I Wanna Be Yours

Тэрон устало бредёт на кухню, вспоминая происшествие на съёмках. Он очень волновался из-за сцены поцелуя с Томом, и это было видно. Наверное, все приписывали его реакцию непросвещённости в этом вопросе. Тэрон чувствовал себя обманщиком, и неприязнь к себе, пробуждённая страхом, росла и крепла в нём. Но она прошла, оставив после себя непонятную горечь, когда Тэрон позволил себе «разбудить собственных демонов» (чёрт, он хоть когда-нибудь перестанет цитировать Колина?). Губы Тома, конечно же, не имели ничего общего с тонкими, поломанными тёплой усмешкой губами Колина, но он заставил себя представить. Это оказалось не так уж сложно, потому что Тэрон жутко скучал по нему, и, стоило ему прикрыть глаза, любимый образ ожил. Да, природа наградила его богатым воображением. Даже слишком. — Где ты научился так пошло стонать, Тэд? — Том не сдерживает смех, даже не прикрывает ладонью рот, мерзавец, и его губы кажутся ещё больше, чем они есть. Они заполняют всю комнату. — Наверное, там же, где ты забыл выбивалку для ковров, Рональд. Они оба смеются. Тэрон это уже где-то слышал. Ах да, однажды в детстве мама повела его в местный театр. Одна скрипка играла замечательно, просто чудесно, но другая… Она фальшивила. Глупо и мерзко. Глупо и мерзко. Вот вся его жизнь без Колина в двух словах. Тэрон останавливается на полпути, услышав стук в дверь. Ему не хочется никого видеть, но он заставляет себя открыть. Вся усталость уходит на второй план, когда в коридор врывается, разбрызгивая вокруг себя фонтан капель, Колин. Капли стекают по лицу, чуть размывая черты, и Тэрон не сразу понимает, как его гость взволнован. Его внезапно накрывает радостное облегчение, как будто он знал, догадывался, что Колин придёт. Он быстро подходит к нему, протягивая руки, чтобы обнять его, мокрого, встрёпанного, такого близкого, но Колин упирается лбом в стену, глубоко и рвано дыша. Пытается успокоиться? — Колин? Я так рад, что ты пришёл… Колин поворачивается к нему лицом, упирается затылком в стену и смотрит. Он не слушает. Он смотрит сквозь Тэрона. И, словно собравшись с духом, шепчет: — У вас что-то было? Тэрон искренне не понимает, что происходит, судорожно пытается придумать ответ, но голова не слушается. Тэрон задерживает взгляд на капле, стекающей к покрасневшим губам. — У вас с Томом что-то… Колин наклоняет голову, зажмурившись, но быстро приходит в себя и смотрит в глаза Тэрона, не мигая. В ожидании приговора. Его ноздри подёргиваются от едва сдерживаемого гнева, и страха, и ненависти к себе за этот страх, и ненависти к Тэрону, который стал причиной всего этого, и Тэрон, непроизвольно любуясь его лицом, отвечает как можно спокойнее: — Нет. Нет, Колин. Ему хочется добавить ещё что-то, уверить Колина, но слова застревают в горле. Колин ревнует его. Эта мысль порождает совершенно незнакомое ощущение, низкое, но сладкое. Щекочущее душу своей правильностью. Чувство принадлежности. Колин всё ещё смотрит прямо в его глаза, прямо в него. Он видит. Тэрону становится душно. — Верю. Тэрон приближается к нему и наконец кладёт руки на плечи, не сдерживая улыбки. Что-то, похожее на раскаяние, сияет в глазах Колина. — Почему ты усомнился? Тэрон не ожидал, что его шёпот прозвучит так глухо. Он не может найти в себе осуждения, обиды. В присутствии Колина он наполнен чем-то светлым, очищающим, недосягаемым. Колин не отвечает, да это и не нужно ему. Ему достаточно чувствовать его мокрые ладони на спине. Тэрон утыкается носом в родное плечо, прижимается всем телом, пытается осмыслить это новое состояние. Колин целует его в волосы, и Тэрон осторожно изворачивается, чтоб поднять голову. Ему невероятно приятно видеть знакомое выражение нежности и тихой грусти, и он тянется к губам Колина в попытке доказать правдивость своих слов. Но Колин обхватывает его голову руками, мягко и властно, не позволяя приблизиться. Он словно что-то ищет в лице Тэрона. — Я так скучал… Тэрону сложно сказать что-то связное, потому что Колин слишком близко. Рвано дышит в его губы. Тэрон, уже забывший об их разговоре, о Томе, обо всём на свете и знающий только человека, который стоит перед ним, не понимает, чего от него ждут. Он успокаивающе проводит руками по тяжело вздымающейся груди и разочарованно нетерпеливо стонет, увидев, как Колин прикрывает глаза. Вырывается, трётся носом о мокрые щёки, тихо поскуливая от