***
Через несколько дней Игорь не нашёл ничего лучше, чем засесть в кабинете у первого заместителя «аэруса» вместе со своим штурманом. В голове творилась полная неразбериха, сердце давало о себе знать всё чаще и чаще, а отпуск у него был совсем недавно. Одно радовало — пока никто не заливал кровью квартиру. Хотя, если честно, Игорь уже больше просто придирался к этому — он давно не видел Елену в крови. Не считая, конечно, той драки перед Германией. — А когда Ленка должна вернуться? — поинтересовался он, выискивая в шкафу коньяк. Михаил пожал плечами. — Ещё недели две где-то… может чуть больше. Соскучился? Игорь пожал плечами, вытащил бутылку, поставил на стол. — Нет, просто хочу понимать, когда можно начать говорить «моя жена опять ушла от меня», только и всего. Кудрин глубоко вздохнул — ну почему они не могут жить нормально? На работе что ли адреналина не хватает. — С чего вдруг она должна от тебя уйти опять? Игорь, ну у вас же уже всё хорошо. Нет? — Нет! Борисыч перевёл взгляд с одного на другого и усмехнулся. Ей Богу, такие лица были, как будто пытаются Ленку между собой поделить. — Что, Игорёк, опять твою трубку разбила? — Что значит «опять»?! Михаил отвёл взгляд и пожал плечами. Кажется, он выдал чью-то тайну. Игорь махнул рукой, сел и глубоко вздохнул, закрыл лицо ладонью. — Я сам ей сказал не возвращаться. Потому что эта женщина вытворяет не пойми что. Я устал от её выходок. — То есть ты… — Борисыч старательно нарезал лимончик, — сказал ей не возвращаться, а потом будешь говорить, что это она тебя бросила? А в первый раз тоже так было? Игорь обиженно цокнул языком. — Нет, первый раз было не так. Но вы просто не знаете, что происходит в этой больной голове. И я тоже не знаю. А жить с шизофреничкой… — Игорь, она нормальная, — глубоко вздохнул Кудрин, потому что его это уже начало раздражать, — ты ведь её выбрал. А не мы, чтобы страдать сейчас. — То, что было почти тридцать лет назад… она была другой. — Ну так конечно другой! — Борисыч отвинтил пробку от коньяка — кажется он был единственным, кто хоть как-то пёкся об этой пьянке, — и что ты? Не выдерживаешь? — Вот она его, между прочим, выдерживает! — глубоко вздохнул Михалыч, потом махнул рукой — бес толку говорить. — Что-то только в молодости не выдержала и ушла к этому… — Игорь несколько секунд потратил на то, чтобы вспомнить, потом взял заботливо налитую рюмку, — Верховцеву. И что она только нашла в нём! И не надо мне говорить, что я виноват в этом, потому что их познакомил. Пьянка пошла своим чередом, за исключением того, что отойти от изначальной темы было невозможно. Ну, с другой стороны — у остальных-то жизнь сложилась. Любая пьянка в последние несколько лет заканчивалась одинаково: жалобы Игоря на дочь, жалобы Игоря на зятя, жалобы Игоря на жену, жалобы Игоря на несчастную Эльвиру, жалобы Игоря на жалобы Борисыча на скорую пенсию. — Игорь, а тебе не кажется, что все твои проблемы от самого себя? — глубоко вздохнул Кудрин, наблюдая за тем, как Волохов раскуривает трубку. Тот отмахнулся от дыма и уставился на товарища. Борисыч поддерживал сторону Михаила. Ну как такое может быть, что только у одного человека абсолютно всё в жизни не слава Богу? — Давай не будем забывать о том, что не я себе изменял, — холодно сказал Игорь, — и не меня не было семнадцать лет. — И ты теперь решил над ней поиздеваться? Вот человек, а. Тут уже пенсия скоро… — Так, не начинай про мою пенсию! — Игорь аж дёрнулся, — причём тут это, а? — Да притом, что все в твоем возрасте уже как-то успокаиваются! — А ты успокоился? В медкабинете? Борисыч понял, что если он сейчас не влезет, то всё кончится дракой, как обычно. — Так, мужики, ну вы чего, а? — он поднял коньяк, и тёмная жидкость с негромким всплеском полилась в стакан, — вы оба хороши, если честно. Игорь, а Наташа? Тот посмотрел на него таким взглядом, каким обычно стажёров награждал. — Вот что вы ко мне с ней пристали? Я что… собака, что меня можно сводить с кем попало? Вот Ленка примерно так и думает. Это же она её сюда притащила. Мужики смотрели на него и пытались на уже порядком пьяную голову переварить эту информацию, но нити клубочка терялись. Кто притащил? Кого? Зачем? Игорь понял, что произошла перегрузка, выпил ещё, откинулся на диване. А потом с чувством, с толком, с расстановкой поведал им всё, что рассказала ему Наташа неделю назад. Потом пришлось отвечать на вопросы и концентрироваться на деталях, но итог был один: сейчас Игорь ещё больше чувствовал себя идиотом. А такое ощущение он крайне не любил. — Ну и… ну и что случилось-то? — устало спросил Кудрин, пытаясь простроить логическую цепочку среди всего этого суматошного бреда, — ну попытались они, и дальше? — То есть по-твоему я… меня, — у Игоря аж язык заплетался. То ли от злости, то ли от опьянения, — можно вот так просто… Борисыч перевёл взгляд с одного на другого, потом неудовлетворительно хмыкнул и покачал головой. — Игорь, ну вот что ты себя ведёшь, как школьница, а? Тебе в твоём возрасте ещё радоваться надо, что… Тот обозлился окончательно. — Мне в моём возрасте хочется ста-биль-но-сти. Ясно?! И не надо мне, пожалуйста, говорить, что это всё моя вина. Не я от Лены ушёл и не я потом вернулся. И, между прочим, когда эти две приехали, у меня всё было хорошо с Эльвирой. Если вы вдруг про это забыли. Снова повисла тишина, потому что они начали понимать, что Игорь в чём-то да и прав. За окном уже темнело, несмотря на то, что день прибавлялся. — Вот и что мне с этим делать, спрашивается? Я устал от выходок Лены. Устал. А с Наташей… точка невозврата пройдена, да и… — Игорь тяжело вздохнул, скользя взглядом по пустеющей бутылки коньяка, — ай-й… куплю себе дачу, заведу собаку и уеду туда. Без всех этих женщин! Мужики рассмеялись — у всех лётчиков, близких к пенсионному возрасту просыпается желание купить дачу? — Игорёк, это тебе к Сычеву. Он подскажет и где доски обрезные купить и оцинкованное железо… — хмыкнул