Мы с тобой разные

POV Ромы Я проснулся от того, что кто-то на меня смотрел. Не особо приятная новость особенно для человека с такой богатой фантазией, как у меня. Первая возникшая в голове мысль была о том, что нечто из «Паранормального явления» все же добралось до меня. Как там его звали? Тоби? Вот сейчас меня этот Тоби или убьет, или укусит и превратит в убийцу. Даже не знаю что лучше. С моим везением полиция арестует меня в ближайшие часы. Хотя, наверное, я и их убью. Будет еще больше трупов. А если я ошибаюсь и это не Тоби, а призрак девушки? Она такая стоит над моей кроватью с черными длинными волосами, бледным лицом, накрашенными черными глазами и в белом платье, а как только я открою глаза, она как заорет, обнажая свои острые зубы, и сожрет меня. Жуть какая. Лучше я буду продолжать делать вид, что сплю. Слава Богу, что тот аппарат, к которому подключался мой пульс, убрали и теперь ничто меня не выдаст. Обломитесь монстры, я хитрее вас! Пока я обо всем этом размышлял, взгляд никуда не пропал, наоборот он стал чувствоваться куда сильней. Страх от разыгравшегося воображения усилился. Я тяжело сглотнул, выдавая, что больше не сплю. Если рядом со мной стоял человек, то он ничего не сказал, еще больше склоняя чашу весов в сторону какого-нибудь призрака. Но именно в этот момент я вдруг понял, что испытываемый мной страх знаком мне, как и взгляд. Когда на тебя на протяжении нескольких лет так смотрят, то тело само собой запоминает и его и владельца. Я открыл глаза, чтобы удостовериться в своей догадке. Рядом с кроватью стоял Денис. Он, молча, смотрел на меня. Его глаза ничего не выражали, кроме, наверное, любопытства и чего-то еще. Чего-то в чем не определился сам парень. - Прости меня, - вдруг произнес Денис. Я, не веря тому, что услышал, уставился на Дэна. Он извинился? Правда? Быть не может! Я должен что-то сказать? Но что? Вместо ответа в голове мелькнуло воспоминания о незнакомой девушке, которую казалось я, встретил совершенно недавно, но в тоже время и давно и о ее татуировке. - Если бы «прости меня» было достаточно, на что нам тогда нужен ад? - произнес я вслух, хотя на самом деле, лишь заново в воспоминаниях читал ее. Денис усмехнулся. - Согласен. Поэтому в школе тебя больше не тронут. Пускай ни ты, ни Паша не рассказали, что это я тебя ранил, в школе все равно все об этом догадались и теперь народ считает меня психом и старается держаться подальше. - Да ты и есть самый настоящий псих, - прежде чем подумать, ляпнул я. Денис неоднозначно повел плечами. - Прости, - лишь повторил он. Парень направился на выход. - Эмммм... Подожди! А что там с Пашей? - Без понятия, - покачал головой Ден, оборачиваясь. - Я для него умер. И он вышел из палаты, бесшумно закрыв за собой дверь, а через полчаса пришел и Паша... На самом деле рана была не такой уж и опасной. Куртка и свитер не дали лезвию войти во всю длину, а само по себе оно было не очень длинным. Короче мои внутренние органы не пострадали, чего не скажешь о нервных клетках. В профилактических целях, а может не в профилактических, а потому что так надо было, меня продержали в больнице три недели, то есть почти весь ноябрь. Самое отстойное было то, что я пропустил осенние каникулы. Воистину Вселенская несправедливость! Денис приходил ко мне как раз перед самым окончанием каникул. Я хотел об этом поговорить с Пашей, но он сделал недоумевающий вид и спросил: «Денис? Какой Денис? Ты о чем? У тебя температура? Позвать врача?» и не затыкался, пока не попытался в него чем-то швырнуть, но лишь только застонал из-за тянущейся боли в области живота. Кстати, этот дегенерат, по-другому я его назвать не могу, пока я был в отключке устроил каминг-аут моей маме, с потрохами выдавая ей меня, сообщив, что мы встречаемся. Даже думать не хочу какой между ними состоялся диалог, но с тех пор мама как-то подозрительно улыбается, когда мы с Пашей одновременно попадаем в ее поле зрения. Или может у меня паранойя? Но Пашу я обещал точно прибить, когда меня выписали бы. Паша… Чем больше я о нем думаю, тем больше недоумеваю и удивляюсь тому, какой же он. Я учился с ним с первого класса, но таким, каким он был сейчас, я его никогда не видел. Такое чувство, что на протяжении десяти лет я благополучно наблюдал за человеком, который скрывает свое лицо за непроницаемой маской и только сейчас смог не только заглянуть за нее, я смог ее полностью убрать. Настоящий Паша оказался до ужаса