того, как крепко Колин сжимает его в объятьях. — Прости меня. Тэрон отрывается от его подбородка и шепчет, не в силах остановить мечущиеся по спине Колина руки: — Глупый… Колин мгновенно накрывает его губы своими, просто прижимается и застывает. — Глупый Колин! Смех рвётся из Тэрона задорно грохочущей лавиной, всё его тело сотрясается. Он то прижимается к Колину вплотную, то отстраняется, смеясь до боли в животе, чувствуя холодящую пустоту. И это сводит с ума. — Я только твой. Тэрон произносит это тихо и просто, и его приводит в восторг то, как это звучит, то, что он может вот так открыто, бесстыдно говорить Колину о своих чувствах, зная, какое удовольствие тот испытает. Тэрон наслаждается тем, как неуловимо тяжелеет взгляд Колина, а движения становятся резкими, неграциозными. Словно они тонут. Путь до кровати долгий, но Тэрон наслаждается рассыпающимся внутри нетерпением, жадно целует тёплые плечи, шею, грудь, восхищается тем, как его чувства обостряются. Колин оставляет засос на его шее, как будто напоминает, кому Тэрон принадлежит. Как будто Тэрон мог забыть об этом. Он опускается на колени, и, господи, как восхитительно стоять на коленях перед Колином, не отрывающим взгляда от его губ. Голова немного кружится, и он прислоняется щекой к чужому стояку, выстанывая Колин, кажется… Сильные руки резко подхватывают его и перемещают на кровать. Колин, в расстёгнутой рубашке, раскрасневшийся, отбрасывает галстук в сторону. Его тонкое запястье почти сливается с белизной потолка, и Тэрон поднимается, перехватывает эту идеальную руку и целует, оставляя влажные дорожки, слышит тяжёлый выдох Колина и поводит бёдрами, касаясь чужого возбуждения через ткань. Колин стягивает с него штаны, и Тэрон, не удержавшись, запускает руку в его вьющиеся влажные волосы. Колин толкует это по-своему, сжимает его бёдра, впиваясь ногтями в кожу, и проводит языком по его члену. Тэрона передёргивает, но он хочет не этого. Ему хватает сил промычать нет, и поспешность, с которой Колин покорно отстраняется, заставляет его грязно простонать. Тэрон снова берёт его руку, держит какое-то время трясущимися пальцами, пытаясь вспомнить, что вообще нужно делать, подносит два пальца ко рту и облизывает, стараясь не упустить реакции Колина, и задыхается, когда тот упирается лбом ему в живот, не выдержав откровенной, но от этого не менее возбуждающей пошлости. Тэрон едва терпит: ему хватило бы и одного вида обнажённого Фёрта, чтобы кончить. Он отпускает его руку, притягивает для поцелуя. Лоб Колина мокрый, но уже не от дождя, и Тэрон с упоением слизывает капли пота, скользящие по виску, пока Колин, зажмурившись и плотно сжав свои блядски тонкие губы, растягивает его. Когда пальцы покидают его тело, а Колин приподнимается, Тэрон боится открыть глаза, и Колин, кажется, понимает: сжимает его член у основания, а другой рукой нежно проводит по щеке. Тэрон приподнимает веки, чуть заметно кивает и прячет лицо в простыни, чувствуя, как горят щёки, как горит всё внизу и там, где их кожа соприкасается. Колин входит резко, так, как нужно, и Тэрон вскрикивает, вслепую целует его ключицы, но со следующим движением запрокидывает голову. Всё внутри переворачивается, и дрожит, и бьёт по рёбрам. Он слышит свои стоны, громкие, нетерпеливые, вперемешку с чужими, более сдержанными, словно сквозь толщу воды. Весь мир — вспышки ошеломляющего удовольствия. Весь мир — горячечное сбитое дыхание на губах. Весь мир в нём. Весь мир рушится, когда Колин останавливается. Тэрон, всё ещё до боли в пальцах вцепившийся в его спину, непонимающе поводит головой, приоткрыв губы, точно слепой котёнок. — Посмотри на меня. Боже, сколько сдерживаемой, но рвущейся наружу страсти. Тэрон сглатывает. Смотрит. — Ты мой. И сразу после толчок. Остановка. — Только мой. Толчок. Это похоже на сердцебиение. Сердцебиение единого существа из их сплетённых тел. — Повтори. Пауза. Язык не слушается. Нетерпение граничит с ноющей болью. — Я твой… Колин. Колин! Острые зубы на его губах. Алые пятна перед глазами. Наверное, он потерял сознание. Колин лежит напротив и жадно рассматривает его лицо, отчего по телу прокатывается ещё одна волна удовольствия. Тэрон произносит беззвучно: — Спасибо. Колин придвигается ближе и целует его в лоб. Тэрон, обессиленный, сонно улыбается, встречая ответную улыбку. Дождь тихо стучит в стекло, прогоняя гнетущую тишину.