Борисыч, — слушай, а зачем тебе своя дача? Скоро май, Софья Моисеевна захочет грядки вскопать… — конечно же, Борисычу намного больше нравилось направлять самолёт, чем копать грядки. Да любому первое нравилось больше. — Бегу и падаю, — обозлился Игорь, закуривая из трубки, — какой же дурдом… чем я это всё, главное, заслужил? Этот твой ещё, — насыщенно серые глаза сузились, — второй пилот Васильев нервы мотает! Придушил бы его собственными руками. Михалыч дёрнулся — ну вот причём тут он? — Игорь, хватит. Хватит меня обвинять в своих проблемах! Не я виноват в том, что у них там с Маруськой что-то не сошлось. — А вы все мне ещё говорили, что он хороший! — Игорь не унимался — ну надо же было на ком-то злость сорвать, — и что в итоге? Вот единственный человек, который тогда, из-за этого чертового рапорта, встал на мою сторону, была моя Лена. Кудрин был уже не в силах поспевать за речью товарища, поэтому просто выпил коньяк, а Борисыч, прожевав очередную дольку лимончика, уставился на Игоря. — Твоя Лена, значит? — К словам не цепляйся! И сейчас что? Моя дочь осталась одна с ребёнком на руках. — Ну Игорь, — Михалыч тактично кашлянул, — не Серёга ведь от неё ушёл-то! Она же, того самого, сама! — Сама-сама! — агрессивно передразнил его Игорь и махнул рукой, — а делать мне с этим что? Не лезть? Я и не лезу… так, давайте-ка ещё раз выпьем… Остальные молча согласились, потому что уже не было сил выслушивать весь этот бред. В итоге разъехались они под утро и на такси, а каждый обдумывал сложившуюся ситуацию. В одном Игорю повезло точно — с друзьями. Его встретила тёмная квартира, а дверь в комнату Маруси была закрыта. — Ну спи, спи, — тихо произнёс Игорь, идя к себе, осторожно опираясь о стены — нет, они не слишком много выпили. Их с Еленой фотография, сделанная Алиской, по-прежнему стояла на комоде, и Игорь натолкнулся на неё взглядом. — Королёва, ну что ж ты за создание-то такое, а, — проворчал Игорь, ведя пальцами по очертаниям жены, по её тогда ещё светлым волосам, — на тебя ж даже злиться невозможно! Естественно, никто ему ничего не ответил. Игорь вытащил телефон из кармана, но ни одного пропущенного вызова. — Обиделась она, видите ли! — проворчал он, укладываясь на кровать и заползая под плед, — неприятно ей видите ли! К счастью, Елена так и не обзавелась собственным телефоном, иначе бы сейчас выслушивала пьяную речь своего мужа. Игорь прикрыл глаза, пытаясь понять: он сам хочет простить бывшую жену или это желание алкоголя? А Наташа? Спрашивается, зачем ему к ней лезть, если столько времени прошло? Да, она его любит. Но ведь и Ленка… хоть ей и нет больше веры. — Ну люди же меняются… с другой стороны, — проворчал Игорь, только тихо — не хватало еще дочь разбудить, — Лена… В итоге благополучно вырубился, хотя мозг даже во сне не переставал работать, услужливо подкидывая воспоминания: По его жене было видно, что чувствует она себя из рук вон плохо. Во-первых, Елена отложила книгу и просто лежала на диване, утыкаясь носом в подушку. Во-вторых, телевизор тоже был выключен, на столе лежала пара блистеров с обезболивающими, и двухлитровая бутылка воды нашла своё пристанище внизу, на полу. Елена поморщилась и пошевелились. — Голова раскалывается, — прошептала куда-то в пустоту, потом подняла голову и аж дернулась, — чёрт, Игорь… вот ты решил меня окончательно довести, да? Пришёл тут, стоишь… Игорь покачал головой — после аварии она более-менее приходила в себя, но всё равно о полном выздоровлении говорить еще было рано. — Как ты себя чувствуешь? Елена вяло улыбнулась, ухитрилась даже сесть, нащупывая ногами свои тапки. — Хреново, как… голова кружится. Так вернуться туда хочу… в кабину, — криво улыбнулась, поднялась, — м… ты будешь ужинать? Игорь с удивлением посмотрел на неё, а Елена снова улыбнулась и дошла до плиты. — Чтобы ты потом не выставил мне счет за проживание, я решила пожарить мясо. — А его есть-то можно, мясо твое? — Игорь обошёл её и через плечо посмотрел на сковородку. Елена развернулась к нему, потом уткнулась в его плечо. — Я очень устала. Мне плохо. Я хочу летать, Игорь… снова летать, понимаешь? А из-за этой чертовой аварии, из-за чертовой крови, которую я выплевываю просто литрами… и еще я понимаю, как сильно ты меня ненавидишь… что мне делать, а? Звучало это всё достаточно убедительно, и Игорь даже приобнял её, чтобы хоть как-то успокоить. — На природу хочешь? Вывезу тебя куда-нибудь, в санаторий. Воздухом подышишь, подлечишься. — А ты в это время сменишь замки и сожжёшь все мои вещи? Он вздохнул, продолжая легонько вести ладонью по её спине. — Сейчас ты должна сказать, что в ближайшем будущем уже от меня съедешь. — Только не говори, что тебе этого не хотелось бы, — она покачала головой, потом осторожно выпуталась из его рук, — я пойду покурю… подышу свежим воздухом, так сказать. Игорь цокнул языком, но Елена уже благополучно выбралась из его рук, стащила очередную таблетку и вышла на балкон. В квартире стало холодно — дверь она не закрывала. — Лен, окно только открой шире, не все хотят дышать этой гадостью! Елена покачала головой, открыла все окна и затянулась. Потом закашлялась, но лишь на пару секунд — стало чуть лучше. С неё даже все синяки сошли, слава Богу, лицо не пострадало — повторных операций она бы не выдержала. Только голова болела, из носа шла кровь, кашляла она… но не часто. — Ленка, — Игорь вышел на балкон с куском мяса на вилке, — это, кстати говоря, достаточно съедобно. Елена улыбнулась, разглядывая его. Почему он до сих пор не выкинул ее на помойку она бы его выкинула, если бы ситуация была зеркальной. Хотя, может и нет. Елена не знала, что делала бы, что делает, что будет делать. Всё произошедшее полностью поломало её — как будто закрутила морская воронка, протянула через себя и выплюнула, так, что не понятно — где небо, где берег, где вода, где дно. — Я рада, что тебе понравилось, — до неё наконец-то дошло, что она тут