нежным и заботливым. На второй день его заботы мне хотелось с криками просто взлететь на потолок и не спускаться, пока он не уйдет. Он чуть ли не каждые пять минут интересовался как я себя чувствую, нужно ли мне что-нибудь, не болит ли у меня ничего… А еще он внезапно оказался чертовски романтичным. Все пространство возле моей постели было просто заставлено цветами. И откуда у него, блин, столько денег на них? Да и зачем мне цветы? Я что девчонка, что ли? Народ при виде Паши, точней моего лица, когда он в очередной раз протискивается в двери палаты с огромным букетищем, начинает тихо хихикать. Хорошо хоть половина из них считает, что Паша мой заботливый старший братик, а другая половина, что он виновник моего попадания в больницу… Кстати о птичках… Ко мне приходили полицейские и спрашивали, кто же это пожелал, чтобы в моем теле появилась еще одна дырка. Я им сказал, что понятия не имею. Типа гулял на заднем дворе, воздухом дышал, а ко мне подошел неизвестный тип, ударил ножом и был таков, а потом меня совершенно случайно нашли Паша и Денис. Почему я не сдал Дениса? Не знаю… Может, потому что это была случайность? Он же ведь не специально меня ударил. Он вообще меня не бил. Это я так «удачно» упал. Каждый раз, когда я думаю об этом, то в голове обязательно появляется мысль «а что бы Дэн сделал Паше?...», но я сразу ее отметаю. Не хочу углубляться в такие дебри, иначе такого навыдумываю. Да и потом, Денису только семнадцать, может, произойдет чудо, которое изменит его? Я на это очень сильно надеюсь. После того как меня выписали, мама сразу отправила меня в школу, заявив, что и так полчетверти пропустил, что было чистейшей правдой, хоть у меня и была уважительная причина, благодаря которой я получил свое долгожданное освобождение от физкультуры, которое от радости даже поцеловал несколько раз, а потом гордо вручил Жене-Жене. Раз зашла речь об учителях, то, наверное, я должен еще сказать и о Романе Васильевиче. За то время, что я лежал в больнице, он ни разу не навестил меня, хотя, как классрук, был обязан. Он даже маме моей ни разу не позвонил. Зато в школе попытался заговорить, как ни в чем не бывало, но я лишь холодно отвечал на его вопросы. Почему-то мне казалось, что он предал меня. Бросил. Отвернулся. Наверное, Роман Васильевич понял это, потому что больше он со мной не разговаривал. И от этого мне было еще больше не по себе. На дворе было тридцатое декабря и у нас в школе устроили ежегодную дискотеку для старшеклассников. Как всегда пьяных и с алкоголем никого не пускали, но никто и не приходил «навеселе» и протащить выпивку не пытался. Научены горьким опытом. Спортзал, в котором шло веселье, кто украшал? Старшеклассники! А елку кто ставил? Старшеклассники! Вот они и поныкали, куда можно было, бутылки, а в темноте, как бы учителя не следили за порядком увидеть, как кто-то открывает выпивку не могли, поэтому на дискотеку проходили трезвыми, а выходили под удивленные взгляды учителей уже пьяными. Какой год так народ делает, а взрослые так и не поняли, где же ученики успевают напиться, а главное как? Хотя в прошлом году один секрет они все-таки раскрыли. На праздник кто-то обязательно притаскивал огромный пакет апельсинов, в которые при помощи шприцов была накачена водка (на какие только извращения люди не пойдут, чтобы напиться…) и вот один такой апельсинчик предложили Инне Витальевне… Ну, наверное, не стоит рассказывать, чем закончился тот вечер… В пол-одиннадцатого дискотека закончилась и народ начал собираться или домой, или продолжать веселье, а также строить планы на завтрашний праздник. Кстати, моя мама и дядя Вася сговорившись с родителями Паши, решили отметить его вместе. Когда мы с ним об этом узнали, одинаково побледнели от ужаса, после чего Паша прошептал мне, что ради своего же спокойствия мы просто обязаны переждать этот день у его двоюродной сестры, которую я пока еще не видел, но, кажется, завтра увижу. Правда, Паша еще добавил, что она может быть категорически против и попытается нас прогнать веником, причем на самом деле, поэтому нам надо затариться шоколадом. Я был согласен на все. Я стоял возле входа в раздевалку и ждал, когда Паша вынесет мою куртку, сам я не рискнул за ней идти, потому что толпа была даже хуже, чем после уроков, а я такой маленький… Раздавят еще ненароком. Это официальная версия. Неофициальная – я нагло эксплуатировал Пашу. А почему бы и нет? Он не возражает. Учителя