Heile

Без прошлого нет и будущего... Субботний график Академии заканчивается около полудня, и по окончании занятий я сразу направилась к Ваилд Роз Фолкс - городок, в котором я жила чуть более двух лет назад. Чудесное когда - то местечко, вдруг ставшее для меня адом. В сам Роз Фолкс я никогда не заезжала, объездная трасса давала отличную возможность лишний раз не трепать себе нервы. Очень тяжело бродить средь уютных улочек, где каждый дом, каждое узловатое, скрученное старостью и ветрами дерево - воспоминание. Живое, яркое и такое болезненное. За городом, у лесной поляны находилось старое кладбище, основанное, кажется, в 1814 году - тогда же был отстроен сам Роз Фолкс. Машину я оставила у скрипучей чугунной ограды со вздувшимися, проржавелыми петлями. Старый сторож его, мистер Браун приветственно кивнул мне из сторожки. Старик величаво, иначе и не скажешь, прошествовал к скрипучим створкам и отпер их. Седой ежик на голове, чисто выбритое доброе лицо и цепкие, словно пронзающие насквозь темно - карие глаза: улыбчивые морщинки в уголках глаз никак не вязались с местом работы пожилого мужчины. Уверенной рукою Чарли придержал чугунные витые врата старой кладбищенской ограды, пока я входила, опавшие листья шептали свою привычную отповедь. Чарли - бывший военный, почти сорок шесть лет прослуживший в десантном батальоне штата Индиана. Каким ветром его занесло в Северную Вирджинию - ума не приложу. Впрочем, у каждого из нас своя судьба, и что за путь мы выбираем - решать нам. Я не фаталист, но в судьбу все же верю. Иначе как объяснить все ее пакости и такие хрупкие, отчаянные надежды?... - Вы сегодня рано, мисс Хейл, - приятный, чуточку с хрипотцой голос Чарли отвлек меня от мрачных мыслей. - Освободилась пораньше, мистер Браун, вы же знаете, - отозвалась я, снимая черные кожаные перчатки. Чарли прошел вместе со мной с десяток метров до сторожки, печальная улыбка тронула сухие бледные губы. - Кира, кладбище - не место для молодой девушки. Ты же появляешься здесь так часто, что я по пальцам могу пересчитать дни в этом году, когда тебя здесь не было, - мистер Браун чуть сжал мое плечо, - Нашим мертвецам место в земле, а духу их - на небесах. Мы же должны жить, милая. Я попыталась улыбнуться, но не смогла, мышцы лица словно одеревенели. - Знаю. Но что я могу сделать? - я взглянула в лицо Чарли. Видно было, что он хотел сказать еще что - то, но лишь вздохнул, убирая теплую ладонь с моего плеча. - Иди, милая, за машиной я пригляжу, - старик едва заметно вздохнул, заходя в сторожку. Плечи некогда крепкого тела понуро опустились, а руки с узловатыми пальцами, не утратившими твердости и ныне осторожно притворили темную железную дверцу. - Спасибо, Чарли, - застывшими губами выдохнула я. И вот я вновь иду по знакомой мне дорожке, мощеной, казалось бы, но нет, всего лишь утоптанной тысячами таких же безумцев, как я. От главной тропы, пересекающей кладбище от чугунных врат и до самого предела поляны, уходящей в темный еловый бор с одинокими скрипучими часовыми - соснами, расходятся ниточки - тропинки. Одни говорят - могильный мрак. Я же вижу свет. Я резко отвернулась от камина. Пляска яркого оранжево - желтого огня, монотонные всплески пламени расслабляли, чуточку отстраняли от действительности и возвращали вновь и вновь в прошедший вечер у серых, холодных камней с вычурной надписью витиеватых букв латыни. Покуда Солнце здесь, мы рядом будем... В потонувшей в сумраке зале никого кроме меня не было. Видимо, де Авир ушел, погасив лампы, наверняка отправился в спальню. Всполохи языков пламени бросали неверные тени на нежный лиловый шелк гобеленов на стенах, и воображение рисовало мне то готовящуюся к прыжку большую кошку, то вниз летящего орла. Неверность лишенного формы