не одна и, вообще-то, от неё ждут ответа. Игорь глубоко вздохнул — ну вот что он сейчас мог с ней сделать? По врачам протащил, вразумительного ответа не получил. Ну, кроме того, что это самовнушение, врожденное заболевание, нервное и так далее. — Хочешь на тренажёр, м? Елена едва заметно улыбнулась и покачала головой, снова затягиваясь едким дымом. — Хочу, очень хочу, но… не сейчас. Какой мне сейчас тренажёр, до кухни дойти не могу — шатает. А вот знаешь… давай прогуляемся, а? Пожалуйста. Игорь посмотрел на неё в лёгком удивлении — Елена уже давно без особых нужд не выходила из дома. — Ну… доем и прогуляемся. Иди надень что-нибудь, ещё не хватало, чтобы ко всему этому ты разболелась. Она снова нашла в себе силы усмехнуться. — Какая великая забота, товарищ Командир, — махнула рукой, — сейчас приду. На улице был июнь, достаточно тепло, хорошо. Елена правда всё равно накинула лёгкий кардиган — потому что синяки ещё проступали, а за все годы жизни ей уже с лихвой хватило чужого внимания. Но всё равно — даже скрыв увечья, она выглядела не важно, в чём резко контрастировала с Игорем и его лычками на погонах, которые блестели в солнечном свете. — Как дела в компании, а? Как вообще там, — проследила взглядом летящий самолёт, — дела, Игорь? — Лен, всё, как обычно, — он уложил руку на её талию, — самолёты взлетают, садятся. Если ты сможешь восстановиться — вернёшься в кабину. Лечиться надо, и всё. В свой экипаж я тебя уже не возьму, но… пойдёшь к кому-нибудь ещё. Я обещаю. — Легко сказать. Как я могу лечиться, если… если я не знаю, от чего я лечусь? — она взяла его за руку, потому что ещё немного шатало. — Когда последний раз ты кашляла? Елена прикусила губу — вспомнить бы. Игорь смотрел на неё, ожидая ответа. По крайней мере — туберкулёз был не тот страшный недуг, который её свалил. — Я… не помню. Вроде не совсем недавно… недели две назад последний раз. Думаешь, психосоматика? Игорь поправил её кардиган, потом откинул светлые, немного посеченные волосы на спину. Корни потемнели — проступал родной цвет. Елена посмотрела на него, а в её глазах была такая безысходность, страх. Никогда такой… сломленной не была. Не хотелось её никуда отпускать. — Не знаю, Ленка. Это тебя надо спросить — куда ты вляпалась, — проворчал Игорь, которому внезапно захотелось обнять непутёвую жёнушку. Елена вдохнула воздух, потом пожала плечами. Она уловила его настроение и попробовала хоть как-то перестать выглядеть как побитая собака. Получилось ли? Конечно же — нет. — Понятия не имею. Надо было бы у семьи спросить, но… всем же приспичило расшибиться! — прикусила губу — о мёртвых так не говорят… но она сама уже, можно сказать, мёртвая. — Ну тише. Причём тут твоя семья, а? Это вряд ли наследственное, тогда бы и у Маруси появилось, и у Алисы… — Ну они еще не достигли этого возраста, которого я достигла, — усмехнулась, — а вот если это передаётся через кровь, то… у тебя проблемы. Игорь цокнул языком — невозможная женщина. — Игорь, я хочу мороженое, — улыбнулась и взяла его за руку. Тот улыбнулся. — Вот видишь, раз у тебя уже есть аппетит, значит, значительные улучшения. Дал господь жену, а, — махнул рукой. — А я все ещё твоя жена? — поинтересовалась Елена, пытаясь заплести какую-то идиотскую косичку. В итоге она решила перестать это делать, потому что все равно волосы были в отвратительном состоянии. Как и она сама. Мимо прошла парочка подростков, как-то странно посмотрела на неё и пошла дальше. Елена шмыгнула носом, закуталась в кофту и посмотрела на небо — далеко-далеко полз самолёт, оставляя за собой белую полоску. Сердце защемило, и она сжала руку мужа. Игорь посмотрел на неё, потом махнул рукой. Ну вот не знал, что ей ответить, но пока после Наташи никого не было. Хотя, просто симпатичные женщины попадались, но такая вещь, как совесть проснулась в душе Игоря Волохова — прикидываться больной женой конечно очень удобно, но совершенно не в его стиле. — Пойдем уже за твоим мороженым. И бросай курить, пожалуйста, пока я тебя не выселил из дома! Елена показала ему язык, запихнула сигареты поглубже и пошла за мужем.***
Днём позже Маруся всё-таки решила приехать к практически бывшему мужу, оставив сына у отца. Решение, которое она приняла, было нелегким, но, как ей казалось, правильным. Они были друг без друга почти два месяца, и Маруся просто тяготилась этим… «браком». Нужно было всё решить, чтобы никто не строил себе надежд на будущее. Родителей она в известность не поставила — заикалась, конечно, о разводе, но об окончательном решении не сказала. Не хотела вот этого «подожди, подумай». — Как будто они много думали в этой жизни, — проворчала она, выходя из машины. Знакомый двор… где она провела несколько, пожалуй, счастливых лет своей жизни. Но они оба ещё не старые, смогут наладить свою жизнь. Кто виноват, что… поторопились? Она поёжилась и приподняла воротник пальто — несмотря на приближение календарной весны, на улице все ещё был снег, ветер. Открывать дверь своими ключами, в отличии от матери, не стала. Показалось, что больше не имеет права, пришлось нажимать на звонок и ждать. Вопреки внешнему спокойствию сердечный ритм участился. По крайней мере, она надеялась, что Серёга будет один, потому что подвешенное состояние их отношений уже раздражало, а обсуждать их исход в присутствии кого-то лишнего не хотелось. И откладывать тоже — к чему это, давать лишние надежды? Сегодня удача определенно покинула её — дверь открыла мать Сергея, и выражение её лица не предвещало ничего хорошего. — Лариса Андреевна, доброе утро, — проговорила Маруся, смотря поверх свекрови, — Серёжа дома? Та усмехнулась, покачала головой. Не собиралась пропускать её в квартиру. — Дома. А тебе чего надо, а? — Поговорить надо. Я пройду, хорошо? Ну не тут-то было — Лариса встала прямо напротив прохода и отрицательно покачала головой. — Никуда ты не пойдёшь, поняла? Хватит трепать ему нервы! Обратно тебя никто не примет. К