Покой

      — Честно говоря, я боюсь, что один раз найду тебя здесь замерзшей насмерть, — тихо произнес Майк, остановившись в нескольких шагах от нее.       Сэм вздрогнула и обернулась. Не то чтобы она не ожидала, что никто не составит ей компанию, но...       Майк — и Джессика, потому что после всего произошедшего они все еще оставались вместе, то ли вопреки всему, то ли из-за всего — был единственным, с кем она продолжала общаться. В отличие от Криса и Эшли, он не знал — не испытал на себе, — что натворил Джош. В отличие от Криса и Эшли, он готов был спуститься в шахты ради Джоша — или ради ключа от фуникулера, но это не имело особого значения тогда, как не имело его и сейчас. В отличие от Криса и Эшли, он не делал вид, что до того, что произошло в горах, ничего не было — потому что они действительно долго дружили, чтобы об этом так просто забыть.       Иногда Сэм думала, что они все в некоторой степени заслужили ад в Блэквуд Пайнс, потому что никто из них даже не попытался избавить от ада самого Джоша — если, конечно, не они обрекли его на него с самого начала. Она всегда его оправдывала — когда он, накурившись травы, наговорил Ханне жестоких глупостей (жестоких и правдивых глупостей, на самом деле); когда он ввязался в идиотскую драку на их выпускном; когда на спор разбил стекло в полицейском автомобиле.       — К счастью для тебя, я достаточно педантична для того, чтобы не забывать, когда следует посещать кладбище, — отозвалась Сэм, поднимаясь с колен; на джинсах остались мокрые следы от снега. — То есть, раза четыре в год. Не больше.       В день рождения Ханны и Бет.       В день их пропажи.       В день рождения Джоша.       В день трагедии — уже второй по счету — в Блэквуд Пайнс.       Это было пугающе — они похоронили своих друзей, кого раньше, кого позже, но ни один из них не лежал сейчас в этой земле. Все они остались в шахтах, где Сэм ни за что не хотела бы оказаться еще раз. Из всех выживших снова побывать там отважился только Майк: поехал один спустя полтора месяца, надеясь найти хоть какие-то следы — Вашингтоны заслуживали того, чтобы по-настоящему проводить своих детей, как и родители Эмили; вернулся он вместе то ли с волком, то ли с просто огромным псом, который охотно откликался на «приятеля» и ел у него с рук — и все. Они не разговаривали о том, что Майк там видел и что чувствовал — Сэм просто была рада, что в третий раз это проклятое место не подкинуло им смертоносных сюрпризов.       — Пора жить дальше. Ты же знаешь? — Он похлопал ее по плечу и кривовато улыбнулся.       За два года можно было научиться — и Сэм, сильная, упрямая, бесстрашная, научилась. Но...       — Они заслуживают памяти. Несмотря ни на что. Четыре дня для этого — не так уж много, если подумать, — произнесла она, засовывая окоченевшие руки в карманы. — Раз я... мы... Раз так получилось, то это малая цена за...       — Покой, — закончил за нее Майк.       Это было в высшей степени эгоистично, потому что ни Бет, ни Ханна, ни Джош не обретут покоя в заброшенных шахтах. Все эти могилы, богатые похороны, специально выделенные дни памяти, обведенные красным маркером в календаре — все это придумали они сами для себя: чтобы было меньше чувства вины и угрызений совести.       В конце концов, Майк мог бы не стрелять в Эмили — потому что это была бессмысленная смерть. Естественно, Сэм никогда бы ему об этом не рассказала — как и Эшли (но не чтобы пощадить его чувства, а чтобы не ранить себя).       В конце концов, они могли бы вернуться за Джошем — быть может, если тварь (Ханна, его младшая сестра Ханна, превратившаяся в это из-за них) не тронула его в прошлый раз, то пощадила бы и в этот.       В конце концов...       — Пойдем. Холодно.       Сэм чуть наклонилась и провела пальцами по выгравированной надписи на надгробии — на прощание.       «Джошу Вашингтону, любимому сыну».       И другу — этого не хватало.