыми для него. С рыком, альфа набросился на своего омегу, словно, хищник на желанную добычу. Его руки, губы они были повсюду, снова и снова вырывая из груди Лейфа стоны. Тот плавился под грубыми руками супруга, под его несдержанными прикосновениями, он стонал и выгибался на кровати, умоляя Ингвара остановиться и едва не плакал, требуя, чтобы он продолжал. Он сходил с ума и не мог прекратить, не мог остановиться. Альфа находил всё новые и новые места, от прикосновения к которым, Лейф стонал, беременность сильно повлияла на его тело, которые теперь стало слишком чувствительным. И Ингвар собирался воспользоваться этим. Он преклонялся перед своим супругом, перед его силой, волей, красотой и смелостью, перед его даром ему — ребёнком, который зрел в его чреве, сыном, что подарит обоим бессмертие, тот станет их будущим. Омега, который готовился стать родителем заслуживал любых наград и почитаний, и никакое золото, никакие драгоценности, не могли сравниться с тем, что он он собирался подарить миру. Бёдра Лейфа дрожали и, ощутив давление, он развёл ноги в стороны, открываясь супругу. Ингвар с трепетом опустился на колени перед омегой, что так открыто ему вручал всего себя. Поцелуями он покрыл грудь любимого, вылизал его живот и спустился ещё ниже, коснувшись губами к плоти супруга, что уже была предельно твёрдом. Тот вскрикнул, ощутив прикосновение и зарылся пальцами в волосы альфы, то ли пытаясь отстраниться, то ли прижимая ещё ближе. Прикрыв глаза, Ингвар сделал несколько глубоких вдохов, упиваясь запахом возбуждённого омеги, его пары, перед богами и людьми. Влажный язык и тепло рта альфы, заставило Лейфа завыть раненным зверем. Тело стало одной натянутой струной, а супруг искусным музыкантом, что извлекал из него изумительные звуки, столь велико его было влияние. Язык скользил вдоль ствола, проникал в небольшую дырочку, уделял особое внимание уздечке. Пелена возбуждения застилала глаза. Лейф стонал и ёрзал на кровати и едва не сломал хребет, выгибаясь, чувствуя, как внутри него оказались пальцы альфы. Тот быстро нашёл чувствительную точку внутри его тела и начал нарочно ласкать её, вылизывая и посасывая его плоть. Истосковавшийся по любви и страсти омега кончил быстро. Ингвар проглотил пряное семя супруга и прикрыл блажено глаза, ложа голову на влажное от пота бедро Лейфа. Комната была окутана запахом страсти, прерывистое дыхание пары на кровати нарушало тишину. Ингвар вдыхал любимый аромат, ловил каждый вздох, не подгоняя и ничего не требуя от супруга. Он потерпит, подождёт, его желание не столько великом, как желание его беременного омега. Тонкие пальцы сжали его волосы и требовательно потянули вверх. Накрыв Лейфа своим телом, Ингвар нежно поцеловал любимого. Омега обнял его за шею и плечи, ноги цепко обвились вокруг его бёдер, а в живот упирался их сын, словно находился в коконе между ними. Но все мысли о ребёнке тут же вылетели из головы, когда шаловливые пальчики Лейфа сомкнулись вокруг его плоти. Альфа зарычал, в ответ услышал негромкий смех. Повинуясь движениям супруга, Ингвар лёг на спину, выпустив омегу из своих объятий. Волосы шёлковым водопадом накрыли лицо альфы, пылающие омуты, в которые превратились глаза Лейфа, казалось, готовы были вынуть из него душу. Тёплое дыхание коснулось его щеки, нежнейший поцелуй последовал за ним, укус, а пальцы спускаются ниже. Губы и язык творили что-то невероятное с Ингваром, но он позволял супругу делать, что тому угодно, доверяя и не боясь показаться слабым. Оба знали, что грозный Ингвар имел только одну слабость, что была и его грознейшим оружием — Лейфа. Когда рот омега накрыла его плоть, Ингвар вздрогнул всем телом, он едва не сорвался, но нашёл в себе силы подождать. Движения Лейфа были неторопливыми, но безумно чувственными, он не торопился, смакуя каждое мгновение. Но омега как всегда понимал супруга с