родителям иди! Маруся глубоко вздохнула — хотела ведь по-хорошему. Всё-таки, несмотря на всё, что ей пришлось пройти, она смогла вновь собрать свой характер, главным кредом которого было — никому никогда не уступать. — Послушайте, я не собираюсь возвращаться. Мне хватило, — дернула губой, — я хочу, чтобы он подписал мне развод, ясно? — все-таки, бесцеремонно подвинув свекровь, — где он? Он один, я надеюсь? Сергей вышел из кухни на шум. К счастью, он действительно был один, потому что пока не мог понять, в какой стадии его отношения с Алиной. Сейчас, после рейса, когда прошло несколько ночей, он уже не был уверен в том, что хочет этих отношений. — Маруся? — он был в растерянности, — э… привет. Лариса Андреевна скептически посмотрела на него, потом махнула рукой и ушла в другую комнату, хлопнув дверью. Она сделала всё, что могла — дальше пусть сами разбираются. Ничего — ребёнка заделали, значит и со всем остальным справятся. — Привет, Серёж, — она проводила взглядом свекровь и хмыкнула, — вот, пришла поговорить, а не впускают. Ты один? А то… мало ли. Сергей покачал головой — что, в компании действительно так быстро распространяются слухи? — А с кем должен быть? — покачал головой, разглядывая её. Ора похорошела. Маруся очень быстро пришла в форму после родов, но сейчас… сейчас она была очень красивой, а в глазах, кажется, снова появились искорки. Сергей вздохнул — видимо, с ним они и пропали. — Ну, мало ли… ты же почти свободный человек, — она пожала плечами, потом сняла свое пальто, сапожки. Её вешалка по-прежнему пустовала. Что-то в душе шевельнулось на это, но было задавлено в корне. — Зачем пришла? — задал Сергей закономерный вопрос и пошёл на кухню. Маруся последовала за ним, но остановилась в дверях — всё вокруг слишком напоминало о их семейной жизни. Полки выбирал Серёжа, а обои они клеили сами — Алиса с Геной тогда помогли ещё. Столько времени прошло с той поры — она уже слишком давно не видела младшую сестру, а в голове засела мысль о том, что ей надо обязательно позвонить. Занавески предложила мама, когда ей стало лучше. Папа участия во всём этом не принимал, и слава Богу. Неужели сейчас она уйдёт из этого дома навсегда? Она перевела взгляд на Сергея, который выискивал кружку на полке, чайник щёлкнул, под потолок поднимался пар. За эти пару месяцев, а может времени прошло меньше, он немного изменился, не постарел, скорее повзрослел Тот, видимо почувствовав её взгляд, обернулся. Растеряно улыбнулся и кивнул на чайник. — Ты будешь чай или кофе? Маруся посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь что-то почувствовать, вернуть какие-то ощущения, сделать так, чтобы сердце откликнулось… мелькнула мысль, что, возможно, сейчас она рушит всё, ради чего жила последние пять лет. Но потом Маруся ощутила, будто кто-то нагрузил её плечи тяжестью. Потому что при всех своих чувствах, прекрасно понимала — это ненадолго. Даже если сейчас она кинется к нему на шею, то через пару месяцев, через полгода, год они всё равно разойдутся. Так к чему эти мучения? — Нет, Серёж, — голос отразился от стен, и она опустила глаза, — я пришла не для того, чтобы чай пить. Почему-то сейчас стало как-то тяжело, как будто кто-то положил камень на душу. Тот пожал плечами, убрал пустую кружку на место, отошёл к окну и сделал глоток из своей, скользя взглядом по всё ещё жене. По её поведению был ясен исход разговора, но неужели нельзя что-то изменить? Внутренний голос появился с ехидством: «Что ты собрался изменять? Может ей с Алиной?» «Заткнись» «Ты сам сделал свой выбор» Сергей вздохнул, ставя чашку на стол. Да, совесть права — он не стал ждать, когда у Маруси пройдёт этот дурацкий бзик. Возможно, Игорь был прав ещё пять лет назад, хотя… Сергей мог оправдаться только тем, что это Маруся от него ушла, а не наоборот. Без причины. И не захотела его слушать не до, не после. А он, конечно же, вместо того, чтобы разобраться в этом, пошёл к другой. Но факты — это факты, а человеческое сердце… мало кто может выдержать такое. Когда человек просто забывает о существовании своей второй половинки, уходит не объяснив причину. А гены — это не объяснение. — Развод? — как-то надломлено спросил он, не в силах больше смотреть на жену. Он столько раз прокручивал этот момент у себя в голове, чтобы быть готовым, но когда он всё-таки настал… Сергей понял, что всё было зря. Та подняла взгляд — кажется, блеснули слёзы. — Серёж, — ком застрял в горле, — я понимаю, что наворотила много всего, и… Его сердце забилось быстрее, но в целом он остался невозмутим. Что сейчас ему сказать, если она попросит начать всё как было? Рассказать про измену? Порвать любые связи с Алиной? А был ли он готов к этому? К чему он вообще в этой чёртовой жизни был готов, если так рассуждать?! — Но… мы не сможем быть вместе дальше, — тихо сказала она, кусая себя за губу, сжимая ткань кофты между пальцев, чтобы не заплакать, потому что поняла в эту секунду — она не готова. Точно также, как ми он. Не готова принимать такое важное и, что самое главное, окончательное решение. Почему-то в первые за много лет, она почувствовала себя маленькой девочкой, получившей двойку. Как сказать папе, чтобы не расстроить? Как исправить оценку, чтобы не было тройки в году? Конечно, такая реакция была на первую двойку, дальше стало проще. Но двойка и развод — всё-таки разные вещи. Все мысли Сергея перестали иметь значение. Осталась только одна — успокоить её и сказать, что нужно пробовать дальше. И решиться на неё было сложно, даже, скорее, невозможно. «Так талантливо проебать друг друга надо ещё уметь» Он выдохнул, гоня дальше мысли об Алине, о мнимой свободе, обо всём. Это лишь иллюзия. — Маруся, — его голос был непривычно громким сейчас, он подошёл к ней, взял за подбородок заглядывая в эти глаза. Маруся выпрямилась, смотря на него, стараясь не заплакать. Не к чему это. Никто ведь не умер, верно? Сергей выдохнул, осторожно опуская ладонь на её плечо и чуть сжимая. Он видел неуверенность в её глазах. Видел, что она не готова. И был готов сам сказать те самые слова, которые ждал от неё. — Марусь, давай… На долю секунды для неё всё перестало существовать — она словно выпала из этого мира, слыша только его, видя только его. Слёзы всё-таки выступили, но совсем чуть-чуть. