Запонки

Счастье бывает большим, счастье бывает маленьким. Счастье — это когда двое смотрят в глаза друг другу. Ведь там целый мир, целая вселенная. Главное уметь увидеть это чудо. И главное не упустить свое счастье. Их путь к совместной жизни был не прост. Были ссоры, хлопанье двери, но были и поцелуи под дождем, сидение у камина, темноволосая макушка молодого человека, ныряющего под одеяло, безумно-сладостный утренний секс и шепот на ухо, признание в любви. Пройдя через трудности, они нашли путь к взаимопониманию. Северус помнил, как боялся первым сделать шаг, как боялся осквернить тело и душу своего зеленоглазого наваждения. Прошлое Пожирателя въелось под кожу, прошлая жизнь — ее нельзя стереть, нельзя вытравить из памяти. Но также нельзя было вытравить из памяти взгляд, взгляд юноши, смотрящий в самое сердце. Первый шаг - самый сложный. Первый шаг - сумбурные признания, пальцы, цепляющиеся за ворот рубашки, нежелание слушать, что он, Гарри Поттер, достоин лучшего, чем связать свою жизнь с едким взрослым мужчиной, прозванным за глаза Ужасом Подземелий. А потом был их первый раз — доверчиво отдающийся Поттер, захлебывающийся чувственными стонами Поттер, так жадно обвивающий руками и ногами Поттер. Нежелающий отступать Поттер. И Северус понял, что раньше и не жил. Не жил полной жизнью. И теперь его Гарри — это семейная жизнь, наполненная улыбками и объятиями, запахом овсянки по утрам - Поттер обожает готовить и, кстати, готовит отменно. А еще его Гарри — это безудержный энтузиазм научить Северуса кататься на коньках, дорогая сердцу Снейпа привычка бывшего гриффиндорца, увлекшегося чтением очередного интереснейшего романа, подносить кончик указательного пальца к губам. Его невозможный Гарри — это взъерошенные после сна волосы на макушке, кокон одеяла, с торчащими розовыми пятками, трогательная поза в виде «эмбриона». Поза, при которой Гарри умудрялся порой свернуться и сползти куда-то вниз так, что Северусу было непонятно, как так вообще можно спать и великолепно высыпаться. Они делили радости, делили печали. У них был собственный маленький мир, построенный из любви и доверия, умения слушать и слышать друг друга. Они делились своими сексуальными фантазиями, тайными желаниями. Они любили друг друга до крика наслаждения, срывающегося с губ, до блаженной истомы, наполнявшей каждую клеточку тела. Их души, как и тела, сливались воедино. Осознание того, что их могут сейчас услышать, еще сильнее разгоняет кровь, добавляет большей остроты и без того пикантной ситуации. Крохотный закуток, укрывающий, но тем не менее не позволяющий издавать много шума. Свет, мягкий, дающий возможность увидеть все, что происходит, плотно сжатые губы и его пальцы, касающиеся манжет, плавное движение вниз, взгляд, смотрящий снизу-вверх… Его пальцы продолжают оглаживать ткань темной рубашки, вести по краю манжет. Да, вот так - неторопливо, с наслаждением… Приятная гладкость дорогого материала, запах одеколона… Нотки сандалового дерева и амбры. Вздох, новые прикосновения. Теперь обвести каждую запонку, ощущая под подушечками пальцев прохладу и твердость. Изысканность и простота, роскошь и классика — белое золото, черная эмаль, маленький бриллиант и инициалы владельца, выгравированные мастерством ювелира. Он мягко касается запонок, ведет по ткани манжет, гладит пальцами кожу рук своего возлюбленного и снова возвращается к своему маленькому фетишу. Вздох, прикрытые веки стоящего у стены, выдох, сдавленный полустон стоящего на коленях- так сладостно-волнующе, так интимно-пошло, так красиво в своей сексуальной фантазии. Его пальцы уже поглаживают ткань брюк, поглаживают выпирающий бугорок плоти… Шумный выдох через нос, учащенное дыхание, звук молнии… Дотронуться до ткани нижнего белья, надавить большим пальцем на контур эрегированного пениса, услышать мучительный новый полустон, посмотреть снизу-вверх, бесстыдно облизывая губы. Пальцы нетерпеливо сжимающие темные волосы, требовательное движение бедер… Он обожает нижнее белье с пуговицами в области паха — так удобно, так заманчиво - игриво. Под ловкими пальцами преграда из пуговиц уже устранена и возлюбленный освобождает рвущийся из тесного плена возбужденный член. Сжать, несколько раз сделать медленные движения рукой — вперед-назад… Почувствовать, как напрягаются бедра партнера, стоящего у стены, услышать рваный вздох, увидеть, как он плотнее сжимает губы, чтобы не издать громкий стон. Ведь это невыносимо-сладостно: ощущение теплой волны, прокатывающейся от головки члена по стволу и далее по всему телу. И он сильнее подается вперед бедрами… Легкая улыбка на губах, руки дотрагивающиеся до горячей кожи на пальцах возлюбленного. И продолжение оральной ласки, новые вздохи, жар, окутывающий каждую клеточку тела. А