пристально следили за тем, как мы покидаем школу, чтобы никто ненароком не остался в школе продолжать дискотеку. Я быстро пробежался по ним взглядом, чисто автоматически ища Романа Васильевича. На дискотеке он был. Может, ушел? Но что-то мне подсказывало, что он еще здесь. Мне не давала покоя мысль, что с завтрашнего числа он больше не будет числиться учителем нашей школы, а я с ним так нормально и не попрощался. Все же я ему очень сильно благодарен, если бы он не появился, то я бы так и продолжил быть мальчиком для битья. Он помог мне измениться. Помог снять мою маску… Не выдержав, я отлепился от стены и подошел ближе всех к стоящей ко мне учительнице. - Ольга Викторовна, а вы не знаете, Роман Васильевич уже ушел? - Нет, он у себя. Сказал, что хочет забрать половину вещей сегодня, - ответила женщина. - Можно я к нему поднимусь на минутку? Пожалуйста! Ольга Викторовна меня оглядела, но видимо не нашла ничего подозрительного и кивнула. - Спасибо! – счастливо поблагодарил я ее. – Паш, я сейчас вернусь! – предупредил я парня, который как раз вышел из раздевалки с нашими вещами. Я за считанные секунды взлетел по лестнице на второй этаж и добежал до кабинета Романа Васильевича. Перед дверьми я на мгновенье остановился, глядя на тускло пробивающийся свет над полом, а затем, усмехнувшись, со всей силы толкнул дверь. Она с грохотом открылась, ударяясь об стену. Мужчина, спокойно сидящий за столом с закрытыми глазами, подскочил. - Леванов, да научись ты уже нормально двери открывать! – тяжело дыша, попросил мужчина. Я широко улыбнулся. - Это как бы в знак прощания. - Хм? - Помните первый раз, когда я пришел к Вам в кабинет? Я ведь точно так же открыл дверь… - Ага, а потом еще пытался выпрыгнуть в окно, - вернул мне улыбку Роман Васильевич. - У меня была веская причина! Согласитесь! - Еще какая! Твоя веская причина меня в этой четверти просто достала. Я не знал, что ответить. Просто смотрел на уже бывшего классрука и улыбался, а он улыбался в ответ. - До свидания, Роман Васильевич. - До свидания, Леванов. Рад был встрече. Я попятился назад, а затем полностью повернулся и сделал пару шагов к двери, но прежде чем я вышел из кабинета, с языка все же сорвался вопрос, который уже давно вертелся у меня в голове. - Кто Вы? – спросил я, резко оборачиваясь. Мужчина удивленно на меня взглянул. - То есть? - Вы… Я… - я замолчал, не зная, как сформулировать все то, что вертелось у меня в голове. – В первый день нашего знакомства, Вы вдруг оказались под лестницей, а затем в туалете, хотя учителя туда никогда не заходят. Вы будто знали, что должны там быть, точно так же как знали фамилию Дениса. Мне этот момент не дает покоя с самого начала. Откуда Вы его знаете? И про моего отца? Конечно, Вам могли рассказать, что он пьет и тогда бы Вы пришли к выводу, что он слабый, но откуда Вы знали про внешнее сходство? И даже сегодня на дискотеке, Вы так понимающе усмехались, когда кто-то уходил в дальний угол, словно знали, что там происходит… Ох… я наверное такую чушь несу… Простите меня, - я криво улыбнулся. Мужчина вскинул глаза на настенные часы. Было без десяти одиннадцать. - Когда мне исполнилось восемнадцать, - заговорил Роман Васильевич, - моя мама бросила моего отца, который пил, не просыхая, и через полгода вышла замуж за другого мужчину. Он был, да и остается, хорошим человеком. Именно он стал для меня тем, кого я смог по-настоящему считать своим отцом, - я нахмурился, не понимая, к чему это рассказывает мужчина. – И я взял его фамилию, а так же сменил отчество, но в свидетельстве о рождении я записан, как Леванов Роман Сергеевич. Я уставился на мужчину, пытаясь переварить последнее предложение. - То есть, получается, мы полностью тезки? – я понимаю, что спрашиваю полнейшую глупость, так как мозг уже давным-давно выдал информацию, что дядя Вася с которым встречается моя мама – это Сапранов Василий Федорович. Роман Васильевич (я еще могу его так называть?) отрицательно качает головой. Я пораженный смотрю на него и замечаю то, что почему-то не видел раньше. Точно такие же голубые глаза как у меня, губы и черты лица, правда, у него они более резкие из-за впалых щек и щетины и нос, кажется, был сломан не единожды. Большие синяки под глазами, которые словно поглощали блеск глаз. Если смотреть внимательно, если убрать все следы усталости с лица мужчины, то получался… я. - Но… к-к-как?... Не понимаю… - Всю мою жизнь меня