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которой нужна ласка и поддержка. От него. От любимого мужа… или уже нет? Транс её покинул, когда слезинка противно упала на шею, а тёплые ладони Сергея уже покоились на талии. Сердце ухнуло куда-то в пятки, а давно забытые мурашки тронули кожу. Взгляды вновь встретились. Он осторожно погладил её по щеке ладонью, стирая слезинку, потому что понимал, что её удел — улыбаться. Она не должна плакать, никогда. Маруся поняла, что если сейчас не прекратит это, то расплачется ещё хлеще, поэтому вывернулась из его рук, утерла слёзы ладонями, всхлипнула, отворачиваясь и становясь к нему боком, упираясь спиной в дверной косяк. — Нет, Серёж, — с большим трудом произнесла она, выдыхая, ощущая, как по телу проходит дрожь, — это ни к чему не приведёт. Между нами уже есть трещина, и её ничего не способно убрать… и ты должен это понимать — рано или поздно поставишь мне это в упрёк. — Марусь, ну я же вижу, — он снова встал напротив, — я же вижу, что тебе плохо, я… зачем все это? Я не хочу тебя терять, пожалуйста, — он снова попробовал взять её лицо в свои ладони, но Маруся опять вывернулась. Сергей понимал, что он идиот, что к чёрту Алину, к чёрту всё это, нужно вернуть её. Но супруга будто почувствовала, что его что-то держит. И конечно, он знал, что расскажет ей про это. И пусть она решает — достоин он прощения или нет. Простил ли он её? В душе начало разгораться раздражение, которое придало сил для решения. — Мы разводимся. Это окончательно, — наконец, она проговорила твёрдо, — я не вижу никакого смысла портить тебе жизнь. Я ошиблась, Серёж. Витя останется со мной, но я не буду препятствовать вашему общению, — мотнула головой, — но быть с тобой я не хочу. — Ещё раз скажи это, — он терял её, сейчас окончательно терял и осознавал это, — Маруся, я л… Она развернулась, бросила на него взгляд. — Нет, Серёж. Ты просто привык ко мне. Я хочу это закончить. Сейчас у тебя есть желание это вернуть, — она прикусила губу в тысячный раз, — но… потом лучше не станет. Я не хочу, чтобы у нас всё было, как у моих родителей. — Да черт тебя подери! — сорвался тот, — мы не твои родители. Зачем повторять их судьбу?! — Вот поэтому я и ухожу, чтобы не повторить это, — вскрикнула она, сжав ладони в кулаки, — потому что… я не хочу тебе ничего объяснять. Мне жаль, что так произошло, мне правда жаль, но… так будет лучше, — она понимала, что говорит такой бред, шаблонные фразы из каких-то книг, фильмов… но что-то внутри сопротивлялось. Быстрым шагом пошла к двери, потом сняла пальто дрожащими руками. В голове вертелась лишь одна мысль «ты дура», но Маруся отгоняла её. Сергей снова догнал её, развернул к себе, понимая, что не хочет её отпускать. Никогда. За что и получил пощечину, а на губах остался вкус её помады. Маруся вырвалась из его крепких рук, молниеносно всунула ноги в сапожки и выбежала в подъезд. Догонять было бесполезно — через несколько секунд раздался противный звук домофона. Сергей уткнулся лбом в стену, сжимая кулаки. Сердце колотилось быстрее, и мозгом он понимал, что это всё. На этот раз его супруга ушла навсегда. Как по велению судьбы, из спальни раздался звук его телефона. Конечно, глупость была поверить, что это Маруся, но он всё-таки пришёл в комнату… На дисплее светилось имя Алины. Сергей крутил разрывающийся телефон между пальцев, понимая, что он идиот. Всё, что произошло с Куницыной — ошибка. Ошибка, которая стоила ему отношений с женой. Телефон замолчал, а Сергей продолжал ходить туда-сюда по их бывшей спальне. Вокруг до сих пор витал дух Маруси, как будто ничего не произошло, будто она вышла за хлебом. Первая мысль была позвонить Наталье и спросить, что ему теперь делать. Сергей даже нашёл её номер в контактах, но потом вспомнил, что она в курсе про них с Алиной. Значит — говорить не захочет. Дисплей снова ожил, и опять Куницына. Сбрасывать сил не было, ответить тоже. Сергей сидел на кровати, уткнувшись лбом в сложенные руки, потом услышал, как открылась дверь. — Сынок, — Лариса Андреевна протиснулась в комнату, — я поеду, наверное. Он посмотрел на неё и кивнул. — Хорошо. Отзвонись, когда будешь дома. По его настроению она поняла, что разговор был не лёгким. — Что она сказала? Тот махнул рукой и выдохнул. — Ничего, мам. Мы всё-таки разводимся. Езжай домой. Лариса поникла, но предпочла оставить сына одного, потому что сейчас ему это было нужно. Сергей снова прошёлся по комнате, пнул тумбочку. Он понимал, что сам себя загнал в ловушку. И как теперь быть дальше? Неужели действительно развод? Почему-то по поведению Маруси было понятно, что это всё. Телефон снова зазвонил, но в этот раз Васильев нашёл в себе силы прервать вызов, надеясь, что Алина всё поймёт и не будет больше беспокоить его. В голове, тем временем, вихрем пронеслись воспоминания. Первый раз он увидел её, когда только пришёл в экипаж. Как раз тогда образовалась не самая красивая ситуация с командиром, шасси и горящим самолётом, а Маруся, улыбаясь, рассказала ему всё про нелёгкую работу бортпроводника. Да и Наталья не отставала от неё — тогда Сергей ещё не понимал, но обе стюардессы были готовы соперничать друг с другом, да они и сами не осознавали этого до конца. А он даже не подумал про это — надо было для начала в экипаж влиться. Его отношения с Натальей были похожи на какой-то сумбур. Да и можно ли это назвать отношениями? Пару раз погуляли, пару раз поцеловались, а Маруся проявляла энтузиазм всё чаще и чаще, и вот тогда Наталья решила не сдаваться. Но всё равно, через какое-то время Сергею пришлось порвать с ней, потому