сексуальная пытка набирает обороты — мучитель ведет языком по головке члена, так дразняще-невинно, так легко, практически невесомо… И сладостный приглушенный стон служит наградой, ласкает слух, трогает душу. Да, вот так — провести по короне, провести по уздечке, еще и еще… Снова облизать чувствительную головку, пощекотать отверстие уретры. Наслаждение затопляет… Его потемневший взгляд, бисеринки пота, выступившие над верхней губой, рвущиеся из горла стоны… Да, что может быть восхитительнее подобного зрелища. Теплые губы уже обхватывающие влажную головку, посасывания-причмокивания, словно, это самая изысканная сладость, пальцы, умело обхватывающие ствол… И движения руки, надрачивающие член и все усиливающиеся посасывания. И снова губы любимого — обхватывающие, всасывающие. И язык — быстро-быстро обрабатывающий потемневшую от прилива крови влажную головку, искушающе-медленно исследующий каждый миллиметр бархатистой кожи. Звуки посасывания, такие восхитительно-пошлые, кажется наполняют собой весь крохотный закуток. И этот закуток - сейчас мир этих двоих, мир предающихся пикантно-острой любви. Его пальцы ласкают мошонку, перекатывая каждое яичко, несильно сжимают, пуская новые волны удовольствия по телу возлюбленного. Да, вот так - провести языком по стволу, еще и еще… Теперь вниз от кончика члена до темно-розовой, поджавшейся мошонки… Обласкать, окутать новыми волнами жара и похоти. И еще раз туда и обратно. Немного слюны на головку, растереть ее своей горячей ладонью по члену… Покружить языком… Почувствовать на корне языка вкус предсеменной жидкости. Умелые щелчки языка по короне, низкий стон, сжатые кулаки изнемогающего партнера. И он снова безжалостно-нежно заглатывает головку, посасывает, похабно причмокивает. Любовно надрачивает возбужденный член, слушает сдавленные, приглушенные стоны. И подводит к краю, подводит изысканно-жестоко, безупречно-красиво. «Да, соси… Святой Мерлин, соси сильнее, мой дорогой… Это пытка, это наслаждение, наслаждение на грани безумия… И как же хочется сорваться на вызывающе громкие стоны. Ааа…» Он изнемогает, он кусает губы, он смотрит, смотрит, не в силах отвести взгляда от этих поблескивающих от слюны губ на собственном члене. Он наблюдает, как член заглатывают все глубже и глубже. Он ощущает, что головка пениса уже находится где-то в районе горла возлюбленного, он чувствует давление со всех сторон… Стон, вздох, прикрытые веки, уже просто каменная мошонка… На член насаживаются ртом, практически трахая. Трахая жадно, неистово… И волны удовольствия, прокатывающиеся по телу. Волны отступают, снова накатывают, как во время прибоя. «Святой Мерлин, да… Соси, высоси меня всего до последней капли…» Взгляд снизу, посылающий разряды тока, тысячи мурашек по коже. Он ощущает, как теплая предоргазменная волна уже неумолимо поднимается от паха, заливает мошонку, устремляется по члену, пульсирует на головке. Мучительно-сладостный стон все равно пробивается через прижатую ко рту руку. Он кончает, выплескиваясь в рот своего возлюбленного. Кончает, ощущая пульсацию крови в висках, кончает, смотря, как ему продолжают отсасывать, как сглатывают сперму, заливающую блестящие покрасневшие губы. Тяжелое дыхание двоих… Довольный вздох, руки, собственнически оглаживающие, успокаивающе-ласкающие, интимный шепот. Гарри не отрывая взгляда, смотрит, как Северус пальцем убирает остатки его спермы с уголков рта. Гарри не может отвести взгляда от этого порочно-прекрасного зрелища. Перед глазами все еще картина стоящего на коленях и так жадно отсасывающего Снейпа. Поттер чуть дотрагивается до запонок, подаренных Северусом на их пятую годовщину свадьбы, дотрагивается до губ любимого мужчины. И каждый маленький фетиш Северуса, будь то запонки или предмет одежды, обожаем Гарри. И каждая фантазия Поттера услышана Снейпом. Ведь они так любят друг друга, ведь они так счастливы вместе. Поцелуй в губы, поцелуй в висок. — Нам пора, Гарри, — голос Северуса, его новые поцелуи. — А … А ты? — Я получу свое сегодня вечером, мистер Поттер. Можете в этом не сомневаться, — интимно-волнующе, едва слышно. Вздох Гарри, прикосновение пальцев Северуса к поттеровской щеке… Глаза в глаза, сердце к сердцу. — Нам действительно пора. Думаю гости Невилла и Полумны уже собрались. — Да, пора. Не хочется пропустить церемонию вручения подарков. Гермиона вчера рассказывала, что Полумна так волнуется. Хотя это их третья годовщина. — Можно подумать ты не волнуешься, когда у нас собираются гости, — чуть насмешливый взгляд темных глаз. Очищающее, несколько минут, чтобы привести себя в идеальный порядок. — Ваша выходная мантия, мистер Поттер. — Благодарю, сэр, — в тон своего возлюбленного. Еще один поцелуй и двое покинули неприметный, но удивительно уютный закуток.