полувзгляда. Оторвавшись от альфы, он попытался взобраться на бёдра Ингвара и благодаря его сильным рукам и поддержке у него получилось. Супруг помог ему осторожно опуститься на свою плоть и стояло только Лейфу полностью насадиться на альфу, оба застонали от отхватившего обоих от макушки до кончиков пальцев чистого наслаждения. Лейф осторожно приподнялся, а затем опустился. Руки супруга поддерживали и помогали двигаться. Движения были неторопливыми, но это не могло продлиться долго — слишком долго оба были лишены этого, слишком изголодались по любви. Оба, не сдерживаясь, громко стонали, прерывистое дыхание рвалось из груди. Ногти омеги до крови царапали крепкую грудь супруга, Ингвар сжимал ладони на бёдрах и ягодицах любимого, растворяясь в удовольствии. О сдержанности уже не было речи, но оба помнили, что омега беременный и старались быть осторожными. Закричав, омега выгнулся, запрокинув голову и излился на живот альфы. Тот продержался несколько дольше, кончив внутрь Лейфа, но поспешил выйти, не допуская сцепки — он не желал навредить ребёнку. Осторожно выйдя из омеги, Ингвар, уложил его рядом с собой, накрывая тонкой шкурой и зарылся лицом в волосы Лейфа, всей грудью дыша их общим ароматом. Он никогда прежде не чувствовал себя настолько счастливым и цельным. Теперь он по-настоящему дома. Ингвар положил ладонь на круглый животик омеги. Изнутри тут же его ощутимо пнули. Альфа начал улыбаться как умалишенный от осознания того, что только что его пнул собственный ребёнок, его сын. - Он тоже скучал по тебе, хотя ты и не знал о нем, - Лейф начал поглаживать пальцами грудь мужа. Его пальцы замерли, наткнувшись не небольшой шрам от кинжала. Он похолодел, ведь его раньше не было. - Всё хорошо, - поспешил успокоить омегу Ингвар. – Рана была неглубокая и неопасная. - Я люблю тебя, - Лейф поцеловал грудь альфы как раз там, где под ней билось сердце. Сильное сердце викинга, которое уже давно и безвозвратно принадлежало ему. - А я люблю вас, - Ингвар изловчившись, поцеловал живот Лейфа, а затем и самого омегу. Измотанные, усталые, но абсолютно счастливые супруги вскоре уснули, крепко сжимая друг друга в объятиях. Примерно неделю в поселении царила атмосфера безграничного счастья, а потом всё начало успокаиваться и понемногу жизнь возвращалась в привычное русло. Началась подготовка запасов еды на зиму и каждому человеку нашлось занятие, бить баклуши было некогда и некому – все работали не покладая рук. Дни напролёт Ингвар и Лейф были заняты делами, лишь вечера и ночи были в их полном распоряжении. Иногда они засветло покидали селение и, обратившись, бежали к пещере, где в темном гроте была довольно большая углублённая чаша из скал, посреди неё бил источник теплой воды. Там было удобно купаться, вода доходила до шеи, но под одной из стен были камни, на которых можно было удобно сидеть, нежась в теплой воде. Вот и в этот вечер Ингвар и Лейф сидели в теплой воде, наслаждаясь водой и друг другом. Омега сидел между раздвинутых ног своего альфы, спиной откинувшись на его крепкую грудь, что вздымалась в такт дыханию. - Сколько ты ещё сможешь обращаться? – поглаживая живот Лейфа, поинтересовался альфа. - Лекарь говорит, что ещё полмесяца, а потом ребёнок будет слишком большим и это будет опасно для нас обоих. Уже сейчас, к концу дня у меня болит поясница и опухают ноги, - вздохнул омега. - Прости меня, - Ингвар поцеловал супруга во влажное плечо, где была его метка. - За что? – Лейф оглянулся, удивлённо смотря на супруга. - За то, что уплыл, оставив тебя одного, хотя ты уже был беременным. - Ты не виноват, - покачал головой омега. – Это твой долг, как мой долг ждать тебя. Каждый из селения понимает, что вы должны уплывать в третьем месяце весны и возвращаться лишь по окончанию лета. - В этот раз меня не было почти пять месяцев. - Главное, что ты вернулся, - развернувшись, Лейф сел на