что сердце отвечало на Марусю. Или, всё-таки, это было мимолётное увлечение, о чём с таким удовольствием твердил её отец? Тогда Сергей бы поспорил с этим, он и поспорил. Споры длились долго, его отношения с Марусей постепенно переходили на новый уровень, а Наталья осталась в стороне. Были бы с ней отношения более успешными? Скорее всего… нет. По-настоящему их отношения определил тот чёртов рапорт. Маруся, практически не задумываясь, сорвалась к нему на Север, оставив Игоря разбираться с новым вторым пилотом. Тогда, пожалуй, они были счастливы по-настоящему: молодые, не до конца уверенные в завтрашнем дне, но всё равно. Единение душ, единение тел, единение сердец. Именно тогда Маруся забеременела, и они поняли, что судьба на их стороне, несмотря на всё. Может и была некая неуверенность, но они смогли это преодолеть, смогли вернуться в Москву, смогли доказать всем, что готовы быть парой. Что-то, что происходит между ними — по-настоящему. Что они созрели для отношений. Или же не осталось выбора из-за ребёнка? Неужели они попали в ту категорию пар, которые женятся именно по этой причине? Дальше была помолвка, потом переезд, чуть позже свадьба и, наконец, рождение сына. Маруся ушла с работы, и он не очень хотел, чтобы она возвращалась обратно. Порой ревновал, но сам понимал, что беспочвенно, что её возможно это бесит. Сынишка подрастал, а их отношения колебались между теплыми семейными и холодными. Возможно, это были трудности новой семьи, и нужно было подождать. К сожалению, быт способен сильно испортить отношения, какими многообещающими они бы не были. Но Сергей старался, чтобы всё было как раньше. И видел, что Маруся тоже хочет этого, поэтому иногда у них были романтические вечера, прогулки, всё, как раньше. Казалось, что так и должно быть — у всех бывают взлёты и падения, как бы банально это не звучало. А потом, несмотря на то, что он всегда был против, его супруга вышла на работу, но Сергей особо не стал ей ничего говорить — больше смирился, потому что понимал, что небо их свело. И без него Марусе действительно плохо. Только вот всё равно то нехорошее предчувствие, которое поселилось в нём с той поры, когда Сергей узнал историю отношений её родителей, всему мешало. Он старался гнать его, но в итоге сработал закон подлости — то, чего мы боимся больше всего, обязательно произойдёт. В тот день всё было хорошо, Сергей сотни раз возвращался туда мысленно, но всё равно не мог понять: что собственно произошло? Почему? А дальше… дальше их как будто затянуло в невидимую воронку. Попытки поговорить, холод с её стороны, Алина, на которую почему-то сердце снова встрепенулось. Почему? Он сам не знал. Они так были не похожи друг на друга… а может просто нужна была передышка, а Алина так удачно подвернулась? Он откинулся на постели и прикрыл глаза. Ощущал, как силы покидают организм, и наваливается сон, завтра рейс, а он в таком состоянии… телефон молчал, но Сергей понимал, что объяснится точно придётся. Алина — его личное наваждение.***
Длительных командировок в тёплые края у них не было уже очень давно. В последнее время чаще разворотные рейсы — будь то Новосибирск или Милан. А этот рейс для Натальи был особенным — потому что ей удалось выбить билет в тёплые края для Анечки, которая сейчас собирала свой рюкзачок. — Мам, а Маруся с нами будет? — спросила дочь, аккуратно складывая футболка. Наталья, которая гладила рубашку, тепло улыбнулась. Кажется, их проблемы, вызванные переходным возрастом или же просто отсутствием времени из-за тяжёлой работы, ушли в прошлое. В последние несколько дней в их отношениях царила невероятная идиллия. — Будет, — согласно кивнула, потом поставила утюг на гладильную доску, — ты точно ничего не забыла? Анечка хотела уже отрицательно покачать головой, но потом вспыхнула и убежала в комнату. Вернулась она через минуту, прижимая к груди блокнот. — Чуть самое главное не забыла, — улыбнулась, — а то что мне делать во время полёта? — Вот и умница, так, — посмотрела на часы, — рейс ещё не скоро, но мне уже скоро надо будет выезжать. Аня послушно села на диван, поправила свои брючки, наблюдая за тем, как её мама собирается на работу — делает аккуратный пучок, лёгкий макияж, ведь именно такой можно стюардессам, надевает безукоризненно отглаженную форму. Красные каблуки, или как их величало большинство бортпроводников авиакомпании «Аэрус», сплошное недоразумение, Наталья решила взять с собой — ну не тащиться же в них по такси, по слякоти, потому что несмотря на календарь, зима не собиралась сдавать столь укрепленные позиции. — Мам, а тётя Лена тоже с нами? — как-то лениво спросила Анечка, полулёжа на диване — ну вот устала она ждать. Наталья обернулась и приподняла брови. Ну конечно — как же можно забыть такую яркую личность! Но усилием воли удержала улыбку и пожала плечами. — Нет, котёнок, она в командировке. В ещё более долгой командировке, чем будет у нас, — бросила взгляд на большой настенный календарь. Время летело слишком быстро — приближался апрель, а Елена должна была вернуться вот-вот… «Если она, конечно, собирается возвращаться» — заявил внутренний голос, и соблазн согласиться с ним был слишком велик. — Вот повезло, — улыбнулась Аня и посмотрела в окно — снег лежал на деревьях, лежал на детской площадке, он был везде, — столько времени в тепле… Наталья улыбнулась и покачала головой — её дочь ещё столько всего не знает. — У неё не такая командировка, как будет у меня, понимаешь? Она летает с места на место в одном самолёте и с одним экипажем, такое случается. Мы вот летим к морю и побудем там пару деньков, а она за это время может побывать в трёх городах, но только в аэропорту, на трапе самолёта. Аня покачала головой и усмехнулась. — Значит, ей не повезло, а нам повезло, правильно? — Иди, надевай куртку, — прервала разговор Наталья, потому что говорить о том, кому повезло — ей или Елене не хотелось. Разумеется, этот рейс был с Игорем, и