Теперь нас ничто не разлучит!

      Миака была на особом положении во дворце, пользуясь своим статусом жрицы, так внезапно свалившимся на её голову, да ещё и явным покровительством самого Хотохори, она могла беспрепятственно расхаживать по всему дворцу, более того — даже свободно разговаривать с самим императором на равных. Поэтому девушка не задумываясь пообещала влюбленной в Хотохори Нурико поговорить с ним о её чувствах. Ведь Нурико и правда была красавицей под стать Хотохори, к тому же Миаке и впрямь было жаль Нурико несмотря на крайне вредный характер последней.       Пообещать было легко, а вот исполнить — не настолько. По дороге в покои императора Миаку пару раз останавливала стража, а один из особо ретивых стражников долго отказывался признать в этой девушке в здешних одеждах (её школьная форма благополучно промокла в пруду) и со струящимися по плечам волосами жрицу, настаивая, что она дочь кухарки. Нет, ну подумаешь, окорок небольшой с кухни погрызть прихватила по дороге, что сразу кухаркина дочь-то?!       Убедив этого служаку в неоспоримости своего происхождения из другого мира посредством перечисления всех чудес технического прогресса, какие только могла вспомнить, Миака наконец оказалась под дверьми императорских покоев. Почтения особого девушка не испытывала, однако постучать решилась не сразу — все-таки Хотохори немало смущал её своей почти женственной красотой и величественной статью. К тому же «проверка» на предмет отсутствия первичных женских признаков и присутствия мужских в первую их встречу не прошла даром — вспоминая о своей бестактности, Миака до сих пор краснела, в особенности под глубоким проницательным взглядом самого императора. И вот, в очередной раз некстати вспомнив об этом, мико застыла перед дверьми и собиралась с духом, подбирая нужные слова для объяснения причины своего визита.       «Сам виноват, нечего было притворяться!» — решила, наконец, Миака и решительно постучала в покои императора.       - Входите, открыто, — раздался по ту сторону двери приятный низкий голос Хотохори, и Миаке ничего не оставалась как войти.       - Ано… А я… — увидев мужчину в дорогом кимоно, лишь наполовину скрывающем грудь, задумчиво сидящим на кровати, Миака сначала осеклась, больно уж по-простому выглядел император в такой неформальной обстановке с небрежно перехваченным лентой низким хвостом каштановых волос. Но после секундной заминки гостья смело вошла и встала прямо напротив молодого мужчины, уставившись на него в упор. Сжав для пущей уверенности кулаки, Миака выпалила:       - Я пришла поговорить о твоём личном счастье!       Разглядывающий в этот момент кимоно и волосы внезапной пришелицы Хотохори тут же вскинул на неё заинтересованный взгляд.       - Это очень неожиданно, — серьезно проговорил он, чуть склонив голову набок, однако в тёплых карих глазах его продолжал полыхать затаенный огонь, и будь Миака чуть опытнее, тут же почувствовала бы этот его прямой мужской интерес к ней. — Ты уверена, что именно сейчас и именно об этом хочешь со мной говорить?       - Конечно, — убежденно кивнула Миака, чуть расслабившись — император едва заметно улыбался.       - Что ж, прошу тебя, ты можешь высказать все, что у тебя на душе, — мягко, почти вкрадчиво предложил Хотохори, не сводя с девушки жгучего взгляда.       - Ну… — смутилась Миака, не зная, с чего начать, и смутно чувствуя, что с самого начала что-то идёт не совсем так, как предполагала она. — Ты император.       - Да, — замаскировав смешок кашлем, согласился мужчина.       - И ты красивый!       - Да-а, — с ещё большим самодовольством снова согласился Хотохори.       - И… Тебя все любят! — предательский румянец вновь вернулся на щеки Миаки, говоря очевидные вещи, она чувствовала себя форменной дурочкой, но остановиться уже не могла.       - Да? — Хотохори явно объяснил себе смущение девушки совсем другими причинами и теперь ждал заветного признания, втайне поражаясь решительности этой чужеземки. И так как девушка молчала, решил её подтолкнуть: - И?       - «И»? — растерянно переспросила Миака, а затем, глубоко вздохнула, выпалила: — Я хотела, чтобы ты заметил — женщина, которая тебя любит, все время была рядом! Хотохори вмиг поскучнел и сумрачно принялся глядеть в сторону — это явно было не то, чего он хотел услышать. Сбитая с толку такой реакцией Миака напряженно вглядывалась в профиль мужчины, гадая, почему он так отреагировал.       Молчание подзатянулось, и Миака отчаянно думала — продолжить этот непростой разговор или извиниться и поскорее уносить ноги — уж больно долго молчал Хотохори. Однако стоило девушке тоскливо глянуть на дверь, как император негромко поинтересовался, все так же глядя в сторону:       - А ты? Любишь ли ты кого-то?       - Я? Причем тут я? — удивленно распахнула наивные глаза Миака. — Ведь речь шла о девушке, которая любит тебя одного, но… — подойдя уже вплотную к цели своего визита, Миака заулыбалась и для пущего эффекта подошла ближе, стараясь заглянуть в лицо смотрящего в сторону Хотохори, чтобы быть уверенной, что он её поймет.       - У меня уже есть возлюбленная. Уже очень давно… — резко повернувшись, Хотохори застал девушку врасплох, еще секунда — и Миака каким-то непостижимым образом оказалась лежащей на кровати, а этот красивый и — как оказалось — весьма опасный мужчина нависал сверху, пристально глядя в глаза.       - Что… — начала было Миака, от удивления и не думая даже сопротивляться и продолжая беспомощно лежать в столь компрометирующей близости от императора. Однако, последующие слова и действия Хотохори породили невольную странную дрожь и волнение во всем теле мико.       - Девушка, которую я ждал столько лет… — прошептал Хотохори, гипнотизируя свою жертву и властно поглаживая Миаку по щеке. — В детстве… Когда я узнал о том, что существует жрица Судзаку, которая придёт из другого мира, я думал, какая же она, эта девушка…       - П-погоди… — пролепетала Миака, сердце бешено стучало, а в горле внезапно пересохло, но Хотохори лишь склонился ближе и сжал свободной рукой её беспомощно лежащую рядом с головой руку.       - Миака… — раздался где-то около уха волнующий девушку голос мужчины. — Ты именно такая, какой я тебя представлял. — Колено императора весьма ловко оказалось между ног не ожидающей ничего подобного Миаки. — Мне не нужны другие женщины.       Чувствуя, что задыхается от странной волны волнения и острого странного томления, Миака заворожено смотрела в глаза Хотохори, не в состоянии что-либо ответить, не в состоянии протестовать или вырываться. А губы её умелого мучителя неотвратимо приближались к её губам. Перед тем, как покорно закрыть глаза, Миака услышала как сквозь какую-то вату: «Я хочу знать о тебе… всё». А затем горячие мужские губы накрыли её чуть подрагивающие губы. И это был воистину сладкий и неимоверно долгий поцелуй, сквозь который Миака едва осознавала, что же творится вокруг — колено императора раздвинуло её ноги, мужская рука осторожно проникла под полы кимоно и легла прямо на сокровенное местечко между девичьих ног, лаская поверх тонкой материи нижнего белья нежно, неторопливо, в такт движениям губ и языка, который также не спешил раздвигать губ мико.       «О боже, что он делает… Надо остановиться… Я ведь только школьница! Надо…» — бессвязно скакали мысли Миаки, однако какая-то доселе незнакомая её часть сознания торжествующе вопила: «Да! Не останавливайся! Прошу тебя!»       И Хотохори словно слышал эту её бесстыдную невысказанную просьбу — по крайней мере, останавливаться он точно не планировал, да и не хотел. Миака неумело отвечала на страстные поцелуи, с готовностью подаваясь всем телом навстречу умелым ласковым рукам, с готовностью же приняв его горячий язык и трепеща от горячих волн, расходящихся от той доселе неприкосновенной заветной точки между ног, которую сейчас круговыми движениями через давно промокшие трусики нежно ласкал и тёр большим пальцем Хотохори.       - Ах… — всхлипнула она в тот миг, когда мужчина отнял руку.       - Сейчас, любовь моя, — глухим от едва сдерживаемых эмоций голосом прошептал он, однако сам раздеться не спешил, лишь распахнул оба кимоно — свое и Миаки — и если на нем еще оставались шелковые шаровары, то под ее одеянием были одни лишь вышеупомянутые трусики. Восхищенно любуясь молочно-белой нежной грудью девушки с крупными набухшими ягодами сосков, император буквально голову потерял. – О, божество Судзаку, как ты красива, ты просто невероятно красива, любимая! Разреши испробовать твой вкус!       Миака только и могла, что стыдливо кивнуть, не совсем понимая, что он имеет ввиду — глаза её при этом лихорадочно блестели, а щеки продолжали гореть огнём. А Хотохори не дал себя упрашивать — тут же приник губами к мгновенно затвердевшему левому соску девушки и принялся ласкать его языком.       - Ох, — тихо выходнула Миака, прикрыв глаза и отдаваясь полностью во власть этих странно-приятных ощущений. А тем временем рука императора снова легла между ног девушки, на этот раз Миака поспешно подалась ей навстречу. Однако, теперь уже поглаживаниями через трусики Хотохори и не думал довольствоваться и через некоторое время осторожно проник пальцами под мокрую ткань — к заветному бутону, истекающему горячим соком девичей страсти. Это заставило Миаку снова сдавленно охнуть и попытаться сдвинуть ноги, а Хотохори ласково прошептал на ушко мико:       - Не беспокойся, любовь моя, я не сделаю тебе ничего дурного. Клянусь, я не стану овладевать тобой до конца, пока ты не станешь моей женой!       Эти его горячие заверения вкупе с поцелуями вернули девушке ускользающую расслабленность, а пальцы и губы императора продолжали творить нечто странное, но настолько сладкое с ее ставшим вдруг таким податливым телом. Внизу живота словно какой-то горячий тугой узел образовался, и он становился еще туже и горячее под волшебным воздействием длинных и неожиданно ловких пальцев Хотохори.       Миака уже настолько не помнила себя от страсти, что принялась постанывать и извиваться, содрогаясь от каждого скользящего прикосновения, желая прильнуть тесно-тесно к обнаженной гладкой груди своего любовника. Хотохори и сам едва сдерживался — глаза его потемнели от сдерживаемой страсти, шикарные волосы растрепались и падали на лицо, однако ничего свыше относительно невинных ласк пальцами клитора девушки он не мог себе позволить сейчас.       Впрочем, делал он это неожиданно умело — от сладкого сока страсти блестела вся внутренняя сторона бедер мико, мокры были и его пальцы, которые так и норовили скользнуть вглубь, однако в последний момент мужчина перебарывал это желание. Зато Миаке было вполне достаточно поверхностных изощренных ласк, лишь мягкие властные губы императора приглушали ее несдерживаемые громкие стоны.       Когда чувственное удовольствие достигло-таки своего пика, Хотохори не спешил отнимать пальцев и всячески старался продлить долгожданные мгновения оргазма Миаки, а когда внутренние спазмы угасли и девушка бессильно обмякла на кровати, мужчина расположился рядом и внимательно принялся вглядываться в уже ставшее спокойным лицо мико.       - Как долго я ждал тебя, любовь моя… — негромко проговорил он дремлющей девушке. — Теперь нас ничто не разлучит.