колени супруга и нежно его поцеловал. Тот сразу обнял руками омегу и ответил на поцелуй, забирая инициативу. Они наслаждались каждым моментом близости, понимая неизбежность разлуки. Пусть это будет ещё не скоро, но даже думать об этом было больно. Зима в этом году выдалась суровая: сильные морозы, северные ледяные ветры, снегопады. Оборотни почти не покидали свои жилища. Хотя влияние холода на них было не столь сильным, благодаря их сущности оборотня, но даже так морозы ощущались. Часто вечерами все собирались в большом зале, и Лейф рассказывал истории и пел песни, придуманные длинными, одинокими летними ночами. Время родов пришло неожиданно. За окном бушевала ледяная стужа – зима только вступала в свои права. Лейф разбудил Ингвара на рассвете криком, полным боли. Тот сразу понял, что случилось и тут же кинулся за лекарем. Пожилой омега вытолкнул его за дверь, разрешив остаться внутри только Олафу. Несколько часов из-за двери были слышны крики и стоны, но вот они смолки. Альф почему-то пугала эта тишина. Но вот двери открылись, и вышел Олаф, неся в руках небольшой сверток: в чистую белую ткань был завернуть младенец. - Поздравляю, Ингвар, - нежно улыбнулся омега, протягиваю ярлу сына и наследника. – Лекарь сказал, что он – альфа, - Ингвар осторожно взял сына на руки и внимательно посмотрел на него: маленький альфа оказался полной его копией. - Как Лейф? – тут же спросил он. - Усталый, но счастливый. Иди к нему. Ингвар с сыном на руках тут же вошёл в комнату и подошел к ложу, где среди шкур лежал изможденный Лейф, который, однако, несмотря ни на что слабо, но счастливо улыбался. Альфа протянул ему ребёнка и омега бережно взял его в руки и тут же прижал к груди. Ингвар сел рядом с супругом и, склонившись, нежно трепетно поцеловал его. - Спасибо за сына. - Это тебе спасибо за сына. Ты уже выбрал ему имя? - Я? - Ты же отец-альфа, кроме того он твой наследник. - Тогда пусть будет Вестар, что значит «меч Запада». - Мне нравится, - Лейф устало прикрыл глаза. - Отдыхайте, - альфа осторожно поцеловал в лоб сначала супруга, потом сына и вышел из комнаты. Он поспешил в зал, сообщить людям радостную весть: у него появился наследник. Теперь у него есть в жизни всё, что нужно для счастья. Время стремительно неслось вперед. Наступил третий месяц весны и викинги начали собираться в плаванье. По селению то и дело сновали омеги, прячущие от окружающих красные и опухшие от слез глаза. Они не хотели отпускать альф, но не имели права держать их: море звало их в путь. Лейф ни в какую не хотел опускать Ингвара, но тот всё же решил плыть, но пообещал, что это будет его последнее путешествие. Ивар, кузен Ингвара и Варга теперь станет на над головой дракона и поведёт викингов на новые подвиги, а он как ярл будет править на своей земле, отправляясь в море редко и только ради торговли. Лейф молча смотрел в огонь. Это будет их последняя ночь вместе, завтра Ингвар уплывает. Маленький Вестар спал в своей колыбели и не беспокоил родителей, словно чувствуя, что сегодня не он будет в центре внимания. Дверь с легким скрипом поддалась, пропуская хозяина комнаты и его супруга внутрь священной обители. Стоило только раздаться щелчку замка, как Ингвар потянул омегу за собой и в несколько шагов они преодолели расстояние от двери до кроватки Вестара. Легкий порыв ветра и едва слышное посапывание их сына. Теплые большие руки обняли Лейфа сзади, прижимая к крепкой обнаженной груди. Нежный поцелуй в основание шеи. Всё было ясно без слов, сегодня одни не нужны. В следующий момент, альфа и омега, будто вмиг обезумили и словно хищники накинулись друг на друга, срывая всю одежду и лаская каждый обнажившийся участок кожи. Ингвар подхватил супруга на руки и в несколько шагов преодолел расстояние до их ложа, и уложил Лейфа сверху на мягкие шкуры, накрывая его своим телом. Тот тут же обнял его руками и