сначала она даже как-то боялась этого — последний раз он видел Аню, свою дочь, очень давно, она была ребёнком. Сейчас прошло несколько лет, и уже наверное можно узнать в её облике черты отца. Можно было успокоить себя тем, что вряд ли Игорю в голову придёт мысль пообщаться с Аней, но… в последнее время их отношения очень сильно поменялись, можно даже сказать в лучшую сторону. И всё это ровно до приезда Елены. Откуда у Натальи была такая уверенность? Что называется — статистика. — Мам, ну долго мне тебя ещё ждать или что? — проворчала Анюта, застёгивая куртку. Наталья вынырнула из своих мыслей, потом улыбнулась, посмотрела на часы — действительно, такси должно было вот-вот прийти. До аэропорта они доехали сравнительно быстро — даже как-то странно, потому что все ещё были сильные снегопады, а значит дорога должна была встать. Анечка всю дорогу смотрела в окно. Такая сильная любовь к самолётам, которая была у её матери (да и отца, собственно тоже) не передалась Анютке. Вернее, она конечно любила летать, любила путешествия, но не до такой степени, чтобы посвятить этому всю свою жизнь. — Так, Анют, — сказала Наталья, когда они уже шли по Шереметьево, — мне нужно пройти специальный контроль, по работе. Смотри, — присела перед ней, — регистрацию ты уже прошла, багаж мы сдали. Теперь тебе нужно будет меня подождать вон в той зоне, — кивнула на «Дьюти-фри», пожалуйста, ты у меня умненькая, не потеряйся, хорошо? Аня согласно закивала, потом улыбнулась. — Мам, ну я же у тебя умница, правильно? Наталья улыбнулась, поцеловала дочь в лоб. — Я всё быстренько пройду и тебя найду, хорошо? Аня согласно закивала, и через несколько минут они уже разошлись по разные стороны Аэропорта. Наталья направилась в медпункт, решив сначала пройти врача, а уже потом на брифинг. Мысль о том, что рейс снова будет с Алиной, заставляла стиснуть зубы. «И ведь никакой управы на неё нет совершенно!» Радовала мысль, что они летят вместе с Марусей — в последнее время они никак не могли нормально поговорить, а у Натальи откуда-то взялось непонятное предчувствие, что она что-то натворила. Но, как назло, когда она всё-таки появилась в небольшой комнате для того, чтобы провести брифинг, там была только Куницына. «Надо же, какая молодец! Даже к опозданию не прикопаться» — проворчала про себя Наталья, потом села за небольшой стол, изучая документацию. Ничего сложного, только вот откуда у неё такое предчувствие, что этот рейс пройдёт неспокойно? Раздался звонок её мобильного телефона — звонила Анюта. По скольку людей так и не набралось, Наталья позволила себе ответить. — Да, я скоро буду, — она улыбалась, внимательно читая информацию, — тебе не скучно? Ты не потерялась? Ну вот видишь, как хорошо. А ты боялась, — приподняла брови, — хорошо-хорошо, не боялась. Дверь комнаты открылась, и туда зашёл сотрудник авиакомпании. Наталья сбросила вызов и посмотрела на него. Почему-то сейчас нехорошее предчувствие достигло своего пика. Алина оторвалась от бумажной книги и посмотрела на вошедшего. Но это ей мало что дало, поэтому она снова вернулась к чтению. — Наталья Александровна, просили передать, что изменения в экипаже, — парень протянул бумагу и исчез из комнаты также быстро, как и появился. Наталья проводила его взглядом, потом посмотрела на документ. Собственно, она итак догадывалась о том, что увидит. Фамилия Маруси была вычеркнута, вместо ней была указана… Эмилия? После той истории с выкидышем девушка долгое время не появлялась, Наталья уже думала, что та не вернётся, но Прокопьева, видимо, залечила раны. — Что такое? — Алина чуть подалась вперёд, потом оглянулась — никого, — мы летим вдвоём? Наталья неодобрительно хмыкнула, потом покачала головой. — Нет, Эмилия вместо Маруси. Ты случайно не знаешь, почему так? Алина цокнула языком и закатила глаза. — Слушайте, вам не надоело меня во всём обвинять, а? Я понятия не имею, почему её нет. Мало ли, что… в запой ушла. Наталья покачала головой. Хотела было уже сказать что-нибудь в защиту подруги, но потом вспомнила, как та напилась в ночном клубе. Она набрала номер подруги, но холодный металлический голос ответил «Аппарат абонента выключен» — Надо же… на неё это не похоже. Алина пожала плечами — зато, в пример вечно ставят. Впрочем, лететь им пришлось с Валерой, Олесей и Эмилией, которая опоздала — ещё бы, её выдернули из резерва. Наталья не стала спрашивать её про самочувствие при всех, решила потом, во время полёта. После, уже в салоне, когда Анечка сидела на своём месте и что-то рисовала в блокноте (остальные пассажиры ещё не пришли), Сергей заглянул на кухню. На его счастье Наталья была одна. Та подняла взгляд от документации — сегодня она чувствовала себя жуком в архиве. — Что с Марусей? — сразу же спросила она, разглядывая его, — только не надо мне говорить, что ты ничего не знаешь. Васильев глубоко вздохнул, отвёл взгляд, потом выглянул в самолёт, дабы убедиться, что никто ничего не подслушивает. — Я правда не знаю, Наташ. Но, единственное, что могу тебе сказать — пару дней назад она ко мне приезжала. — И что? — Стебельцова отложила бумаги и испытующе на него уставилась, — ты нашёл в себе силы и рассказал ей про свои отношения с этой… слушай, как ты мог, а? Сергей глубоко вздохнул — спрашивается, почему теперь ещё и она будет читать ему эти идиотские нотации? — Откуда ты… хотя, в этой компании видимо невозможно что-то скрыть. Интересно, а если я скажу, что потерял расчёску, ты укажешь место в моей квартире — где именно это произошло? Наталья цокнула языком и усмехнулась, изучая его. Надо же, какие все нервные пошли. — А я вас видела. Так рассказал или нет, а? Сергей пожал плечами. — Нет, она меня опередила. Сказала, что мы разводимся. Наталье показалось, что она налетела лбом на стену. — Это уже точно? Тот лишь хмыкнул и поправил пластиковые стаканчики. — Да. Дату не знаю, но всё… теперь мы с Алиной можем не скрывать наши отношения. — А вы что их