***
Грей лежал в кресле качалке и читал какую-то книгу, дым сигарет уже давно провонял этот плед, да и комнату, в общем. На противоположном кресле сидела Джу и держала в руке бокал импортного вина. В этом доме всегда были вино и сигареты. И всегда неизменным оставались звуки аккордов и репетиций. Всегда неизменным оставались крики. Всегда неизменным оставались поцелуи полные страсти и нежности. И слова. Слова, что всегда так приятно грели душу. Они просто были вдвоём. Просто созданы друг для друга, вкус терпкого вина и сигарет, запах лаванды на её волосах, и его тёмные глаза. Поцелуи, что оставляли ожоги на бледном теле девушки и тихие хриплые отзвуки его голоса. Они были созданы друг для друга. Так же как создана вода для льда, так же как создана искра для огня… они были отличным дополнением друг друга. Они не могли представить, чтобы было, если бы их идиллия исчезла, если бы превратилась в прах? Она не могла представить, что его руки будут обнимать другую, а он ни мог представить, что она будет целовать другого, прижиматься к нему всем телом и что-то шептать. Потому, что они любили друг друга. Только так, в такие моменты в их маленькой квартитке, они понимали, что на самом деле любят. Любят, так, как никто и никогда не любил… Хотя… хотя так много кто любил… Любил, до замирания сердца, до дрожи в руках, и сбивчивого темпа сердца. Только вот, не у всех была идиллия.***
Эльза сидела перед зеркалом и перебирала алые локоны, Жерар стоял рядом, нанося на запястье, и на тыльную сторону шеи, дорогой одеколон. Они играли в любовь. Тонкая ниточка жемчуга легла на не по-настоящему бледную кожу, и тяжёлая мужская рука легла на правое плечо. Парень выпрямился, и в который раз убедился в том, что он, как и его спутница выглядит бесподобно. Стук лакированных туфель. Мистер Джэкобс открывает дверь, и они выходят за руку, счастливо улыбаясь. Не по-настоящему улыбаясь. Не по-настоящему любя. Они просто шли по коридору, и звонкий гул каблуков разносился по залам особняка. На самом деле они ненавидели друг друга. Презирали… Перед ними открыты все двери, они богаты, они красивы и умны, но обязаны быть несчастливыми живя друг с другом. А когда люди не счастливы, когда ненавидят друг друга, ненависть превращается в отвращение. Отвращение – в боль. Поэтому на бледной спине девушки не раз красовались красные отметки, ссадины и синяки… Они презирали друг друга. Род. Судьбу и жизнь. Презирали, но шли вперёд, с гордо поднятой головой, широко улыбаясь и боясь, что кто-то заметит, что они не настоящие, что стоит подтолкнуть и тонкий хрусталь разобьётся, тысячами осколков спадая на землю. Со звонким звуком прорезая пустую тишину особняка. Особняка двух людей. Которые ненавидят друг друга.***
Ромэо сидел за столом и увлечённо рассказывал отцу и матери, про то как прошёл день. И те весело смеясь, говорили ему, что он молодец. И он всегда отвечал, что старается. Дом был довольно бедный, и на столе редко когда были хорошие продукты. И он редко, когда мог одеться нормально, Комбольт был обречён на бедную жизнь с начала и до конца. Только вот талантливый малец вырвался в люди, стал известным в интернете и сейчас выступает на главной сцене страны. Правда пока, он ещё не смог заработать достаточно денег, чтобы они смогли переехать в другую квартиру, но постепенно доход увеличивался, и мальчик был рад, что мог помогать родителям. Лампочка в комнате помигала несколько раз и потухла… В районе снова отключили свет. Устало волоча ноги он пошёл к своей кровати и упав на неё закрыл глаза. Любимым его занятием были мечты. Он любил мечтать больше всего на свете. Ведь в мечтах он пел на одной сцене с Фредди Меркьюри, Мадонной и покорял вершины оперы с Анджелой Георгио. И всё это за несколько мгновений, пережитых мечтах. А ведь он так любил петь и читать. Он отдавался этому без остатка, и казалось, иногда, на сцене уже не он, и видит он себя со стороны. Казалось, что на сцене, кто-то другой, совершенно другой, такой далёкий, неописуемый, красивый… совсем не такой, каким видел себя Комбольт. Хотя он был на редкость красивым. Чёрные волосы, тёмные глаза и огонёк чертёнка в них. Только ему одному властные движения и звонкий голос, пропускаемый как будто через тюнер. И лишь в мечтах, он на мгновение верил этому, а потом возвращался обратно, в бедную квартирку, в бедном районе, на самой окраине Магнолии.***
Миражанна завела Венди домой и шла по тихой улочке города, наслаждаясь этой тишиной. Сбоку от неё затормозила машина. - Мира, садись! - Лексус! – улыбнувшись, она заскочила в машину, - Как я рада тебя видеть! Дреяр, ты ни капельки не изменился! Как ты меня нашёл? - Секрет! И снова этот дикий оскал, и разливающаяся тонкой струйкой неприятного яда кусочек адреналина. Такой заряд свежести, бодрости и силы мог исходить только от одного человека – Лаксаса Дреяра, по кличке Лексус. - Вперёд! Газ. Скорость 250. 300. 325. 350. Выжимая машину на максимум, так что голова влипала в сидение мчались они по Магнолии, смеясь и крича что-то. Они так долго не виделись, что им хватало одной скорости в огромном водовороте других машин, людей, судеб. Запах дорогого парфюма и свежей кожи – обивки сидений. Запах крови… земли.. огня? Чёрт… как же… как же больно…***
- Сестрица! Миражанна с трудом открывает глаза на требовательный голос Лисанны. - Господи! Эльфман!- и заплакав, девушка падает на стул. Мускулистый парень подходит к сестре и кладёт свою огромную руку, на тонкую и аккуратную женскую ладонь. - Опять мчались по встречке? Глупая Мира… а что если бы ты умерла? - …Где Лексус, - и на губах один вопрос, в глазах лишь жалость, и только тишина. Никто не может сказать ей роковые слова. Никто не может сказать ей самое ужасное… - Он погиб. И широко открытые глаза. И две одинокие капельки слёз, что катились по щекам. И две судьбы, что так глупо разъединились. А ведь они даже не побыли вместе…***
Гажил сидел за компьютером и выпив уже целую кружку кофе, он смотрел на то, как быстро Нацу переправляет ему информацию. Виновника надо наказать, потому что сегодня вечером была найдена Мишель. Значит это не злая шутка… значит это, не просто розыгрыш. Кому-то нужна смерть Хартфелии и всей её семьи… Бедная Люси… Она ведь сломается. Звонок. Он снимает трубку. - Да, МакГарден? Нет, не занят. Хорошо... слушай, у меня к тебе дело ,сможешь зайти? Отлично – жду. И тихие гудки в мобильном. Тихий отзвук сердца… и ритм. Ритм в их сердцах.