чрезмерно ужасна для снов... Понимаю, Кову искренне огорчен моим недоверием и желанием закрыться от него и окружающих, не подпустить к себе слишком близко. На то опасное расстояние поближе к сердцу, когда ударить, сломить очень просто. После того, как я узнала истинную сущность де Авир, он раскрыл мне свою душу. Я же, научившись "читать" его чувства, закрылась в себе. Недоверие - одна из основных черт полукровок, как объяснил мне Кову с вымученной улыбкой на лице после очередного моего скандала с громкой просьбой "проваливать подальше и желательно плотно закрыв дверь". Помню чуть дрогнувшие у моего лица прохладные тонкие пальцы и тихий горький шепот у виска: "Чтож, я уйду... Но не оставлю." И расстояние, едва не ставшее объятием, вдруг резко опустело. Теперь он осторожен, словно кот на охоте, тщательно подбирает слова наедине со мной и также молча просит доверять. Абсурд. Недоверие в ответ на открытость ранит. Но что я могу сделать? Изменить себя? Конечно, это вполне логичный ответ, вот только нужна ведь выдержка и сила. У меня же ничего этого нет. Всего лишь сломленное, изорванное восприятие мира и действительности. Я и не заметила, как сильно сжала пухлый пергаментный конверт. На чуть шероховатой кремовой поверхности блестящими змейками черных чернил было написано имя получателя. Плотная печать из алого сургуча матово поблескивала, полутени рельефно отображали герб королевы Андаис: горгулья с распростертыми крыльями, оскалившая пасть с острыми клыками и держащая в когтистых лапах длинный, невероятно узкий клинок с рунической гравировкой по лезвию. Я не могла прочесть излитую в воске вязь древнеэльфийских рун, но от Кову знала, что именно они означают. "Тьма во свете. Власть дана навеки." - просто и незатейливо, однако темной сущности Неблагого двора это никак не умоляет. Легкий дух теплого горящего дерева успокаивал, а неверный свет камина едва разгонял тени у книжных шкафов. Пухлые тома собраний сочинений английских классиков вроде Оскара Уайлда, Клайва Степлза и моего любимого Эдгара По - Кову так ценит писателей из рода людского. "Столько яркости и красок, люди так торопятся жить..." - так кажется он ответил на мой изумленный взгляд и книгу в черном с серебристыми вставками переплете в моих дрогнувших руках. Я знала, как вслед ему оборачиваются удивленные люди, презабавно наблюдать, как толпа будто бы расступается пред его шагами. Спокойный вежливый ясный взгляд притягивал, но не позволял подойти слишком близко. Красив, но чужд человеческой природе. Иной. Свои книги де Авир собирал десятилетиями, и в его немалой коллекции можно было встретить как ветхую, дышащую на ладан руническую рукопись в свитке, так и файловую папку с кафедры греко - латинских языков, деканом которой и являлся де Авир. В отличии от большинства Иных, Кову любил работать с людьми, без труда находил общий язык с человеком. В этом и заключалась его двойственность. Иной, но все же человечен, как ни странно. Нужно что - то делать, так дальше нельзя. После того, как моя жизнь перевернулась с ног на голову, во мне возникло язвящее желание к изменению. Абстрактное и не вполне ясное, оно не оставляло мысли мои ни на секунду. Потеряешь покой - неба уже не увидишь. Не помню, где я прочла или услышала эти слова, но в памяти горькое высказывание засело очень прочно. Внезапно накатила безумная усталость и таким естественным казалось склонить голову к широкому кожаному подлокотнику мягкого кресла. Свернуться клубочком и уснуть. Глаза закрывались, а мысли путались в неясной полудреме... Говорят, порою решение грызущей тебя проблемы возможно найти во сне: но как быть, если внезапная скупость твоего воображения не позволяет узреть ничего, кроме одного вновь и вновь повторяющегося кошмара?