думали скрыть? Ты прав — в этой авиакомпании это невозможно. Только я бы на твоём месте хорошо подумала — стоит ли начинать отношения с этим человеком. Она же ведь… намного хуже Маруси. Сергей уставился на неё. И это вот сейчас Наталья пытается что-то ему сказать против Алины? — А не тебя ли так раздражало, когда говорили про «кол и двор»? — поинтересовался он, потом посмотрел на часы — время уже запускать пассажиров, но самолёт всё ещё был закрыт. Наталья обратила внимание на этот жест и тоже поняла — что-то не так, они стоят уже слишком долго. — Почему… почему мы ещё не готовимся к полёту? — спросила она, изучая его, — что… что-то не так, да? Сергей пожал плечами — он, если честно, никакой трагедии не видел. Да, причина задержки была несколько странной и необычной, но он знал, что сотрудники «Аэрус» уже ищут смену. — Игоря нет. Или опаздывает или ещё что-то… просто это как-то странно — я не припомню за все годы, чтобы его не было. Ну, обычно он хотя бы предупреждал. — Да уж, сбегать — прерогатива его жены, — хмыкнула Наталья, но тут ей стало не до смеха. Если нет Маруси, нет Игоря… значит, что-то случилось. Наталья покачала головой, смотря на Сергея. Ощутила, как сердце бьётся в груди, как прошёл какой-то липкий страх. — Извини, мне… мне нужно позвонить, — нервно сказала она и вышла с кухни. До гардероба она шла на ватных ногах, хорошо, что Анечка была в другом салоне и не увидела состояния матери. Сергей в прочем даже не понял, что произошло. Только пожал плечами и пошёл в кабину. Дрожащими пальцами она достала телефон и не успела даже нажать на кнопку, как тот разразился трелью. Номер не определился, и от этого стало ещё хуже. Вдруг, звонят из больницы или из морга? — Господи, — прошептала Наталья, дрожащими пальцами нажимая на кнопку, — ало, я… я слушаю. Но, это был не врач, не полицейский, не пожарный. Так хорошо известный, чуть хриплый от постоянных затяжек голос. — Наташа? Той потребовалось много сил, чтобы собрать самообладание в кулак. — Лен, что… что случилось? — Это я тебя хочу спросить. Вы куда-то летите? Я звонила Маше, но… телефон отключен. У Игоря тоже самое, что такое? Наталью прошиб холодный пот — она уткнулась лбом в фюзеляж и выдохнула. — Лен, они не явились на рейс. Оба. М… Марусю сразу заменили, а Игорь… мы его ждём, но, — она прищурилась и увидела через окно, что к самолёту направляется пилот, но не Волохов, — его не будет, Лен. Я как раз соби… Королёва беспощадно её перебила — она звонила с чужого телефона, не до разглагольствованием было. — Что значит «не будет»? Наташ, что происходит, а? Их нет с вами? Их нет с вами, и у обоих выключены телефоны? Стебельцова тяжело вздохнула — она обещала Игорю, но сейчас… — Лен, ты знаешь, про… На том конце провода раздалась какая-то возня, потом Елена выдохнула дым. — Про его сердце? Стебельцова на секунду перестала дышать. Она знает? — Чёрт бы его побрал, а, — продолжила распинаться Елена, — ты можешь поехать прямо сейчас домой? К нам домой? К нему домой! Я вылетаю прямо сейчас. Наталья беспомощно посмотрела на вошедшего командира, на Сергея, который с удивлением смотрел на неё. — Лен, я не могу. Меня уже никто не выпустит. Елена сматерилась, потом выдохнула. — Так, слушай меня. От этих слов по телу пошли мурашки, а глаза заслезились. Наталья понимала, что сейчас нужно впускать пассажиров, но… — Але, ты здесь?! — Да, да… — Если с ним что-то случилось, то… то он в больнице. И Маруся вместе с ним. И он точно жив, иначе… иначе она позвонила бы, да? Елена не могла понять — она сейчас кого пытается успокоить? Себя или Наташу? — Лен… мне страшно, Лен… я не могу выйти, я… — Успокойся. Я буду звонить. Раздался какой-то странный звук, и голос стал звучать несколько приглушенно. — Наташ, у меня забирают телефон. Вы надолго? Маша говорила, что… — Командировка, — упавшим голосом сказала Наталья, — Лен… — Я прилетаю в Москву, — возможно, Королёва хотела сказать что-то ещё, но Стебельцова слышала только гудки — или связь прервалась или сердобольная стюардесса, одолжившая Елене телефон решила, что на сегодня лимит добрых дел исчерпан. Наталья убрала телефон в сумку и пошла на своё место. Она была готова завыть от невозможности выйти — пассажиры уже прошли внутрь. Казалось бы, ещё недавно они только решали — что теперь делать, а сейчас уже… все делали вид, будто ничего не произошло. Сердце стучало как сумасшедшее — даже если Елена встрепенулась, значит произошло что-то серьезное. — Мам, — Анечка прибежала на кухню, — что-то случилось? Усилием воли Наталья улыбнулась, присела перед дочкой. — Нет, ну что ты… всё хорошо, солнышко. Иди садись, ладно? Самолёт скоро полетит. Аня показала ей блокнот. — Красиво? Наталья посмотрела на портрет девушки — для своего возраста, Аня рисовала более чем хорошо. — Очень красиво, — нежно поцеловала дочь в висок, — ну давай, беги. И ничего не бойся, хорошо? — Вот ещё, — засмеялась Аня и ушла на своё место. Наталья всячески старалась унять отчаянно бьющееся сердце. Что, чёрт возьми, произошло? Когда самолёт взлетел, её волнения не уменьшились. Как дождаться конца рейса? Как? «Всё будет хорошо» — успокаивала она сама себя, расставляя стаканчики с соком на поднос, «Лена позвонит мне, и всё будет хорошо. Они просто встали в пробку, а телефоны разрядились» Её внутренний монолог прервала Эмилия, которая заявилась на кухню. — Как ты? — спросила Наталья и улыбнулась, — рада тебя видеть. — Я зализала раны и готова к работе, — хмыкнула та, потом пожала плечами, — а где Елена Викторовна? Наталья дернулась. — Она… в командировке. В длительной, а что? — Дима не с ней? — Он уволился. Эмилия с удивлением посмотрела на Наталью, потом пожала плечами. — Тем лучше. Как вы думаете, кому лучше про них рассказать — сразу мужу или сразу начальнику? Наталья чуть не пролила сок и уставилась на Эмилию. — Что?! Та усмехнулась и начала рассказывать — благодарности за спасенную жизнь она не испытывала.