использовали, как мальчика на побегушках и для битья, а я терпел, каждый раз повторяя себе, что это вскоре закончится, но где-то в середине учебы в университете просто терпеть стало тяжело, и я… Я нашел, то, что поддерживало во мне стремление жить. Я стал употреблять наркотики. Вначале легкие, потом все тяжелее и тяжелее, пока не дошел до героина. - Что? – беззвучно зашептал я. – Нет… Не может быть… - И как-то случилась передозировка, - тем временем спокойно продолжал говорить мужчина… я… Взрослый я. – Я умер и стал тем, кого мы называем призраками, из-за того что у меня есть незавершенное дело. Этим делом было то, о чем я думал на протяжение всей своей жизни. А что если бы я дал отпор в школе? Что если бы я не терпел все эти унижения и издевательства? Что если бы я дал сдачи? И когда я об этом подумал, я очутился в кабинете директора, который поздравлял меня с тем, что я вступил в их коллектив. Так как я призрак, я не мог ожить и оказаться в прошлом, но я мог изменить его, подтолкнув тебя. Но должен признать, я совсем не ожидал, что ты и Паша… Как ты можешь быть с ним? Он ведь столько всего тебе сделал! Он… я… Ром… Не знаю как его называть! Я-из-будущего, я-призрак, другой-я… Он обвинял меня. - Сделал… Но сейчас он сожалеет обо всем и пытается искупить это, хотя мне и не надо… - я вдруг резко замолкаю, затем испуганно продолжаю. – Вы… ты говорил, что человек, которого ты любил умер… Паша, он… - Нет, - легкое покачивание головы. - Но кто… - у меня перехватывает дыхание от пронзившей догадки. – Игорь, - выдыхаю я имя как приговор. - Игорь, - эхом звучит в ответ. - И ты продолжал его любить? - Да. - Как? Ты разве не помнишь, что он сделал в туалете? - Это был сон. - Ни черта не сон! Это было по-настоящему! А Игорь настоящий мудак! Уж лучше Паша, чем он! Чего ты улыбаешься? - Просто раньше бы я промолчал, оставив свое мнение при себе, а теперь ты говоришь все что думаешь. Всю жизнь об этом мечтал. Я глубоко выдыхаю. - До сих пор не могу понять, как это все может быть правдой, но спасибо… Спасибо. - Спасибо, что исполнил мою мечту, - произносит в ответ взрослый я. Он вновь бросает взгляд на часы. Почти одиннадцать. – Тебе пора. - А ты? Что будет с тобой? - Я завершил свое дело и теперь буду свободен. - То есть? – уточняю я. Секундная стрелка доходит до отметки 12, и я вдруг оказываюсь один в кабинете. В горле пересыхает. Не может быть… Это… Это… Это действительно было… Это правда… Все правда… Вместо того чтобы удариться в панику, я почему-то наоборот чувствую какое-то умиротворение на душе. Подойдя к выключателю, я отключаю свет в кабинете и выхожу из него, торопливо направляясь к лестнице и перепрыгивая через ступеньки, спускаюсь на первый этаж, где возле раздевалки в гордом одиночестве меня ждет Паша. Он с улыбкой протягивает мне куртку и тянется ее застегнуть, но натыкается на мой грозный взгляд и обиженно вздыхает. Возится со мной, будто я маленький. И я вовсе не про рост. Когда мы выходим из школы, на улице уже стоит темень, освещенная лишь редкими фонарями, луной и звездами. Паша протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими… На свете есть много чего чудесного. Например, прохладный ветерок в жаркий июльский день, или запах блинов поутру, или снять обувь после напряженного дня, или то как меняется луна и рябь по воде чудесна, как и завораживающий танец огня. Когда тяжелобольной вдруг излечивается – разве это не чудесно? А рождение ребенка? Знать, что за спиной у тебя есть люди, которые всегда поддержат. Улыбка мамы и похвала папы. Гордость в их глазах по отношению к тебе. Спящий котенок с высунутым языком. Видеть добро. Выход долгожданного фильма, который стоил этого ожидания. Новая книга любимого писателя. Сделать что-нибудь своими руками. Родной город в лучах заходящего солнца. И восходящего тоже. Разделить последний кусочек шоколадки с дорогим человеком. Сидеть возле фонтана на нагретой плите. Просмотр фотографий, где все счастливы. И встреча с человеком, которого давно не видел, но вам все еще есть о чем поговорить. Получить в подарок, то о чем давно мечтал. Промерзнуть до костей, а затем очутиться под теплым одеялом. Попробовать какое-то новое блюдо и порадоваться тому, что оно оказалось вкусным. На свете есть много чего чудесного… Но ничего из этого не сравнится с тем восхитительным чувством, когда ты держишь любимого человека за руку. И совсем не важно, какого пола этот человек…