ногами, становясь глиной в руках своего альфы. Альфа, целовал шею и грудь Лейфа, руками ласкал податливое тело. Омега громко стонал, стоило только пальцам Ингвара коснуться его, даже мимолетное прикосновение обжигало, так хотелось почувствовать его полностью. - Ингвар... - Лейф... - альфа нежно поцеловал его в губы. Тонкие пальцы, привыкшие перебирать струны арфы, зарылись в густые волосы. Руки альфы гладили парня по всему телу, лаская затвердевшие горошины сосков и касаясь влажного отверстия, что так и манило к себе. Ингвар сразу же ввел в супруга два пальца, ловя сладостный стон губами и вновь вовлекая Лейфа в поцелуй. Омега двинул бедрами, стараясь насадиться сильнее, но даже трех, а затем и четырех пальцев было слишком мало. Отстранившись от покрасневших губ, альфа стал поцелуями спускаться ниже, покрывая молочную кожу яркими засосами и укусами. В нем пробудился собственник, которого никто и не сдерживал. Поласкав языком соски, Ингвар спустился ниже, вылизывая впалый живот омеги, который уже вернул фигуре прежнюю стройность. Лейф дернул супруга за волосы и вжался своим пахом в его пах. Альфа понял его желание. Приставив головку к скользкому от смазки отверстию, он вошёл одним длинным движением до самого основания. Не давая Лейфу время привыкнуть, он тут же начал двигаться. Омега стонал и хрипел, когда особо сильные толчки Ингвара задевали чувствительную точку внутри. Сладкие стоны пьянили альфу не хуже крепкого вина, а жаркая теснота внутри омеги просто сносила крышу. Ингвар двигался быстро и резко, заставляя любимого хрипеть от удовольствия. Долго ни один, ни второй не продержались и кончили почти одновременно. Ингвар не дал завязаться узлу. Он вышел и перевернул их обоих, укладывая Лейфа себе на грудь. Тот едва слышно вдохнул. Некоторое время они лежали молча, почти не двигаясь, потом омега приподнялся и нежно поцеловал ямку супруга между ключицами. Тот тут же сжал ладонями его бедра. В глазах обоих горело желание и у них была только эта ночь. Наливай полнее! Завтра снова в море, Ледяные ветры Будут обнимать… Но сегодня вечность Щедро мне подаришь, Наградишь огнем! Наливай полнее! До седьмого неба! Кровью обручимся, Песню запоем! Наша ночь сегодня! Завтра снова в море...

***

Лейф снова стоял на краю утёса, вглядываясь в синюю гладь горизонта. Рядом, цепляясь ручонками за крепкую ладонь отца стоял десятимесячный Вестар. Он ещё неуверенно держался на ногах, но сидеть на руках у папы отказывался. Олаф смеялся, что характером он весь в Ингвара. Лейф только улыбался на это и нежно целовал сына, вспоминая супруга. Ингвар должен уже вернуться. Лейф часто приходил сюда и по несколько часов стоял тут, пока Вестару не надоедало, и он не начинал плакать. Сегодня его с особой силой потянуло сюда. Снова медленное ожидание, тоска, но теперь он не один, теперь рядом Вестар, который не даёт грустить и страдать от одиночества. Их теперь двое. Они оба снова ждали третьего члена их семьи. Ждали, веря, что он вернётся к ним. Порыв удивительно теплого для осени ветра заставил Лейфа улыбнулся, а потом замереть, когда его чувствительный слух уловил отдаленный вой. В этот раз он не мог обернуться и оставить сына без своей поддержки, поэтому просто стоял на месте, дожидаясь. Спустя время Лейф уже чётко видел плывущей к фьорду драккар, на носу которого стоял его Ингвар. Альфа смотрел прямо на вершину утёса. Он без сомнения увидел их. Подхватив сына на руки, Лейф кинулся вниз, туда, куда звало его сердце. Ингвар вернулся. Их ожидание закончилось. *Драпа – хвалебная песнь. *Виса – вольная песнь, может рассказывать о поединке, сделке, свидании, краже, случайной встрече, о сновидении и пр. *Приллар – бычий рог. *Спрингданс, "прыгунец" - групповой танец в трёхдольном размере, исполняющийся парами. *Халлинг - сольный муж. танец в двухдольном размере - 2/4 или 6/8; требует силы и ловкости.